Отыскав более-менее неповреждённый участок пола и совершенно очистив его от пыли и мусора, Уилар достал из сумки мел и мешочек с серебристым песком. Он быстро нарисовал два круга и заключил их в треугольники, концы которых соприкасались друг с другом. Тем временем стало уже совсем темно. Уилар извлёк четыре заранее приготовленных факела, зажёг их и установил вокруг очищенного пятачка. Против часовой стрелки, по периметру каждого круга, Уилар вывел соответствующие символы. Каждый ряд символов он заключал в новый круг, который был чуть больше предыдущего. В сумке лежал фолиант, где все необходимые обозначения были расписаны до последнего знака и слова – но Уилар ни разу так и не заглянул в книгу. Он помнил весь ритуал наизусть.
Когда первоначальный набросок был завершён, Уилар вернулся к монаху. Тот все ещё пребывал в беспамятстве. Бергон не стал приводить его в сознание. Хальзаана – особа не слишком привередливая; в сознании жертва или нет – такие тонкости ей безразличны…

… Когда в руке Страшного Человека мелькнул нож и из горла монаха, забившегося в смертельных судорогах, ударила кровавая струя, Эльга окончательно поняла, с кем повстречалась. Это чёрный колдун. Она попала в лапы к чернокнижнику.
– Во имя твоё, Хальзаана, – произнёс Страшный Человек, подняв лицо к тёмному небу. – Прими эту жертву и будь благосклонна ко мне сегодняшней ночью…
Хотя её саму обвиняли в колдовстве, все, что Эльга разумела в искусстве, сводилось к нескольким разрозненным приёмам, которые она подсмотрела у матушки Марго. Матушка знала больше и не раз говорила Эльге, что есть двери, которые нельзя открывать, есть духи, с которыми никогда не следует вступать в общение, есть заклятья, использовать которые – значит обречь себя саму на вечное проклятие. Матушка лечила людей и находила потерянные вещи, утихомиривала домовых и полевых духов, когда те, расшалившись, начинали вредить людям – и была, Эльга хорошо знала это, так же далека от тёмной стороны Искусства, как и первосвященник Гиллиом, обрушивающий грозные проклятья на головы всех колдунов.
Но Страшный Человек… Такие, как он, едят человеческое мясо, наводят порчу, разжигают вражду, беспрестанно творят зло, пьют кровь новорождённых, поклоняются демонам и приносят им человеческие жертвы. Её с детства пугали рассказами об этих людях и их злодеяниях. В доме матушки Марго она перестала верить в эти сказки… А теперь убедилась, что это были не сказки. Аврелиан был принесён в жертву каким-то тёмным силам. А что будет с ней?.. Господи, он уже закончил с Аврелианом и теперь возвращается к своему рисунку… или идёт к ней…
Эльга завизжала, вскочила на ноги и бросилась прочь. Убегая от солдат, она боялась смерти, по тогдашний её страх был бледной тенью по сравнению с тем, что она испытывала в эти секунды. Это был безумный, иррациональный ужас – не самой смерти, но того, что может предшествовать ей, и того, что за ней неминуемо последует, если её, как и брата Аврелиана, бросят на алтарь. Что происходит с душами тех, кого принесли в жертву демонам преисподней?..
Эльга не убежала далеко – она не успела даже выбраться из руин. Она истошно завопила, когда сильная рука схватила её за волосы. Эльга царапалась, кричала и отбивалась изо всех сил – но не больно-то поотбиваешься, когда твои волосы намотаны на руку, а сама ты приподнята над землёй. Две звонкие пощёчины подвели черту под её попытками к сопротивлению. Казалось, звенит не только у неё в ушах, но и внутри головы. Щеки горели, как огонь, кожа на макушке – ещё сильнее.
Она тихо заскулила, и когда Страшный Человек поставил её обратно на землю, закрыла лицо ладонями и зарыдала. Больше ей ничего не оставалось делать. Страшный Человек повёл её обратно. Показал на знакомый закуток и сказал:
– Сядь.
Она села. Он бросил к её ногам свой посох. Посох потемнел, зашевелился и превратился в змею. Эльга едва не завизжала опять – едва, потому что под взглядом Страшного Человека крик замер у неё в груди. Вжалась в стену.
– Попробуешь ещё раз сбежать – умрёшь, – безразличным тоном сообщил ей Страшный Человек. Сообщил – и снова как будто забыл о ней. Вернулся к своим странным рисункам. Но Эльга больше не следила за ним. Она смотрела вниз. У самых её ног разворачивала кольца огромная чёрная гадюка. Кажется, она была чем-то сильно рассержена.

