Это так же красиво, как и Национальный парк штата Вайоминг, красивее может быть, чем европейская Швейцария. Правда, что во мне говорит сейчас гражданин Соединенных штатов, но там действительно совершенно неописуемые по красоте парки — и на севере, и на юге, и в центре. Какое воспоминание осталось у меня от парка Фейр-Плей, окруженного величественными горами, среди которых гора Линкольн поднимается на четырнадцать тысяч футов над уровнем моря! Видел озера Близнецы в горном ущелье, где течет Арканзас. Эти два озера отделены друг от друга каменистыми моренами из обломков скал, причем длина одного озера две мили с половиной, а ширина — полторы мили, другого же — вдвое меньше. Хотел бы провести недели две в одном из хороших отелей в Дерри. Окончательно решил приобрести коттедж в Денвере и две каменноугольные копи в Колорадо, — все это на мои будущие миллионы… А почему не позволить себе приобрести еще какое-нибудь шале (Шале — хижина в швейцарском стиле.) на берегах озер Близнецов?
Видел колоссальные вершины цепи Скалистых гор, две вершины Сиерра-Мадре, находящиеся в самой возвышенной части Америки; эти Скалистые горы имеют в своем основании не менее трехсот семидесяти пяти лье. Вряд ли самые обширные государства Европы, за исключением России, могли бы их вместить. Подлинный становой хребет Северной Америки, составляющий с орографической системой Запада одну четверную часть всех Соединенных штатов! Соедините Альпы с Пиренеями и с Кавказом, и вы все-таки не получите горной цепи, равной по размерам цепи Скалистых гор.
Не имел времени отправиться к горе Сент-Круа, северной оконечности так называемой Национальной цепи. Но все же успел проникнуть через ворота Сада Богов в Сад Богов, находящийся в четырех милях от Колорадо, — Джанкшен. Тоже не сравнимый ни с каким другим парк, каменные глыбы которого кажутся окаменевшими великанами какой-то допотопной семьи гигантов. Прогуливался у подножия скалы Теокалес, напоминающей собой замок Бюрграв, только выстроенный на высоте двух с половиной тысяч футов — в воздухе.
Но нельзя запаздывать, однако, и забывать, что губернатор Колорадо и многие из его чиновников держат за меня пари! Поэтому я вернулся 26-го в Денвер и пошел снова взглянуть на место моего будущего коттеджа в тени великолепных деревьев на берегу Черри-Крика».
Гарри Кембэл в своих восхвалениях нисколько не преувеличивал достоинств столицы Колорадо и самого штата. Но каким количеством крови пропитана почва всей этой прекрасной страны! До 1867 года первым пионерам приходилось сражаться с шайеннами, арропахами, кэйсуэйсами, команчами, апашами, со всеми свирепыми племенами краснокожих, имевших таких начальников, как Черный Уголь, Белая Антилопа, Левая Рука, Вывихнутое Колено и Маленький Плащ! И разве можно когда-нибудь забыть о той страшной резне в окрестностях Санд-Крика, которая в 1864 году упрочила за белыми, ера жавшимися под начальством полковника Шивингтона, гос подство в этой стране.
День 26 мая Зеленый флажок провел в великолепной столице. В его честь в резиденции губернатора был назначен торжественный прием. Как известно, в Соединенных штатах человек ценится, главным образом, за его деньги, и в представлении жителей Колорадо, так же как и в его собственном, Гарри Кембэлл оценивался в шестьдесят миллионов долларов. Вот почему ему по заслугам был оказан торжественный прием любящими пышность американцами, у которых золото лежит не только в их кассах, карманах, но и в почве их страны и даже в названиях их главных городов!
На следующий день, 27 мая, четвертый партнер простился с губернатором и покинул город, напутствуемый шумными возгласами приветствий и пожеланий своих многочисленных сторонников. Из Денвера поезд направился в Форт Уолэс, пограничный город штата, потом пересек с запада на восток Канзас, проехал через Джефферсон-Сити, столицу штата Миссури, и, достигнув восточной границы его, вечером 28-го остановился на вокзале города Сент-Луис.
