Боковой разрез на ее платье обнажил ногу почти до бедра. Она сунула ее между ног Малко.– Вот уже четыре дня, как я не видела тебя.– Я был занят.Рука Элен скользнула в его руку.– Ты даже не хочешь меня?В ее голосе слышалась грусть. Внезапно она проговорила тихим голосом:– Мне кажется, что я люблю тебя.Он поцеловал ее. Очень осторожно поцеловал.Он был один, абсолютно один, не считая Колина, которого надо было во что бы то ни было спасать. * * * Небольшой двухмоторный «Мисс Америка» опустился на палубу. Малко отстегнул пристяжной ремень и спустился первым, опережая Колина. Сильный ветер гулял по палубе авианосца «Америка».Чан, стоя в застекленной башне, судорожно взмахнул руками. Громкоговоритель уже приказывал освободить палубу для отправления очередного Ф-4. Малко поднялся в башню в сопровождении лейтенанта. Чан бросился к нему.– Итак?– Плохо.Он подождал, пока они с Чаном и Колином не прошли в офицерский салон, и лишь там начал говорить. Чан огорчился, узнав новости, и Малко постарался его утешить.– Я могу отправить вас в Соединенные Штаты прямо отсюда.Чан покачал головой.– Нет, моя жизнь здесь... В Америке мне будет тоскливо. Может быть, мне удастся уцелеть, если Трунг-нан ничего не сказал... Но вы оба уезжайте и не возвращайтесь в Сайгон. Тук обязательно получит вашу шкуру, Малко!Малко знал, что он прав. Тук будет безжалостен.– Даже если мне придется ездить по Сайгону только в танке, я все равно его не покину, – сказал он. – Пока я не разоблачу Тука. У меня есть одна идея, но я не могу реализовать ее один.Ворчание катапульт заглушало их голоса. Малко объявил свою идею.Дэйв Колин неожиданно сказал:– Возможно выход и есть... Здесь у них система самостоятельной связи, не так ли?– Безусловно. А почему вы об этом спрашиваете?– Дэвид Уайз и я вместе прыгали на парашютах когда-то, это было в Европе. Он меня знает, не мог забыть. Если бы я смог поговорить с ним... Может быть, он поверит мне? ... Ведь нас связывают с ним вещи, которые не забываются.– Хорошо, согласен. Это стоит попробовать, – сказал Малко. – Но мне для этого придется просить аудиенции у адмирала.Голос Дэвида Уайза звучал гак ясно, как будто он находился на соседнем авианосце «Сангрилла». «Америка» в это время описывала круги в Тонкинском заливе, а адмирал находился в Вашингтоне. По техническим причинам пришлось дождаться вечера, чтобы вызвать Вашингтон.Адмирал был очень понятлив. Правда, и до этого он не очень благоволил к ЦРУ. Малко подробно обрисовал создавшееся положение и получил обещание адмирала, что этот разговор не дойдет до ушей МАКВ Сайгона, другими словами, до Ричарда Цански.Дэвид Уайз внимательно выслушал и своего старого товарища, и потом снова Малко. После этого он попросил несколько часов на то, чтобы согласовать свои действия. Через некоторое время он сам вызвал их. Высшее командование отказалось выключить Ричарда Цански из игры, но дало «карт-бланш» Малко, чтобы доказать виновность Тука. Его план был принят полностью. От Ричарда Цански официально потребовали, чтобы он сотрудничал с Малко. Было получено также согласие отодвинуть выполнение операции «Санрайз» на неделю.Когда Вашингтон кончил говорить, Дэйв Колин взял микрофон.– Я благодарю вас, Дэвид, сказал бывший полковник «зеленых беретов». – Мы попробуем продолжить.– Желаю удачи, – ответил металлический голос Дэвида Уайза.Когда замолк его голос, маленькая комната с железными стенами показалась троим мужчинам очень пустой. * * * Заместитель комиссара Ле Вьена имел очень невзрачный вид, но зато Малко с удовольствием встретился с Ту-ан. Муссон заставил ее заменить длинную юбку на белое платье супер-мини.Он вернулся в Сайгон на заре, после трех часов полета. На следующий день у него была назначена встреча с Ричардом Цански. Она предвещала бурю. Патрон ЦРУ в Сайгоне наверняка не одобрит вмешательство Дэвида Уайза.– Где же вы были? – спросила Ту-ан.– На острове Сен-Жак, – солгал Малко.Она состроила гримаску.– Вы должны были взять меня с собой.Он подумал, что ему было бы не вредно немножко расслабиться. И что Ту-ан, может быть, раньше его сможет заметить какую-нибудь опасность.– Пообедаем вместе? – предложил он.Она всплеснула руками.– О, да! Я знаю один очень хороший вьетнамский ресторан в Гиа-дун. Там замечательные креветки.– Идет! Поехали есть креветки! * * * – Итак, ты теперь ходишь с американцем?– Он не американец, – возразила Ту-ан.У нее была страшная антипатия к новому комиссару. И потом она хотела поехать обедать с Малко.– Я поеду с ним обедать у Тронг-тхан, а потом он привезет меня обратно, – сердито проговорила она. – Я ведь не шлюха, как эти ваши переводчицы...Она повернулась к нему спиной и хлопнула дверью.Комиссар тут же из своего кабинета позвонил генералу Туку. Он пользовался прямой связью.– Ваше превосходительство, – сказал комиссар, – он будет обедать у Тронг-тхана с малышкой.– Отлично, – ответил генерал Тук. * * * Том отошел от дверей кухни ресторана Тронг-тхана. Своей военной выправкой, костылями и отсутствием правой ноги он сразу заявлял о себе, что он – инвалид войны. Повар, всегда жалевший его, позволял ему подходить к кастрюлям. Получая пенсию в три тысячи пиастров в месяц, инвалиды подыхали с голоду, поэтому они часто приходили в рестораны, чтобы выпросить себе немного риса.– Не хочешь ли ты немного креветок и риса? – приветливо предложил Тому повар.Том покачал головой. Он носил короткую черную бородку, которая придавала ему интеллигентный вид.– Нет, спасибо.Он подошел к раздаточному окошку и посмотрел в зал. В зале обедало человек тридцать, и среди них был только один белый с вьетнамкой.Том повернул голову в сторону повара и его черные глаза пронзительно посмотрели на него.– Ты уже обслужил иностранца?Тот покачал в воздухе рукой с ложкой.– Нет, но...Том достал из кармана маленький пластиковый мешочек, в котором был серый порошок, и положил его на стол.– Ты положишь это в его рис.Испуганный повар взял мешочек, открыл его, понюхал содержимое. Веки его заморгали и он простонал:– Но ведь это же дурман!Том согласно кивнул, молчаливо и злобно. Руки повара дрожали. Дурман был традиционным ядом Вьетнама. Во времена французов восемнадцать легионеров одним махом...– Но я не могу этого сделать, – простонал повар.Том опустил руку в один из своих больших карманов.– Тогда я сделаю это сам...Повар увидел в его руке темную гранату, которой можно было устроить хороший погром в обеденном зале. Том подошел к раздаточному окошку. Повар кинулся к нему.– Нет! Не делай этого!– Тогда ты помоги мне...Подошедший бой взял два блюда и исчез. Повар спросил задушенным голосом:– Но почему ты хочешь его убить?– Он валяется с моей женой, – мрачно ответил инвалид. – Она ушла с ним и бросила наших детей.Повар опустил голову. Все было понятно, это было обычным явлением в Сайгоне. Ему было стыдно за свою расу. Подняв глаза, он увидел решительное лицо инвалида. Было ясно, что он не откажется от своего намерения, он действительно бросит гранату. Ведь этому человеку нечего терять.– Я помогу тебе, братец, – прошептал он.Темноватый порошок смешался с порцией риса, а сверху повар щедро полил его соусом. Но ему показалось, что все еще остро попахивало дурманом, и он тщательно перемешал рис с соусом. На своей спине он чувствовал взгляд инвалида... Когда он закончил перемешивать рис, то поставил тарелки на поднос и подозвал к себе боя.– Вот это для иностранца, – сказал он, указывая на тарелку, стоящую слева.Потом повернулся к инвалиду. Тот медленно опустил гранату обратно в карман, взял свои костыли и сделал приветственный жест повару.– Спасибо, брат...И исчез.Без ежемесячных подачек от специальной полиции этот несчастный давно бы умер с голоду.Повар выбросил мешочек в ведро с отходами. Завтра же он возьмет билет на автобус до Далле. Нужно, чтобы о нем забыли па некоторое время, хотя, конечно, смерть еще одного американца не взбудоражит Вьетнам. * * * Китайский суп был замечательным. Болтовня Ту-ан убаюкивала Малко. Креветки, правда, немного попахивали растительным маслом, но ведь шла война.Под столом нога Ту-ан касалась его ноги, но все мысли Малко находились совсем в другом месте, далеко отсюда. Он хотел бы знать, каким образом Тук постарается отделаться от него.– Послушаем песни? – спросила Ту-ан.– Почему бы нет...