Здесь выложена электронная книга Страдалец автора по имени Станюкович Константин Михайлович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Станюкович Константин Михайлович - Страдалец.
Размер архива с книгой Страдалец равняется 12.14 KB
Страдалец - Станюкович Константин Михайлович => скачать бесплатную электронную книгу
Zmiy
«К.М.Станюкович. Собрание сочинений в 10 томах. Том 3.»: Правда; Москва; 1977
Константин Михайлович Станюкович
СТРАДАЛЕЦ
I
Вскоре после приезда в N., один из больших городов Сибири, в котором мне предстояло пробыть весьма короткое время, я случайно узнал, что в N. живет некто Петровский, старый мой петербургский знакомый, которого я давно потерял из виду, с тех пор, как он со своей молодой женой уехал на частную службу на юг России.
Оказывалось, что этот самый Петровский уж года три как приехал из России и занимает здесь видное место в одном из страховых обществ.
Я, разумеется, обрадовался, что в незнакомом городе нашел знакомых людей, и на другой же день отправился к Петровским.
– Барина нет дома, – объявила горничная.
– Скоро будет?
– Они с вечера уехали на охоту.
– А барыня?
– Барыня дома. Пожалуйте!
В то время, как я проходил через залу, неслышно ступая по узкому протянутому ковру, из соседней комнаты доносился чей-то необыкновенно мягкий, вкрадчивый мужской голос, звучащий грустными нотами. Я отчетливо услыхал изящно составленную французскую фразу о необходимости терпеливо нести свой крест, ввиду людской несправедливости, и вслед за тем из-за портьеры показалась высокая, худощавая фигура почтенного старика, с слегка опущенной на грудь седой головой, одетого не без щегольства и вкуса.
Старик бросил на меня быстрый взгляд из-под очков и тихо прошел мимо, натягивая на руку шведскую перчатку.
Я любопытно всматривался в бледное, длинное лицо, окаймленное вьющимися сединами и маленькой бородкой, и что-то знакомое промелькнуло в этих тонких чертах с заостренным, как у хищной птицы, носом, в грустно насмешливой полуулыбке тонких губ, в этом быстром, остром взгляде, совсем неподходящем к печальному выражению физиономии.
Мне показалось, что я когда-то встречал этого господина и совсем при другой обстановке.
Я вошел в гостиную.
Хозяйка сидела на диване у стола задумчивая, по-видимому, чем-то расстроенная, и не заметила моего прихода. Ее добродушное, румяное лицо, значительно расплывшееся с тех пор, как мы не видались, смотрело грустно, и большие ласковые глаза были влажны.
Я назвал ее по имени. Она встрепенулась, тотчас же узнала меня и засыпала вопросами. Скоро уж мы, по сибирскому обычаю, сидели в столовой за большим самоваром. Она оживилась, расспрашивала про Петербург, про веяния, про общих знакомых, рассказывала про свою кочевую жизнь с мужем, жаловалась на отсутствие людей, на грабежи и убийства, словом, повторяла все то, что обыкновенно рассказывают про сибирские города.
По ее словам, они заехали сюда только потому, что муж соблазнился большим жалованьем.
– Скопим что-нибудь и уедем отсюда! – заключила Варвара Николаевна.
– Так вы, значит, недовольны Сибирью? То-то я застал вас совсем расстроенной.
– Ну, это совсем по другой причине… Я только что выслушала одну печальную исповедь…
– Уж не того ли старого господина, которого я встретил сейчас в зале?
– Да. Вы знаете ли, кто это такой?
– Не имею чести… Сдается мне, что я его где-то встречал, но где – не припомню… У него совсем не провинциальный вид.
– Наверное встречали в Петербурге. Ведь это Рудницкий!
– Рудницкий!?
И в моей памяти воскрес когда-то известный всему Петербургу знаменитый делец и потом главный герой скандального процесса о расхищении одного солидного банка.
– Вот уж никак не ожидал встретить у вас эту печальную знаменитость… Постарел однако этот барин, но облик прежнего величия все-таки еще сохранился… Не скажите вы его фамилии, я никак бы не узнал знаменитого расхитителя… Но рассказывайте, чем однако растрогал вас этот старый грешник!
– Напрасно вы говорите о нем в таком тоне. Он его не заслуживает! – с упреком остановила меня Варвара Николаевна.
– Почему это?
– А потому, что Рудницкий невинная жертва, пострадавшая за других! – горячо проговорила Петровская.
Я посмотрел во все глаза на молодую барыню.
– Рудницкий – невинная жертва!? – рассмеялся я. – Тогда каждый крупный вор – ангел по вашей терминологии. Да вы читали ли его процесс?
