Он вышел на площадку, машинально захлопнул за собой дверь.
Ключи, должно быть, остались в пиджаке, на спинке стула. Он
убедился в этом уже потом, обшаривая карманы брюк. В карманах
не было ничего, кроме платка и ножа.
Стараясь не скрипнуть второй ступенькой, он начал
осторожно спускаться, прижимаясь к стене. Из черной дыры
лестничного пролета -- пучины, откуда в любой момент могло
появиться что-нибудь неведомое и ужасное, -- поднимался тяжелый
запах: вонь зверинца и сточных вод. Это у консьержа весь вечер
варилась дикая капуста.
Звонок в адвокатскую квартиру находился слева от двери на
высоте одного метра двадцати сантиметров от пола. Андре не стал
шарить по стене, а ткнул пальцем сразу и промахнулся.
Ощупывая дверной наличник, его рука наткнулась в конце
концов на гладкую латунную округлость. Он нажал на мягкий сосок
посередине. От этого прикосновения дрожь побежала по всему его
телу.
Электрический ток был отключен, но в проводах еще
оставалось немного напряжения; возможно, этого было достаточно,
чтобы разбудить адвоката. На всякий случай, для подстраховки,
Андре несколько раз сильно пнул ногой в дверь.
Плохо закрытая проспиртованным адвокатом дверь поддалась,
и Андре вступил в сумрак прихожей.
Он споткнулся, добрался до стены, прошел вдоль нее к
столовой. Около пятидесяти потоков лунных частиц крупного
калибра проникало в столовую через широко открытое окно, а
неподвижный якорь слабо мерцал под хрустальной пластиной.
Время наконец-то перестало течь, и Андре уже не слышал,
как из спальни выходил адвокат, поскольку мир, в котором тот
пребывал, постарел на одну минуту.
Силуэт адвоката еще маячил далеко-далеко в конце коридора;
Андре пришлось метнуть нож, чтобы сократить это расстояние, а
потом он смотрел, как время уносит дряблое тело с кровавой
раной на шее.
С отбоем воздушной тревоги ночь обрела хрупкий мир и
неуверенное согласие. В один миг загорелся свет, и якорь
перестал существовать.
VI
Светало. Тень лестничного колодца начинала рассеиваться
перед окнами с маленькими разноцветными витражами в свинцовых
перегородках.
С каждым шагом боль в отекших ногах усиливалась. Его несло
на улицу. Хлопнула пробка мусорного бачка, пенистой струей
шампанского на Андре брызнули две белые кошки.
До моста было недалеко, гладкая поверхность парапета так и
просилась под ноги -- не чета этим проплешинам на асфальтовом
тротуаре.
И тут, за его спиной возникла фигура Майора, разозленного
тем, что его нет в рассказе. Он схватил Андре за шиворот:
вздернулись плечи, раскинулись в стороны руки, свесилась вперед
голова. Зависнув над парапетом Андре задергался и закричал:
"Отпустите меня!" Но только он один и знал, что его поднял
Майор, ибо тот сделался невидим, а для всех остальных Андре
просто исчез в потоке.

1 2