…Первоначальный набросок был завершён, настала очередь для серебристого песка. Тоненькой струйкой рассыпать по нарисованным линиям, специальным стеком подровнять края линий, смести крошки… Эта работа отняла много больше времени. Когда Уилар закончил, луна уже давно взошла. Хотя было новолуние и ни один человек видеть её сегодня не мог, Уилар различал луну, окружённую нимбом чёрного света, так же ясно, как Эльга – змею у своих ног.
Пора.
Он встал в круг, предназначенный для вызывающего, совершил необходимые пассы и произнёс соответствующие слова. Он был в центре дрожащей, вибрирующей паутины, нити которой беспрестанно соединялись, сплетаясь во всевозможные узоры. Он открывал двери – одну за другой, в надлежащем порядке. Воля и материя, предмет и символ стали единым целым. Когда стали вырываться из рук самые длинные нити, свидетельствуя о приближении кого-то с другого конца коридора, Уилар понял, что достиг успеха.
Храмовый Страж был похож на столп льдистого света в два человеческих роста. Как только он появился во втором круге, нестерпимый холод стал разливаться по храму. Факелы потухли, и хотя сам Страж состоял из света, этот свет не освещал ничего.
– Ты умрёшь. – Это было первое, что сказал Страж.
Уилар усмехнулся.
– Когда-нибудь. Но не сегодня.

Глава 3

Оптимисты думают, что жизнь – это борьба добра и зла. Ей жизнь не представлялась в столь розовом свете. Она знала, что жизнь – это борьба зла с ещё большим злом.
Виктор Суворов, «Контроль»

…Выложив серебристым песком колдовской рисунок на полу, Страшный Человек заговорил. Эльга не понимала ни одного из произносимых колдуном слов, но чувствовала мрачную силу, стоявшую за ними. В ночной тишине, в пустоте разрушенного храма слова Страшного Человека падали как камни в бездонный омут, требуя, пробуждая, вызывая… что? Темнота переставала быть темнотой, ночь оживала и Эльга чувствовала, как её сердце стынет от невыносимой жути, распространяющейся по храму. Она хотела остановить это, закричать: «Не надо!!! Пожалуйста, не надо!!!» – но крик застыл в её горле, когда чёрная гадюка подняла голову и встала, чуть покачиваясь, перед её лицом. Она не могла переносить молча этот ужас. Но не могла и говорить – рассерженное шипение змеи обещало ей самую незавидную участь, буде пленница осмелится открыть рот или двинуться с места. Эльга сжалась в комок, до крови закусила правую руку и тихонько заскулила.
Из тьмы вышло существо, вызванное Страшным Человеком. Оно не имело формы, но не было и бесформенным. Как будто бы полсотни стеклянных фигур были вложены друг в друга – самые верхние, внешние, были прозрачны и сливались с воздухом и тьмой; внутренние были более мутными, тускло-жёлтыми, светившими ничего не освещающим холодным светом. Голос демона вонзился в мозг Эльги как каскад ледяных осколков; ей казалось, что она сходит с ума. В ответ раздался голос колдуна – резкий и властный. Как будто бы ведя поединок между собой, их голоса сплетались и расходились: переполненный злобой голос демона отнимал разум, превращал реальность в кошмар; голос колдуна бил, как плеть. Прошли минуты, и Эльга вдруг поняла, что это не поединок – уже не поединок: стороны пришли к какому-то соглашению. Прошептав что-то напоследок завораживающим леденистым голосом, демон исчез, а Страшный Человек произнёс слова, завершающие ритуал, поднял змею с пола (она тут же превратилась в посох), велел Эльге встать и идти рядом с ним. Сбежать не было никакой возможности, хотя Страшный Человек не смотрел на неё, она постоянно ощущала на себе его внимание.
В укрытии неподалёку стояли две лошади. Колдун посадил её на заводную, прямо между сумками. Эльга весила так мало, что лошадь, скорее всего, не ощутила никакого изменения в тяжести груза. Дальше была скачка сквозь ночь. Эльга не правила лошадью – поводья её кобылы были привязаны к седлу той, на которой мчался Страшный Человек. Ей оставалось только цепляться руками и ногами и изо всех сил стараться не упасть.