– Не читала.
– Прочтите… Любопытно.
– И не буду читать… Я и так знаю теперь правду. Прежде и я, как вы, была предубеждена против него. Все говорили: расхитил банк, пустил по миру людей… ну, и я повторяла…
– А теперь?
– А теперь я убеждена, что Рудницкий невинен, и жалею, что прежде не знала этого…
– Да вы с ним когда ж познакомились? – удивлялся я.
– Года два… Я изредка встречала его у одних здешних знакомых и, признаюсь, с удовольствием слушала, как он говорит… Он умный и образованный человек и держит себя здесь с большим тактом, всегда скромно, всегда в тени… Мне только не нравился в нем насмешливый скептицизм, удивляла какая-то странная его злоба к людям, но теперь мне все это понятно… Сперва мы не принимали его у себя – муж не хотел… Но эту Пасху он явился с визитом и после был раза три…
– И очаровал вас?
– Не иронизируйте, пожалуйста! Повторяю, что до сегодняшнего дня я относилась к Рудницкому с предубеждением… Я не знала его, верила молве и была с ним суха… Муж, тоже не зная его, не особенно благоволил к нему… Вы понимаете, что бедный старик, чувствуя наше недоверие, бывал всегда сдержан и о своем прошлом не говорил…
– А сегодня, оставшись наедине с такой доверчивой барыней, как вы, соблаговолил удостоить вас описанием своих добродетелей? И вы попались на эту удочку?..
– Остановитесь, Фома неверный , и устыдитесь ваших слов!.. Если б вы слышали его задушевную исповедь, если б видели слезы на глазах у этого одинокого, всеми забытого старика, вы пожалели бы его так же, как и я, и убедились бы, что перед вами честный человек…
– Пожалеть, быть может, и пожалел бы, но поверить, что он невинная жертва, не поверил бы… Будьте спокойны!
– Послушайте… Так говорить, как говорил он, с такой дрожью в голосе, не могут люди виноватые…
– Еще как говорят…
– И к чему ему было лгать, подумайте! – горячилась Варвара Николаевна. – Ведь я все равно не помогу ему оправдаться перед всеми! Имя его обесславлено, жизнь разбита, впереди мрак… Что ему за счастие в том, что я убеждена в его правоте, когда все уверены в противном?.. Бедный, несчастный человек! Если б вы знали, сколько он перенес!
Как все женщины, проникнутые чувством сострадания, Варвара Николаевна готова была теперь произвести чуть ли не в мученики этого уголовного героя.
Я знал раньше Варвару Николаевну, знал ее страсть отыскивать страдальцев (преимущественно, впрочем, среди людей, более или менее прилично одетых) и носиться с ними до первого разочарования, и слушал, не прерывая, длинный список добродетелей господина Рудницкого, понимая очень хорошо, что гораздо легче войти в царствие небесное, чем разубедить женщину, поверившую чему-нибудь всем своим сердцем.
Надо думать, что Варвара Николаевна заметила наконец, что на моей физиономии не было и тени того восторженного умиления, которым дышало все ее существо. Вероятно, вследствие того она вдруг резко оборвала вводный эпизод, повествующий о необыкновенной любви господина Рудницкого к домашним животным и в особенности к пташкам (что тоже, по ее мнению, служило веским доводом в пользу невиновности Рудницкого в ограблении банка), и с сердцем сказала:
– Вы все-таки не верите?
– Вам – безусловно.
– Не мне, а в невинность бедного старика!
– Ни на пол-иоты, Варвара Николаевна. В таких делах, как дело вашего нового «страдальца», судебные ошибки почти невозможны… Присяжных в напрасной жестокости еще никто не обвинял.
– А я верю, верю, верю! – капризно прокричала Варвара Николаевна, – и постараюсь убедить мужа дать у себя место невинному старику.
– А разве невинный старик во время исповеди и о местечке говорил?
– Вовсе нет… С чего это вы взяли? – заметила, вдруг смущаясь, Варвара Николаевна.
– По вашему смущению вижу, что говорил.
– Да нет же! Он вообще говорил, что ищет занятий… Ведь у этого расхитителя, обокравшего банк, нет ни гроша за душой! – проговорила Варвара Николаевна, победоносно взглядывая на меня.
– Если это и правда, то ничего еще не доказывает… Крохи-то, быть может, и остались… Не в том дело, а вы скажите-ка лучше, какое место вы хотите дать Рудницком у?
Оказалось, что на днях уезжает помощник мужа, и очищается место. Работы немного, жалованья сто рублей в месяц.
