Когда импульс достигает поверхности тела, возникает чувство, несмотря на то, будет, выполнено действие или нет. Человек может быть разгневанным и не атаковать, испуганным и не убегать, печальным и не плакать, так как импульс был подавлен. Некоторые люди говорят о любви, не ощущая импульса к теплому и чувственному контакту. В таком случае любовь является мыслью, а не чувством.
В продолжение нашей дискуссии я займусь чувствами и эмоциями. Чтобы избежать смешения этих понятий, надо отметить, что каждая эмоция является чувством, но не каждое чувство является эмоцией. Любовь, гнев и страх являются типичными эмоциями, называемыми также чувствами. Ощущение тепла, холода, боли и прикосновения, вкусовые и обонятельные ощущения являются чувствами, но не эмоциями. Слово emotion предполагает деятельность (motion — движение и предлог е — наружу, вовне), которая отличает этот вид чувства. Эмоции переживаются как реакции всего тела. Боль, например, может ощущаться в нижней части спины, но когда я разгневан, это чувство не локализовано и не ограничено, потому что я весь в гневе. Однако импульсы, связанные с различными эмоциями, различаются между собой и по-разному выражаются.
Функциональное понимание чувства должно опираться на энергетические процессы живого организма. Это процессы двоякого рода: (1) общая пульсирующая активность в органах и во всем теле и (2) конкретные импульсы и реакции, которые мы только что описали. Движение расширения и сжатия являются видимыми проявлениями жизненной силы организма. Такую ритмичную пульсацию наиболее просто заметить у такого примитивного существа, как медуза. Каждый, кто наблюдал за ней, наверняка отметил, что она способна двигаться в воде только при помощи расширения и сжатия. У человека наиболее очевидным признаком этой пульсации является вдох и выдох. Подобный ритм мы видим в перистальтических движениях кишечника и пульсации сердца. На деле дышат все живые клетки. Они поглощают кислород и выделяют углекислый газ в процессе внутреннего дыхания, которое является основной пульсирующей активностью жизни.
Так как движения расширения и сжатия автономны, следует спросить: существуют ли у людей связанные с ними состояния чувств. Согласно моему опыту — существуют. Когда в процессе биоэнергетической терапии дыхание пациента становится свободным, легким и глубоким, я обычно замечаю, что он погружается в покой. Когда я спрашиваю, как он себя чувствует, то получаю неизменный ответ: «Я чувствую себя хорошо». Хотя с этим состоянием не связана ни одна эмоция, оно похоже на чувство. Еще ни один пациент не сказал: «Я не чувствую ничего». Такое утверждение указало бы на уменьшение нормальной пульсирующей активности тела, и с большим правдоподобием можно было бы предположить, что это сказано человеком в состоянии клинической депрессии.
Наша способность чувствовать внутреннее состояние другого человека, которую я называю эмпатией, основывается на том факте, что наше тело резонирует с другими живыми организмами. Если мы не резонируем с другими — то только потому, что не резонируем внутри себя. Когда кто-то говорит: «Я не чувствую ничего», это значит, что он выключил в себе не только чувства собственной жизненности, но и любые чувства, которые у него могли бы быть.
Для того, чтобы выжить, организм должен быть чувствительным к своему окружению. Эта способность чувствовать располагается в мембране, окружающей организм и способной выборочно пропускать внутрь продукты, необходимые для жизни, и выделять продукты распада. Способность различения стимулов является основой сознания. Справедливо также утверждение, что сознание — явление поверхностное.
Наше осознание мира в большой степени зависит от функционирования основных органов восприятия, которые являются высокоспециализированными структурами кожи или нервной системы. Информация, которую получают рецепторы, передается посредством нервов в мозг, где она «проецируется на экран сознания», чтобы мы могли реагировать на окружающие стимулы. Этой информации, однако, не сопутствует никакое конкретное чувство. Чувство зависит от наших реакций. Если наша реакция позитивна — стимул вызывает в теле расширяющее движение — мы почувствуем удовольствие и возбуждение. Если реакция негативна стимул провоцирует сжатие тела — мы почувствуем страх или боль. Мы приписываем эти чувства самим стимулам, но на деле они являются лишь нашим восприятием. Под наркозом, когда невозможна какая-либо реакция, мы не чувствуем абсолютно ничего.
