Но и это ощущение было мимолетным, и метро убаюкало его еще раньше, чем прошел тик в коленях, по которым ударило током. Я перевел взгляд с паукообразной схемы на рекламную голограмму, наклеенную рядом на окне. Знакомый каждому старшекласснику портрет, разве что здесь великий русский писатель был трехмерным. Он как бы сидел с той стороны стекла напротив меня, держа в руке мини-диск. Под портретом чинно, без вспышек и смены цветов, проплывали белые слова на темно-сером фоне:
Голливуд не нужен русским,
если рядом Достоевский!
УБЕЙ В СЕБЕ БЕСА
с психозеркалом БРАТ КАРАМАЗОВ 4.0

Купил себе — купи и другу,
и получи бесплатный подарок:
увлекательное интерактивное руководство
по практическому христианству
«Ответный удар Иисуса»


Все программы освящены РПЦ.
Остерегайтесь подделок!

Вот именно, остерегайтесь. Может быть, ничего особенного и не случилось, подумал я, глядя в просветленные голографические глаза Федора Михалыча. Тоже ведь был редкостный шизофреник, если судить по книгам. А по жизни — зануда с кучей детей. Тоже небось думал, как было бы хорошо, если бы носки на ногах всегда были сухие. Но в книжках писал совсем другое — то, что несколько поколений не имеющих воображения читателей принимали за умный анализ и точный диагноз, хотя это было всего лишь расковыривание собственной болячки и любование гноем.
Так и у меня теперь: не высыпался несколько дней, много бродил по этому промозглому городу, где вообще только психи могут жить. Да еще эти виртуальные игры, которые оказались вдруг слишком сильно связаны с реальностью. У кого угодно нервы начнут шалить в таких условиях. А восприимчивого человека надо только чуток подтолкнуть, чтоб он завелся и сам начал из пальца высасывать всякий бред. Нет-нет, нам чужого не надо. Будь Спок, Федор Михалыч.

В «Сайгоне» было людно. Для котов-сетеголиков ночь — лучшее время. В техническом плане «Сайгон», конечно, не то, что «Тетрис» или «Планета». Но для наших целей он подходил гораздо лучше «Тетриса».
Когда-то, еще в усормовские времена, УКИБ пытался сделать «Сайгон» контролируемой тусовкой кибер-элиты. Тусовка получилась, а вот контроль — нет. Кафе находилось в центре, и от эффекта проходного двора здесь было не избавиться. Каждые пять минут дверь распахивал либо промахнувшийся входом меломан, либо вообще левый турист с Невского в поисках туалета, либо приезжий ламмер, купившийся на знаменитую вывеску и получивший наконец историческую возможность залить кофием старые плоские мониторчики, вплавленные в прозрачные столы и называемые по традиции «ништяками».
В конце концов попытки устраивать в «Сайгоне» традиционные встречи и прочую субкультуру были прекращены. Усормщики, пытавшиеся присматривать за оставшимся базар-вокзалом, вскоре плюнули и на эту затею: с таким же удовольствием можно было прослушивать туалеты Гостиного двора. Именно тогда «Сайгон» с его постоянным водоворотом «пионеров» действительно стал идеальным местом для отдельных встреч, которые не хотелось афишировать.
Жигана я отыскал глазами за дальним столиком в углу. Он сидел в типично пионерской компании из семи человек, которые что-то бурно обсуждали такими голосами, какими обычно обсуждают последний SexQuake. Я кивнул ему, заказал кофе и двинулся к свободному столику, краем уха уловив, что человек за мной спрашивает у бармена коктейль «Сказки Шервудского леса».
Не успел я сесть и оглядеться, как подошел Сергей.
— Саида почекали, — выпалил он.
— Кофеек без сахара Вы заказывали? — спросил подошедший с другой стороны официант.
И не дожидаясь ответа, поставил на прозрачный стол белоснежную чашку.


Клетка 21. МАКАМ

«Поспешное исправление ошибки — лучший способ сделать новую.»
А самый убедительный способ доказать теорию — это доказательство на собственном примере.
Религию СЯО, которую исповедовал виртуальный Монах Тук, мы придумывали вместе. Начал я. Но этот последний постулат о поспешном исправлении сформулировал Саид. И дважды доказал. Первый раз — не на себе.
Наше последнее — и вправду последнее — совместное дело с Саидом было связано как раз с этим доказательством. Наверное, большинство удивительных и драматических событий нашей жизни начинаются с таких вот обычных разговоров. Мы сидели у Жигана после удачной кражи пароля лысого из «Аргуса». Саид с Жиганом шутя обсуждали, как еще можно заставлять пользователей самостоятельно отдавать пароли посторонним людям. Одним из способов было липовое сообщение об ошибке, на что и купился лысый. Жиган заявил, что точно так же можно имитировать панели web-почты, посылая мыло со скриптом, который хайдит настоящие кнопки программы и вместо них показывает фальшивые. Саид, в свою очередь, предложил вариант со взломом часов. Некоторые системы, заметил он, регулярно требуют от пользователей менять пароли, и эта регулярность определяется как раз «часовым демоном»…
Честно говоря, я плохо понимал, о чем говорят эти двое на своем диком жаргоне. Но чтобы поддержать беседу, зацепился за тему часов и рассказал им о том, какие курьезы вызвала Ошибка-2000 в некоторых финансовых организациях, где компьютеры стали показывать то ли 1900-й, то ли вообще 100-й год.
Может, подобным образом удастся завести часики и сейчас? — спросил я своих приятелей-хакеров. Вовсе не обязательно отматывать сто лет. Даже при несовпадении на несколько минут легко придумать схему, при которой сумма на отдельно взятом счету резко вырастет. Подобных примеров было предостаточно. В феврале того же 2000-го на компьютере одного служащего, ведавшего электронной рассылкой новостей Резервного банка Австралии, часы спешили всего на 6 минут. Из-за этого некий финансовый план попал к 64 подписчикам чуть раньше официального выхода пресс-релиза. За шесть минут люди заработали миллионы.
Жиган сразу забраковал идею. Где-то, может, и была пара курьезов, но вообще на этого мистического Бага Удвака потратили даже больше, чем надо, заявил он.
Саид лишь улыбнулся:
— Много потратили? Это хорошо. Профессор, запишите для вашего ходжи Тука-Мука новый закон: «Поспешное исправление ошибки — отличный способ сделать новую ошибку».
Мы с Жиганом лишь посмеялись, думая, что это так и останется шуткой. Но через месяц Саид сообщил, что «часики завелись» как минимум в двух отделениях Сбербанка. Он нашел дыру в соответствии с тем самым принципом, который рекомендовал для Теории Ошибок Тука.
Это было не столько желание доказать нам свои способности, сколько собственное увлечение игрой. Человек, коллекционирующий старинные монеты, не без интереса относится к старинным банкнотам. Так и Саид, с его увлечением техноантиквариатом, время от времени включал в свою коллекцию и старые программы. И так же, как в случае с железом, здесь причудливо перемешивались времена и нравы. Программа на ФОРТРАНе, заставлявшая прыгать старинные дисководы с 14-дюймовыми дисками, оказывалась (по алфавиту) рядом со странными сетевыми приложениями на странном языке ФОРТ — до знакомства с Саидом я ошибочно считал, что это просто сокращение от слова ФОРТРАН, и не понимал, в чем прелесть программ, не превышающих по размеру 5 килобайт. Зато как литератор, я находил очень символичным лес скобок ЛИСПа, из которого, как из ракушки в водорослях, рождалась первая «Элиза». Не меньшее число философских ассоциаций вызывала строчка кода на АЛГОЛе-68, которая занималась тем, что распечатывала сама себя.
Когда я только услышал о софтовой части коллекции Саида, то решил, что там должны быть собраны хакерские программы. Или вирусы. На худой конец, старинные игры вроде «Диггера». Но я ошибся. Саид собирал оригинальное. Если игра — то «Тетрис», который в качестве дисплея должен был использовать фасад здания Московского университета, с окнами-пикселями. Если вирус — то для программируемых швейных машинок, приводивший к тому, что швы сшитого такой машинкой костюма оказывались слабыми в самых интимных местах, и расходились при легком приседании.