В планы Гарри Кембэла отнюдь не входило делать длительную остановку в этом большом городе, который был ему знаком. Сент-Луис занимал пятьдесят вторую клетку, изображавшую в благородной игре в «гусек» «тюрьму». К тому же те штаты, которые ему надлежало проехать, прежде чем попасть в Южную Каролину, готовили ему много заманчивых экскурсий, как, например, Теннесси, Алабама и Георгия. Вот почему он решил немного отдохнуть, проведя ночь в одном из лучших отелей города, и рано утром двинуться дальше.
Казалось, что ничто не должно было осложнить его путешествия и помешать ему в назначенный день явиться в Чарлстон. А между тем он едва совсем туда не попал, едва не был совершенно лишен возможности еще когда-нибудь где-нибудь путешествовать, и это в результате одного инцидента, которого никто не мог предвидеть и о котором будет сказано ниже.
Около четверти восьмого Гарри Кембэл шел по платформе вокзала, чтобы узнать точно время отхода поезда, когда внезапно наткнулся, или, вернее, на него наткнулся, какой-то человек, выходивший из дверей конторы.
Тотчас же последовал обмен «любезностями»:
— Болван!
— Грубиян!
— Смотрите, куда идете!
— А вы оборачивайтесь!
И вслед за тем — слова, которые вылетают, как револьверные пули, когда ими обмениваются люди раздражительные и горячего темперамента.
Один из столкнувшихся был человеком, исключительно одаренным такими качествами, и читатель не удивится, узнав, что это был не кто иной, как Годж Уррикан.
Гарри Кембэл сразу узнал своего соперника.
— Командор! — вскричал он.
— Журналист! — ответил ему тот голосом, который, казалось, вырвался из пушечного жерла.
Это был действительно командор Уррикан, но на этот раз без своего верного Тюрка, и было лучше, что Тюрк не мог вмешаться в эту историю, которую он раздул бы до крайних пределов.
Как мы видим, Годж Уррикан не только пережил благополучно кораблекрушение, но нашел даже возможность покинуть Ки-Уэст. Но каким образом? Во всяком случае, свое путешествие он совершил очень ускоренным темпом, так как 25-го был еще во Флориде. Подлинное воскресение из мертвых! После того как его привезли в Ки-Уэст в таком ужасном состоянии, все его партнеры имели полное основание думать, что матч «семерых» будет продолжаться только шестью участниками партии.
Короче говоря, Годж Уррикан находился уже в Сент-Луисе, как в этом мог убедиться его соперник, столкнувшись с ним на перроне вокзала, и настроение его было хуже, чем когда-либо, что понятно. Ведь он ехал теперь в Калифорнию, откуда обязан был вернуться в Чикаго для того, чтобы начать партию сызнова, уплатив предварительно тройной штраф!
Будучи от природы добрым малым, Гарри Кембэл счел нужным сказать ему несколько вежливых слов.
— Примите мои поздравления, командор Уррикан, так как я вижу, что вы не умерли…
— Да, сударь, не умер даже при столкновении с одним неуклюжим субъектом и чувствую себя достаточно сильным, чтобы отправить на тот свет тех, кто, без сомнения, радовался, что меня больше не увидит!
— Это вы меня имели в виду? — спросил, нахмурившись, репортер.
— Да, сударь, — ответил Годж Уррикан, выразительно глядя прямо в глаза своему противнику, — дя, сударь, вас, любимчика фортуны!
Казалось, он злобно жевал эти слова, дробя их своими коренными зубами.
Гарри Кембэл, не отличавшийся никогда особой сдержанностью и начинавший горячиться, ответил:
— По-видимому, необходимость возвращаться из Калифорнии в Чикаго не делает людей более вежливыми.
Слова эти задели командора за самую чувствительную его струнку.
— Вы меня оскорбляете, сударь! — крикнул он.
— Понимайте, как вам будет угодно.
— Ну, я понимаю именно так, и вы мне ответите за ваши дерзости!
— Сию же минуту, если это вас устроит.
— Да… если бы у меня было время, — прорычал Годж Уррикан, — но у меня его нет.
— Ищите его.
— Что я сейчас разыщу, так это поезд, с которым мне необходимо уехать.