Наша активность определяется не только внешними стимулами. Мы реагируем также на импульсы, которые спонтанно возникают изнутри. Эти импульсы относятся к нашим потребностям. Потребность возбуждения порождает импульс поиска контакта с другим телом, а потребность в питании порождает импульс к поиску пищи. Эти внутренние движения также вызывают чувства, как только достигают поверхности тела, и затем в мозгу возникает восприятие.
Рисунки 5.1 и 5.2 редуцируют эти процессы до наиболее простых понятий. На рис. 5.1 организм представлен как окружность, что немного напоминает строение единичной клетки. Ее середина соответствует ядру клетки, она является источником энергии для любых движений. Импульс или волна возбуждения движется от центра к границам, где возникает экспрессия. Одновременно снаружи поверхность клетки атакуют стимулы, провоцирующие внутренние реакции.
У высших организмов скелетные мышцы контролируются нервами, начинающимися от сознательных участков мозга, и любые сознательные движения контролирует эго. Мышечная система, поддающаяся волевому контролю, представлена на рис. 5.2 как линия, расположенная близко к поверхности тела и создающая естественную защиту. Каждый импульс, стремящийся к самовыражению, должен задействовать систему скелетных мышц.
Рис. 5.2. Влияние импульса на мышечную систему. Импульс активизирует мышцы, но может быть заблокирован хроническим напряжением, которое не позволит ему достичь поверхности.
Эго может управлять экспрессией данного импульса или даже заблокировать его посредством напряжения соответствующих мышц, делая невозможным его проявление. Заблокированный таким образом импульс не может породить чувство, так как он не в состоянии достичь поверхности и превратиться в восприятие.
В определенных ситуациях человек может сознательно блокировать экспрессию импульса. Он, например, может очень хотеть ударить того, кто причиняет ему боль, но, отдав себе, отчет в том, что агрессор сильнее, он может поступить разумно и сдержать этот импульс. В такой ситуации он полностью осознает свой гнев и напряжение, спровоцированное сдерживанием своего агрессивного импульса. Если ситуация изменится, или же человек от нее отдалится, он сможет освободить напряжение, выразив свой гнев словами или ударив какой-либо предмет. Дело выглядит иначе, если ситуация не изменяется, или человек не может из нее выйти по своей воле. В такой безвыходной ситуации может оказаться ребенок. Он может чувствовать гнев из-за недружелюбного поведения родителей. Но существует большая вероятность, что, опасаясь ответной реакции, он не будет выражать свой гнев. В нашей культуре воспитание детей часто напоминает борьбу, в процессе которой свобода ребенка ограничивается, а его дух ломается. Родитель может ударить ребенка, но беда ребенку, который ответит на этот удар! Мне часто приходилось видеть, как после спора с родителем разгневанный ребенок что-то бормочет себе под нос, но не смеет ничего сказать вслух. В таких ситуациях у ребенка нет другого выхода, как только сдаться, а это означает, что его гнев должен быть подавлен.
