Каким нелепым это сейчас казалось!
В коридоре послышались голоса, где-то рядом хлопнула дверь.
«Вот еще проблема», — встревожился Славка. В доме Дарла они ни с кем не общались, а сейчас придется строить взаимоотношения с местными обитателями. А вдруг у них тут дедовщина процветает?
Дверь распахнулась, и в комнату ввалился жилистый мужчина с неухоженной реденькой бородкой, в грязных рубахе и штанах. От вошедшего резко пахло землей, травами и потом. Быстро оглядев ребят, он скрипучим голосом спросил:
— Вы новенькие? А я Карт, здешний садовник. Кто из вас будет со мной работать?
— Мы. Меня зовут Владом, а он Дань, — отозвался Влад, кивком головы показав на Даниила.
— Ну и ладненько. А то я там ношусь, как землеройка, да все не успеваю. В деле-то хоть кумекаете?
Влад отрицательно мотнул головой.
— Жаль, — огорчился садовник и поскреб живот через замызганную рубаху. — А что такие смурные? Хозяева прошлые больно уж хороши были?
— У нас не было хозяев, — окрысился Рик. — Мы не рабы.
— Ну, это ты брось. Что уж теперь трепыхаться? Я вот тоже вольным родился, а толку-то, — усмехнулся в пегие усы Карт. — В крапп играете?
— Нет, — за всех ответил Рик.
— Жаль. Давайте научу? А то тоска смертная! — садовник устроился на свободной лавке и продолжил. — Тут, кроме меня, только и есть, что Син, конюший. Так он мужик угрюмый, с ним играть — никакого удовольствия. Из дворовых только Право и Лево.
— Это имена такие? — не понял Влад.
— Да какие имена! Просто они малость того. Ребята хорошие, но с мозгами не повезло. Братья они, погодки. Я раньше с Заком в карты резался, да он у тэма вольную выиграл и пристроился при казармах.
— Как это — выиграл? — заинтересовался Славка.
— Известно как, — удивился Карт, — на мечах.
— А тут кто живет? — показал Антон на соседнюю с ним лавку.
— Парнишка какой-то, тихий больно. Да и нет его целыми днями, он в трактир уходит. Тут многие в трактире пашут. В доме нас всего и остается, что я, Син да братья — четыре человека. Ну, и бабы, конечно, еще, — Карт зевнул и почесал спину о стенку. — Управляющий, само собой. А тэм наш то в казармах торчит, то в трактире с дружками заседает. Так что здесь тихо и скучно. Пока новый хозяин всех не распродал, еще ничего было, а сейчас совсем тоска.
— А стражники? — заинтересованно спросил Рик.
— Ну, те игроки отменные. Да только как же, будут они со мной в крапп резаться! Не по чину им, да и денег у меня нет. Мы-то с Заком так, на ерунду играли.
— А между собой-то они большие партии разыгрывают? Говорят, для хорошей игры три пары нужно, а вдвоем так, баловство одно, — усмехнулся Рик.
— А то! Шестеро — это игра! Но их тут мало — у центральных ворот пара, у задних — пара, — Карт загибал пальцы. — На смену им, конечно, тоже четверо, могли бы какому караулу партию составить. Но кто выходной, тут днем не сидит, в город уходят или дрыхнут.
— Я не понял, как это четверо? — вмешался Славка, — Как же они на караул заступают?
— Да какой тут караул, — отмахнулся Карт, — так, видимость. Ночные людишки что дураки — к тэму в дом лезть? Тихий у нас город. Они ночь и день отстоят, утром меняются.
«Очень интересно», — подумал Славка, переглядываясь с Алешкой. Потом глянул на Рика — тот задумчиво смотрел в потолок и улыбался уголками губ.
— Ладно, пошли, что ли, пожрем, — садовник встал. — Для нас Барба готовит — гадость редкостная получается. А Фло только для хозяина старается.
— Я зайду за девчонками, — сказал Дань.
В коридоре он стукнул в дверь напротив — открыла Сима. Славка заглянул через порог. Комната, доставшаяся девочкам, оказалась совсем крохотной, — четыре лежанки еле уместились. Стояли они изголовьями к окну, и между ними оставались узенькие проходы — двоим с трудом разминуться. Окно выходило на уже знакомый двор. На подоконнике стоял допотопный светильник.
— Ужинать, — позвал Дань.
— Это кто? — спросила Сима негромко, показав пальцем в спину мужчины.
— Садовник, Карт, — шепотом пояснил Дань.
Умывалка оказалась общая, что не понравилось Але. Холодное помещение с неровным полом и мутным оконцем под потолком больше походило на заброшенный подвал. Пара корыт, ведро для грязной воды. За хлипкой загородкой туалет, из выгребной ямы воняло. Отсыревшие стены покрывали разводы. Пока ребята плескались в холодной воде, Карт терпеливо стоял в дверях, даже не подумав ополоснуть серые от земли руки.
Аля с удовольствием охладила запястья. «Если и дальше так пойдет, у меня следы от веревок никогда не сойдут», — мрачно подумала она. Полотенец не оказалось.
Вслед за Картом поднялись на первый этаж. Тут было уютнее, стены обшиты хорошо пригнанными, ошкуренными досками. Выступали до середины резные столбы, на которых в гнездах сидели шары. Пол чисто вымыт, блестит натертыми досками. Окна, хоть и небольшие, с частым широким переплетом — мутноваты, но не от грязи, просто стекло такое. В коридоре пахло чем-то вкусным, и у Али засосало в желудке.
— Сюда, — садовник толкнул дверь, запахи стали сильнее.
Ребята оказались на огромной кухне. Справа у печки возилась пожилая женщина в темном платье, она даже не оглянулась на вошедших. Рядом с ней стояла Фло, скрестив руки и внимательно наблюдая за поварихой. Слева в глубине кухни виднелась пара длинных столов; на краю одного стояла стопка мисок и лежала груда деревянных ложек. За столом сидели два парня, поразительно похожие друг на друга, и хорошенькая девушка.
— Привет! — улыбнулась она ребятам. — Меня Минкой зовут.
Одета она была даже с некоторым кокетством: в светлую блузку с воланами и бантиками, широкую зеленую юбку, кудрявые белокурые волосы перехвачены яркой изумрудной тесемкой.
— Это Син, — махнула девушка рукой в сторону мужчины, щепавшего в углу лучину.
Аля узнала в нем конюха. Тот не обратил внимания ни на ребят, ни на слова Минки.
— Это Барба, — жест в сторону поварихи. — А это Право и Лево.
«Какие-то дурацкие имена», — озадачилась Аля.
— Пошла чесать языком, — проворчала Фло, проходя мимо столов к громоздкому буфету в углу. — Лучше Барбе помоги.
— Вот еще! — фыркнула Минка.
— Уже все готово, — тихо отозвалась повариха, прихватила большой чугунок куском замызганной тряпки и понесла к столу.
Син аккуратно сложил щепки, убрал нож и присел рядом с братьями; расселись и ребята. Аля оказалась бок о бок с Минкой.
— Говорят, двое будут мне по дому помогать. А кто? — тут же спросила девушка.
— Не знаю пока, — пожала плечами Аля.
Барба разлила похлебку по мискам — ударивший в нос запах кислой капусты совсем не напоминал аппетитные ароматы — и тоже пристроилась на краю лавки. Аля глянула вдоль стола и поморщилась. Из местных аккуратно ела только Минка, остальные с шумом прихлебывали и дули на ложки. Аля заметила брезгливый взгляд Леры, вздохнула и принялась за ужин. Вкус был гадостным — перемороженная картошка на воде, почти без соли, и ошметки капусты. Если бы не постоянный голод, Аля не смогла бы запихнуть в себя ни ложки.
Фло прихватила из буфета большую плетеную коробку и села за небольшой отдельный столик. Вытащив какие-то мешочки, принялась пересчитывать, пришептывая и загибая пальцы. Иногда отрывалась от своего занятия и посматривала на ребят. Каждый раз у Альки кусок застревал в горле — такой тяжелый был взгляд. Все ели неторопливо, молча. Только Минка трещала о какой-то «главной зале» с зеркалами, рассчитывая поразить воображение новичков.
Фло закончила с делами, вернула коробку в буфет и подошла к ребятам.
— Ты и ты, — показала она на Симу с Машкой. — После ужина останетесь, поможете Барбе перемыть посуду. И утром сразу к ней. А вы — обратилась она к Але и Лере, — пойдете завтра с Минкой, на вас уборка дома будет. Минка, разбудишь их, поняла? И зайдешь перед сном ко мне — одежду им дам, не ходить же такими чучелами по дому.
Девушка быстро закивала головой.
Первыми ушли из кухни братья. Син снова пересел к дровам и вытащил нож.
— Кто поел — марш из кухни, — скомандовала Фло. Конюх не повел и ухом, но женщина не обратила на это внимания.
— Мы все у нас в комнате будем, — негромко сказал Славка, поднимаясь из-за стола. Сима кивнула.
В комнате мальчишек Аля устроилась с ногами на крайней у двери лежанке, рядом присела Лера. Рик повозился со светильником. Запахло прогоркшим маслом. Вспыхнул неяркий свет, на стенах выросли гигантские тени. Аля обхватила колени руками, уставилась на неровно горевший огонек. Было даже уютно сидеть вот так. Все-таки не сарай, а какое-то подобие дома. И их не продали по отдельности — только сейчас Аля поняла, как сильно ее пугала такая возможность. Она так задумалась, что даже не вслушивалась в беседу: что-то про Михана, Фло. Легкая дремота тяжелила веки, и приходилось все время моргать.
Когда вернулись девочки, разговор пошел по второму кругу. Аля тряхнула головой: ну что переливать из пустого в порожнее? Но сказать это вслух она не решилась. Тем более что все замолчали и так, напряженно прислушиваясь. В коридоре нарастал шум: стук дверей, шаги, голоса.
— Наверное, из трактира пришли, — предположил Влад.
— Поздно как, у меня уже глаза слипаются, — зевнула Машка.
Аля прислонилась затылком к стене, веки закрылись сами собой. Спать, конечно, хотелось, но вставать было лень. Стукнула дверь — доски под Алиным затылком чуть качнулись, и девочка с досадой открыла глаза. На пороге стоял Костя. Он вглядывался в освещенные светильником лица неверящими глазами.
— Ни хрена себе! — вскочил Влад. — Ты-то тут откуда?
— Меня продали этому тэму, — Алька увидела, как задрожали у Кости губы. — Я уже думал — все, — сказал он, тяжело приваливаясь к косяку.
У Альки же перехватило дыхание — так явственно она представила себе, что осталась в княжестве одна.
— Как тут? — спросил Славка, когда Костя сел на лежанку.
Тот растеряно пожал плечами:
— Не знаю. У меня как-то все сразу из головы выдувает. Утром уводят в трактир, там играю на скрипке. Вечером возвращаюсь вместе со всеми. Вот как играл — помню, остальное — нет.
Костя сделал жест, будто взял скрипку, рукав съехал, открыв руку до локтя. Чуть повыше запястья Аля увидела ожог — два значка, обведенные кружком.
— Что это? — тут же сунулся сидящий рядом с Костей Влад.
Костя резко одернул рукав.
— Это клеймо, — ответил за него Рик чужим, сдавленным голосом и вскочил. Резко колыхнулась тень, вытянувшись до потолка. — Клеймо раба. Этот жабий выродок клеймит свою собственность! Святой Вакк!
— Но у Минки не было никакого клейма, — возразила Аля. — Я бы заметила.
Рик как-то странно взглянул на нее:
— Девушкам клеймо не ставят. Девчонкам тоже.
— Хороши порядочки! — яростно вскинулся Алешка.
Кадет мотнул головой:
— Нет, просто кто-то помечает свои вещи, а кто-то нет. Сволочь! Ублюдок драконий! — Рик метнулся к окну, чуть не загасив светильник.
— Это больно? — Влад передернул плечами.
— Только сначала. Потом чем-то намазали, и все.
— Подождите, — вмешался Славка, — ну, клеймо. Что беглые, так это и так видно будет. Чем оно помешает?
Алешка вскинул на него удивленные глаза, Рик даже не повернулся. Смотрел за окно, хотя что там можно было увидеть — сплошная чернота.
— Рик, ну что не так? — позвал его Славка.
— Помолчи, — сквозь зубы процедил Алешка.
Наступила тишина. Взгляды всех скрестились на спине Рика. Тот, наконец, повернулся:
— Я не могу, — выдавил он. — Не могу вернуться в Семиречье с клеймом.
— Но ты так и так был в плену, с клеймом или нет, — осторожно подбирая слова, сказала Маша.
— Нет, не так! — яростно выкрикнул Рик. — Это сейчас — в плену. А когда заклеймят — это уже рабство! Мой отец... — он не договорил, рывком отвернулся к окну.
«Неужели тут не умеют сводить ожоги? Впрочем, Рик все равно будет знать, что клеймо — было», — подумала Аля.
— Мы все равно не можем это изменить, — сухо заметил Влад. — А если кто будет рыпаться, то всех по головке не погладят.
Алешка дернулся что-то сказать, но его остановил Рик:
— А ты лучше молчи. Знаю я таких управляющих. Он все подсчитает, и как решит, что такого держать — проблем больше, чем выгоды, так убьет. И не поморщится. Ему это, что котят в ведре утопить. Слышишь, Лешка?
Аля подумала, что Рик почему-то предупреждает только одного. Не Славку, который вел себя достаточно благоразумно. Не Влада, готового вопить и насмехаться, но только среди ребят — при управляющем он будет молчать как рыба. Не Антона, из которого и так слово не выдавишь. Не Даня, слишком спокойного, даже меланхоличного. А именно Алешку.
Славка встал:
— Так, давайте расходиться спать. День завтра еще тот будет. И мы действительно пока ничего не можем изменить.
— Спокойной ночи, — грустно сказала Маша, выходя из комнаты.