Поданный в эту минуту поезд пыхтел и свистел, готовый тронуться в путь. И нельзя было терять ни секунды. Командор со всех ног бросился к нему и, вскочив на площадку между двумя вагонами, закричал оттуда страшным голосом:
— Господин журналист, вы скоро услышите обо мне… скоро услышите!
— Когда?
— Сегодня же вечером… в Европейской гостинице.
— Я там буду! — ответил Гарри Кембэл.
Но, как только поезд двинулся, он сказал себе: «А ведь он ошибся, это зверь! Сел не в тот поезд и поедет туда, куда ему вовсе не нужно… Но дело его, конечно».
И действительно, поезд, о котором шла речь, удалялся в восточном направлении, по которому должен был ехать и Гарри Кембэл, чтобы попасть в Чарлстон.
Но Годж Уррикан не ошибся. Ему нужно было вернуться на предыдущую станцию, Геркуланум, где его ждал Тюрк. Дело в том, что между начальником станции Геркуланум и командором произошел горячий спор по поводу запоздавшего багажа последнего, спор, в который вмешался Тюрк и обещал бросить начальника станции в топку одного из его паровозов. Хозяин его успокоил и, воспользовавшись отходившим поездом, вскочил в него. Приехав на станцию Сент-Луис, он лично подал заявление о своем запоздавшем багаже. Вопрос этот без труда уладился, чемодан обещали вытребовать телеграммой, и когда Годж Уррикан выходил из конторы, чтобы сесть на поезд, уходивший в Геркуланум, произошла встреча его с репортером.
Увидав, что его противник уехал, Гарри Кембэл перестал интересоваться этим инцидентом и вернулся в Европейскую гостиницу, в которой остановился. После обеда он сделал довольно длинную прогулку по городу, и когда входил в отель, ему передали письмо, которое пришло с последним поездом из Геркуланума.
Нет! Ведь нужно же иметь мозг, состоящий из таких химических элементов, которые кипели под черепом Годжа Уррикана, чтобы написать подобное письмо:
«Господин четвертый партнер, у вас, наверное, есть револьвер, и у меня тоже таковой имеется. Завтра в семь часов утра я сяду на поезд, который отправится из Геркуланума в Сент-Луис. Предлагаю вам выехать в этот самый час с поездом, который отправляется из Сент-Луиса в Геркуланум. Это ничего не изменит ни в вашем маршруте, ни в моем.
В семь часов семнадцать минут оба эти поезда встретятся. Если вы не такой человек, чтобы умышленно наталкиваться на прохожих и потом оскорблять их без всякого на то повода и права, то будьте в эту минуту на площадке, соединяющей пассажирский вагон с багажным, а я в это самое время буду на площадке последнего вагона моего поезда. Это даст нас возможность обменяться несколькими пулями.
Командор Годж Уррикан»
Этот страшный человек, как всегда, ничего не рассказал Тюрку ни о ссоре, ни о своем вызове, опасаясь, что вмешательство Тюрка только повредит делу.
Но он не мог бьинайти соперника более достойного, чем этот хроникер газеты Трибуна, который и на этот раз оказался вполне на высоте положения.
«Ну, если этот любитель соленой воды вообразил, что я отступлю, то он жестоко ошибся! .. В назначенный час я буду на своей площадке, раз он будет на своей! .. И зеленый флаг журналиста не склонится перед оранжевым флажком командора! «
Заметьте, между прочим, что ничто в этом происшествии не могло никого удивить в такой удивительной стране, как Америка!
А потому на слелдующее утро, — семи часов еще не пробило, — Гарри Кембэл явился на вокзал, чтобы сесть в поезд, который отправлялся в Колумбус и проходил через Геркуланум. Выбрав себе место в последнем вагоне, площадка которого находилась непосредственно за багажным, он там устроился и стал ждать. Оставалось семнадцать минут до момента, когда ему надо будет явиться к месту поединка.
Утро было холодное, и никого из пассажиров не соблазняло постоять на площадке во время хода поезда. В вагоне, в котором сидел Гарри Кембэл, было не более двенадцати пассажиров.
Посмотрев на часы, репортер Трибуны увидел, что стрелки показывали семь часов пять минут. Таким образом, у него было еще двенадцать минут, и он ждал в полном спокойствии, от которого его противник был, без сомнения, очень далек.