Когда импульс сознательно сдерживается, напряжение мышц, которое из-за этого возникает, необычайно сильно. Волна возбуждения достигает мышц, которые дрожат подобно лошадям перед стартом к забегу, сдерживаемые жокеями. Однако когда это состояние становится хроническим, мышцы застывают в напряжении и сдерживание импульса становится неосознанным. Застывшие напряженные мышцы делают невозможными спонтанные движения, так что человек уже не осознает гнев или какое-либо другое чувство, также как не осознает тот факт, что подавляет чувства. Чувствительность в данном месте исчезает, и человек перестает, чувствовать напряжение. Через много лет, когда мышца ослабеет, возникает боль, но человек не может связать эту боль с подавлением чувств. Степень подавления таких чувств, как гнев, колеблется у разных людей в зависимости от того, как велика была угроза, которая привела к подавлению. Некоторым людям ощущение и подавление гнева дается с большим трудом, в то время как другие в состоянии почувствовать гнев, только когда провокация достаточно сильная. Есть люди, которые взрываются при минимальной провокации. Оказывается, что уровень напряжения у таких людей настолько высок, что они находятся в состоянии постоянной провокации. Так как такие взрывы гнева возникают без участия эго, то есть прежде, чем человек осознает, насколько сильно он разгневан и почему, это не служит расслаблению хронического напряжения.
Хроническое напряжение мышц придает телу жесткость и подавляет его грацию, блокируя протекание возбуждения. Зажатые мышцы в каких-либо частях тела ограничивают дыхание, так как для полного дыхания требуется, чтобы дыхательные волны проходили через все тело. Ограничивая полное и глубокое дыхание, хронически напряженные мышцы снижают также уровень энергии этого человека, что уменьшает общую жизненность тела. В результате подавление одного чувства уменьшает чувствительность в целом. Когда подавляется гнев, обычно ослабевают также чувства любви, печали и страха, хотя они необходимы в той же самой степени. У многих людей тело разобщено таким образом, что одни чувства блокируются легче других. Это проясняет тот факт, что некоторым мужчинам легче выразить гнев, чем плакать, а у большинства женщин все наоборот.
Эмоции — это непосредственное выражение духа человека. Силу духа человека можно измерить интенсивностью его чувств, величину духа — глубиной чувств, а свободу духа — спокойствием. Когда мы движемся с чувством, движение полно грации, так как является результатом протекания энергии в теле. Чувства — ключ к грации и духовности тела.
После этих общих рассуждений на тему чувств, мы можем ближе исследовать отдельные эмоции: любовь, гнев, страх, печаль и радость. Любовь — чувство экспансивное, провоцирующее. Поверхность тела сильно заряжается энергией, в результате чего оно приобретает мягкость, становится теплее и немножко розовеет, на него приятно смотреть. Любовь — теплое чувство, а количество любви, которое мы испытываем и выражаем, прямо пропорционально мягкости и теплу тела. Импульсом к любви является стремление к контакту и близости с любимым человеком в ожидании удовольствия, которое может из этого происходить. Подробнее см. A.Lowen « Love, Sex, and Your Heart », New York, 1988.
Людей, которые стремятся бывать в ситуациях, в которых их с большой долей вероятности встретит разочарование, иногда называют мазохистами. Мазохизм, казалось бы, является противоположностью любви, но его можно понять, если мы примем тот факт, что большинство людей в нашей культуре страдают от амбивалентности чувств, одновременно испытывая любовь и ненависть к одному и тому же человеку. Такая амбивалентность часто возникает на почве конфликтных отношений в детстве, когда чувства ребенка травмируются родителями. В результате его любовь к ним смешивается с чувством ненависти. Хотя всю свою жизнь такой человек сохраняет любовь к ним, ей будут сопутствовать ненависть и гнев, несмотря на то, что они могут быть подавлены. Подавление, вытесняя в тень воспоминания конфликтов из детства, обрекает человека на повторную травму, когда он стремится к любви. Такая амбивалентность проявляется таким же образом, каким личность проявляет любовь.
Исчерпывая себя, любовь превращается в ненависть. Можно сказать, что ненависть — это остывшая любовь. Это означает, что импульс стремления к любви был подавлен. Чувство ненависти часто указывает на первичное чувство любви к тому же объекту, обычно скрытое под слоем льда. Любовь никогда не умирает полностью, так как, если бы это произошло — остыло бы и сердце, что привело бы человека к смерти. Человек может говорить, что любит, даже если его поведение противоречит этому. Так как любовь и ненависть противоположны друг другу, чувство ненависти нередко превращается в любовь, как только импульс стремления вырывается из своих оков. Ненависть — вторичная реакция на травму или на угрозу травмирования со стороны любимого объекта. Первой и непосредственной реакцией будет печаль и гнев. Если эти чувства прожиты и отреагированы, они не застывают и не замораживаются в теле. Подавляя эти чувства посредством хронического напряжения мышц, человек строит стену из льда, которая пленяет сердце и способность к любви. Пленяется также и дух человека, разрывая его связь со вселенским духом. Печаль — естественная реакция на утрату любви. Гнев также связан с чувством любви. Мы не гневаемся на людей, которые нам безразличны, мы просто от них уходим. Мы гневаемся на тех, кого любим, когда они травмируют нас, разрушая наше стремление получать удовольствие и радость от близости и любви.
Насколько в любви мы протягиваем руку деликатно, настолько в гневе наносим ею резкий удар. И в тоже время, когда в состоянии гнева мы стараемся преодолеть преграды на пути к любви, то, охваченные бешенством, относимся к объекту своего гнева как к врагу, стремящемуся к нашему уничтожению. Мы говорим, что чувствуем «убийственное бешенство», что «готовы убить». Часто такой гнев направляется против невинных людей, в частности, детей. Ничто не может так разъярить родителя, как взбунтовавшийся и непослушный ребенок. Родители реагируют на это так, как будто ребенок, не поддаваясь их воле или противясь их власти, наносит им смертельную рану. Часто источником этой ярости являются травмы, которые были нанесены этим родителям их собственными родителями в детстве, когда их собственный дух был сломлен, и они были сурово наказаны за то, что смели противостоять авторитарному отцу или матери. Гнев, вызванный таким отношением к ним, дремлет в глубине их психики годами, пока однажды не взрывается против кого-то невинного или беззащитного. Содержание этого гнева понятно: «Почему ты (ребенок) должен быть свободен духом, если мой собственный дух был в детстве сломлен?» Эта зависть родителя к независимости ребенка провоцирует взрыв гнева.
Понятие «сломленный дух» — это не просто метафора. Оно отражает физическую реальность, проявляющуюся в теле. Я убежден, что каждый человек, дух которого был сломлен, носит в себе подавленную ярость, замкнутую в напряженных мышцах верхней части спины и плеч. Это напряжение проявляется в виде нарушения естественных линий спины как преувеличенная выпуклость ниже плеч или в нижней части спины. Это лордоз или уплощение естественного поясничного изгиба. Подробнее смотри в работах: A.Lowen « The Way to Vibrant Health », New York 1977, A.Lowen « Love, Sex, and Your Heart », New York, 1988.
Уплощение этого отдела позвоночника выдвигает таз вперед, подавляя у человека чувство уверенности в себе. Такая позиция является эквивалентом подогнутого хвоста у собаки. Обращая внимание пациентов на это состояние, я говорю: «Это выглядит так, как если бы кто-то получил сильный удар по заднице». Одной из причин, провоцирующих развитие такого состояния, являются сильные и частые шлепки по заднице, полученные в детстве. Избыточный изгиб в верхней или нижней части спины нарушает естественную выпрямленную осанку, являющуюся проявлением свободного духа. Хроническое напряжение мышц спины затрудняет протекание энергетических импульсов вдоль позвоночника, которое дает чувство свободы духа. Результатом этого будет сломленный дух. И пока дух находится в этом состоянии, человек будет носить в себе подавленный гнев, независимо от того осознает он это или нет. До тех пор, пока гнев не получит выход, дух будет сломлен. Освобождение гнева может оздоровить дух, если человек поймет, что это уходит корнями в утрату грации.
