- прохрипел маркиз. - Ты мне это
прекрати...
У ног маркиза тяжело заворочался и застонал барон Марк. Кранц
попытался отдать долг, но поставить на ноги барона было не так-то просто.
Обессиливший полуобновленный-полуопустошенный маркиз Кранц упал на колени
рядом с негромко, но протяжно подвывающим бароном.
Маркиз вдруг беззвучно заплакал. Слезы катились по обветренным
огрубелым щекам, а сквозь пелену застилающую глаза, Кранц ясно увидел...
себя - трехлетнего задумчивого карапуза, ночью тайком пробравшегося на
крышу старой башни, чтобы увидеть... звезды.
И Кранц, маркиз Кранц, который всегда считал, что вместо сердца у
него - серебряный кубок, тихонько и жалобно завыл...

...На мгновение ОН утратил контроль над потоком захлестывающего
эмоционального омута. Личностная матрица принявшая нагрузку "прогнулась",
как от удара, но выдержала. То что клокотало в ЕГО вновь сформированном
интеллектуально-эмоциональном соматическом банке грозило обернуться
катастрофой и поглотить те элементы, что составляли личностную часть
структуры сканера. Система была на грани распада, более того - грань уже
была достигнута...

Дверь конюшни, будто пасть неведомого хищника, стремительно
распахнулась, выплюнув наружу человека. По вырисовывающимся в едва тлеющем
свете, лежащего на земле факела, общим очертаниям, в человеке можно было
предположить барона Марка...
В первое мгновение доблестный рыцарь Шерман решил, что барона
подменили: словно Мудрый Усталый Путник, завладев платьем барона, устроил
бессмысленный и жуткий маскарад. Вглядевшись рыцарь Шерман все же пришел к
выводу, что сие явление воистину - барон Марк, правда с несколько
непривычно обнажившимися особенностями, ранее сокрытыми до неразличимости
невооруженным глазом, а теперь невольно приковывающими внимание и пугающе
высвеченными.
А глаза! Глаза барона искрились во тьме и этот отсвет, бушующего в их
глубине пламени, завораживал и вынуждал невольно отводить, прятать взгляд
собственных глаз. Рыцарь Шерман почувствовал, что он, словно пес, не в
силах вынести взгляд обновленного барона Марка.
Из конюшни пошатываясь выбрался маркиз Кранц. Рыцарь Шерман бросил на
маркиза косой звериный взгляд и, утратив какой-либо контроль над
поступками и мыслями, позорно бежал, предоставив аббату одному разбираться
во всех этих необъяснимых безумных метаморфозах.
Аббат, не переступая заклятого порога, подхватил с земляного пола
почти угасший факел и высоко вскинув дрожащую руку с вновь обретенным
"светочем", вгляделся в ставшие незнакомыми лица, еще совсем недавно таких
понятных и обыденных, хотя и не самых прилежных его прихожан.
- Это колдовство, - пересохшими губами, с тоской прошептал аббат, но
тотчас шепот сорвался на визг. - Это колдовство!!! Я знал: ОН - ДИАВОЛ!
- Перестаньте, аббат, - устало усмехнулся тот, кто еще недавно был
маркизом Кранцем. - Дьявол Он или бог, это значение не имеет. Главное то,
что я теперь точно знаю: я - Человек.
А первый, присвоивший личину барона, скользнул по агрессивно
сжавшейся фигуре аббата отсутствующим взглядом колдовских пылающих глаз и
спокойно, уверенной поступью пошел прочь из замка.
- Погоди Марк, я с тобой, - твердо сказал оборотень Кранц.
- Вернитесь! Одумайтесь! Покайтесь!!! - истерично завизжал аббат, но
обе фигуры уже поглотила тьма.
Аббат, зажав факел в высоко поднятой руке, заглянул в конюшню, но тот
час отпрянул.
- Будьте вы прокляты!!! - вопль перешел в злобный клекот. Аббат
поспешно запер дверь конюшни. Озираясь, как безумец, загнанный пугающими
иллюзиями, аббат поджег крышу со всех четырех сторон.
Пламя - взметнулось горячими кровавыми ладонями к безучастным
небесам, привычным и видавшим многое в этом мире.
Поднялся ветер. Язычки встрепенулись и слились в бешеном хороводе,
опоясавшем крышу, неотвратимо наползающем на стены, сея разрушение и
смерть...
Жалобное лошадиное ржание зазвенело и оборвалось лопнувшей струной.
- Смерть! Смерть! - заревел аббат. - Смерть? Но Он же не горит в
огне?! Как саламандра!!!
Аббат заметался вдоль стен, силясь различить в беснующемся пламени
то, что происходит в смертоносном огненном кольце.
Ветер!
Особо злобный порыв швырнул аббата наземь и он с ужасом увидел, что
над пылающей конюшней в черной безоглядной бездне неба зависло Нечто, и в
свете его даже зарево пожара показалось тенью. Словно огромная чаша
опрокинулась, расплескав сверхъестественно белый огонь, и языки пламени
замерли.
Замерло все!
Жил только этот жуткий свет...
И тут аббат увидел ЕГО...

Утром, когда доблестный рыцарь Шерман рискнул вернуться в замок,
чтобы попытаться хоть чуть-чуть прояснить обстановку, его взору предстало
достаточно удручающее зрелище.
Вместо роскошной баронской конюшни - жалкое пепелище. Правда замок
почти не пострадал, челядь барона оказалась на высоте.
Пугая слуг нечленораздельными воплями, среди пепла и еще тлеющих
головешек, деловито сновало грязное жалкое и явно безумное существо.
Шерман не сразу поверил, когда ему сказали, что это аббат.
Барона Марка и маркиза Кранца обнаружить не удалось.
Может правы были те, кто упорно твердил, что и барона, и маркиза
забрал сам дьявол...

ЭПИЛОГ
- Вам не кажется, что метод личностного сканирования при помощи
интеллектуальных спор излишне жесткий?
- Вы, очевидно, хотели сказать - жестокий? Да, конечно, но за то -
самый эффективный. Спора прорастая в заданной интеллектуальной среде,
вбирает столько информации, причем мгновенно, на сбор которой нам
понадобились бы годы...
- Но прорастая спора формируется в личность, которую фактически
насильно формируем мы, помещая в выбранную нами среду.
- Считайте, что вы участвуете в воспитании некого своеобразного
ребенка.
- Вы считаете эти процессы сходными? То есть, по вашему, выходит, что
процесс воспитания это насилие?
- В некотором смысле - да.
- Но процесс воспитания ребенка происходит в соответствующей
социальной среде, неограничен во времени и коррелирован с особенностями
психики ребенка.
- Спора тоже помещена в некую среду. Что касается времени... Еще не
известно, что более целесообразно. А третий пункт при воспитании
соблюдается далеко не всегда.
- Но это и есть насилие. К тому же сформированная спора безжалостно
изымается из сформировавшей ее среды. Я уже не говорю, что среда может
быть чуждой, даже враждебной по отношению к базовой интеллектуальной
структуре споры. А среда? Разве внедрение споры всегда проходит
безболезненно? В конце-концов, неужели не было случаев, когда спора
выходила из-под контроля или среда уничтожала спору?
- Вынужден признать - были. Но пресечь эти инциденты для нас не
составляло труда. Лишь однажды, вышедшая из-под контроля спора блуждала
длительное время в исследуемой среде. И что из этого получилось? В среде
распространилось некое идеалистическое поверье, охватившие, правда, многие
слои среды. Сама же спора средой была отторгнута и погибла. Точнее,
погибла та отобранная гигантская информация, а базовая структура споры
оставаясь неповрежденной инициировала процесс регенерации, и в тот момент,
когда мы спору изъяли, она была в идеальном состоянии, а вот
информационный банк сканера - был пуст. Среда же со временем гасит
возбуждение, вызванное введением споры. Если спора выходит из-под контроля
после изъятия - производят повторное сканирование, а исходная спора
очищается.
- Но это... это... убийство.
- Совершенно абсурдное высказывание. Вы забываете что спора -
бессмертна.
- Скорее мультисмертна.
- И все таки это - жизнь... Особенно, когда другая уже не возможна.
- Вы хотите сказать...
- Да. Базовая структура споры это то, что удается выделить, когда
остальное уже не спасти. Причем, сугубо с согласия донора. Так что спора 0
это скорее вариант многократного клонирования исходной структуры личности
донора, на базе одного и того же варианта носителя. А вот вы, лично,
хотели бы жить после смерти?
- Я?
- Да, вы.
- Это что - официальное предложение?
- Нет, что вы. Пока нет. Это так... на будущее.
- Не знаю... затрудняюсь ответить... Боюсь, что нет.
- Ну что же, теперь вы знаете о таком варианте. У вас еще есть время
подумать. А сейчас пойдемте: ОН ждет!

1 2