В семь часов четырнадцать минут он встал, вышел на площадку, вынул из кармана револьвер и, проверив заряды, стал ждать.
В семь часов щестнадцать минут послышался грохот встречного поезда из Геркуланума, двигавшегося по другому пути, в противоположном поезду Гарри Кембэла направлении.
Гарри Кембэл поднял револьвер на высоту своего лба и приготовился.
Паровозы промчались один мимо другого, оставляя позади облако белого пара.
Еще полсекунды — и почти одновременно раздались два выстрела. Гарри Кембэл почувствовал на своей щеке ветер и свист пролетевшей мимо пули и тотчас же ответил на выстрел выстрелом.
Вслед за тем оба поезда исчезли из виду.
Не подумайте, что звук этих двух выстрелов смутил сидевших в вагоне путешественников! Нет! Взволновать это их не могло ничуть, и Гарри Кембэл спокойно вернулся в вагон и занял свое прежнее место, так и не узнав, задела его пуля лоб командора или нет.
Потом поезд помчал репортера Трибуны через штат Георгия, получивший название Ключ южного свода, подобно тому как штат Пенсильвания называется Ключом северного свода.
После войны за независимость столицей штата Георгия сделался город Атланта в память оказанного им долгого сопротивления. Построенный на высоте ста пятидесяти туазов у начала ущелья горной цепи Аппалачей, этот город в настоящее время является самым населенным в штате.
Проехав территорию штата Георгия до города Огаста, находящегося на берегу реки Саванны и известного своими бумагопрядильными фабриками, поезд пересек территорию Южной Каролины, миновал Гамбург вблизи Огасты и остановился у своего конечного пункта, города Чарлстона.
Это было вечером 2 июня. Репортер закончил свое путешествие, сделав около тысячи пятисот миль по железной дороге из Санта-Фе в Нью-Мексико, путешествие, ознаменованное встречей в Годжем Урриканом.
Из чарлстонских газет Гарри Кембэл узнал, что двое неразлучных, командор и Тюрк, 31 мая были проездом в Огдене, направляясь на всех парах в дальнюю часть Калифорнии.
«Все устроилось к лучшему, — мысленно сказал он. — Я нимало не огорчен тем, что в него не попал. Это медведь и даже морской медведь, но, как бы то ни было, медведь в человеческом образе! «
Никаких намеков на имевшую место дуэль в газетах не было, о ней знали только те, кто принимал в ней участие, и если бы ни один из этих двух не проговорился, о ней никогда не узнали бы. Но, правда, можно ли рассчитывать на скромность сочинителя газетных заметок!
Именно в Южной Каролине, на ее прибрежных островах селились первые французские колонисты. Этот штат славился производством длинноволокнистого хлопка, богатыми урожаями риса великолепного качества и залежами фосфорнокислой соли. К несчастью, война его очень истощила. В этом штате насчитывается довольно много французов, потомков тех гугенотов, которые вынуждены были покинуть родину после отмены Нантского эдикта.
Штат Южная Каролина, где чернокожие составляли три пятых населения, был первым, которых провел в жизнь акт об освобождении невольников, предоставив федератам в этой части Союза один только Форт Семтэр около Чарлстона.
Южная Каролина занимает двадцать девятое место среди штатов Союза по размерах своей территории и двадцать второе по численности населения (сто пятьдесят две тысячи жителей). Через этот город в его южнойгчасти проходят последние отроги Голубых гор; город славится своим климатом, одним из самых здоровых и наиболее умеренных в Союзе.
Здесь хорошо родятся пшеница, лен и табак, не уступающий по своим качествам табаку штата Виргиния.
В центральной части Южной Каролины климат особенно благоприятен для культуры маиса, а в южной — для хлопка и риса, не говоря уже об эксплуатации ее обширных лесов. Индустрия этого штата питается еще железными и свинцовыми рудниками, почва же его богата золотоносными жилами. Зимой в Южной Каролине необыкновенно мягкая погода, но в июне жара бывает сильной. Уже начиная с февраля растительность начинает оживать и из почек великолепных кленов показываются кончики лепестков их красных цветов.