Однако, проявление гнева по отношению к людям, которые не имели отношения к травмированию духа данного человека, более молодым, слабым или зависимым, не приносит желанного освобождения, так как человек не может чувствовать себя хорошо, проявляя такое поведение. Оно вызывает чувство вины и увеличивает напряжение. Наиболее подходящим контекстом для проявления злости является терапевтическая ситуация, в которой можно безо всякой опасности для себя и окружающих потерять контроль над собой, так как ситацию контролирует терапевт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
В продолжение нашей дискуссии я займусь чувствами и эмоциями. Чтобы избежать смешения этих понятий, надо отметить, что каждая эмоция является чувством, но не каждое чувство является эмоцией. Любовь, гнев и страх являются типичными эмоциями, называемыми также чувствами. Ощущение тепла, холода, боли и прикосновения, вкусовые и обонятельные ощущения являются чувствами, но не эмоциями. Слово emotion предполагает деятельность (motion — движение и предлог е — наружу, вовне), которая отличает этот вид чувства. Эмоции переживаются как реакции всего тела. Боль, например, может ощущаться в нижней части спины, но когда я разгневан, это чувство не локализовано и не ограничено, потому что я весь в гневе. Однако импульсы, связанные с различными эмоциями, различаются между собой и по-разному выражаются.
Функциональное понимание чувства должно опираться на энергетические процессы живого организма. Это процессы двоякого рода: (1) общая пульсирующая активность в органах и во всем теле и (2) конкретные импульсы и реакции, которые мы только что описали. Движение расширения и сжатия являются видимыми проявлениями жизненной силы организма. Такую ритмичную пульсацию наиболее просто заметить у такого примитивного существа, как медуза. Каждый, кто наблюдал за ней, наверняка отметил, что она способна двигаться в воде только при помощи расширения и сжатия. У человека наиболее очевидным признаком этой пульсации является вдох и выдох. Подобный ритм мы видим в перистальтических движениях кишечника и пульсации сердца. На деле дышат все живые клетки. Они поглощают кислород и выделяют углекислый газ в процессе внутреннего дыхания, которое является основной пульсирующей активностью жизни.
Так как движения расширения и сжатия автономны, следует спросить: существуют ли у людей связанные с ними состояния чувств. Согласно моему опыту — существуют. Когда в процессе биоэнергетической терапии дыхание пациента становится свободным, легким и глубоким, я обычно замечаю, что он погружается в покой. Когда я спрашиваю, как он себя чувствует, то получаю неизменный ответ: «Я чувствую себя хорошо». Хотя с этим состоянием не связана ни одна эмоция, оно похоже на чувство. Еще ни один пациент не сказал: «Я не чувствую ничего». Такое утверждение указало бы на уменьшение нормальной пульсирующей активности тела, и с большим правдоподобием можно было бы предположить, что это сказано человеком в состоянии клинической депрессии.
Наша способность чувствовать внутреннее состояние другого человека, которую я называю эмпатией, основывается на том факте, что наше тело резонирует с другими живыми организмами. Если мы не резонируем с другими — то только потому, что не резонируем внутри себя. Когда кто-то говорит: «Я не чувствую ничего», это значит, что он выключил в себе не только чувства собственной жизненности, но и любые чувства, которые у него могли бы быть.
Для того, чтобы выжить, организм должен быть чувствительным к своему окружению. Эта способность чувствовать располагается в мембране, окружающей организм и способной выборочно пропускать внутрь продукты, необходимые для жизни, и выделять продукты распада. Способность различения стимулов является основой сознания. Справедливо также утверждение, что сознание — явление поверхностное.
Наше осознание мира в большой степени зависит от функционирования основных органов восприятия, которые являются высокоспециализированными структурами кожи или нервной системы. Информация, которую получают рецепторы, передается посредством нервов в мозг, где она «проецируется на экран сознания», чтобы мы могли реагировать на окружающие стимулы. Этой информации, однако, не сопутствует никакое конкретное чувство. Чувство зависит от наших реакций. Если наша реакция позитивна — стимул вызывает в теле расширяющее движение — мы почувствуем удовольствие и возбуждение. Если реакция негативна стимул провоцирует сжатие тела — мы почувствуем страх или боль. Мы приписываем эти чувства самим стимулам, но на деле они являются лишь нашим восприятием. Под наркозом, когда невозможна какая-либо реакция, мы не чувствуем абсолютно ничего.
