Александр Верховский
Будущее России: проблема понимания.

О будущем России, её гибели и последующем воскресении говорили многие
святые старцы. Произошло всё именно так как они предсказали.
Россия прошла через страшные испытания и погибла, либо находится на
краю гибели (вопрос о том погибла уже или ещё нет, в данном случае
непринципиальный).
До недавнего времени их пророческие высказывания были рассеяны
во многих труднодоступных публикациях. Теперь издана книга, которая
хотя и не лишена недостатков, но в которой они собраны вместе и теперь
доступны любому желающему. [Россия перед Вторым Пришествием, изд.
Троицкой Лавры, 1993] Вот одно из многих: "Будет шторм и русский
корабль будет разбит. <. . . > Явлено будет великое чудо Божие. И все
щепки и обломки, волею Божией и силой Его, соберутся и соединятся и
воссоздастся корабль в своей красе и пойдет своим путём, Богом
предназначенным. Так это и будет явное всем чудо". (Иеромонах
Анатолий Оптинский) На той же странице, той же книги, очень кстати
(почему - кстати, будет ясно из дальнейшего): "Если в России сохранится
хоть немного верных православных Бог её помилует (выделено мною,
авт.). "(Иеромонах Нектарий Оптинский). [стр. 253 указ. изд. ]
Воля Божия о России открыта нам и знаменитыми словами
старца Филофея в послании В. кн. Василию III Иоанновичу (точнее его
думному дьяку) "Два Рима падоша, Москва третий Рим - четвертому не
быти".
Россия находится на краю гибели. С этим согласны все, в том
числе и те, кто довёл страну до теперешнего гибельного состояния. О
возрождении сейчас говорят тоже все и правительство, и демократы, и
патриоты, и коммунисты, но в слова о возрождении говорящие
вкладывают разный смысл. Только "жалкая кучка монархистов",
воспользуемся тем же выражением демократического журналиста,
воспринимают слова о "Возрождении" в понятиях святых старцев.
Остальные иначе.
Для выполнения любого дела требуется как минимум определить
что нужно сделать и как сделать. Как говорят требуется постановка
задачи. Например у постели смертельно больного определяется болезнь и
назначается лечение. Россию тоже можно представить смертельно
больной, можно представить далее, что на консилиуме поставлен диагноз
и назначено лечение. Россия у нас одна, а диагнозов множество, несколько
и курсов лечений. Множество диагнозов уже само по себе самый страшный
диагноз, потому что из Писания известно, что дом, разделившийся сам в
себе, не устоит.
"Жалкая кучка монархистов" поставлена отдельно в списке по
двум причинам: во-первых к ним, как к реальной политической силе, никто
всерьёз не относится; во-вторых только они воспринимают происходящее
в понятиях святых старцев. Обычно и их относят к "патриотам", но
сами они так себя не именуют, это станет понятным из дальнейшего.
Слова старца Филофея так или иначе интерпретируется
подавляющим большинством политологов, историков, философов,
публицистов и прочими, пишущими о России, ибо все более или менее
согласны с тем, что в этих словах содержится что-то очень важное,
определяющее для судеб страны. Большинством либеральных историков и
публицистов эти слова воспринимаются как обоснование "Русского
империализма", но напомню, что слова эти были сказаны, когда западная
граница проходила около Калуги, а южная около Тулы, когда Смоленск
находился в руках Литвы, а почти каждый год с южных и восточных
рубежей накатывался разрушительный ордынский набег. Либералы к
"русскому империализму" относятся очень неодобрительно, как и к
старцам и к Православию вообще.
Если даже встать на точку зрения либералов, то старец на 200 -
250 лет предвидел великое будущее Российской империи, его слова даже с
этой точки зрения заслуживают внимания. В те времена было не до
великой империи, в те времена нужно было просто выжить в окружении
могучих хищников на тощей бедной, "открытой всем военным сквознякам
равнине" (по меткому выражению И. Солоневича), а не строить планы
несбыточные с точки зрения любого здравомыслящего политика той эпохи.