Гарри Кембэл никогда еще не бывал в Чарлстоне, заслужившем грустную репутацию «столицы рабства». В конце концов этот город (такова его жизненная сила! ), несмотря на ряд ужасных катастроф, столько раз испытанных, страдая и от воды, и от огня, и от землетрясений, и даже от желтой лихорадки, все же остался цел и невредим.
На плоском полуострове между устьями рек Астлей и Купер Чарлстон раскинул свои торговые кварталы и дома, окруженные густой зеленью магнолий и гранатовых деревьев. Немного дальше на скалистых выступах побережья возвышаются его форты, между которыми форт Мультри является одним из главных арсеналов Союза и Южной Каролины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Видел колоссальные вершины цепи Скалистых гор, две вершины Сиерра-Мадре, находящиеся в самой возвышенной части Америки; эти Скалистые горы имеют в своем основании не менее трехсот семидесяти пяти лье. Вряд ли самые обширные государства Европы, за исключением России, могли бы их вместить. Подлинный становой хребет Северной Америки, составляющий с орографической системой Запада одну четверную часть всех Соединенных штатов! Соедините Альпы с Пиренеями и с Кавказом, и вы все-таки не получите горной цепи, равной по размерам цепи Скалистых гор.
Не имел времени отправиться к горе Сент-Круа, северной оконечности так называемой Национальной цепи. Но все же успел проникнуть через ворота Сада Богов в Сад Богов, находящийся в четырех милях от Колорадо, — Джанкшен. Тоже не сравнимый ни с каким другим парк, каменные глыбы которого кажутся окаменевшими великанами какой-то допотопной семьи гигантов. Прогуливался у подножия скалы Теокалес, напоминающей собой замок Бюрграв, только выстроенный на высоте двух с половиной тысяч футов — в воздухе.
Но нельзя запаздывать, однако, и забывать, что губернатор Колорадо и многие из его чиновников держат за меня пари! Поэтому я вернулся 26-го в Денвер и пошел снова взглянуть на место моего будущего коттеджа в тени великолепных деревьев на берегу Черри-Крика».
Гарри Кембэл в своих восхвалениях нисколько не преувеличивал достоинств столицы Колорадо и самого штата. Но каким количеством крови пропитана почва всей этой прекрасной страны! До 1867 года первым пионерам приходилось сражаться с шайеннами, арропахами, кэйсуэйсами, команчами, апашами, со всеми свирепыми племенами краснокожих, имевших таких начальников, как Черный Уголь, Белая Антилопа, Левая Рука, Вывихнутое Колено и Маленький Плащ! И разве можно когда-нибудь забыть о той страшной резне в окрестностях Санд-Крика, которая в 1864 году упрочила за белыми, ера жавшимися под начальством полковника Шивингтона, гос подство в этой стране.
День 26 мая Зеленый флажок провел в великолепной столице. В его честь в резиденции губернатора был назначен торжественный прием. Как известно, в Соединенных штатах человек ценится, главным образом, за его деньги, и в представлении жителей Колорадо, так же как и в его собственном, Гарри Кембэлл оценивался в шестьдесят миллионов долларов. Вот почему ему по заслугам был оказан торжественный прием любящими пышность американцами, у которых золото лежит не только в их кассах, карманах, но и в почве их страны и даже в названиях их главных городов!
На следующий день, 27 мая, четвертый партнер простился с губернатором и покинул город, напутствуемый шумными возгласами приветствий и пожеланий своих многочисленных сторонников. Из Денвера поезд направился в Форт Уолэс, пограничный город штата, потом пересек с запада на восток Канзас, проехал через Джефферсон-Сити, столицу штата Миссури, и, достигнув восточной границы его, вечером 28-го остановился на вокзале города Сент-Луис.
В планы Гарри Кембэла отнюдь не входило делать длительную остановку в этом большом городе, который был ему знаком. Сент-Луис занимал пятьдесят вторую клетку, изображавшую в благородной игре в «гусек» «тюрьму». К тому же те штаты, которые ему надлежало проехать, прежде чем попасть в Южную Каролину, готовили ему много заманчивых экскурсий, как, например, Теннесси, Алабама и Георгия. Вот почему он решил немного отдохнуть, проведя ночь в одном из лучших отелей города, и рано утром двинуться дальше.