– Я так была бы рада, если б Алексей пристроил старика… Не улыбайтесь ядовито… Лучше прежде познакомьтесь с Рудницким и тогда, если хотите, опять поговорим о нем… Приходите-ка завтра обедать, я позову и Рудницкого… Хотите?
Я охотно согласился взглянуть поближе на такого знаменитого человека.
– А процесс его вам все-таки не мешало бы проштудировать! – прибавил я, прощаясь с милейшей хозяйкой.
Но она только замахала руками.
II
…«Рудницкий»?!
Кто из петербуржцев, лет десять, двенадцать тому назад, не видал Рудницкого или, по крайней мере, не знал его по имени?
Этот делец и воротила крупного банка, влиятельный гласный в думе, член многих благотворительных обществ и видный чиновник в одном из министерств, был одно время довольно популярен в Петербурге. Его можно было увидать утром в своем банке, между тремя и четырьмя на Невском, в биржевые дни на бирже, а вечером в первых рядах на первых представлениях среди сливок петербургского общества, – всегда скромного, любезного, даже искательного, с какой-то загадочной улыбкой на устах, всегда свеженького, чистенького, благоухающего и одетого с особым солидным шиком, по-английски. Имя его довольно часто мелькало в газетных отчетах о разных заседаниях, и репортеры нередко прохаживались на его счет за его «ретроградные» поползновения и особенно за его предложение изгнать из думы представителей печати.
Он говорил немало. То говорил в думе речь в защиту каких-нибудь сомнительных предложений, то умилялся на каком-нибудь, торжественном открытии нового приюта, то защищал «питательную ветку» или «проводил» мысль о слиянии земельных банков в обществе содействия промышленности и торговли.
Это был видный банкократ – одна из восходящих звезд мира дельцов, прожектеров и пройдох. О нем говорили: одни – как об «умнице», ловком, осторожном и благоразумном дельце, другие – как о неразборчивой на средства «шельме», не без ума и не без образования, но все соглашались, что эта «умница» или «шельма» сделает блестящую карьеру и наживет большие деньги, не попав на цепуру. Рассказывали, что он умел очаровывать и без мыла влезать в чужую душу, когда требовалось провести какое-нибудь «дельце» или привлечь к сомнительному предприятию какого-нибудь недоверчивого капиталиста. В таких случаях «припускали» всегда Николая Степановича Рудницкого, и он «обработывал».
В мире дельцов он пользовался большим уважением и быстро шел в гору. Начав свою карьеру, по выходе из университета, скромным, незаметным чиновником, он скоро оставил департамент и сделался бухгалтером в банке. Затем он выдвинулся, обратив на себя внимание финансовыми способностями, и через несколько лет уж был директором банка. Он много работал, поднял дивиденды банка, устраивал не одну замысловатую комбинацию, мало-помалу стал главным воротилой и шел, казалось, верными и твердыми шагами к блестящей будущности миллионера, как вдруг, в одно прекрасное утро, в газетах появилось известие о крахе банка, в котором орудовал Рудницкий.
Банк рухнул, и через несколько времени Рудницкий появился на скамье подсудимых в качестве главного действующего лица.
Обвинительный акт нарисовал довольно пикантную картину нравов и дал недурную характеристику главного героя. Слушая обвинение, вы видели, что этот умный, пронырливый, беспринципный человек не рассчитал всех шансов и, воспользовавшись крупным кушем, не замел следов, по обстоятельствам от него не зависящим, и потому, только потому, попал в объятия прокурора.
На суде он вел себя отвратительно. Озлобленный позором, злой на неудачу, он сваливал всю вину на своих товарищей, невменяемых «божьих младенцев», слепо веривших во всем своему вожаку, и старался разыграть роль невинной жертвы, пострадавшей за свое доверие к людям. Как затравленный зверь, чующий близость гибели, он прибегал к отчаянным средствам: говорил чувствительные тирады о своем патриотизме, о святости основ, им почитаемых, и плакал, моля о пощаде.
Ни трогательные тирады, ни слезы, ни блестящая по бесстыдству речь адвоката не убедили присяжных. Улики были веские, виновность Рудницкого не подлежала сомнению, и матерой зверь был затравлен. Его осудили.
В беспрерывной смене новых неосторожных грабителей, появлявшихся на скамье подсудимых, о Рудницком скоро забыли.
Имена новых «героев» занимали публику. Лишь изредка попадалось в газетах имя Рудницкого, как нарицательное имя.
Все это невольно припомнилось мне, когда на следующий день я шел обедать к Петровским.