Были в этой коллекции и просто абсурдные вещи, которые тем не менее создавали ощущение альтернативных ветвей технологии. Например, браузер с круглым окном, придуманный, очевидно, для путешествий по Сети на компьютере с круглым, как иллюминатор, дисплеем. А некоторые экспонаты и в самом деле были связаны с новыми парадигмами программирования и философии вообще. Таким был язык QRDL, созданный сектой Делителей. Он начинался как совокупность фильтров и «черных списков» для изоляции от сетевой рекламы, шпионских ботов и прочих активных информационных сущностей, которые в последнее время так и норовили без спроса просочиться в компы всего мира. Позже QRDL стал настоящим языком антипрограммирования, а потом и интеллектуальной антиоперационной системой, основу которой составляли не запросы на исполнение различных действий, а наоборот — команды-отрицания и подпрограммы-запреты для работы в агрессивной среде, где всякой динамики и так уже чересчур много. Правда, некоторые версии QRDL практиковали и такой способ защиты, как нападение: боты-антипоисковики мешали поисковым машинам находить спрятанные сайты, и даже понятие сообщения превращалось здесь в свое «анти» — в тех случаях, когда не помогает фильтр, может помочь ответный поток мусора, информация с отрицательным значением ценности.
Для меня всегда оставалось загадкой, где в наше время можно отыскивать старинные программы. Если техника сохранялась веками, то софт, как мне представлялось, был постоянным переписыванием одной истории. Даже на моем старомодном лаптопе уже не было программ из прошлого века.
Саид обычно отшучивался, когда я расспрашивал его о подобных деталях. «Надо знать места и быстро бегать» — все, что он отвечал. Из этого я понял лишь, что места существуют.
Разговор об Ошибке-2000 привел к тому, что Саид пополнил свою коллекцию софтового антиквариата оригинальной заплаткой, призванной устранить Бага Удвака. В конце прошлого века программисты в спешном порядке ставили такие заплатки на вверенные им системы. Ирония ситуации заключалась в том, что сами заплатки иногда наносили больше вреда, чем мифический Удвак.
Как рассказал Саид, покопавшийся в своих загадочных архивах, первый такой случай произошел еще до наступления 2000-го. Перед самым Новым годом американские военные из-за такой «заплатки» потеряли контакт с пятью спутниками-шпионами. Сразу после загрузки наскоро написанный патч «повесил» все компы наземной станции слежения.
А в 2008-м благодаря аналогичному патчу на крупнейшей электронной бирже в Киберджайе пропал день 29 февраля. Вначале считалось, что перескок часов с 28 февраля на 1 марта возник из-за случайной ошибки в отсчете високосных годов. Однако позже стало ясно, что для кого-то последний день февраля не пропал даром. Биржевые сделки, ошибочно датированные первым марта, были расценены правильно работающими компьютерами как «еще не случившиеся». Но не все: кто-то выборочно исправил дату на 29 февраля в нескольких сделках, и они тут же засчитались как «произошедшие». Остальные же так и висели полчаса с датой 1 марта, и после остановки торгов были аннулированы. Из-за такой выборочной работы биржи резко подешевели акции компаний, владеющих генетическими технологиями. Две из них обанкротилась.
Ответственность за этот красивый взлом долгое время никто на себя не брал. Но еще через несколько лет, после истории с «баранами Эмира», появились свидетельства, что это выходка «Гринписа». В Арабских Эмиратах надолго запомнили тот праздничный день, когда ничего не подозревающие арабы, как обычно, начали резать жертвенных животных. Однако многие бараны в этот день оказались неким хитрым образом подключены к Сети. Их агония, усиленная и размноженная Сетью, стала хлестать по нервам любителей киберсекса и клиентов сетевых магазинов с осязательно-вкусовыми приставками, по ушам меломанов и радиослушателей, по глазам фанатов онлайновых игр и телезрителей. Сколько всего баранов были заражены такой мобильной связью, неизвестно. Зато количество жителей Эмиратов, попавших в больницы, исчислялось сотнями.
После этого «Гринпис» объявили террористической организацией «черного списка». Лидеры экотеррористов не остались в долгу и пообещали, что «теперь праздник весны всегда будет таким же веселым, как календарь биржи Киберджайи весной 2008-го и бараны Эмира весной 2011-го».