Часть "патриотов", а в особенности "евразийцев" к империи
относятся наоборот одобрительно и цитируют старца в упомянутом
выше смысле, относясь к нему примерно как к Нострадамусу, либо как
автору удачно сказанной фразы. Отношение к Православию у большинства
"патриотов" в целом одобрительное, частично из-за противодействия
"демократам", частично как к "вере предков", классический "патриот",
всё реже называет себя неверующим (даже и коммунист), но в церковь не
ходит.
Только "жалкая кучка монархистов" полагает, старца менее
всего интересовало будущее величие, а также величина Государства, он
настаивал лишь на том, чтобы Государство было хранителем
Православия. Это крест России и Россия жива, пока его несёт. Всякое
отступление от Православия для России гибельно, что мы ныне и
наблюдаем. По их мнению вся история России есть почти лабораторно
чистая реализация духовной идеи Святой Руси, которая реализовалась на
территории шестой части земной суши не благодаря, а вопреки всем
материальным предпосылкам.
Что говорят демократы и правительство мы пока оставим, они
заговорили языком патриотов после проигранных выборов, а вот патриоты
искренне (или не очень), пекущееся о России, что говорят они? Как там в их
программах насчёт отстройки нового корабля, о коем говорил духоносный
Оптинский старец?
А никак. Для подавляющего большинства нынешних патриотов -
"реальных политиков" Бог, Православие не более чем атрибут русскости,
вроде балалайки и сарафана. Для них слова святых старцев не значат
ничего, они им непонятны, словно не на русском языке были сказаны. Наши
патриоты в своём символе веры запечатлели "Республику Русь",
парламент и президента (советы и генсека). Таким путём они хотят
отстроить русскую государственность (возродить Советский Союз; а кто
и Евразийскую империю), восстановить экономику, культуру, науку,
военную мощь возродить порушенную деревню, научить народ петь свои
песни и т. д.

Феномен патриотизма.
Казалось бы, чего проще, патриотизм - это любовь к Родине и служение ей.
Никакой народ, никакое государство и помыслить себе нельзя без патриотизма
его граждан, ибо без него государство просто рассыплется, а народ рассеется
по лику земли. Патриотизм граждан вещь настолько обычная, что должно
рассматриваться как что-то чрезвычайно естественное как воздух и вода,
однако у нас в стране существует такое общественно-политическое движение
как патриотическое для противодействия иному политическому движению,
обобщённо называемому "демократическим", правительству и президенту.
Кажется, мало кто замечает невозможность описанной ситуации.
Как и всё, что связано с любовью, т. е. с чувствами или
движениями души, вопрос подлинного патриотизма деликатный и даже
интимный, могут быть отдельные граждане, которые не очень любят
свою страну, или даже совсем не любят. Могут ведь быть граждане, к
примеру без ноги или без обеих ног - всякое бывает, но как представить себе
политика не патриота, отправившего свою семью в Израиль или США,
пока он тут вершит дела огромной державы - вот это представить себе
невозможно, так же как футболиста без ног. Однако в стране у нас это
реальность - реальность ирреального, реальность сюрреализма, но
несравненно хуже того - этот сюрреализм стал обыденностью.
И вот этот двойной сюрреализм есть самый страшный симптом нашей
смертельно больной Родины. Симптом непонимания реальности и невозможности
что-то назвать своим именем, ибо почти ни у чего нет своего имени.
Вспоминается старый, часто цитируемый анекдот:
Воспитательница в детском садике рассказала как хорошо живётся в
Советском Союзе и один мальчик заплакал - "Хочу в Советский Союз". И именно
это и есть наша беда, потому что "демократы" не завоевывали страну силой
оружия, они завоевали её силой слова, означающего подменные понятия. Я не
говорю, что с помощью лжи, ибо всё обещанное они исполнили, а именно
подмены, что несравненно хуже, но об этом ниже.
Ожегшись на молоке, принято дуть и на воду, тем более, что вчерашние
поборники "общечеловеческих ценностей" и "общеевропейского дома", стали
вдруг державниками. Вчерашние "демократы" заговорили языком патриотов.
