И депутация действительно была, сейчас я тебе обо всем расскажу.
Он наполнил два стоявших на столе бокала и вернулся с ними к креслу. Поднося свой бокал к губам, Святой разглядывал Пэт, освежая в памяти ее черты. Столько событий произошло за это время, многое прошло мимо и кануло в Лету, но в Пэт не изменилась пи одна черточка. Пэт была такой же, как и в день их первой встречи, как и во время всех их совместных приключений за гранью закона. Пэт нисколько не изменилась с того самого дня, когда она окончательно и бесповоротно связала с ним свою судьбу. Она отвечала Святому таким же взглядом.
– Ты стал старше, – тихо сказала она.
– Я же не на пикнике был, – улыбнулся Святой.
– А мне что-то подсказывает, что мы и сейчас не на пикнике.
Святой сделал глоток золотистого вина и потянулся за сигаретой. Когда Пэт сказала, что он стал старше, она не имела в виду новую седину или морщины. Наоборот, он выглядел даже лет на пять моложе, чем в действительности. Загорелое бесшабашное лицо прирожденного искателя приключений всегда освещалось каким-то внутренним светом, когда на пути Святого возникали преграды. Пэт знала его настолько хорошо, что даже небрежно приподнятые уголки его твердого рта могли сказать ей многое. И мелькавшая в глазах Святого усмешка не могла обмануть ее.
– Я же не виноват, что у тебя развился дар ясновидения, – сказал он.
– Твоя вина в том, что ты и недели не можешь обойтись без неприятностей, – ответила Пэт и устроилась на подлокотнике его кресла.
Святой покачал головой и взял ее за руку.
– На этот раз я старался, Пэт, да, видно, не суждено было. Злобный великан с черными усами влетел ко мне в окно и попытался испугать меня. Вот тут мой нимб и пропал. Если бы я захотел, я мог бы свалить все на тебя.
– Почему же?
– Потому, что твоя посылка застала меня в Бостоне прямо перед отплытием.
– Моя посылка? – нахмурила красивые брови Патриция Холм. – А, вспоминаю. Что-то вроде книги. Кажется, ко мне она пришла из Монте-Карло, так?
– К тебе она действительно пришла из Монте-Карло, – ответил Святой. – И размером она была действительно с книгу. Это и была книга. Вероятно, самая потрясающая книга из всех написанных. Вот она! – Он показал на лежащий на столе томик.
– "Секрет ее свадьбы"? – недоуменно глядя на Саймона, спросила она. – Кто из нас сошел с ума: ты или я?
– Из нас – никто, – ответил Святой. – Но ты даже не поверишь, сколько людей сходят с ума по этой книге.
Пэт все еще смотрела на него с удивлением и недоумением. Святой снова поднялся на ноги, и его статная широкоплечая фигура четко вырисовывалась в льющемся через окно солнечном свете, отбрасывая на пол длинную тень. Пэт вновь почувствовала его всегдашнее неотразимое очарование и тот непередаваемый блеск, который не позволял обижаться на Святого даже в те минуты, когда он напускал на себя приводящую Пэт в бешенство таинственность. Он улыбнулся и положил руки ей на плечи.
– Выслушай меня, Пэт, – сказал он. – Эта книга – подарок старого друга, и он знал, что делал, когда посылал ее мне. Увидев ее, ты поймешь, что это самая умная и дьявольская месть, которую когда-либо изобрел человеческий ум. Но прежде чем мы продолжим, ты должна знать, что эта книга дает ее обладателю такую власть, какой сегодня не имеет ни один человек в Англии, и именно поэтому...
Резкий звонок телефона прервал его. Святой немного помедлил и снял трубку:
– Алло?
– Это Утрелл, сэр, – послышался взволнованный голос. – Эти два детектива, о которых я вам говорил... Так вот, они опять явились и уже поднимаются к вам, сэр.
Барабаня пальцами по столику, Саймон секунду-другую задумчиво глядел в потолок.
– Ладно, Сэм, – сказал он, – я пм передам привет от тебя.
Святой положил трубку и глянул на Патрицию. В его глазах читались насмешка и таинственность, но она достаточно хорошо его знала, чтобы понять и почувствовать, что за ними скрывалось.
– Может, лучше спрятать книгу? – спросила Пэт.
– А она и так спрятана, – ответил Саймон, коснувшись яркой обложки. – Глянем-ка на этих сыщиков.
Звонок в дверь прервал их разговор, и Саймон, улыбнувшись Пэт, пошел открывать. Неприятности повалили косяком, и поэтому, несмотря на видимое спокойствие и смешинку в глазах, в углах губ Саймона залегли морщинки. Предварительно переложив пистолет из кармана брюк в карман висящего в прихожей плаща, он абсолютно спокойно отворил дверь.
На пороге стояли двое мужчин в темных костюмах и котелках. В руках у них ничего не было.
– Мистер Саймон Темплер? – спросил один из них на удивление хорошо поставленным голосом.
Саймон кивнул, и они прошли в дверь с решительным видом, который исключал всякую попытку захлопнуть ее перед их носом.
– Я инспектор Нассен, – представился человек с хорошо поставленным голосом. – У меня имеется ордер на обыск вашей квартиры.
– Спаси Господь мою душу! – воскликнул Святой, намеренно шепелявя. – Так вы, верно, и есть один из тех новых полицейских с высшим образованием. Вот здорово-то!
– Мы начнем обыск с вас, – сквозь зубы бросил тот.
Быстро и профессионально ощупав карманы Святого, сыщик убедился, что оружия у него нет. А Святой едва сдержал естественное желание врезать ему в нос и вместо этого улыбнулся.
– Неплохая игра, а, Подснежник? – сказал он. – Я-то лично ничего не имею против такого, но если вы попытаетесь проделать то же самое с дамой, она может неправильно понять вас.
Бледное лицо Нассена покраснело от гнева, а в глазах Святого зажегся опасный блеск. Детективам у Святого вообще нечего было делать, а особенно таким, которые легко теряют самообладание, – этого Святой никому не прощал.
– Теперь приступим к обыску квартиры, – сказал Нассен.
Саймон провел их в гостиную и спокойно принялся наполнять свой бокал.
– Видишь ли, Пэт, – небрежно объяснил он, – эти два ангелочка только что влетели через замочную скважину. Похоже, они желают обыскать квартиру и убедиться, что тут все чистенько-нормальненько. Так как, разрешим?
– Думаю, надо, – снисходительно ответила Пэт. – А ножки они вытерли, перед тем как войти?
– Боюсь, что забыли, – сказал Святой. – Это же недостаточно хорошо воспитанные ангелочки, но, когда имеешь прекрасное оксфордское произношение, о хороших манерах можно и не беспокоиться. Слышала бы ты, как говорит Подснежник! Такое впечатление, что у него все зубы шатаются...
Святой продолжал в том же духе на протяжении всего обыска. От его неистощимых издевательских колкостей оба детектива сделались красными и шипели от ярости. Сопровождаемые комментариями Святого, они перевернули все вверх дном и, наконец, остановились перед ним.
– Одевайтесь, – сказал Нассен. – Вам придется пойти с нами.
– И по какому же обвинению, Подснежник? – осведомился Святой.
– По обвинению в обладании сведениями, подпадающими под действие закона о государственной тайне.
– Серьезно звучит, – признал Саймон. – А пуховку с собой брать или вы мне там ее одолжите?
– Одевайтесь! – сдавленно повторил Нассен.
Святой взял сигарету и чиркнул зажигалкой. Выпустив клуб дыма, он положил зажигалку в карман и посмотрел на Патрицию. Девушке показалось, что мелькнувшая на его лице усмешка коснулась и глаз.
– Похоже, дорогая, нам придется заканчивать разговор несколько позже, – негромко сказал он. – Подснежник торопится. Оставь мне немного хереса, я ненадолго.
Почти не веря своим глазам и внезапно испугавшись, Пэт наблюдала, как Святой прошел в прихожую, снял о вешалки плащ, по-пиратски заломил на голове шляпу и вышел в сопровождении сыщиков. Еще долго после их ухода она пыталась убедить себя, что действительно видела, как легко позволил арестовать себя Саймон Темплер, человек, многие-многие годы дразнивший все полицейские силы мира, о чем те очень не любили вспоминать.
Глава 3
Сидя в такси между двумя детективами, Святой взглянул на часы и обнаружил, что находится в Англии менее четырех часов. Даже по его понятиям события развивались слишком быстро: усатый грабитель, неизвестный преследователь в такси, а теперь вот два сыщика с высшим образованием – и все это за относительно короткое время. Но Саймон понимал, что это лишь ничтожная часть того внимания, на которое он мог рассчитывать, оставаясь обладателем книги «Секрет ее свадьбы».
Нассен и другой сыщик молча зализывали полученные словесные раны. Истории неизвестно, были они довольны ходом событий или нет, да и автор считает, что потомкам это безразлично. Саймон обдумывал, как бы еще заставить их пострадать, но к окончательному решению так и не пришел, ибо такси остановилось у светофора на углу улицы Сент-Джеймс. Глянув в окно, Святой менее чем в двух метрах от себя увидел полное красное лицо и сонные глаза человека, без которого ни одно из его приключений не могло считаться завершенным. Сыщики и глазом моргнуть не успели, как Саймон высунулся в открытое окно и радостно завопил:
– Да это же Клод Юстас, клянусь тапочками доктора Барнардо!
Сонные глазки медленно повернулись на звук и, определив его источник, весьма красноречиво расширились. На какое-то мгновение человек даже перестал жевать резинку. Его челюсти остановились, а сам он застыл на месте как статуя.
Для этого имелись более чем весомые причины – причины, вечным шрифтом запечатленные на том сгустке эмоций, который сам старший инспектор Клод Юстас Тил вряд ли назвал бы своей душой. Причины эти восходили к тем невообразимо далеким благословенным дням, когда в Англии никто и не слыхивал о Святом, когда судьба полицейского была довольно счастливой и он с методичной упорядоченностью продвигался к успеху, когда еще не существовало такого непредсказуемого возмутителя спокойствия, который иногда совершенно разрушал устоявшийся порядок вещей и так успешно водил за нос Скотланд-Ярд, что полиция была вне себя от гнева и жажды возмездия. Причины эти можно было пересчитать по седым волоскам на голове мистера Тила, и сразу все это вспоминалось ему, когда Святой после кратковременных отлучек вновь объявлялся в Англии, а Тил встречал его в Лондоне и понимал, что конца всем этим историям не видно.
Именно эти причины пришли в голову инспектора Тила, когда он застыл на месте. Вздохнув, он сделал шаг к такси и стоически взглянул в лицо своему будущему:
– Хелло.
Святой издевательски-удивленно поднял брови.
– Клод! – запротестовал он. – Разве это любезно с вашей стороны? Разве это братское приветствие, позвольте вас спросить? Люди могут подумать, что вы не рады меня видеть.
– А я и не рад, – сварливо ответил Тил. – Но видеть вас мне придется.
– Садитесь, – гостеприимно предложил Святой и улыбнулся. – Нам по дороге.
Тил вроде как покачал головой. Движение было почти незаметным, как если бы он совсем уже собрался его сделать, но в самый последний момент счел усилие слишком обременительным для себя.
– Спасибо, – ответил он, – но в данный момент у меня другие дела. А вы, кажется, в подходящей компании.
Глаза Тила, вновь приобретшие свое обычное сонное выражение, скользнули по смутившимся спутникам Святого.
– Вы, ребята, знаете, с кем имеете дело. Так что глядите в оба, – сказал он.
– Простите, – поспешно встрял Святой, – я не имел чести представить вас друг другу. Вот этот тип слева – Подснежник, цветок Пекхэма...
– Ладно вам, – угрюмо произнес Тил, – я их знаю. И держу пари, что они скоро пожалеют, что узнали вас. Если уже не жалеют. Увидимся позже.
Сигнал светофора сменился на зеленый, и нетерпеливое гудение стоящих сзади машин заставило инспектора отступить от такси и махнуть разрешающим жестом вперед.
Такси повернуло к Гайд-парку, а Святой усмехнулся и откинулся на спинку сиденья. Эта случайная встреча знаменовала собой триумф его возвращения домой: последний знакомый аккорд старой увертюры, гарантию того, что прошлые дни возвратились во всем блеске своей славы. Единственным диссонансом прозвучал мрачный намек в последних словах Тила. Искренний и открытый по характеру, Святой попытался сравнить свои впечатления с мнением спутников.
– Мне показалось, – пробормотал он, – что у Клода Юстаса что-то на уме. А вам, Подснежник, так не показалось?
Нассен вытирал лоб большим белым платком и, казалось, не услышал подначки. Его чувствительная душа была изранена, и он растерял свое доброе расположение к людям: сунув платок в карман, он извлек оттуда пистолет. Саймон почувствовал, как ствол уперся ему в бок, и иронически поднял бровь.
– Из пистолета ведь и убить кого-нибудь можно, знаете ли, – с упреком сказал он.
– Я бы очень хотел, чтобы это были вы, – абсолютно серьезным и искренним тоном ответил «цветок Пекхэма» и погрузился в угрюмое молчание.
Саймон вновь усмехнулся и закурил. Его собственный пистолет в кармане плаща уютно прижимался к бедру, но пока он не видел смысла рекламировать свой арсенал. С терпеливым интересом Святой следил за дорогой: вот они въехали на Парламент-сквер, но не повернули к набережной, а объехали площадь и направились назад по Виктория-стрит.
– Полагаю, вы знаете, Подснежник, что Скотланд-Ярд совсем не в этой стороне? – услужливо заметил Саймон.
– Сначала заедем в другое место, – ответил Нассен.
Вскоре машина свернула с Виктория-стрит и остановилась перед внушительным домом на одной из самых респектабельных площадей Лондона – Белгравиа-сквер, в просторечии известной под названием Пимлико. Напарник Нассена вышел и позвонил в дверь. За ним последовал и Святой, в спину которого без всякой нужды то и дело упирался ствол пистолета Нассена.
Дверь отворил самый величественный дворецкий из всех, каких когда-либо видел Святой. Казалось, их ожидали, ибо дворецкий сразу впустил их и быстро провел в просторную библиотеку, расположенную на первом этаже.
– Я немедленно уведомлю его светлость о вашем прибытии, – объявил дворецкий и вышел.
Саймон Темплер с невозмутимым интересом огляделся и повернулся к Нассену.
– Надо было предупредить меня, что мы собираемся нанести визит лорду, – с упреком сказал он. – Я бы надел итонские подтяжки и вымыл шею. Вы-то шею сегодня мыли: это я вижу по той полоске, до которой вы дошли.
Нассен закусил нижнюю губу и даже зарычал вслух, по достойного ответа так и не нашел. Он все еще кипел от ярости, когда вошел лорд Айвелдон.
Имя лорда Айвелдона не войдет в историю наряду с именами Гладстона, Дизраэли и графа Чатемского. Оно, скорее всего, вообще не войдет в историю. Лорд Айвелдон был тем государственным деятелем, чья работа не видна широкой публике. И это было хорошо, ибо глаза широкой публики и так уже слишком много всего видят. Говоря простым языком, которым традиции запрещают пользоваться любому государственному деятелю, он был одним из тех постоянных правительственных чиновников, которые фактически управляют страной, в то время как более видные политики просто разглагольствуют об этом. Лорд Айвелдон был высоким седым человеком с уже заметным брюшком. Он носил пенсне и имел помпезно надутый вид, который сразу выдает постоянного правительственного чиновника. По этому виду Святой его и вычислил, поскольку был знаком с представителями практически всех слоев общества. Лорд вошел, протирая пенсне, и остановился спиной к камину.
– Садитесь, мистер Темплер, – резким голосом произнес он и повернулся к Нассену. – Как я понимаю, вы не нашли то, что искали.
– Мы вывернули все наизнанку, ваша светлость, – кивнул детектив, – но никаких следов не обнаружили. Возможно, он зашил эту штуку в матрас или в кресло, но у нас не было времени выяснить.
– Совершенно верно, – пробормотал лорд Айвелдон, – совершенно верно.
Он снял пенсне, опять протер его и взглянул на Святого:
– Это серьезное дело, мистер Темплер, очень серьезное.
– Очевидно, – вежливо ответил Святой, – очевидно. Лорд Айвелдон откашлялся и кивнул.
– Именно поэтому я был вынужден прибегнуть к чрезвычайным мерам.
– Например, послать парочку фальшивых сыщиков, чтобы они все перевернули вверх дном в моей квартире? – скучным голосом предположил Святой.
Лорд Айвелдон вздрогнул, кашлянул и посмотрел на него сверху вниз.
– Гм-м... – сказал он. – А вы знали, что они... э-э-э... не настоящие детективы?
– Клянусь собственной задницей, – ответил Святой, поудобнее устраиваясь в кресле. – Я знаю, что лондонская полиция снизила стандарты, приглашая на службу людей с высшим образованием, и все такое прочее, но никак не могу поверить, что она пала так низко, чтобы назначить инспекторами такие экспонаты из гербария, как вот этот Подснежник. Кроме того, меня никогда не арестовывают простые инспектора – ко мне всегда является старший инспектор Тил собственной персоной.
– Тогда почему же вы позволили Нассену привезти вас сюда?
– Да я просто подумал, что неплохо бы поглядеть на вас и послушать, что вы имеете сказать, – искренне признался Святой.
1 2 3 4
Он наполнил два стоявших на столе бокала и вернулся с ними к креслу. Поднося свой бокал к губам, Святой разглядывал Пэт, освежая в памяти ее черты. Столько событий произошло за это время, многое прошло мимо и кануло в Лету, но в Пэт не изменилась пи одна черточка. Пэт была такой же, как и в день их первой встречи, как и во время всех их совместных приключений за гранью закона. Пэт нисколько не изменилась с того самого дня, когда она окончательно и бесповоротно связала с ним свою судьбу. Она отвечала Святому таким же взглядом.
– Ты стал старше, – тихо сказала она.
– Я же не на пикнике был, – улыбнулся Святой.
– А мне что-то подсказывает, что мы и сейчас не на пикнике.
Святой сделал глоток золотистого вина и потянулся за сигаретой. Когда Пэт сказала, что он стал старше, она не имела в виду новую седину или морщины. Наоборот, он выглядел даже лет на пять моложе, чем в действительности. Загорелое бесшабашное лицо прирожденного искателя приключений всегда освещалось каким-то внутренним светом, когда на пути Святого возникали преграды. Пэт знала его настолько хорошо, что даже небрежно приподнятые уголки его твердого рта могли сказать ей многое. И мелькавшая в глазах Святого усмешка не могла обмануть ее.
– Я же не виноват, что у тебя развился дар ясновидения, – сказал он.
– Твоя вина в том, что ты и недели не можешь обойтись без неприятностей, – ответила Пэт и устроилась на подлокотнике его кресла.
Святой покачал головой и взял ее за руку.
– На этот раз я старался, Пэт, да, видно, не суждено было. Злобный великан с черными усами влетел ко мне в окно и попытался испугать меня. Вот тут мой нимб и пропал. Если бы я захотел, я мог бы свалить все на тебя.
– Почему же?
– Потому, что твоя посылка застала меня в Бостоне прямо перед отплытием.
– Моя посылка? – нахмурила красивые брови Патриция Холм. – А, вспоминаю. Что-то вроде книги. Кажется, ко мне она пришла из Монте-Карло, так?
– К тебе она действительно пришла из Монте-Карло, – ответил Святой. – И размером она была действительно с книгу. Это и была книга. Вероятно, самая потрясающая книга из всех написанных. Вот она! – Он показал на лежащий на столе томик.
– "Секрет ее свадьбы"? – недоуменно глядя на Саймона, спросила она. – Кто из нас сошел с ума: ты или я?
– Из нас – никто, – ответил Святой. – Но ты даже не поверишь, сколько людей сходят с ума по этой книге.
Пэт все еще смотрела на него с удивлением и недоумением. Святой снова поднялся на ноги, и его статная широкоплечая фигура четко вырисовывалась в льющемся через окно солнечном свете, отбрасывая на пол длинную тень. Пэт вновь почувствовала его всегдашнее неотразимое очарование и тот непередаваемый блеск, который не позволял обижаться на Святого даже в те минуты, когда он напускал на себя приводящую Пэт в бешенство таинственность. Он улыбнулся и положил руки ей на плечи.
– Выслушай меня, Пэт, – сказал он. – Эта книга – подарок старого друга, и он знал, что делал, когда посылал ее мне. Увидев ее, ты поймешь, что это самая умная и дьявольская месть, которую когда-либо изобрел человеческий ум. Но прежде чем мы продолжим, ты должна знать, что эта книга дает ее обладателю такую власть, какой сегодня не имеет ни один человек в Англии, и именно поэтому...
Резкий звонок телефона прервал его. Святой немного помедлил и снял трубку:
– Алло?
– Это Утрелл, сэр, – послышался взволнованный голос. – Эти два детектива, о которых я вам говорил... Так вот, они опять явились и уже поднимаются к вам, сэр.
Барабаня пальцами по столику, Саймон секунду-другую задумчиво глядел в потолок.
– Ладно, Сэм, – сказал он, – я пм передам привет от тебя.
Святой положил трубку и глянул на Патрицию. В его глазах читались насмешка и таинственность, но она достаточно хорошо его знала, чтобы понять и почувствовать, что за ними скрывалось.
– Может, лучше спрятать книгу? – спросила Пэт.
– А она и так спрятана, – ответил Саймон, коснувшись яркой обложки. – Глянем-ка на этих сыщиков.
Звонок в дверь прервал их разговор, и Саймон, улыбнувшись Пэт, пошел открывать. Неприятности повалили косяком, и поэтому, несмотря на видимое спокойствие и смешинку в глазах, в углах губ Саймона залегли морщинки. Предварительно переложив пистолет из кармана брюк в карман висящего в прихожей плаща, он абсолютно спокойно отворил дверь.
На пороге стояли двое мужчин в темных костюмах и котелках. В руках у них ничего не было.
– Мистер Саймон Темплер? – спросил один из них на удивление хорошо поставленным голосом.
Саймон кивнул, и они прошли в дверь с решительным видом, который исключал всякую попытку захлопнуть ее перед их носом.
– Я инспектор Нассен, – представился человек с хорошо поставленным голосом. – У меня имеется ордер на обыск вашей квартиры.
– Спаси Господь мою душу! – воскликнул Святой, намеренно шепелявя. – Так вы, верно, и есть один из тех новых полицейских с высшим образованием. Вот здорово-то!
– Мы начнем обыск с вас, – сквозь зубы бросил тот.
Быстро и профессионально ощупав карманы Святого, сыщик убедился, что оружия у него нет. А Святой едва сдержал естественное желание врезать ему в нос и вместо этого улыбнулся.
– Неплохая игра, а, Подснежник? – сказал он. – Я-то лично ничего не имею против такого, но если вы попытаетесь проделать то же самое с дамой, она может неправильно понять вас.
Бледное лицо Нассена покраснело от гнева, а в глазах Святого зажегся опасный блеск. Детективам у Святого вообще нечего было делать, а особенно таким, которые легко теряют самообладание, – этого Святой никому не прощал.
– Теперь приступим к обыску квартиры, – сказал Нассен.
Саймон провел их в гостиную и спокойно принялся наполнять свой бокал.
– Видишь ли, Пэт, – небрежно объяснил он, – эти два ангелочка только что влетели через замочную скважину. Похоже, они желают обыскать квартиру и убедиться, что тут все чистенько-нормальненько. Так как, разрешим?
– Думаю, надо, – снисходительно ответила Пэт. – А ножки они вытерли, перед тем как войти?
– Боюсь, что забыли, – сказал Святой. – Это же недостаточно хорошо воспитанные ангелочки, но, когда имеешь прекрасное оксфордское произношение, о хороших манерах можно и не беспокоиться. Слышала бы ты, как говорит Подснежник! Такое впечатление, что у него все зубы шатаются...
Святой продолжал в том же духе на протяжении всего обыска. От его неистощимых издевательских колкостей оба детектива сделались красными и шипели от ярости. Сопровождаемые комментариями Святого, они перевернули все вверх дном и, наконец, остановились перед ним.
– Одевайтесь, – сказал Нассен. – Вам придется пойти с нами.
– И по какому же обвинению, Подснежник? – осведомился Святой.
– По обвинению в обладании сведениями, подпадающими под действие закона о государственной тайне.
– Серьезно звучит, – признал Саймон. – А пуховку с собой брать или вы мне там ее одолжите?
– Одевайтесь! – сдавленно повторил Нассен.
Святой взял сигарету и чиркнул зажигалкой. Выпустив клуб дыма, он положил зажигалку в карман и посмотрел на Патрицию. Девушке показалось, что мелькнувшая на его лице усмешка коснулась и глаз.
– Похоже, дорогая, нам придется заканчивать разговор несколько позже, – негромко сказал он. – Подснежник торопится. Оставь мне немного хереса, я ненадолго.
Почти не веря своим глазам и внезапно испугавшись, Пэт наблюдала, как Святой прошел в прихожую, снял о вешалки плащ, по-пиратски заломил на голове шляпу и вышел в сопровождении сыщиков. Еще долго после их ухода она пыталась убедить себя, что действительно видела, как легко позволил арестовать себя Саймон Темплер, человек, многие-многие годы дразнивший все полицейские силы мира, о чем те очень не любили вспоминать.
Глава 3
Сидя в такси между двумя детективами, Святой взглянул на часы и обнаружил, что находится в Англии менее четырех часов. Даже по его понятиям события развивались слишком быстро: усатый грабитель, неизвестный преследователь в такси, а теперь вот два сыщика с высшим образованием – и все это за относительно короткое время. Но Саймон понимал, что это лишь ничтожная часть того внимания, на которое он мог рассчитывать, оставаясь обладателем книги «Секрет ее свадьбы».
Нассен и другой сыщик молча зализывали полученные словесные раны. Истории неизвестно, были они довольны ходом событий или нет, да и автор считает, что потомкам это безразлично. Саймон обдумывал, как бы еще заставить их пострадать, но к окончательному решению так и не пришел, ибо такси остановилось у светофора на углу улицы Сент-Джеймс. Глянув в окно, Святой менее чем в двух метрах от себя увидел полное красное лицо и сонные глаза человека, без которого ни одно из его приключений не могло считаться завершенным. Сыщики и глазом моргнуть не успели, как Саймон высунулся в открытое окно и радостно завопил:
– Да это же Клод Юстас, клянусь тапочками доктора Барнардо!
Сонные глазки медленно повернулись на звук и, определив его источник, весьма красноречиво расширились. На какое-то мгновение человек даже перестал жевать резинку. Его челюсти остановились, а сам он застыл на месте как статуя.
Для этого имелись более чем весомые причины – причины, вечным шрифтом запечатленные на том сгустке эмоций, который сам старший инспектор Клод Юстас Тил вряд ли назвал бы своей душой. Причины эти восходили к тем невообразимо далеким благословенным дням, когда в Англии никто и не слыхивал о Святом, когда судьба полицейского была довольно счастливой и он с методичной упорядоченностью продвигался к успеху, когда еще не существовало такого непредсказуемого возмутителя спокойствия, который иногда совершенно разрушал устоявшийся порядок вещей и так успешно водил за нос Скотланд-Ярд, что полиция была вне себя от гнева и жажды возмездия. Причины эти можно было пересчитать по седым волоскам на голове мистера Тила, и сразу все это вспоминалось ему, когда Святой после кратковременных отлучек вновь объявлялся в Англии, а Тил встречал его в Лондоне и понимал, что конца всем этим историям не видно.
Именно эти причины пришли в голову инспектора Тила, когда он застыл на месте. Вздохнув, он сделал шаг к такси и стоически взглянул в лицо своему будущему:
– Хелло.
Святой издевательски-удивленно поднял брови.
– Клод! – запротестовал он. – Разве это любезно с вашей стороны? Разве это братское приветствие, позвольте вас спросить? Люди могут подумать, что вы не рады меня видеть.
– А я и не рад, – сварливо ответил Тил. – Но видеть вас мне придется.
– Садитесь, – гостеприимно предложил Святой и улыбнулся. – Нам по дороге.
Тил вроде как покачал головой. Движение было почти незаметным, как если бы он совсем уже собрался его сделать, но в самый последний момент счел усилие слишком обременительным для себя.
– Спасибо, – ответил он, – но в данный момент у меня другие дела. А вы, кажется, в подходящей компании.
Глаза Тила, вновь приобретшие свое обычное сонное выражение, скользнули по смутившимся спутникам Святого.
– Вы, ребята, знаете, с кем имеете дело. Так что глядите в оба, – сказал он.
– Простите, – поспешно встрял Святой, – я не имел чести представить вас друг другу. Вот этот тип слева – Подснежник, цветок Пекхэма...
– Ладно вам, – угрюмо произнес Тил, – я их знаю. И держу пари, что они скоро пожалеют, что узнали вас. Если уже не жалеют. Увидимся позже.
Сигнал светофора сменился на зеленый, и нетерпеливое гудение стоящих сзади машин заставило инспектора отступить от такси и махнуть разрешающим жестом вперед.
Такси повернуло к Гайд-парку, а Святой усмехнулся и откинулся на спинку сиденья. Эта случайная встреча знаменовала собой триумф его возвращения домой: последний знакомый аккорд старой увертюры, гарантию того, что прошлые дни возвратились во всем блеске своей славы. Единственным диссонансом прозвучал мрачный намек в последних словах Тила. Искренний и открытый по характеру, Святой попытался сравнить свои впечатления с мнением спутников.
– Мне показалось, – пробормотал он, – что у Клода Юстаса что-то на уме. А вам, Подснежник, так не показалось?
Нассен вытирал лоб большим белым платком и, казалось, не услышал подначки. Его чувствительная душа была изранена, и он растерял свое доброе расположение к людям: сунув платок в карман, он извлек оттуда пистолет. Саймон почувствовал, как ствол уперся ему в бок, и иронически поднял бровь.
– Из пистолета ведь и убить кого-нибудь можно, знаете ли, – с упреком сказал он.
– Я бы очень хотел, чтобы это были вы, – абсолютно серьезным и искренним тоном ответил «цветок Пекхэма» и погрузился в угрюмое молчание.
Саймон вновь усмехнулся и закурил. Его собственный пистолет в кармане плаща уютно прижимался к бедру, но пока он не видел смысла рекламировать свой арсенал. С терпеливым интересом Святой следил за дорогой: вот они въехали на Парламент-сквер, но не повернули к набережной, а объехали площадь и направились назад по Виктория-стрит.
– Полагаю, вы знаете, Подснежник, что Скотланд-Ярд совсем не в этой стороне? – услужливо заметил Саймон.
– Сначала заедем в другое место, – ответил Нассен.
Вскоре машина свернула с Виктория-стрит и остановилась перед внушительным домом на одной из самых респектабельных площадей Лондона – Белгравиа-сквер, в просторечии известной под названием Пимлико. Напарник Нассена вышел и позвонил в дверь. За ним последовал и Святой, в спину которого без всякой нужды то и дело упирался ствол пистолета Нассена.
Дверь отворил самый величественный дворецкий из всех, каких когда-либо видел Святой. Казалось, их ожидали, ибо дворецкий сразу впустил их и быстро провел в просторную библиотеку, расположенную на первом этаже.
– Я немедленно уведомлю его светлость о вашем прибытии, – объявил дворецкий и вышел.
Саймон Темплер с невозмутимым интересом огляделся и повернулся к Нассену.
– Надо было предупредить меня, что мы собираемся нанести визит лорду, – с упреком сказал он. – Я бы надел итонские подтяжки и вымыл шею. Вы-то шею сегодня мыли: это я вижу по той полоске, до которой вы дошли.
Нассен закусил нижнюю губу и даже зарычал вслух, по достойного ответа так и не нашел. Он все еще кипел от ярости, когда вошел лорд Айвелдон.
Имя лорда Айвелдона не войдет в историю наряду с именами Гладстона, Дизраэли и графа Чатемского. Оно, скорее всего, вообще не войдет в историю. Лорд Айвелдон был тем государственным деятелем, чья работа не видна широкой публике. И это было хорошо, ибо глаза широкой публики и так уже слишком много всего видят. Говоря простым языком, которым традиции запрещают пользоваться любому государственному деятелю, он был одним из тех постоянных правительственных чиновников, которые фактически управляют страной, в то время как более видные политики просто разглагольствуют об этом. Лорд Айвелдон был высоким седым человеком с уже заметным брюшком. Он носил пенсне и имел помпезно надутый вид, который сразу выдает постоянного правительственного чиновника. По этому виду Святой его и вычислил, поскольку был знаком с представителями практически всех слоев общества. Лорд вошел, протирая пенсне, и остановился спиной к камину.
– Садитесь, мистер Темплер, – резким голосом произнес он и повернулся к Нассену. – Как я понимаю, вы не нашли то, что искали.
– Мы вывернули все наизнанку, ваша светлость, – кивнул детектив, – но никаких следов не обнаружили. Возможно, он зашил эту штуку в матрас или в кресло, но у нас не было времени выяснить.
– Совершенно верно, – пробормотал лорд Айвелдон, – совершенно верно.
Он снял пенсне, опять протер его и взглянул на Святого:
– Это серьезное дело, мистер Темплер, очень серьезное.
– Очевидно, – вежливо ответил Святой, – очевидно. Лорд Айвелдон откашлялся и кивнул.
– Именно поэтому я был вынужден прибегнуть к чрезвычайным мерам.
– Например, послать парочку фальшивых сыщиков, чтобы они все перевернули вверх дном в моей квартире? – скучным голосом предположил Святой.
Лорд Айвелдон вздрогнул, кашлянул и посмотрел на него сверху вниз.
– Гм-м... – сказал он. – А вы знали, что они... э-э-э... не настоящие детективы?
– Клянусь собственной задницей, – ответил Святой, поудобнее устраиваясь в кресле. – Я знаю, что лондонская полиция снизила стандарты, приглашая на службу людей с высшим образованием, и все такое прочее, но никак не могу поверить, что она пала так низко, чтобы назначить инспекторами такие экспонаты из гербария, как вот этот Подснежник. Кроме того, меня никогда не арестовывают простые инспектора – ко мне всегда является старший инспектор Тил собственной персоной.
– Тогда почему же вы позволили Нассену привезти вас сюда?
– Да я просто подумал, что неплохо бы поглядеть на вас и послушать, что вы имеете сказать, – искренне признался Святой.
1 2 3 4