Наша активность определяется не только внешними стимулами. Мы реагируем также на импульсы, которые спонтанно возникают изнутри. Эти импульсы относятся к нашим потребностям. Потребность возбуждения порождает импульс поиска контакта с другим телом, а потребность в питании порождает импульс к поиску пищи. Эти внутренние движения также вызывают чувства, как только достигают поверхности тела, и затем в мозгу возникает восприятие.
Рисунки 5.1 и 5.2 редуцируют эти процессы до наиболее простых понятий. На рис. 5.1 организм представлен как окружность, что немного напоминает строение единичной клетки. Ее середина соответствует ядру клетки, она является источником энергии для любых движений. Импульс или волна возбуждения движется от центра к границам, где возникает экспрессия. Одновременно снаружи поверхность клетки атакуют стимулы, провоцирующие внутренние реакции.
У высших организмов скелетные мышцы контролируются нервами, начинающимися от сознательных участков мозга, и любые сознательные движения контролирует эго. Мышечная система, поддающаяся волевому контролю, представлена на рис. 5.2 как линия, расположенная близко к поверхности тела и создающая естественную защиту. Каждый импульс, стремящийся к самовыражению, должен задействовать систему скелетных мышц.
Рис. 5.2. Влияние импульса на мышечную систему. Импульс активизирует мышцы, но может быть заблокирован хроническим напряжением, которое не позволит ему достичь поверхности.
Эго может управлять экспрессией данного импульса или даже заблокировать его посредством напряжения соответствующих мышц, делая невозможным его проявление. Заблокированный таким образом импульс не может породить чувство, так как он не в состоянии достичь поверхности и превратиться в восприятие.
В определенных ситуациях человек может сознательно блокировать экспрессию импульса. Он, например, может очень хотеть ударить того, кто причиняет ему боль, но, отдав себе, отчет в том, что агрессор сильнее, он может поступить разумно и сдержать этот импульс. В такой ситуации он полностью осознает свой гнев и напряжение, спровоцированное сдерживанием своего агрессивного импульса. Если ситуация изменится, или же человек от нее отдалится, он сможет освободить напряжение, выразив свой гнев словами или ударив какой-либо предмет. Дело выглядит иначе, если ситуация не изменяется, или человек не может из нее выйти по своей воле. В такой безвыходной ситуации может оказаться ребенок. Он может чувствовать гнев из-за недружелюбного поведения родителей. Но существует большая вероятность, что, опасаясь ответной реакции, он не будет выражать свой гнев. В нашей культуре воспитание детей часто напоминает борьбу, в процессе которой свобода ребенка ограничивается, а его дух ломается. Родитель может ударить ребенка, но беда ребенку, который ответит на этот удар! Мне часто приходилось видеть, как после спора с родителем разгневанный ребенок что-то бормочет себе под нос, но не смеет ничего сказать вслух. В таких ситуациях у ребенка нет другого выхода, как только сдаться, а это означает, что его гнев должен быть подавлен.
Когда импульс сознательно сдерживается, напряжение мышц, которое из-за этого возникает, необычайно сильно. Волна возбуждения достигает мышц, которые дрожат подобно лошадям перед стартом к забегу, сдерживаемые жокеями. Однако когда это состояние становится хроническим, мышцы застывают в напряжении и сдерживание импульса становится неосознанным. Застывшие напряженные мышцы делают невозможными спонтанные движения, так что человек уже не осознает гнев или какое-либо другое чувство, также как не осознает тот факт, что подавляет чувства. Чувствительность в данном месте исчезает, и человек перестает, чувствовать напряжение. Через много лет, когда мышца ослабеет, возникает боль, но человек не может связать эту боль с подавлением чувств. Степень подавления таких чувств, как гнев, колеблется у разных людей в зависимости от того, как велика была угроза, которая привела к подавлению. Некоторым людям ощущение и подавление гнева дается с большим трудом, в то время как другие в состоянии почувствовать гнев, только когда провокация достаточно сильная. Есть люди, которые взрываются при минимальной провокации. Оказывается, что уровень напряжения у таких людей настолько высок, что они находятся в состоянии постоянной провокации. Так как такие взрывы гнева возникают без участия эго, то есть прежде, чем человек осознает, насколько сильно он разгневан и почему, это не служит расслаблению хронического напряжения.
Хроническое напряжение мышц придает телу жесткость и подавляет его грацию, блокируя протекание возбуждения. Зажатые мышцы в каких-либо частях тела ограничивают дыхание, так как для полного дыхания требуется, чтобы дыхательные волны проходили через все тело. Ограничивая полное и глубокое дыхание, хронически напряженные мышцы снижают также уровень энергии этого человека, что уменьшает общую жизненность тела. В результате подавление одного чувства уменьшает чувствительность в целом. Когда подавляется гнев, обычно ослабевают также чувства любви, печали и страха, хотя они необходимы в той же самой степени. У многих людей тело разобщено таким образом, что одни чувства блокируются легче других. Это проясняет тот факт, что некоторым мужчинам легче выразить гнев, чем плакать, а у большинства женщин все наоборот.
Эмоции — это непосредственное выражение духа человека. Силу духа человека можно измерить интенсивностью его чувств, величину духа — глубиной чувств, а свободу духа — спокойствием. Когда мы движемся с чувством, движение полно грации, так как является результатом протекания энергии в теле. Чувства — ключ к грации и духовности тела.
После этих общих рассуждений на тему чувств, мы можем ближе исследовать отдельные эмоции: любовь, гнев, страх, печаль и радость. Любовь — чувство экспансивное, провоцирующее. Поверхность тела сильно заряжается энергией, в результате чего оно приобретает мягкость, становится теплее и немножко розовеет, на него приятно смотреть. Любовь — теплое чувство, а количество любви, которое мы испытываем и выражаем, прямо пропорционально мягкости и теплу тела. Импульсом к любви является стремление к контакту и близости с любимым человеком в ожидании удовольствия, которое может из этого происходить. Подробнее см. A.Lowen « Love, Sex, and Your Heart », New York, 1988.
Людей, которые стремятся бывать в ситуациях, в которых их с большой долей вероятности встретит разочарование, иногда называют мазохистами. Мазохизм, казалось бы, является противоположностью любви, но его можно понять, если мы примем тот факт, что большинство людей в нашей культуре страдают от амбивалентности чувств, одновременно испытывая любовь и ненависть к одному и тому же человеку. Такая амбивалентность часто возникает на почве конфликтных отношений в детстве, когда чувства ребенка травмируются родителями. В результате его любовь к ним смешивается с чувством ненависти. Хотя всю свою жизнь такой человек сохраняет любовь к ним, ей будут сопутствовать ненависть и гнев, несмотря на то, что они могут быть подавлены. Подавление, вытесняя в тень воспоминания конфликтов из детства, обрекает человека на повторную травму, когда он стремится к любви. Такая амбивалентность проявляется таким же образом, каким личность проявляет любовь.
Исчерпывая себя, любовь превращается в ненависть. Можно сказать, что ненависть — это остывшая любовь. Это означает, что импульс стремления к любви был подавлен. Чувство ненависти часто указывает на первичное чувство любви к тому же объекту, обычно скрытое под слоем льда. Любовь никогда не умирает полностью, так как, если бы это произошло — остыло бы и сердце, что привело бы человека к смерти. Человек может говорить, что любит, даже если его поведение противоречит этому. Так как любовь и ненависть противоположны друг другу, чувство ненависти нередко превращается в любовь, как только импульс стремления вырывается из своих оков. Ненависть — вторичная реакция на травму или на угрозу травмирования со стороны любимого объекта. Первой и непосредственной реакцией будет печаль и гнев. Если эти чувства прожиты и отреагированы, они не застывают и не замораживаются в теле. Подавляя эти чувства посредством хронического напряжения мышц, человек строит стену из льда, которая пленяет сердце и способность к любви. Пленяется также и дух человека, разрывая его связь со вселенским духом. Печаль — естественная реакция на утрату любви. Гнев также связан с чувством любви. Мы не гневаемся на людей, которые нам безразличны, мы просто от них уходим. Мы гневаемся на тех, кого любим, когда они травмируют нас, разрушая наше стремление получать удовольствие и радость от близости и любви.
Насколько в любви мы протягиваем руку деликатно, настолько в гневе наносим ею резкий удар. И в тоже время, когда в состоянии гнева мы стараемся преодолеть преграды на пути к любви, то, охваченные бешенством, относимся к объекту своего гнева как к врагу, стремящемуся к нашему уничтожению. Мы говорим, что чувствуем «убийственное бешенство», что «готовы убить». Часто такой гнев направляется против невинных людей, в частности, детей. Ничто не может так разъярить родителя, как взбунтовавшийся и непослушный ребенок. Родители реагируют на это так, как будто ребенок, не поддаваясь их воле или противясь их власти, наносит им смертельную рану. Часто источником этой ярости являются травмы, которые были нанесены этим родителям их собственными родителями в детстве, когда их собственный дух был сломлен, и они были сурово наказаны за то, что смели противостоять авторитарному отцу или матери. Гнев, вызванный таким отношением к ним, дремлет в глубине их психики годами, пока однажды не взрывается против кого-то невинного или беззащитного. Содержание этого гнева понятно: «Почему ты (ребенок) должен быть свободен духом, если мой собственный дух был в детстве сломлен?» Эта зависть родителя к независимости ребенка провоцирует взрыв гнева.
Понятие «сломленный дух» — это не просто метафора. Оно отражает физическую реальность, проявляющуюся в теле. Я убежден, что каждый человек, дух которого был сломлен, носит в себе подавленную ярость, замкнутую в напряженных мышцах верхней части спины и плеч. Это напряжение проявляется в виде нарушения естественных линий спины как преувеличенная выпуклость ниже плеч или в нижней части спины. Это лордоз или уплощение естественного поясничного изгиба. Подробнее смотри в работах: A.Lowen « The Way to Vibrant Health », New York 1977, A.Lowen « Love, Sex, and Your Heart », New York, 1988.
Уплощение этого отдела позвоночника выдвигает таз вперед, подавляя у человека чувство уверенности в себе. Такая позиция является эквивалентом подогнутого хвоста у собаки. Обращая внимание пациентов на это состояние, я говорю: «Это выглядит так, как если бы кто-то получил сильный удар по заднице». Одной из причин, провоцирующих развитие такого состояния, являются сильные и частые шлепки по заднице, полученные в детстве. Избыточный изгиб в верхней или нижней части спины нарушает естественную выпрямленную осанку, являющуюся проявлением свободного духа. Хроническое напряжение мышц спины затрудняет протекание энергетических импульсов вдоль позвоночника, которое дает чувство свободы духа. Результатом этого будет сломленный дух. И пока дух находится в этом состоянии, человек будет носить в себе подавленный гнев, независимо от того осознает он это или нет. До тех пор, пока гнев не получит выход, дух будет сломлен. Освобождение гнева может оздоровить дух, если человек поймет, что это уходит корнями в утрату грации.
Однако, проявление гнева по отношению к людям, которые не имели отношения к травмированию духа данного человека, более молодым, слабым или зависимым, не приносит желанного освобождения, так как человек не может чувствовать себя хорошо, проявляя такое поведение. Оно вызывает чувство вины и увеличивает напряжение. Наиболее подходящим контекстом для проявления злости является терапевтическая ситуация, в которой можно безо всякой опасности для себя и окружающих потерять контроль над собой, так как ситацию контролирует терапевт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23