"Исконные" патриоты не преминули обнаружить признаки игры краплёными
картами.
Вмешательство демократов в патриотическую игру очень нам помогает для
понимания самого феномена патриотизма, путём отчленения его от его
шулерской подмены. "Демократический патриотизм" заведомо отличается от
идущего от души, понимания отношения к своей Родине, как служения, имеющего
почти религиозную форму.
Здесь мы попадаем в обширную область, требующую своей разработки и
исследований: действительно только русским в нашей стране в наше советское
и постсоветское время присуще такое вот религиозное по своей природе
служение Родине. Оно напоминает языческое служение Роду, как богу племени;
эта та почва, на которой можно взрастить Православие, но не только его - об
этом и речь.
Люди с развитым сознанием такого типа ныне служилое сословие, их немного,
но на них-то только и держится держава, вопреки всем расчетами. Чтобы
окончательно погубить страну нужно либо уничтожить их физически, либо
растлить духовно.
Как бы то ни было и как бы эти люди не именовались именно на
них, как на ядро "электората", рассчитана патриотическая пропаганда.
"Исконные патриоты" из них же, если таковыми считать тех писателей и
публицистов, которые ещё в доперестроечные времена неложно радели об
Отечестве вопреки официальной коммунистической идеологии. Они не создали и
не создавали и не собирались создавать какую-то доктрину, в виде
сформулированных положений или принципов. Их позиции содержались во всей
совокупности множества текстов, большею частью беллетристических, не
поддающихся формализации. Это был патриотизм чувства и духа, чем собственно
он и должен быть. Он не был православным в своих декларациях, но он был
национальным и уже потому очень близок православию. Значение патриотизма
духа невозможно переоценить, потому что во времена гонения на Церковь это
было единственной формой публичного существования духовной жизни. Не зря
также, что года так до 35-го слово "патриот" могло быть приговором человеку
минимум на 10 лет, а то и к смертной казни.
Современный (постперестроечный) патриотизм - это патриотизм лозунгов, где
в краткой форме сконцентрирована идея, которая должна поразить и привлечь
симпатии "электората". Он предельно функционален, уже поэтому многие из его
деятелей не только по крови, но, главное, по духу не русские люди. Они куда
более шустрые и деловые по сравнению с настоящими русскими патриотами. Для
успеха от них сейчас требуется одно - эффективность в обработке
"электората", а до их истинных чувств и убеждений дела нет, это уже почти,
что профессия, конечно, профессионально они вне конкуренции по сравнению с
настоящими русскими. Особенно отчетливо это видно в одной очень "крутой",
популярной газете, претендующей на лидерство среди "патриотов".
Весь напор газеты направлен против Ельцина и его клики, а вся
ударная мощь этого напора, как бы его остриё, концентрируется в разделе,
где помещены отдельные крайне едкие высказывания объемом в
единственную фразу, бывает даже пара слов, обычно пошлые и безвкусные,
более всего похожие на "заборные надписи" и подобно последним всегда
разящие. Невозможно вообразить, чтобы Белов или Распутин сочиняли
нечто похожее. Патриотизм - это чувство, по определению, а здесь не
чувства, а инстинкты и обращение к самым низменным инстинктам. Не
то, чтобы я защищал Ельцина, но только такая литература ни какого
отношения к патриотизму не имеет, это чистейшей воды
манипулирование сознанием.
Фигурально выражаясь, русский патриотизм ныне имеет нерусское лицо.
Нынешний патриотизм уже не патриотизм чувства, а патриотизм воздействия на
чувства, а главное на инстинкты. Для нынешнего патриотизма характерно
обращение не к народу, как духовной личности, а к "электорату" - объекту
идеологического манипулирования.
Наконец происходит отделение эмпирической реальности обозначаемой
понятием "патриотизм" от словесного содержания этого понятия. Это важный
признак идеологизации понятия. В той же газете мы можем наблюдать такую
подачу материала: утверждение - патриоты против Ельцина превращается в
утверждение - кто против Ельцина, те и патриоты; что все они "русская
элита" и наделены неисчислимыми добродетелями. В то же время года три назад
газета разразилась бранью в адрес одной из известных с "застойных" времён
"патриотки" (т. е. как раз тех кого и можно назвать "исконными") только
потому, что она выразила сомнение в ценности для России идеологии
евразийства.
Наши предки в тяжких трудах, потом и кровью строили Русь. Они не знали
никаких лозунгов, веровали в Бога, в Промысел Божий, служили Богу и делом,
и помышлением и не задумывались ни о каком патриотизме. Ратники В. кн.
Димитрия прозванного Донским очень бы удивились, узнав, что они патриоты,
так же как и сам князь. Это верно и в более поздние времена, скажем,
времена Суворова или Ермолова.
Словесный патриотизм исчезает, как бы растворяясь в служении. Ибо он
имеет духовную природу.
Рассуждения о патриотизме возникли тогда, когда религиозное
сознание заменилось идеологическим. Когда понятия идущие от души
заменились клишированными лозунгами и призывами. Когда вера в Бога
заменилась верой в идеологическую систему.
Патриотические лозунги и призывы могут рассматриваться как элементы
знаковой системы, при этом определение каждого элемента, наделение его
смыслом, производится каждой идеологией по своему.
Выражение: "Возрождение России" сердцу русского человека говорит одно,
а каждая из идеологических систем это выражение определит по своему.
Вот, к примеру: "Наш дом Россия", или "Советская Россия". А какой
страшной бедой обернулось выражение: "Суверенитет России" - бедой не
для Китая или какой-нибудь там Гвинеи, а для России же.
"Суверенитет России" мы понимали по своему, а демократы, согласно своей
идеологии, вывернули по своему. Помнится, кто-то из известных публицистов,
спустя время очень досадовал на то, что и он приложил руку к созданию этого
эффекта. Он немало в своё время писал об ограблении русских и России (то
бишь РСФСР), за счёт чего обогатились окраины. В Результате в 1990 г.
"Суверенитет" был принят с восторгом.
Конечный результат тоже всем известен Россия суверенитет не приобрела, а
потеряла. Тот публицист может не расстраиваться, ибо идеология всегда
паразитирует на духовных ценностях народа и его чаяниях и всегда их
обманывает.
Можно ли назвать патриотами, отнести к какой то группе те
миллионы, как принято говорить тружеников, трудами которых всё еще
ходят поезда, электростанции дают ток, заводы продолжают что-то
производить и практически все эти люди славяне. У меня нет
статистики, но подозреваю, что во всех ныне "суверенных" республиках
бывшего Союза если ещё что-то производится, то только их руками. И
если бы эти республики добились бы полнейшего суверенитета и
освободились от "оккупантов" полностью, то их рудники, шахты, заводы,
больницы, институты немедленно встали. Не берусь судить о
патриотизме казахском, узбекском, молдавском или эстонском - мне бы со
своим русским патриотизмом разобраться, потому что я не знаю
патриоты ли эти люди или нет и никто не знает. Они подобны своим
предкам, которые тоже не подозревали в себе патриотизма.
Как видим совершенно самостоятельно существуют два не совсем
совпадающих феномена, которые можно назвать патриотизмом: один
феномен, отражающий эмпирическую реальность, а другой (точнее много
других) реальность словесную.

Патриотизм: идеология и язык.
Формально проблема здесь языковая, для нынешней "реальной политики" нет
адекватных средств языка для отображения религиозных духовных понятий и
последние оказываются вне рассмотрения политиков.
Но это проблема не столько языковая сколько духовная, коренящаяся в
убеждении, что стоит провозгласить "отделение Церкви от государства", а
религии от политики, так сразу же так и произойдёт. Оспорить это
утверждение нет никакой возможности, так как оно основано на вере (не
только в вере в собственное неверие, но в неверие других) и, следовательно
никаким аргументам неподвластно.
1 2 3