Казалось, что ничто не должно было осложнить его путешествия и помешать ему в назначенный день явиться в Чарлстон. А между тем он едва совсем туда не попал, едва не был совершенно лишен возможности еще когда-нибудь где-нибудь путешествовать, и это в результате одного инцидента, которого никто не мог предвидеть и о котором будет сказано ниже.
Около четверти восьмого Гарри Кембэл шел по платформе вокзала, чтобы узнать точно время отхода поезда, когда внезапно наткнулся, или, вернее, на него наткнулся, какой-то человек, выходивший из дверей конторы.
Тотчас же последовал обмен «любезностями»:
— Болван!
— Грубиян!
— Смотрите, куда идете!
— А вы оборачивайтесь!
И вслед за тем — слова, которые вылетают, как револьверные пули, когда ими обмениваются люди раздражительные и горячего темперамента.
Один из столкнувшихся был человеком, исключительно одаренным такими качествами, и читатель не удивится, узнав, что это был не кто иной, как Годж Уррикан.
Гарри Кембэл сразу узнал своего соперника.
— Командор! — вскричал он.
— Журналист! — ответил ему тот голосом, который, казалось, вырвался из пушечного жерла.
Это был действительно командор Уррикан, но на этот раз без своего верного Тюрка, и было лучше, что Тюрк не мог вмешаться в эту историю, которую он раздул бы до крайних пределов.
Как мы видим, Годж Уррикан не только пережил благополучно кораблекрушение, но нашел даже возможность покинуть Ки-Уэст. Но каким образом? Во всяком случае, свое путешествие он совершил очень ускоренным темпом, так как 25-го был еще во Флориде. Подлинное воскресение из мертвых! После того как его привезли в Ки-Уэст в таком ужасном состоянии, все его партнеры имели полное основание думать, что матч «семерых» будет продолжаться только шестью участниками партии.
Короче говоря, Годж Уррикан находился уже в Сент-Луисе, как в этом мог убедиться его соперник, столкнувшись с ним на перроне вокзала, и настроение его было хуже, чем когда-либо, что понятно. Ведь он ехал теперь в Калифорнию, откуда обязан был вернуться в Чикаго для того, чтобы начать партию сызнова, уплатив предварительно тройной штраф!
Будучи от природы добрым малым, Гарри Кембэл счел нужным сказать ему несколько вежливых слов.
— Примите мои поздравления, командор Уррикан, так как я вижу, что вы не умерли…
— Да, сударь, не умер даже при столкновении с одним неуклюжим субъектом и чувствую себя достаточно сильным, чтобы отправить на тот свет тех, кто, без сомнения, радовался, что меня больше не увидит!
— Это вы меня имели в виду? — спросил, нахмурившись, репортер.
— Да, сударь, — ответил Годж Уррикан, выразительно глядя прямо в глаза своему противнику, — дя, сударь, вас, любимчика фортуны!
Казалось, он злобно жевал эти слова, дробя их своими коренными зубами.
Гарри Кембэл, не отличавшийся никогда особой сдержанностью и начинавший горячиться, ответил:
— По-видимому, необходимость возвращаться из Калифорнии в Чикаго не делает людей более вежливыми.
Слова эти задели командора за самую чувствительную его струнку.
— Вы меня оскорбляете, сударь! — крикнул он.
— Понимайте, как вам будет угодно.
— Ну, я понимаю именно так, и вы мне ответите за ваши дерзости!
— Сию же минуту, если это вас устроит.
— Да… если бы у меня было время, — прорычал Годж Уррикан, — но у меня его нет.
— Ищите его.
— Что я сейчас разыщу, так это поезд, с которым мне необходимо уехать.
Поданный в эту минуту поезд пыхтел и свистел, готовый тронуться в путь. И нельзя было терять ни секунды. Командор со всех ног бросился к нему и, вскочив на площадку между двумя вагонами, закричал оттуда страшным голосом:
— Господин журналист, вы скоро услышите обо мне… скоро услышите!
— Когда?
— Сегодня же вечером… в Европейской гостинице.
— Я там буду! — ответил Гарри Кембэл.
Но, как только поезд двинулся, он сказал себе: «А ведь он ошибся, это зверь! Сел не в тот поезд и поедет туда, куда ему вовсе не нужно… Но дело его, конечно».