Когда начало светать, они съехали с дороги и остановились. Страшный Человек развёл костёр и подвесил над огнём котелок с водой. Из седельной сумки были извлечены два мешочка – с просом и кусочками сушёного мяса. Все это полетело в кипящую воду. Страшный Человек время от времени помешивал готовящуюся кашу и в свете разгорающегося утра уже не казался таким страшным.
От запаха, который вскоре потянулся из котелка, у Эльги потекли слюнки.
– Давай знакомиться, – неожиданно сказал колдун.
Эльга посмотрела на него с опасением. Не собирается ли он, узнав её имя, кинуть её в кашу?
– Моё настоящее имя – Уилар Бергон. – Он помолчал и добавил, усмехнувшись: – Про барона Ринальдо – забудь.
Да она и запомнить-то это имя не успела там, на холме, когда он представился – и уже через минуту выпустил кровь из своих новых знакомцев.
Сцена вечерней схватки снова встала у неё перед глазами. Она замешкалась и не ответила сразу.
Уилар нетерпеливо поторопил её:
– Что молчишь? Как тебя зовут, замухрышка?
Как это ни было смешно в её положении, Эльга ощутила укол обиды. Её уже во второй раз называют замухрышкой. А ведь в портовом городе Греуле, где она жила раньше, молодые люди частенько посматривали на неё с интересом. Правда, тогда она не была такой худющей и грязной. Она носила красивые, нарядные платья…
– Эльга из Греула.
– Греул? Это на западе, кажется?
– Да.
Чародей кивнул.
– Кто тебя учил?
– В церковной школе… чтению и счёту… брат Бенедикт.
– Да нет же, дура!.. – Кажется, Страшный Человек терпением не отличался. И раздражать его Эльге очень не хотелось. – Я спрашиваю, кто тебя учил искусству? Ну?.. Ворожбе?
– А… Матушка Марго. Немножко.
– Она жива?
Эльга замотала головой. Вспомнив про матушку, она едва удержалась, чтобы не зареветь. В это время наконец подоспела каша. Уилар достал деревянную миску, положил себе примерно половину и неторопливо принялся есть. Эльга сглотнула и заставила себя не смотреть ему в рот. Разом вышибло все печальные мысли о матушке. Теперь она думала только о содержимом котелка.
Чародей, не переставая жевать, показал в сторону речки, из которой он брал воду.
– Пойди помойся. От тебя несёт, как от помойки. Кусок в горле застревает.
Сгорая от стыда. Эльга повиновалась. Когда она поднялась, чародей извлёк из своей бездонной сумки кусок мыла и бросил ей под ноги.
На берегу она остановилась и подумала: а не сбежать ли? Она поколебалась, но потом, ежеминутно оглядываясь, принялась стаскивать платье. От побега её удержала только надежда, что чародей отдаст ей вторую порцию каши.
Так и произошло. Когда она вернулась обратно, Уилар снисходительно позволил ей воспользоваться его ложкой. Она ела – стараясь не давиться и соблюдать хоть какие-то приличия. Получалось не очень. После того как она закончила, ей было милостиво позволено вымыть посуду.
Когда вычищенный песком котелок был возвращён владельцу, Уилар кивнул на плащ, брошенный на траву.
– Ложись спать.
Она повиновалась. Уже сквозь сон, откуда-то издалека раздался голос Страшного Человека:
– Какие-нибудь родственники у тебя есть?
Эльга покачала головой и заснула.

– … Меня сосватали за Эда, когда мне было ещё четырнадцать, а ему – шестнадцать. Мы должны были пожениться через год, осенью… Уже назначили день свадьбы… Но в конце июля появились слухи о нескольких пиратских кораблях, которые вошли в залив. Потом они напали на город. Мой отец и Эд были в ополчении. Сначала шёл бой у южной пристани, потом… потом в наши ворота постучали соседи. Пираты уже занимали город. Надо было уходить. Телега, на которую мы погрузили самые ценные вещи, была уже давно готова. Но мы даже не доехали до ворот – улица была забита людьми и повозками. Телегу пришлось бросить. В давке нас с мамой растащили в разные стороны… больше я её не видела. Говорят, её задавили… Она споткнулась, а толпа… Этих людей нельзя было остановить…
Эльга замолчала. Близился вечер. Уилар сидел у костра в той же позе, что и утром, и молча слушал её рассказ. Колдун сказал, что они поедут дальше, как только стемнеет. Куда поедут – Эльга не спрашивала. Покамест колдун желал узнать историю её невесёлой жизни.