«Ну, Машка!» — поразилась Аля. Пожалуй, только от нее эта фраза воспринималась как утешение, а не издевательство.
Назойливый голос ввинчивался в уши. Аля попыталась накрыться подушкой, но никак не могла нашарить ее. Наконец сообразила, что подушки просто-напросто нет, и с досадой открыла глаза.
— Быстрее, вставайте! — кричала Минка, стоя на пороге комнаты.
Аля поморщилась недовольно: еще бы спать и спать.
— Быстрее! — тормошила Минка. «До чего противный голос!» — раздраженно подумала Алька. — Нужно убрать столовую и гардеробную, пока не проснулся хозяин. Живо на кухню, вам Барба тряпки даст. Шевелитесь! И вы тоже вставайте, — обратилась она к Машке и Симе. — Завтрак у нас готовят рано.
Аля с неохотой сползла с лавки, в нее тут же полетела брошенная Минкой одежда. Почище чем та, что получили от Варлама, но все равно ношеная и штопанная. Девушка уже вылетела из комнаты.
— Черт возьми! Рассветать еще даже не собирается, — проворчала Маша.
Дерюжка, такая неуютная с вечера, утром казалась желанным и удобным ложем. Аля тряхнула тяжелой со сна головой: нужно вставать. А за дверью-то как тихо, все еще спят.
Подгоняемые шепотом Минки, уборку провернули быстро. Алю поразило обилие ткани в комнатах: занавески, портьеры на дверях, даже стены затянуты шелком. Комнаты изнутри походили на большие безвкусные шкатулки. Диванчики, кресла и пуфики тоже блистали всеми цветами яркой обивки. Аля разочаровалась — такой интерьер, по ее мнению, подходил престарелой кокотке, но никак не тэму.
— Я буду накрывать на стол, а вы учитесь, — скомандовала девушка.
«Куда в него столько влезет», — сердито думала Аля, таская тяжелые подносы. Кухня далековато от столовой, да и пристройка к дому сделана неудобно — высота этажей не совпадала, и приходилось бегать по ступенькам. Подносы для тэма искушали ароматами стоявших на них блюд. У девочки хватило ума не тронуть ни куска на тарелках, она только глотала слюну, чувствуя, как усиливается резь в желудке.
— Все, — наконец сказала Минка. — Идите на кухню, там Фло должна быть.
— Меня ноги не держат, в таком темпе носиться, — спускаясь по лестнице, пожаловалась Аля.
Лера согласна кивнула.
На кухне Фло тут же нашла им дело:
— Закончили уже? Чистите вилки, — протянула она куски жесткого полотна. — Да чтобы блестели!
— Нас кормить будут? — шепотом спросила Аля у Маши, отмывавшей в большой лохани закопченный чугунок.
— Сказали, когда тэм уедет, — Маша раздраженно шваркнула по чугунному боку тряпкой.
— Ты чего злая такая?
— Да не на тебя я, на эту чертову кастрюлю!
— Мальчишек видела?
Маша помотала головой.
Печка топилась вовсю, наполняя кухню жаром. От недосыпа болела голова, под веки словно песок насыпали. И зверски хотелось есть. Аля не помнила ни минуты в этом мире, когда она не была голодна. Если, конечно, не считать первые часы после похищения, проведенные на домашнем завтраке. Девочка вдруг ясно представила себе кухню: занавески в бело-зеленую клетку, за ними — чернота улицы, разбавленная светом от фонаря на углу и несколькими освещенными окнами в доме напротив. На стене громко тикают часы в виде расписанной под палех тарелки. Мама ставит на застеленный зеленой клеенкой стол тарелку с котлетами: «Завтракать нужно хорошо. А со своих бутербродов ты на первой же перемене есть захочешь. И не надо мне говорить про диету. Во-первых, ты растущий организм. Во-вторых, так и язву заработать недолго. В-третьих, в твоих бутербродах калорий больше, чем…»
— Тэм проснулся, — влетела на кухню Минка и перебила Алины воспоминания.
Фло схватила кофейник и начала аккуратно наливать в чашку тягучую коричневую жидкость. Запахло шоколадом, и Аля сглотнула слюну.
— Вот-вот, — проворчала Маша. — А мы с утра это нюхаем. Желудок уже сам себя переваривать начал.
Минка подхватила поднос и умчалась. За ней вышла Фло. Без нее на кухне стало как-то уютнее. Если бы еще не тревога за мальчишек... А если Алешка чего выкинет? Михан церемониться не станет. Аля снова провалилась в свои мысли, натирая одну и ту же вилку. Алешка может… Или нет? Все-таки ревел он как салага. И потом с такой траурной рожей ходил, что хоть вешайся.
1 2 3 4 5 6 7 8
В коридоре послышались голоса, где-то рядом хлопнула дверь.
«Вот еще проблема», — встревожился Славка. В доме Дарла они ни с кем не общались, а сейчас придется строить взаимоотношения с местными обитателями. А вдруг у них тут дедовщина процветает?
Дверь распахнулась, и в комнату ввалился жилистый мужчина с неухоженной реденькой бородкой, в грязных рубахе и штанах. От вошедшего резко пахло землей, травами и потом. Быстро оглядев ребят, он скрипучим голосом спросил:
— Вы новенькие? А я Карт, здешний садовник. Кто из вас будет со мной работать?
— Мы. Меня зовут Владом, а он Дань, — отозвался Влад, кивком головы показав на Даниила.
— Ну и ладненько. А то я там ношусь, как землеройка, да все не успеваю. В деле-то хоть кумекаете?
Влад отрицательно мотнул головой.
— Жаль, — огорчился садовник и поскреб живот через замызганную рубаху. — А что такие смурные? Хозяева прошлые больно уж хороши были?
— У нас не было хозяев, — окрысился Рик. — Мы не рабы.
— Ну, это ты брось. Что уж теперь трепыхаться? Я вот тоже вольным родился, а толку-то, — усмехнулся в пегие усы Карт. — В крапп играете?
— Нет, — за всех ответил Рик.
— Жаль. Давайте научу? А то тоска смертная! — садовник устроился на свободной лавке и продолжил. — Тут, кроме меня, только и есть, что Син, конюший. Так он мужик угрюмый, с ним играть — никакого удовольствия. Из дворовых только Право и Лево.
— Это имена такие? — не понял Влад.
— Да какие имена! Просто они малость того. Ребята хорошие, но с мозгами не повезло. Братья они, погодки. Я раньше с Заком в карты резался, да он у тэма вольную выиграл и пристроился при казармах.
— Как это — выиграл? — заинтересовался Славка.
— Известно как, — удивился Карт, — на мечах.
— А тут кто живет? — показал Антон на соседнюю с ним лавку.
— Парнишка какой-то, тихий больно. Да и нет его целыми днями, он в трактир уходит. Тут многие в трактире пашут. В доме нас всего и остается, что я, Син да братья — четыре человека. Ну, и бабы, конечно, еще, — Карт зевнул и почесал спину о стенку. — Управляющий, само собой. А тэм наш то в казармах торчит, то в трактире с дружками заседает. Так что здесь тихо и скучно. Пока новый хозяин всех не распродал, еще ничего было, а сейчас совсем тоска.
— А стражники? — заинтересованно спросил Рик.
— Ну, те игроки отменные. Да только как же, будут они со мной в крапп резаться! Не по чину им, да и денег у меня нет. Мы-то с Заком так, на ерунду играли.
— А между собой-то они большие партии разыгрывают? Говорят, для хорошей игры три пары нужно, а вдвоем так, баловство одно, — усмехнулся Рик.
— А то! Шестеро — это игра! Но их тут мало — у центральных ворот пара, у задних — пара, — Карт загибал пальцы. — На смену им, конечно, тоже четверо, могли бы какому караулу партию составить. Но кто выходной, тут днем не сидит, в город уходят или дрыхнут.
— Я не понял, как это четверо? — вмешался Славка, — Как же они на караул заступают?
— Да какой тут караул, — отмахнулся Карт, — так, видимость. Ночные людишки что дураки — к тэму в дом лезть? Тихий у нас город. Они ночь и день отстоят, утром меняются.
«Очень интересно», — подумал Славка, переглядываясь с Алешкой. Потом глянул на Рика — тот задумчиво смотрел в потолок и улыбался уголками губ.
— Ладно, пошли, что ли, пожрем, — садовник встал. — Для нас Барба готовит — гадость редкостная получается. А Фло только для хозяина старается.
— Я зайду за девчонками, — сказал Дань.
В коридоре он стукнул в дверь напротив — открыла Сима. Славка заглянул через порог. Комната, доставшаяся девочкам, оказалась совсем крохотной, — четыре лежанки еле уместились. Стояли они изголовьями к окну, и между ними оставались узенькие проходы — двоим с трудом разминуться. Окно выходило на уже знакомый двор. На подоконнике стоял допотопный светильник.
— Ужинать, — позвал Дань.
— Это кто? — спросила Сима негромко, показав пальцем в спину мужчины.
— Садовник, Карт, — шепотом пояснил Дань.
Умывалка оказалась общая, что не понравилось Але. Холодное помещение с неровным полом и мутным оконцем под потолком больше походило на заброшенный подвал. Пара корыт, ведро для грязной воды. За хлипкой загородкой туалет, из выгребной ямы воняло. Отсыревшие стены покрывали разводы. Пока ребята плескались в холодной воде, Карт терпеливо стоял в дверях, даже не подумав ополоснуть серые от земли руки.
Аля с удовольствием охладила запястья. «Если и дальше так пойдет, у меня следы от веревок никогда не сойдут», — мрачно подумала она. Полотенец не оказалось.
Вслед за Картом поднялись на первый этаж. Тут было уютнее, стены обшиты хорошо пригнанными, ошкуренными досками. Выступали до середины резные столбы, на которых в гнездах сидели шары. Пол чисто вымыт, блестит натертыми досками. Окна, хоть и небольшие, с частым широким переплетом — мутноваты, но не от грязи, просто стекло такое. В коридоре пахло чем-то вкусным, и у Али засосало в желудке.
— Сюда, — садовник толкнул дверь, запахи стали сильнее.
Ребята оказались на огромной кухне. Справа у печки возилась пожилая женщина в темном платье, она даже не оглянулась на вошедших. Рядом с ней стояла Фло, скрестив руки и внимательно наблюдая за поварихой. Слева в глубине кухни виднелась пара длинных столов; на краю одного стояла стопка мисок и лежала груда деревянных ложек. За столом сидели два парня, поразительно похожие друг на друга, и хорошенькая девушка.
— Привет! — улыбнулась она ребятам. — Меня Минкой зовут.
Одета она была даже с некоторым кокетством: в светлую блузку с воланами и бантиками, широкую зеленую юбку, кудрявые белокурые волосы перехвачены яркой изумрудной тесемкой.
— Это Син, — махнула девушка рукой в сторону мужчины, щепавшего в углу лучину.
Аля узнала в нем конюха. Тот не обратил внимания ни на ребят, ни на слова Минки.
— Это Барба, — жест в сторону поварихи. — А это Право и Лево.
«Какие-то дурацкие имена», — озадачилась Аля.
— Пошла чесать языком, — проворчала Фло, проходя мимо столов к громоздкому буфету в углу. — Лучше Барбе помоги.
— Вот еще! — фыркнула Минка.
— Уже все готово, — тихо отозвалась повариха, прихватила большой чугунок куском замызганной тряпки и понесла к столу.
Син аккуратно сложил щепки, убрал нож и присел рядом с братьями; расселись и ребята. Аля оказалась бок о бок с Минкой.
— Говорят, двое будут мне по дому помогать. А кто? — тут же спросила девушка.
— Не знаю пока, — пожала плечами Аля.
Барба разлила похлебку по мискам — ударивший в нос запах кислой капусты совсем не напоминал аппетитные ароматы — и тоже пристроилась на краю лавки. Аля глянула вдоль стола и поморщилась. Из местных аккуратно ела только Минка, остальные с шумом прихлебывали и дули на ложки. Аля заметила брезгливый взгляд Леры, вздохнула и принялась за ужин. Вкус был гадостным — перемороженная картошка на воде, почти без соли, и ошметки капусты. Если бы не постоянный голод, Аля не смогла бы запихнуть в себя ни ложки.
Фло прихватила из буфета большую плетеную коробку и села за небольшой отдельный столик. Вытащив какие-то мешочки, принялась пересчитывать, пришептывая и загибая пальцы. Иногда отрывалась от своего занятия и посматривала на ребят. Каждый раз у Альки кусок застревал в горле — такой тяжелый был взгляд. Все ели неторопливо, молча. Только Минка трещала о какой-то «главной зале» с зеркалами, рассчитывая поразить воображение новичков.
Фло закончила с делами, вернула коробку в буфет и подошла к ребятам.
— Ты и ты, — показала она на Симу с Машкой. — После ужина останетесь, поможете Барбе перемыть посуду. И утром сразу к ней. А вы — обратилась она к Але и Лере, — пойдете завтра с Минкой, на вас уборка дома будет. Минка, разбудишь их, поняла? И зайдешь перед сном ко мне — одежду им дам, не ходить же такими чучелами по дому.
Девушка быстро закивала головой.
Первыми ушли из кухни братья. Син снова пересел к дровам и вытащил нож.
— Кто поел — марш из кухни, — скомандовала Фло. Конюх не повел и ухом, но женщина не обратила на это внимания.
— Мы все у нас в комнате будем, — негромко сказал Славка, поднимаясь из-за стола. Сима кивнула.
В комнате мальчишек Аля устроилась с ногами на крайней у двери лежанке, рядом присела Лера. Рик повозился со светильником. Запахло прогоркшим маслом. Вспыхнул неяркий свет, на стенах выросли гигантские тени. Аля обхватила колени руками, уставилась на неровно горевший огонек. Было даже уютно сидеть вот так. Все-таки не сарай, а какое-то подобие дома. И их не продали по отдельности — только сейчас Аля поняла, как сильно ее пугала такая возможность. Она так задумалась, что даже не вслушивалась в беседу: что-то про Михана, Фло. Легкая дремота тяжелила веки, и приходилось все время моргать.
Когда вернулись девочки, разговор пошел по второму кругу. Аля тряхнула головой: ну что переливать из пустого в порожнее? Но сказать это вслух она не решилась. Тем более что все замолчали и так, напряженно прислушиваясь. В коридоре нарастал шум: стук дверей, шаги, голоса.
— Наверное, из трактира пришли, — предположил Влад.
— Поздно как, у меня уже глаза слипаются, — зевнула Машка.
Аля прислонилась затылком к стене, веки закрылись сами собой. Спать, конечно, хотелось, но вставать было лень. Стукнула дверь — доски под Алиным затылком чуть качнулись, и девочка с досадой открыла глаза. На пороге стоял Костя. Он вглядывался в освещенные светильником лица неверящими глазами.
— Ни хрена себе! — вскочил Влад. — Ты-то тут откуда?
— Меня продали этому тэму, — Алька увидела, как задрожали у Кости губы. — Я уже думал — все, — сказал он, тяжело приваливаясь к косяку.
У Альки же перехватило дыхание — так явственно она представила себе, что осталась в княжестве одна.
— Как тут? — спросил Славка, когда Костя сел на лежанку.
Тот растеряно пожал плечами:
— Не знаю. У меня как-то все сразу из головы выдувает. Утром уводят в трактир, там играю на скрипке. Вечером возвращаюсь вместе со всеми. Вот как играл — помню, остальное — нет.
Костя сделал жест, будто взял скрипку, рукав съехал, открыв руку до локтя. Чуть повыше запястья Аля увидела ожог — два значка, обведенные кружком.
— Что это? — тут же сунулся сидящий рядом с Костей Влад.
Костя резко одернул рукав.
— Это клеймо, — ответил за него Рик чужим, сдавленным голосом и вскочил. Резко колыхнулась тень, вытянувшись до потолка. — Клеймо раба. Этот жабий выродок клеймит свою собственность! Святой Вакк!
— Но у Минки не было никакого клейма, — возразила Аля. — Я бы заметила.
Рик как-то странно взглянул на нее:
— Девушкам клеймо не ставят. Девчонкам тоже.
— Хороши порядочки! — яростно вскинулся Алешка.
Кадет мотнул головой:
— Нет, просто кто-то помечает свои вещи, а кто-то нет. Сволочь! Ублюдок драконий! — Рик метнулся к окну, чуть не загасив светильник.
— Это больно? — Влад передернул плечами.
— Только сначала. Потом чем-то намазали, и все.
— Подождите, — вмешался Славка, — ну, клеймо. Что беглые, так это и так видно будет. Чем оно помешает?
Алешка вскинул на него удивленные глаза, Рик даже не повернулся. Смотрел за окно, хотя что там можно было увидеть — сплошная чернота.
— Рик, ну что не так? — позвал его Славка.
— Помолчи, — сквозь зубы процедил Алешка.
Наступила тишина. Взгляды всех скрестились на спине Рика. Тот, наконец, повернулся:
— Я не могу, — выдавил он. — Не могу вернуться в Семиречье с клеймом.
— Но ты так и так был в плену, с клеймом или нет, — осторожно подбирая слова, сказала Маша.
— Нет, не так! — яростно выкрикнул Рик. — Это сейчас — в плену. А когда заклеймят — это уже рабство! Мой отец... — он не договорил, рывком отвернулся к окну.
«Неужели тут не умеют сводить ожоги? Впрочем, Рик все равно будет знать, что клеймо — было», — подумала Аля.
— Мы все равно не можем это изменить, — сухо заметил Влад. — А если кто будет рыпаться, то всех по головке не погладят.
Алешка дернулся что-то сказать, но его остановил Рик:
— А ты лучше молчи. Знаю я таких управляющих. Он все подсчитает, и как решит, что такого держать — проблем больше, чем выгоды, так убьет. И не поморщится. Ему это, что котят в ведре утопить. Слышишь, Лешка?
Аля подумала, что Рик почему-то предупреждает только одного. Не Славку, который вел себя достаточно благоразумно. Не Влада, готового вопить и насмехаться, но только среди ребят — при управляющем он будет молчать как рыба. Не Антона, из которого и так слово не выдавишь. Не Даня, слишком спокойного, даже меланхоличного. А именно Алешку.
Славка встал:
— Так, давайте расходиться спать. День завтра еще тот будет. И мы действительно пока ничего не можем изменить.
— Спокойной ночи, — грустно сказала Маша, выходя из комнаты.
«Ну, Машка!» — поразилась Аля. Пожалуй, только от нее эта фраза воспринималась как утешение, а не издевательство.
Назойливый голос ввинчивался в уши. Аля попыталась накрыться подушкой, но никак не могла нашарить ее. Наконец сообразила, что подушки просто-напросто нет, и с досадой открыла глаза.
— Быстрее, вставайте! — кричала Минка, стоя на пороге комнаты.
Аля поморщилась недовольно: еще бы спать и спать.
— Быстрее! — тормошила Минка. «До чего противный голос!» — раздраженно подумала Алька. — Нужно убрать столовую и гардеробную, пока не проснулся хозяин. Живо на кухню, вам Барба тряпки даст. Шевелитесь! И вы тоже вставайте, — обратилась она к Машке и Симе. — Завтрак у нас готовят рано.
Аля с неохотой сползла с лавки, в нее тут же полетела брошенная Минкой одежда. Почище чем та, что получили от Варлама, но все равно ношеная и штопанная. Девушка уже вылетела из комнаты.
— Черт возьми! Рассветать еще даже не собирается, — проворчала Маша.
Дерюжка, такая неуютная с вечера, утром казалась желанным и удобным ложем. Аля тряхнула тяжелой со сна головой: нужно вставать. А за дверью-то как тихо, все еще спят.
Подгоняемые шепотом Минки, уборку провернули быстро. Алю поразило обилие ткани в комнатах: занавески, портьеры на дверях, даже стены затянуты шелком. Комнаты изнутри походили на большие безвкусные шкатулки. Диванчики, кресла и пуфики тоже блистали всеми цветами яркой обивки. Аля разочаровалась — такой интерьер, по ее мнению, подходил престарелой кокотке, но никак не тэму.
— Я буду накрывать на стол, а вы учитесь, — скомандовала девушка.
«Куда в него столько влезет», — сердито думала Аля, таская тяжелые подносы. Кухня далековато от столовой, да и пристройка к дому сделана неудобно — высота этажей не совпадала, и приходилось бегать по ступенькам. Подносы для тэма искушали ароматами стоявших на них блюд. У девочки хватило ума не тронуть ни куска на тарелках, она только глотала слюну, чувствуя, как усиливается резь в желудке.
— Все, — наконец сказала Минка. — Идите на кухню, там Фло должна быть.
— Меня ноги не держат, в таком темпе носиться, — спускаясь по лестнице, пожаловалась Аля.
Лера согласна кивнула.
На кухне Фло тут же нашла им дело:
— Закончили уже? Чистите вилки, — протянула она куски жесткого полотна. — Да чтобы блестели!
— Нас кормить будут? — шепотом спросила Аля у Маши, отмывавшей в большой лохани закопченный чугунок.
— Сказали, когда тэм уедет, — Маша раздраженно шваркнула по чугунному боку тряпкой.
— Ты чего злая такая?
— Да не на тебя я, на эту чертову кастрюлю!
— Мальчишек видела?
Маша помотала головой.
Печка топилась вовсю, наполняя кухню жаром. От недосыпа болела голова, под веки словно песок насыпали. И зверски хотелось есть. Аля не помнила ни минуты в этом мире, когда она не была голодна. Если, конечно, не считать первые часы после похищения, проведенные на домашнем завтраке. Девочка вдруг ясно представила себе кухню: занавески в бело-зеленую клетку, за ними — чернота улицы, разбавленная светом от фонаря на углу и несколькими освещенными окнами в доме напротив. На стене громко тикают часы в виде расписанной под палех тарелки. Мама ставит на застеленный зеленой клеенкой стол тарелку с котлетами: «Завтракать нужно хорошо. А со своих бутербродов ты на первой же перемене есть захочешь. И не надо мне говорить про диету. Во-первых, ты растущий организм. Во-вторых, так и язву заработать недолго. В-третьих, в твоих бутербродах калорий больше, чем…»
— Тэм проснулся, — влетела на кухню Минка и перебила Алины воспоминания.
Фло схватила кофейник и начала аккуратно наливать в чашку тягучую коричневую жидкость. Запахло шоколадом, и Аля сглотнула слюну.
— Вот-вот, — проворчала Маша. — А мы с утра это нюхаем. Желудок уже сам себя переваривать начал.
Минка подхватила поднос и умчалась. За ней вышла Фло. Без нее на кухне стало как-то уютнее. Если бы еще не тревога за мальчишек... А если Алешка чего выкинет? Михан церемониться не станет. Аля снова провалилась в свои мысли, натирая одну и ту же вилку. Алешка может… Или нет? Все-таки ревел он как салага. И потом с такой траурной рожей ходил, что хоть вешайся.
1 2 3 4 5 6 7 8