Таким образом подтвердилось, что ошибка в календаре биржи тоже была провокацией «зеленых». Если такие вещи случались в электронной столице Малайзии, оставалось только догадываться, сколько чудес таят в себе заплатки-удваки в компьютерах менее продвинутых отечественных организаций. Мало того: раскопав детали взлома биржи, Саид выяснил, что «троянская» заплатка для календарей была почти такой же распространенной, как программы Microsoft, которые в 2000 году стояли на 80 % персоналок мира. И некоторые из этих программ, вместе с дырявой заплаткой, по-прежнему использовались в Сбербанке.
Дальнейшая схема игры не претендовала на гениальность, зато демонстрировала типичный для Саида метод «маскировочной паники». Деньги не утекали из банка одним мощным водопадом, который обычно сразу засекают. Просто для одних счетов Сбербанка часы — и соответственно, проценты прибыли — пошли немного быстрее. А для других они пошли в обратную сторону, гармонично компенсируя скачок. Вместе с нами на «часиках» разбогатело еще несколько сот пенсионеров. Может, они бы и не успели воспользоваться такой удачей — но Саид позаботился, чтобы успели. Достаточно было пустить слух, что Сбербанку грозит судебное разбирательство по обвинению в отмывании денег и замораживание всех счетов на неопределенное время: тут уже сработала наша киберсекта СЯО, для которой дезинформация была любимым делом. Вкладчики бросились спасать сбережения, как озверевшее стадо слонов. Бардак превзошел все ожидания.
Жиган не пошел с нами праздновать эту победу — на него в очередной раз навалилась угроза вылета из Университета. Мы с Саидом пожелали ему успехов в борьбе с зачетами и отправились в «1812 год» вдвоем. Денег было предостаточно, но даже выбирая из самых дорогих вариантов, мы все-таки выбрали по названию — был в нем некий символизм, связанный с методом нашего успешного взлома.
Правда, у владельцев заведения «1812 год» наблюдался свой сдвиг календарей, создававший специфическое представление о позапрошлом веке. Издалека и при сильной задымленности еще можно было принять обслугу за бравых гусар. При ближайшем рассмотрении «гусар» оказывался, выражаясь по-жигановски, «хорошо отформатированной девицей», вся одежда которой состояла из кивера и подноса. Все остальное — светящаяся теплотатуировка, весьма искусно изображающая гусарскую форму. Очевидно, это был очередной «наш ответ» на знаменитое слияние «Макдональдса» с «Плейбоем».
И все же здесь было нечто необычное, не свойственное другим ресторанам. Когда я наконец перестал таращиться на официанток и поглядел на посетителей, обнаружилось, что они-то как раз очень похожи на людей другого века. Словно тут собрали статистов для съемок фильма о тяжелой судьбе народа. Да и мы с Саидом не выглядели плейбоями — помятый старик в пиджаке из прошлого века, и азиат в рваной джинсе, так и не снявший с головы пеструю бандану. А место вроде считается элитным…
Этими соображениями я поделился с Саидом, пока ждал заказ — филе по-кутузовски и медовуху. Как нас вообще сюда пустили? Неужто в такое заведение пускают всех подряд, как на вокзал, безо всякого dress-code? Или у них сегодня маскарадный день?
— У них всегда маскарадный день, — Саид показал пальцем в сторону выхода. — Подкову над гардеробом видели? Эмпатрон. Весь спектр классических «детекторов лжи»: голос, зрачки, давление, электрическая проводимость кожи, запахи… Даже химический состав крови и томография. Причем все дистанционно, так что сразу и не заметишь. Я недавно чинил такой. Только тот был для ЭмоТВ.
— Очередное поколение телеклиперов?
— Не, этот кизил-музил послаще. Человеку с ЭмоТВ вообще ничего делать не надо. Телек сам отлавливает реакции зрителя, а потом сам составляет для ниго персональную телепрограмму с учетом личного эмоционального профиля. Это позволяет определить такие предпочтения, какие сам зритель ни за что не не смог бы сформулировать словами. Здесь над входом почти такой же эмпатрон висит. Только здешний определяет тех, у кого подходящее соотношение между желаниями и возможностями. Как бы они ни рядились.
— Тогда меня точно не пустили бы сюда в одиночку, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39