И действительно, поезд, о котором шла речь, удалялся в восточном направлении, по которому должен был ехать и Гарри Кембэл, чтобы попасть в Чарлстон.
Но Годж Уррикан не ошибся. Ему нужно было вернуться на предыдущую станцию, Геркуланум, где его ждал Тюрк. Дело в том, что между начальником станции Геркуланум и командором произошел горячий спор по поводу запоздавшего багажа последнего, спор, в который вмешался Тюрк и обещал бросить начальника станции в топку одного из его паровозов. Хозяин его успокоил и, воспользовавшись отходившим поездом, вскочил в него. Приехав на станцию Сент-Луис, он лично подал заявление о своем запоздавшем багаже. Вопрос этот без труда уладился, чемодан обещали вытребовать телеграммой, и когда Годж Уррикан выходил из конторы, чтобы сесть на поезд, уходивший в Геркуланум, произошла встреча его с репортером.
Увидав, что его противник уехал, Гарри Кембэл перестал интересоваться этим инцидентом и вернулся в Европейскую гостиницу, в которой остановился. После обеда он сделал довольно длинную прогулку по городу, и когда входил в отель, ему передали письмо, которое пришло с последним поездом из Геркуланума.
Нет! Ведь нужно же иметь мозг, состоящий из таких химических элементов, которые кипели под черепом Годжа Уррикана, чтобы написать подобное письмо:
«Господин четвертый партнер, у вас, наверное, есть револьвер, и у меня тоже таковой имеется. Завтра в семь часов утра я сяду на поезд, который отправится из Геркуланума в Сент-Луис. Предлагаю вам выехать в этот самый час с поездом, который отправляется из Сент-Луиса в Геркуланум. Это ничего не изменит ни в вашем маршруте, ни в моем.
В семь часов семнадцать минут оба эти поезда встретятся. Если вы не такой человек, чтобы умышленно наталкиваться на прохожих и потом оскорблять их без всякого на то повода и права, то будьте в эту минуту на площадке, соединяющей пассажирский вагон с багажным, а я в это самое время буду на площадке последнего вагона моего поезда. Это даст нас возможность обменяться несколькими пулями.
Командор Годж Уррикан»
Этот страшный человек, как всегда, ничего не рассказал Тюрку ни о ссоре, ни о своем вызове, опасаясь, что вмешательство Тюрка только повредит делу.
Но он не мог бьинайти соперника более достойного, чем этот хроникер газеты Трибуна, который и на этот раз оказался вполне на высоте положения.
«Ну, если этот любитель соленой воды вообразил, что я отступлю, то он жестоко ошибся! .. В назначенный час я буду на своей площадке, раз он будет на своей! .. И зеленый флаг журналиста не склонится перед оранжевым флажком командора! «
Заметьте, между прочим, что ничто в этом происшествии не могло никого удивить в такой удивительной стране, как Америка!
А потому на слелдующее утро, — семи часов еще не пробило, — Гарри Кембэл явился на вокзал, чтобы сесть в поезд, который отправлялся в Колумбус и проходил через Геркуланум. Выбрав себе место в последнем вагоне, площадка которого находилась непосредственно за багажным, он там устроился и стал ждать. Оставалось семнадцать минут до момента, когда ему надо будет явиться к месту поединка.
Утро было холодное, и никого из пассажиров не соблазняло постоять на площадке во время хода поезда. В вагоне, в котором сидел Гарри Кембэл, было не более двенадцати пассажиров.
Посмотрев на часы, репортер Трибуны увидел, что стрелки показывали семь часов пять минут. Таким образом, у него было еще двенадцать минут, и он ждал в полном спокойствии, от которого его противник был, без сомнения, очень далек.
В семь часов четырнадцать минут он встал, вышел на площадку, вынул из кармана револьвер и, проверив заряды, стал ждать.
В семь часов щестнадцать минут послышался грохот встречного поезда из Геркуланума, двигавшегося по другому пути, в противоположном поезду Гарри Кембэла направлении.
Гарри Кембэл поднял револьвер на высоту своего лба и приготовился.
Паровозы промчались один мимо другого, оставляя позади облако белого пара.
Еще полсекунды — и почти одновременно раздались два выстрела. Гарри Кембэл почувствовал на своей щеке ветер и свист пролетевшей мимо пули и тотчас же ответил на выстрел выстрелом.
Вслед за тем оба поезда исчезли из виду.
Не подумайте, что звук этих двух выстрелов смутил сидевших в вагоне путешественников! Нет! Взволновать это их не могло ничуть, и Гарри Кембэл спокойно вернулся в вагон и занял свое прежнее место, так и не узнав, задела его пуля лоб командора или нет.
Потом поезд помчал репортера Трибуны через штат Георгия, получивший название Ключ южного свода, подобно тому как штат Пенсильвания называется Ключом северного свода.
После войны за независимость столицей штата Георгия сделался город Атланта в память оказанного им долгого сопротивления. Построенный на высоте ста пятидесяти туазов у начала ущелья горной цепи Аппалачей, этот город в настоящее время является самым населенным в штате.
Проехав территорию штата Георгия до города Огаста, находящегося на берегу реки Саванны и известного своими бумагопрядильными фабриками, поезд пересек территорию Южной Каролины, миновал Гамбург вблизи Огасты и остановился у своего конечного пункта, города Чарлстона.
Это было вечером 2 июня. Репортер закончил свое путешествие, сделав около тысячи пятисот миль по железной дороге из Санта-Фе в Нью-Мексико, путешествие, ознаменованное встречей в Годжем Урриканом.
Из чарлстонских газет Гарри Кембэл узнал, что двое неразлучных, командор и Тюрк, 31 мая были проездом в Огдене, направляясь на всех парах в дальнюю часть Калифорнии.
«Все устроилось к лучшему, — мысленно сказал он. — Я нимало не огорчен тем, что в него не попал. Это медведь и даже морской медведь, но, как бы то ни было, медведь в человеческом образе! «
Никаких намеков на имевшую место дуэль в газетах не было, о ней знали только те, кто принимал в ней участие, и если бы ни один из этих двух не проговорился, о ней никогда не узнали бы. Но, правда, можно ли рассчитывать на скромность сочинителя газетных заметок!
Именно в Южной Каролине, на ее прибрежных островах селились первые французские колонисты. Этот штат славился производством длинноволокнистого хлопка, богатыми урожаями риса великолепного качества и залежами фосфорнокислой соли. К несчастью, война его очень истощила. В этом штате насчитывается довольно много французов, потомков тех гугенотов, которые вынуждены были покинуть родину после отмены Нантского эдикта.
Штат Южная Каролина, где чернокожие составляли три пятых населения, был первым, которых провел в жизнь акт об освобождении невольников, предоставив федератам в этой части Союза один только Форт Семтэр около Чарлстона.
Южная Каролина занимает двадцать девятое место среди штатов Союза по размерах своей территории и двадцать второе по численности населения (сто пятьдесят две тысячи жителей). Через этот город в его южнойгчасти проходят последние отроги Голубых гор; город славится своим климатом, одним из самых здоровых и наиболее умеренных в Союзе.
Здесь хорошо родятся пшеница, лен и табак, не уступающий по своим качествам табаку штата Виргиния.
В центральной части Южной Каролины климат особенно благоприятен для культуры маиса, а в южной — для хлопка и риса, не говоря уже об эксплуатации ее обширных лесов. Индустрия этого штата питается еще железными и свинцовыми рудниками, почва же его богата золотоносными жилами. Зимой в Южной Каролине необыкновенно мягкая погода, но в июне жара бывает сильной. Уже начиная с февраля растительность начинает оживать и из почек великолепных кленов показываются кончики лепестков их красных цветов.
Гарри Кембэл никогда еще не бывал в Чарлстоне, заслужившем грустную репутацию «столицы рабства». В конце концов этот город (такова его жизненная сила! ), несмотря на ряд ужасных катастроф, столько раз испытанных, страдая и от воды, и от огня, и от землетрясений, и даже от желтой лихорадки, все же остался цел и невредим.
На плоском полуострове между устьями рек Астлей и Купер Чарлстон раскинул свои торговые кварталы и дома, окруженные густой зеленью магнолий и гранатовых деревьев. Немного дальше на скалистых выступах побережья возвышаются его форты, между которыми форт Мультри является одним из главных арсеналов Союза и Южной Каролины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47