Малко расплатился. Выйдя из ресторана, они несколько минут поспорили, но Ту-ан настояла на своем: она выбрала самый фешенебельный из кабаков. Он назывался «Королева нараспашку». В зале, темном, как печная труба, вьетнамские певицы декламировали нараспев довольно монотонные песенки, все они страшно походили одна на другую.На третьей песне Малко почувствовал первый приступ боли. Холодный пот выступил на его лице, а в животе появилось сильное жжение. Он вначале стоически переносил эти мучения, приписывая все креветкам. Но внезапно страшный приступ боли сложил его пополам и перехватил дыхание. Ту-ан вздрогнула.– Вы больны?Малко не смог ответить: его челюсти отказывались разжиматься. Конвульсивные толчки заставляли дрожать все его мускулы.Ту-ан вскрикнула и встала. Малко хотел последовать ее примеру и упал. У него было ощущение, что кошки когтями раздирали его внутренности.Сердитые голоса начали раздаваться вокруг них, перекрывая звуки музыки и вызывая гнев Ту-ан.Его безо всяких церемоний выволокли из зала и положили в углу на лестнице. Горящая рядом электрическая лампочка ослепляла его. Ту-ан внезапно закричала:– Посмотрите на его рот! Его отравили!Несколькими минутами позже он почувствовал, как ему насильно лезвием ножа разжимают челюсти, заставляя открыть рог. Потом два пальца глубоко погрузились в его горло, вызывая рвоту. Его желудок возмутился, и его вытошнило.Горькое содержимое желудка оказалось на полу. Все внутренности его горели, как будто он выпил кислоты.Но рвота принесла ему облегчение. Он открыл глаза. Ту-ан склонилась над ним.– Отвезите меня в отель, – взмолился он. – И вызовите врача. * * * Ту-ан сидела на его постели и держала его за руку. Худой вьетнамец с седыми волосами стоял около нее, слушая пульс Малко.«Это врач», – подумал Малко.– Что со мной было? – спросил он слабым голосом.– Вам очень повезло, – ответил вьетнамец.– Почему?Врач пожал плечами.– Потому что дурман – это смертельно... Если бы вас не вытошнило, вы были бы уже мертвы... И надо вам сказать, что люди срывают себе ногти, царапая стены, когда начинаются боли от этого яда.– Мой отец врач, – сказала Ту-ан, – вот почему я решила, что нужно вызвать у вас рвоту.– Когда доза чересчур большая, – пояснил врач, – но удается вызвать рвоту, то есть надежда спастись.Он закрыл свой чемоданчик и протянул Малко руку.– Я приду посмотреть вас завтра.Как только он ушел, Малко спросил у Ту-ан:– Где мой пистолет?– Там, в ящике.– Дайте его мне. Глава 21 Ричард Цански, вне себя от ярости, мял в руке телеграмму от Дэвида Уайза. Мертвая кожа на его лице больше чем когда-либо походила на барабан. Выражение его единственного глаза было свирепое. Даже татуировка на его руках, казалось, хотела выскочить из кожи, чтобы схватить Малко за горло.Цански сейчас искренне жалел, что Малко удалось избегнуть смерти от дурмана, но тот, все еще с горьким привкусом во рту, не имел ни малейшего желания сдаваться.– Вы сделаете то, что вам приказал Уайз, – сладким голосом проговорил Малко. – В противном случае, я сообщу ему, что вы отказываетесь выполнить его приказ.– Идите к дьяволу, – проскрипел Цански.– Это не ответ.– Согласен, согласен, я это сделаю. А потом, когда все будет сделано, я вышвырну вас из этой страны пинком под зад.– Мадам Ну будет в большой претензии на вас...Золотистые глаза Малко с иронией встретили злобный взгляд патрона ЦРУ.– Вы сошли с ума, – злобно проговорил Цански. – Тук дал слишком много доказательств своей преданности нам, слишком много крови протекает между ним и Вьетконгом, и в этом потоке есть кровь и Го-вапа.Малко взял сигарету из коробки на столе.– Совершенно точно! Но почему все-таки он даже не попытался взять их живыми?Ричард Цански сжал губы.– Я думал об этом. Я не так-то уж слеп, как вы думаете. И я получил объяснение: Тук не хотел, чтобы его друзья испытали мучения.И снова Малко иронически улыбнулся.– Вы наделены очень благородными чувствами... Во всяком случае, я уверен в том, что он хочет убить меня только потому, что я уверен в его предательстве. Если я исчезну, перед ним будет свободная дорога. И будет, наконец, найден южновьетнамец, работающий на Северный Вьетнам.Что же касается «доказательств», то в Азии все устраивается очень просто, даже если для наших глаз это и выглядит противоестественным. И Тук не первый агент-люкс, который жертвует своими ради достижения большой цели...Ладно, кончил с этим. Теперь о моем плане. Вы помните Мирей, стюардессу воздушных линий СИС? Мне сказали, что она служит для Тука курьером для передачи важной информации.Нужно будет подобрать важную информацию, очень важную, и устроить так, чтобы Тук получил ее, а потом посмотреть, что из этого получится. У нас сегодня среда. Самолет отлетает каждую субботу. Когда вы увидите Тука?– Завтра мы вместе обедаем.– Так вот, мне кажется, что вы подходите для этого дела. Он совершенно уверен, что вы ему полностью доверяете.Цански улыбнулся.– Если это испытание даст отрицательный результат, – сказал Малко, – я клянусь вам, что все брошу и принесу вам свои извинения.Последняя фраза убедила американца.– Согласен, – сказал он, – но «Санрайз» начинается в понедельник. И не может быть никаких причин для того, чтобы отложить ее. Мы уже заставили генерала Дуонг-нгос-тхао вернуться с побережья.– Хорошо. Но нужно, чтобы информация, которую вы сообщите Туку, была сенсационной, чтобы он рискнул поэтому передать ее немедленно.– Я знаю свое ремесло, – сухо проговорил Цански.Малко встал. Его золотистые глаза искали американца.– Если у вас есть хоть смутное желание передать этот наш с вами разговор Туку, – тихо проговорил он, – советую больше не думать об этом. Потому что я все равно узнаю, даже если для этого мне придется совершить невозможное...Выйдя из посольства, Малко направился на улицу Ту-до, чтобы заказать огромную корзину роз для Ту-ан.Разумеется, виновного в отравлении повара не нашли, ведь этим занимались люди генерала Тука. Вернувшись в «Континенталь», Малко нашел там записку от генерала Тука, в которой тот сообщал, что сделает все возможное для розыска виновных.История кота, который кусает свой хвост... * * * Малко не пробыл в своем номере и пяти минут, как зазвонил телефон. Это был Чан, чрезвычайно возбужденный и говорящий едва слышным шепотом, несмотря на помехи на линии.– Спускайтесь немедленно в бар, – попросил он.Маленький вьетнамец сидел за столом один, и Малко сел за его стол лицом к стене. Глаза Чана часто моргали за стеклами очков, как у встревоженной совы. Он нагнулся к Малко.– Посмотрите вон на того типа, около столба.Обычно Чан неразборчиво бормотал слова, но сейчас, когда он был так возбужден, его вообще невозможно было понять. Малко посмотрел в указанном направлении и увидел молодого вьетнамца, сидевшего за столом перед чашкой уже давно остывшего чая. Даже издалека, со своего места, Малко мог увидеть, как напряжены мышцы его челюстей. Чан же смотрел на этого человека, как павиан на удава.– Это Кси, – прошептал Чан, – начальник комитета убийц восточного Сайгона. Он вас обнаружил, и остальные убийцы уже тоже находятся в городе. Делать нечего, вам необходимо срочно уезжать!Малко искоса посмотрел на него, пытаясь понять, насколько серьезно то, о чем он говорил. Но видел только одно: маленький вьетнамец с ума сходил от страха. Он под столом ломал руки.– Откуда вы знаете, что все это ради меня?– Я знаю все, – с уверенностью сказал Чан, – я не зря прожил в Сайгоне двадцать лет. Эти типы даже не знают, по чьему приказу они действуют. Они просто получают приказ и выполняют его, даже если при этом сами должны будут сдохнуть. Они – ненормальные. Они могут убить даже собственную мать.Взгляд Малко встретился со взглядом убийцы. Он был совершенно неподвижен, в нем не было никакого выражения. Малко автоматически нащупал рукоятку своего пистолета, заткнутого за пояс. Это было далеко не в первый раз, когда его хотели убить, но на этот раз он чувствовал, что Чан отнюдь не преувеличивает опасность.– А если я прикажу сейчас его арестовать?Чан грустно усмехнулся.– Это ни к чему не приведет. Он безусловно не вооружен, и бумаги его в порядке.В этот момент молодой убийца встал, спокойно покинул террасу и свернул на улицу Ту-до.– Поскорее уезжайте, – умолял Чан.Малко отрицательно покачал головой. Это было глупо, но он не любил отступать. Это было традицией. Так было всегда, даже если ставкой в игре была его собственная жизнь. Он просто не мог поступать иначе.– А можно как-нибудь узнать, когда они попытаются убить меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22