– Мы спрятались в монастыре. Не всем хватило места, но люди все равно стояли рядом с воротами – как будто бы чего-то ждали. Но пираты не стали нападать на монастырь. Они два дня грабили Греул. Потом пришёл граф со своим войском. Пираты подожгли город, сели на корабли и уплыли. Когда я вернулась… – Эльга помолчала несколько секунд, а затем продолжила: – От нашего дома остались только угли. Отец и Эд погибли ещё раньше, на пристани. Я не знала, куда идти. Потом около города разбили лагерь для тех, кто лишился жилья. Поначалу мы делились друг с другом чем могли, хотели все вместе восстановить город… Потом… каждый стал сам за себя. Сначала еду готовили для всех, бесплатно, но потом стало ясно, что на всех еды не хватит, и надо было платить. У меня украли кошелёк. Я ходила по лагерю, спрашивала… Никто ничего не видел. Всем было все равно. Несколько дней я питалась подачками. Потом… В лагере ещё раньше не раз поминали графа недобрым словом. Они говорили, что если бы он пришёл раньше, то мы смогли бы отстоять город. Некоторые хотели идти к нему и требовать, чтобы он оказал нам помощь для восстановления города и дал еды и денег. Они совсем перестали понимать, что к чему. Граф только посмеялся над их требованиями. Тогда они вернулись и стали подзуживать всех напасть на один из графских замков. Долго спорили, но когда решили выступить, появился граф со своими людьми. Наверное, ему кто-то донёс о том, что замышляют в лагере. Солдаты графа ударили по лагерю. Всех, у кого было оружие, убили. Кое-кто пытался сопротивляться, но без толку. Меня не тронули.
… Когда лагерь разгромили, я пошла к монастырю, но туда меня не пустили. Тогда я пошла в одну из ближних деревень. Там меня покормили, но сказали, что больше ничего не дадут и не позволят остаться там и так приютили много беженцев. Я пошла дальше…
Эльга не стала рассказывать о конце августа, когда её изнасиловали двое бродяг, о сентябре и октябре, когда она питалась милостыней и копалась в помойках наравне с бродячими собаками, о ноябре, когда она медленно замерзала на стылых дорогах Эллиунского епископата.
– … у меня был жар. Я почти ничего не помню о конце ноября. Я лежала у обочины дороги. Какие-то добрые люди положили меня на телегу и привезли в дом лекарки. Это была матушка Марго. Она вылечила меня и позволила остаться. Я её никогда не забуду. Всю зиму, и весну, и лето я прожила у неё. Она относилась ко мне как к родной дочери. Она лечила людей и никому не делала зла. К ней приходили разные люди – и богатые, и бедные. Если не могли заплатить, она лечила бесплатно – как меня. Она лечила с помощью трав и с помощью… ну как бы внутреннего тепла. Каждый вечер мы молились Джордайсу. В городе несколько раз сжигали ведьм и колдунов, но мы думали, что нас это не коснётся, потому что те колдуны творили всякое зло, а мы никакого зла не делали…
Уилар усмехнулся.
– …пришли солдаты фогта и посадили нас в яму. Спустя неделю тюремщик, когда давал мне воды, крикнул сверху, что матушку Марго сожгли. А потом фогт приказал казнить и меня тоже.
– Какая душераздирающая история, – скривив губы в усмешке, сказал Уилар. – Я сейчас зарыдаю.
Эльга отвернулась. Рассказывая, она забыла, что для её слушателя все её беды мало что значат. Она для него, вся её жизнь, все те, кто был ей дорог – грязь под ногами. Никто и ничто. Но что ещё можно ожидать от колдуна, который общается с демонами? Она не могла понять только одного – зачем же он спас её там, в храме?
– Но вы ведь… вы ведь сами… – глотая слезы, произнесла она. Чувство чудовищной несправедливости этого мира на мгновение пересилило страх. – Вы ведь сами просили меня рассказать… Вы не имеете права смеяться!
Чернокнижник даже не взглянул на Эльгу. Её отчаянный протест остался незамеченным.
– Дорогая моя, пока ты не имеешь юридического образования, ты не можешь рассуждать о правах.
Вот и все, что она услышала.
«Ты как будто его имеешь!..» – со злостью подумала Эльга. Злость позволила ей взять себя в руки. Она вытерла слезы, выпрямила спину и с вызовом посмотрела на Уилара. Гордо. Но молча.
Уилар неторопливо поворошил угли в костре, он думал о чем-то своём и слегка улыбался. Прошло несколько минут. Уилар вдруг протянул руку к огню.
1 2 3 4 5 6 7