III
В то время, когда я знавал Петровского, это был один из тех многочисленных русских интеллигентных людей, к которым как нельзя более идет прозвище: «ни рыба ни мясо». Он был не особенно умен, но и не глуп, немножко читал, немножко думал, особенно твердых принципов не имел, но чтил известные традиции и слегка либеральничал при «закрытых дверях», и главным образом стремился к покою с приличным окладом.
Он обрадовался встрече, заговорил было о прошлом, но скоро перешел к настоящему. Провинциальная сонная жизнь видимо положила на него свой отпечаток.
– Ну, как вы меня нашли? Порядочно я оскотинился? – спрашивал меня, смеясь, Петровский после первых взаимных расспросов.
– Брюшко отрастили изрядное…
– Брюшко – это что!.. А я, батюшка, водку ныне могу душить в невероятном количестве, могу до одури играть в винт и по целым неделям ничего не читать… По именинам езжу, в видах развлечения… Уж такое здесь сонное царство… Все вокруг располагает к мирному прозябанию… Да и чего кипятиться-то, как подумаешь?
В эту минуту в кабинет, где мы болтали с Петровским, вошла Варвара Николаевна.
– А что же твой Рудницкий? Видно, не будет? – резко оборвал разговор Петровский, взглядывая на часы.
– Еще трех часов нет.
– Вот, батюшка, – обратился он ко мне, указывая движением головы на жену, – неисправимая идеалистка… Ее никакая провинция не берет… Если б не она, так я бы давно совсем оскотинился. Во все еще верит… Даже в невинность Рудницкого верит… Сегодня целое утро приставала ко мне, чтобы я дал ему место, и расписывала своего протеже.
– И что же, убедила вас Варвара Николаевна?
– Ну, убедить-то не убедила…
– Подожди, ты скоро убедишься, что он невинен…
– На это не надейся… Шельма изрядная твой Рудницкий, а место ему я, пожалуй, и дам. Все ж таки он умный и деловой человек… Немножко, правда, неловко как-то брать к себе такого гуся… Ну, да здесь мы неразборчивы… И не таких гусей принимают… Денег у него на руках не будет – следовательно опасности нет! – прибавил, смеясь, Петровский.
– Ах, Алеша, как тебе не стыдно так говорить!
– Еще стыднее, Варя, обокрасть банк. Ну, ну, не буду! – шутливо заметил Петровский и прибавил: – пойдемте-ка лучше – выпьем по рюмке!
Уж мы с хозяином, в ожидании гостя, выпили по две, и уж сама Варвара Николаевна начинала беспокоиться, что нет Рудницкого, как ровно за пять минут до трех он появился на пороге гостиной.
Он приостановился на минуту, озирая присутствующих, и мягкой, неспешной походкой направился к хозяйке, распространяя вокруг себя тонкую душистую струйку.
– Надеюсь, я не провинился, не опоздал? – заговорил он и как-то особенно почтительно и ласково пожал руку хозяйке, затем поздоровался с Петровским и поклонился мне.
Нас назвали друг другу, и мы обменялись рукопожатиями.
Вслед за тем мы пошли обедать, и я не без любопытства продолжал рассматривать этого знаменитого «бубнового туза на покое».
Он держал себя просто и скромно, с тактом видавшего свет человека, и производил сегодня впечатление добродушного, смирного, тихого старика. Приветливая улыбка сияла на его умном, спокойном лице с глубокими бороздами, свидетельствовавшими о пережитых бурях, и маленькие серые глазки глядели сквозь очки ласково и мягко. В его манерах, в выражении лица проглядывало спокойное смирение человека, познавшего тщету жизни и с философским достоинством глядящего на мир божий.
Вначале он говорил мало, очевидно, избегая занимать собою общество, и обращался преимущественно к Варваре Николаевне. Когда словоохотливый хозяин овладевал разговором, Рудницкий слушал внимательно. Склонив чуть-чуть набок голову, он тихо покачивал ею в знак одобрения и первый смеялся его остротам.
Петровский то и дело подливал нам вина, не забывая, конечно, и себя. Рудницкий был воздержан, пил мало, ссылаясь на слабое свое здоровье, но несколько рюмок вина сделали его к концу обеда разговорчивее.
Страдалец - Станюкович Константин Михайлович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Страдалец автора Станюкович Константин Михайлович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Страдалец у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Страдалец своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Станюкович Константин Михайлович - Страдалец.
Если после завершения чтения книги Страдалец вы захотите почитать и другие книги Станюкович Константин Михайлович, тогда зайдите на страницу писателя Станюкович Константин Михайлович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Страдалец, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Станюкович Константин Михайлович, написавшего книгу Страдалец, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Страдалец; Станюкович Константин Михайлович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн