Здесь выложена электронная книга Прощание автора по имени Смирнов Олег Павлович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Смирнов Олег Павлович - Прощание.
Размер архива с книгой Прощание равняется 412.95 KB
Прощание - Смирнов Олег Павлович => скачать бесплатную электронную книгу
Олег Павлович Смирнов
Прощание
Смирнов Олег Павлович
Прощание
1
Он выхватил из ножен шашку, клинок тускло блеснул в свете электрических фонарей, гуляющие по аллее в ужасе шарахнулись, ужас был и на зелено-бледном лице милиционера, смотревшего на него. На ремне, сзади, у милиционера висела кобура, но то ли она была пуста, то ли милиционер забыл, что может вытащить наган и образумить человека, махавшего перед ним шашкой. Да так и двинулся вперед с шашкой – хрипло дыша, косолапя, бренча шпорами. Гнев слепил и толкал его, но чем он дальше продвигался, тем неверней становился шаг, его покачивало все сильнее. У скрещения аллей кто-то выскочил из тени фонарного столба, дал ему подножку, и он грохнулся, выронив шашку. Попытался приподняться, нашарить ее, однако несколько человек навалились, скрутили руки. Он напрягал мышцы, бился, скрипел зубами, выкатывал белые от бешенства глаза. И вдруг расслабился, затих, процедил:
– Пустите…
– Дудки, бузотер, – сказал сочный бас. – Мы тебя еще повяжем!
Они ремнем связали ему руки за спиной. Поставили на ноги. Пошатываясь, он оглядел их: старший лейтенант и два сержанта, армейские, с нарукавными повязками, патруль. Из-за их спин выглянул милиционер, сказал скрипуче, с отвращением:
– Он же ж вдребезину пьяный!
Гнев отливал от головы, от сердца, и отрезвляюще засаднила мысль: мог зарубить? Старший лейтенант, обладатель сочного баса, подошел вплотную, расстегнул у него кармашек гимнастерки, вытащил документы.
– Скворцов. Игорь Петрович. Лейтенант. Ну что ж, поведем в комендатуру, там разберемся…
Но прежде чем они двинулись, сопровождаемые уже набежавшей толпой, милиционер сказал вполголоса:
– Срам-то какой, пограничник…
И Скворцов подумал как-то вяло, отрешенно: «Это верно, срам. На весь округ срам…»
… Он застонал, и все отошло, и перед глазами – книжный шкаф, за стеклом стопки книг, в углу комнаты – железный ящик, заменяющий сейф, на письменном столе – раскрытая пограничная книга. Он в канцелярии своей заставы, а не в львовском парке, будь неладны эти парки, – это был сон. Но вместо того чтобы вздохнуть с облегчением, Скворцов закусил губу – не охнуть бы горестно, не выругаться бы, зло и безнадежно. Ведь то, что привиделось во сне, было с ним и наяву. Записывал в пограничную книгу свой выход на границу, за сутки намотался зверски, веки слипались, решил прилечь на пяток минут – и уснул. И увидел все, как оно происходило пяток дней назад. Скворцов повернулся на бок, диван заскрипел пружинами, одна из них уперлась в бедро, сломанная, колючая. Поглядел на окно: в белой стене оно глухо синело прямоугольником, из раскрытой форточки текла свежесть, будто сдобренная соловьиным щелканьем. Женя говорила: «Соловушки», – а его называла: «Скворушка». Ах ты, Женя, Женя, из-за тебя и заварилось-то, ну не все, так многое. Скворцов не выдержал, вздохнул. За окном прошуршали шаги часового. В комнате дежурного скрипнули стулом, и снова тихо, только соловьиное пение. Впрочем, не только: на селе забрехала собака, на прибугских болотцах заквакали лягушки. И еще дальше, на польской стороне, урчание машин. Которую ночь урчат… Скворцов встал с дивана, потянулся с хрустом. Тело ныло, голова была тяжелая, нехорошая. Во рту сухость и горечь. Подойдя к столу, Скворцов налил из графина воды. Звякнул пробкой, взял граненый стакан, отпил. Противно: тепловатая, отдающая спертостью. Забывают менять, что ли? Лень лишний раз прогуляться к колодцу? А то было: из такого же граненого стакана пил водку. Мерзость! И сейчас помнит ее: теплая, как эта вода, вонючая, дерущая горло, еще бы не драть, если в бутылке на донышке лежали два красных стручка. Горилка з перцем… Тогда в городской комендатуре дежурный комендант – капитан с усиками-стрелками – долго разглядывал Скворцова, затем подошел, обнюхал почти по-собачьи, изрек:
– Набрался алкоголя!
– Крепко под градусом, – подтвердил старший лейтенант, что привел Скворцова.
– Сидел где-нибудь в шалмане? А ты знаешь, пограничник, что в шалманах не только красный перец кладут в горилку, но и табак, чтоб клиент дурел быстрей?
Тяжело ворочая языком и пошатываясь, Скворцов вытолкал из себя:
– Одурел… Ну и что?
– А то, – сказал старший лейтенант. – Художества откалывал.
– Разберемся с твоими художествами. – Комендант по-прежнему обращался к одному Скворцову. – Разберемся и доложим твоему пограничному начальству. А ночку прокукуешь на «губе», на гауптвахте то есть. Протрезвеешь!
– Он сопротивлялся, товарищ капитан, – сказал старший лейтенант.
– Вижу. Фингал под глаз заработал.
Капитан ухмыльнулся, но посмотрел не на Скворцова, а на старшего лейтенанта, и тот ответно ухмыльнулся. А Скворцов переводил взгляд с капитана на старшего лейтенанта, замечал переухмылки и, когда на короткое время трезвел, принимал их как должное, когда же опьянение вновь туманило рассудок, улегшийся было гнев ворочался в груди. Над кем смеетесь, господа? Над собой смеетесь! И Скворцов, стараясь не качаться, процедил:
– Гос-пода…
– Ого, как нас величают, – сказал комендант и подмигнул старшему лейтенанту. И тот также моргнул плутоватым карим глазом.
Да. Свежие воспоминания. И невеселые, прямо скажем. Скворцов сел за обшарпанный канцелярский стол, придвинул к себе пограничную книгу, обмакнул ручку в чернильницу-непроливашку. Зазвонил телефон. В трубке – клокочущий, брызжущий жизнелюбием и лихостью голос старшего лейтенанта Варанова. Называя Скворцова «товарищ начальник» и похохатывая, Варанов кричал, что ему скучно, не спится старому холостяку, что если товарищ начальник не завалился под бочок к своей Ирочке, то Варанов сей секунд к нему подскочит, сгоняют партию в шахматишки, за Варановым должок, он жаждет отыграться, сыграем блиц. Видеть никого не хотелось, и Варанова в том числе, и Скворцов сказал в трубку:
– Не до шахмат, Николай. Как обстановка?
Продолжая посмеиваться, Варанов ответил, что обстановка та же, ничего нового, да ведь товарищ начальник только что с границы, сам небось видел и слышал, ну что, сгоняем партийку или товарищ начальник дрейфит?
– В другой раз сыграем, не до того, – сказал Скворцов.
– Ну, спокойной ночи, будь здоров, – сказал Варанов, засмеялся и положил трубку.
Жизнерадостный хлопец, аж слишком. Все-таки надо серьезнее относиться к тому, что происходит по ту сторону границы. Ничего нового, сам видел и слышал, Коля Варанов прав: днем из польских городков ползут немецкие танки и тягачи с орудиями – серая пыль висит над проселками, к лесам шагают пехотные колонны, ночью в пограничных чащах – урчание моторов, голубые полосы прожекторов и фар, а поближе к границе, по-над Бугом, немцы оборудуют огневые позиции, с верхушек сосен и с колокольни костела наблюдают в бинокли за нашей территорией. А вторжение в воздушное пространство германских самолетов? А переброска из-за кордона диверсионных националистических банд, хозяева которых опять же немцы? Диверсанты режут связь, подключаются к нашим линиям, нападают на пограничников и бойцов Красной Армии.
Ну а товарищем начальником Варанов не устает его кликать потому, что иронизирует, самолюбие задето: старший лейтенант оперативно подчиняется лейтенанту. Но здесь все по закону: охраняющие мост через Буг двадцать бойцов железнодорожного полка НКВД во главе с Варановым в оперативном отношении подчинены начальнику заставы Скворцову.
Скворцов умакнул перо и услыхал: хлопнула дверь, окающий говорок – Белянкин: «Здорово, дежурный. Начальник заставы в канцелярии?» Та-ак, политрук и ночью не оставляет его своими заботами. Начнет проводить политико-воспитательную работу среди свихнувшегося лейтенанта Скворцова.
– Здорово, начальник заставы. Полуночничаешь?
Скворцов кивнул, не переставая писать. Белянкин обошел стол, опустился на табуретку, закурил. Не поднимая головы, Скворцов водил пером по ворсистой бумаге, стремясь сосредоточиться на том, что записывает, и одновременно ожидая, что скажет политрук. Но Белянкин помалкивал, смачно посасывал мундштук папиросы да вздыхал довольно выразительно. Эти вздохи понимай так: эх, эх, Скворцов, подвел ты себя, меня и всю заставу, как выкарабкаешься из скверных историй? Но когда Скворцов промокнул исписанную бледно-фиолетовыми чернилами страницу и захлопнул погранкнигу, Белянкин сказал:
– Делишки, хуже не придумаешь… И что там немцы замышляют?
Скворцов пристально взглянул на него. Подумал: «Вон о чем запел». Сказал:
– Я уже толковал: по-моему, войну замышляют, все объективные данные за это… Кстати, то же самое я имел честь заявить и майору Лубченкову, ты не забыл?
Белянкин вмял окурок в глубокую тарелку, на которой стоял графин, – пепельницы в канцелярии не было. Скворцов с неодобрением проследил за его рукой. Белянкин невозмутимо сказал:
– Брось ехидничать, Игорь. Забыл я или не забыл – не в этом же соль…
– А в чем, позвольте вас спросить?
– В том, что меня тревожит обстановка на участке…
– Ага, наконец-то и ты встревожился. А то поддерживал Лубченкова: войной вряд ли пахнет, немцы не рискнут…
– Я и сейчас так считаю.
Скворцов сердито крякнул, откинулся на спинку стула:
– Значит, обстановку оцениваем одинаково, а к выводам приходим разным?
– Получается так. Но поверь: концентрация немцев меня заботит не на шутку.
– Я-то верю, товарищ политрук. Но ведь подобная озабоченность отдает паникерством, майор Лубченков эдак охарактеризовал бы…
– Не ехидничай, – сказал Белянкин.
– Не ехидничай? А когда меня майор Лубченков припирал к стенке, бил обвинениями, как под дых, что ты говорил, политрук? Мог бы тебе напомнить: да, да, товарищ майор, вы, безусловно, правы, а начальник заставы ошибается, наша главная задача – не спровоцировать немцев, не дать им повода, всяческое раздувание разговоров о надвигающейся военной опасности недопустимо, ибо сеет панические настроения.
– Я понимаю твое состояние, делаю тебе скидку, – сказал Белянкин.
– Состояние у меня нормальное, в скидках не нуждаюсь, – сказал Скворцов и подумал: «Сейчас политрук затянет про Иру и Женю и про все такое».
Но Белянкин сказал:
– Я сегодня перед ужином был на левом фланге… Визуально наблюдал: купая в Буге лошадей, немцы почти до фарватера доходят по дну, а у нас отмель, надо полагать, в этом месте брод, нарушители могут воспользоваться. – Помолчав, добавил: – Неплохо бы огородить подходы к броду колючей проволокой… Как считаешь?
– Возьми под свой контроль. Чтоб старшина завтра организовал эту работу. Маскируясь, конечно…
И тут Белянкин сказал:
– Ну, как с Ириной? Не помирился?
Скворцов даже поперхнулся, покрутил головой, словно воротник гимнастерки стал тесным. Нет, политрук верен себе, этой темы не оставляет.
– Что не отвечаешь, Игорь? Вопрос надо решать: Евгению отправляй, с Ириной налаживай…
– Слушай, Виктор, – сказал Скворцов. – Я ж просил тебя: не будем пока касаться…
– Как же не касаться? Это мой хлеб… Надо укреплять семью!
Прописные истины, которые любит кидать Витя Белянкин. Да, надо укреплять, и это должен сделать не Белянкин, поскольку у него семья и так крепкая, а ты, лейтенант Скворцов… Вошел дежурный по заставе – он был малого роста, и шашка приволакивалась по полу, – вскинул пятерню к виску:
– Разрешите, товарищ лейтенант? Согласно вашему приказанию, сержант Лобода поднят!
– Пусть ждет меня в дежурке.
– Есть!
Низкорослый дежурный опустил руку и шагнул к двери, волоча за собой шашку. Когда он ушел, Белянкин спросил:
– Опять наряды проверять? А когда же отдыхать? Дома, само собой…
– Если нужно, отдохну в канцелярии, на диване.
– Ну, как знаешь.
– Я вернусь в два часа. Меня подменит Брегвадзе. Ты можешь отдыхать до утра.
– Я тоже выйду на проверку.
В дежурке Скворцов снова увидел волочащуюся за маленьким дежурным шашку, и на секунду представилось: в пьяном, безрассудном гневе выхватывает свою шашку из ножен, идет на побледневшего милиционера. И – сразу, перескоком – воспоминание: утром, проспавшегося, с помятой мордой, привели с гарнизонной гауптвахты в кабинет начальника пограничных войск Украины, и генерал осмотрел его, выложил на зеленое сукно сжатые кулаки: «Чем вы думаете, Скворцов?»
А Скворцов ничем не думал, стоял без мыслей, подавленный, потерянный… При появлении Скворцова в дежурке сержант Лобода принял стойку «смирно», доложил, что к выходу на границу готов. Крупный, сильный, ладный, он тянулся, преданно заглядывая в глаза. На дворе было безлунно, сыро, прохладно. В застойном тумане по взгорку брели сельские хатенки – ни огонька; не проглядывает свет и в окнах казармы и командирского флигеля, угловые окна флигеля – скворцовские. Ира и Женя спят. Спят ли? Войти бы к ним: «Женщины, давайте поговорим…» Хотя рано или поздно этот узел придется как-то распутать. Или разрубить. Без Скворцова здесь не обойдешься. А другой узел с четкими и грозными очертаниями, в основном завязанный майором Лубченковым, будут рубить без Скворцова, ему нужно просто дожидаться решения своей судьбы. И еще узел, быть может, наиболее грозный по последствиям, – тот, что затягивают на сопредельном берегу.
За спиной ерзал на ремне автомат, пристукивал прикладом по хребту. Воротник жесткого, словно картон, брезентового плаща резал шею. Побаливала голова. Скворцов шел чуть впереди сержанта. Сапоги взбивали проселочную пыль, потом захлюпали по кочковатому лугу. С вершины бугра просматривалось село в садах и огородах, застава, поблескивающая полоска Буга, подальше фермы железнодорожного моста, у насыпи, на путях, теплушки, в которых размещается гарнизон старшего лейтенанта Варанова. Правее смутно, враждебно чернел лес. Над лесом, на большой высоте, подвывал самолет – опять немец кружит, разведывает, сукин сын. За Бугом шум автомобильного мотора, трепетный голубой луч прожектора. Скворцову и Лободе туда, к лесу.
2
Во Львов он приехал на рассвете. Автобусы еще не ходили. Ветерок перебирал обрывки бумаг на брусчатке, нахальные воробьи копошились в куче мусора, залетали в помещение. Скворцов неприкаянно бродил по перрону, по залам ожидания, где на мешках, узлах и чемоданах дрыхли ко всему привыкшие транзитники. В поезде Скворцов ни на секунду не сомкнул глаз, а тут сморило, он лег на дубовую скамью с вензелем «НКПС», под голову – кирзовую полевую сумку, шашку, гордость свою, приладил рядом, но, покуда устраивался, сон пропал. Скворцов позевывал, ворочался, думал. Он знает, зачем его вызвали в округ. До этого вызывали в отряд, пропесочили – живого места не осталось, а из Владимира-Волынского прямым маршрутом во Львов, песочить будут и здесь, на пощаду не надейся. А началось вот с чего. На заставу прибыл майор – из штаба округа, из отдела боевой подготовки, – тучноватый, с нездоровым, желтого цвета отечным лицом, на котором улыбка, едва появившись, тут же исчезала, говорил медлительно и веско, наиболее важные свои фразы подчеркивал плавными жестами. Майор Лубченков трое суток проверял боевую подготовку. А на четвертые сутки пригласил Скворцова в канцелярию, плотно прикрыл дверь и сказал:
– Лейтенант, я располагаю данными о том, что ты неправильно ориентируешь личный состав…
Скворцов не терпел, когда разговор вели «сверху вниз» – ты должен «выкать», а тебе «тыкают», – он вздернул брови и с надменной вежливостью сказал:
– До меня не дошло, товарищ майор. Прошу конкретизировать вашу мысль, если можно…
– Можно, можно, почему нельзя… Картина складывается, понимаешь, следующая: ты ориентируешь личный состав на то, что немцы скоро нападут на нас. Так это?
– Думаю, нападут.
– Ты и думаешь и говоришь на всех перекрестках…
– Простите, на перекрестках?
– Не лезь в бутылку! Кто на боевых расчетах, на занятиях, на оборонительных работах публично заявляет: немцы, дескать, готовятся к военным действиям против нас? Ты что, умней партии и правительства? Где в основополагающих документах написано, что немцы разорвут пакт о ненападении? В какой газете ты читал, что война неизбежна? Кто из вышестоящих командиров говорил, что за Бугом враг? А вот выискался прыткий лейтенант Скворцов с особым мнением: война, война…
– Да, пахнет войной.
– Боюсь, как бы не запахло горелым! Ибо лейтенант Скворцов, понимаешь, может погореть за паникерские слухи, которые сеет среди подчиненных. Вот какие грибы-ягоды!
– Ничего я не сею, – вежливо сказал Скворцов. – Я объективно оцениваю обстановку и стараюсь мобилизовать пограничников, поднять бдительность, боеготовность…
Лубченков перебил:
– Объективно это выглядит по-иному: безответственной болтовней ты деморализуешь людей, расслабляешь, умник!
На щеках у Скворцова проступали красные пятна, грудь теснило от злости, от гнева. Пожалуй, еще никогда с ним не разговаривали столь грубо и неуважительно.
Прощание - Смирнов Олег Павлович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Прощание автора Смирнов Олег Павлович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Прощание у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Прощание своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Смирнов Олег Павлович - Прощание.
Если после завершения чтения книги Прощание вы захотите почитать и другие книги Смирнов Олег Павлович, тогда зайдите на страницу писателя Смирнов Олег Павлович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Прощание, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Смирнов Олег Павлович, написавшего книгу Прощание, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Прощание; Смирнов Олег Павлович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн