Высшая степень адаптации –

Стенли Вейнбаум
Долина желаний

Капитан «Ареса» Гаррисон оторвался от телескопа.
— Осталось две недели, — заявил он. — Противостояние Зем— ли и Марса продолжается около семидесяти суток, и мы должны обязательно стартовать в этот срок. Иначе придется ждать полтора года, пока старушка Земля не сделает круг и не вер— нется на прежнее место. Или вы хотите провести здесь марси— анскую зиму?
Дик Ярвис вздрогнул и поднял взгляд от блокнота.
— Лучше уж зимовать в контейнере с жидким гелием, — отоз— вался он. — Я сыт по горло и летними ночами с температурой минус восемьдесят.
— Стало быгь, первая успешная экспедиция на Марс скоро завершится, — констатировал капитан.
— Она станет успешной только после того, как мы вернемся домой, — поправил капитана Ярвис. — Что-то я перестал дове— рять ракетам после того, как шлепнулся в пустыне. Хотя пешая прогулка по Марсу доставила мне массу новых впечатлений
— Хорошо, что ты об этом напомнил Надо бы отыскать твои пленки. Если мы хотим что-то заработать, то они нам просто необходимы Помните, как расхватывали первые фотографии Луны? Да за нашими снимками будут выстраиваться километровые оче— реди! Как, впрочем и за исключительными правами на радиоре— портажи. Может, и для Академии что-то заработаем?
— Меня больше интересует моя собственная выгода, — вме— шался Ярвис. — Можно написать книгу. Записки о путешествиях всегда были популярны. Как вам нравится название «Пустыни Марса»?
— Никуда не годное, — пробурчал капитан. — Кого интересу— ют пустыни? Вот если бы ты назвал книгу «Сексуальная жизнь марсиан»…
Ярвис расхохотался;
— Как бы там ни было, если мы вернемся на Землю, меня больше в космос не выманишь. Буду зарабатывать на чем смогу. После этого иссохшего и смерзшегося шарика я гораздо сильнее полюбил родную планету.
— Готов биться об заклад, что через два года ты как ми— ленький вернешься сюда, — капитан улыбнулся. — Тебе наверня— ка захочется повидать своего приятеля — «страуса».
— Твиля? — Ярвис посерьезнел. — Жалко, что я потерял его в прошлый раз, он так хорошо знает местность. Если бы не он, не уйти бы мне живым из лап оборотня! А битва с «бочонками»? Я даже не успел его поблагодарить,
— Хороша парочка натуральных идиотов, — проронил Гарри— сон. Он посмотрел в иллюминатор на хмурое Киммерийское Море.
— А вот и солнце Слушай, Дик, бери-ка ракету и лети с Лероем за снимками.
— С Лероем? — недоуменно переспросил Ярвис. — А почему не с Путцем? Если с ракетой что-нибудь случится, только инженер сумеет доставить нас обратно.
Капитан указал на корму, откуда доносились удары молотка и проклятия инженера.
— Путц занят «Аресом», — пояснил капитан. — Он должен пе— ресмотреть каждый винтик. После отлета ремонтировать будет уже поздно.
— А если мы упадем? Ведь это наша последняя исследова— тельская ракета!
— Найдете «страуса» и прогуляетесь пешком, — проворчал капитан. Потом он улыбнулся: — Если что-нибудь случится, мы прилетим за вами на «Аресе». Нам очень нужны эти снимки.
Он позвал биолога.
— Ты с Ярвисом полетишь к месту прошлого падения его ра— кеты, — распорядился Гаррисон. — Можете стартовать прямо сейчас. Связь каждые полчаса, я буду ждать.
Лерой сверкнул глазами.
— Можно сделать несколько посадок для сбора образцов?
— Если вам так хочется… Ничего опасного в округе как будто нет.
— Если не считать оборотней, — вполголоса сказал Ярвис и невольно вздрогнул. — Капитан, раз уж мы летим в ту сторону, может, стоит поискать дом Твила? По-моему, Твил — это самое интересное из всего, что мы встретили на Марсе.
Гаррисон заколебался:
— Если бы я был уверен, что вы не ввяжетесь в какие-ни— будь неприятности… Да ладно, я согласен. Пища и вода в ра— кете есть, можете на пару дней задержаться. Но не забывайте о связи!
Ярвис и Лерой вышли через шлюз на серую равнину. Холодный разреженный воздух колол легкие и открытые части тела как иголками. Астронавты постепенно приспосабливались к марсиан— ской атмосфере — помогали месяцы тренировок в барокамере. Ярвис слышал свое хриплое дыхание, лицо француза приобрело синеватый оттенок. Через несколько минут неприятное ощущение прошло, и астронавты поднялись . на борт исследовательской ракеты, стоявшей неподалеку от черного корпуса «Ареса».
Огненный вал обратил в прах почву под ракетой. Гаррисон проводил ракету взглядом и вернулся к своим делам.
Ракета вернулась через три дня. Случилось это под вечер, она прилетела с юга и медленно опустилась на огненном стол— бе. Ярвис и Лерой устало вылезли из люка и неторопливо нап— равились к капитану. Гаррисон смотрел на друзей и не очень-то узнавал их. Ярвис походил на нищего оборванца, а от былой элегантности француза не осталось и следа. Биолог был даже бледнее Фобоса, который как раз поднимался над горизон— том. Мало того, что француз одет в лохмотья, его левое плечо было обвязано термомешком. Но больше всего капитана поразили глаза Лероя. В них затаился страх, что тем более странно, ведь Лерой отнюдь не был трусом. Но если страх еще можно бы— ло как-то оправдать, то как объяснить абсолютную неподвиж— ность его взгляда, как у человека, погруженного в состояние транса или экстаза? Так мог выглядеть тот, кто увидел бы рай и ад одновременно. Впоследствии выяснилось, что капитан был не так уж далек от истины.
Но когда усталые путешественники упали в кресла, капитан уже не скрывал раздражения:
— Хороши, нечего сказать! Да и я не лучше! Надо же было додуматься отпустить вас одних! Что у тебя с рукой, Лерой? Нуждаешься в помощи?
— Все в порядке, — ответил за француза Ярвис. — Обычная резаная рана. Инфекции здесь опасаться нечего — Лерой гово— рит, что на Марсе нет микробов.
— Долго я еще буду ждать?! — рявкнул Гаррисон. — Доклады— вайте, черт побери! Из ваших сообщений по радио я ничего не понял. Что значит: «Мы в раю»? Черт знает, что такое!
— Я не хотел сообщать по радио подробности, — серьезно ответил Ярвис. — Вы бы подумали, что мы свихнулись.
— Я и без того думаю, что вы свихнулись.
— Я и сам почти уверен, — пробурчал чуть слышно Лерой.
— Рассказывать с начала? — спросил химик. — Самые первые наши доклады были достаточно подробными. — Он взглянул на Путца, который тихо вошел в кают-компанию и устроился рядом с капитаном.
— С начала, — постановил капитан.
— Ыу, хорошо, слушайте… Стартовали мы вполне успешно и полетели на юг, примерно по тому же маршруту, каким я летел на прошлой неделе. Я, можно сказать, уже привык к низкому марсианскому горизонту, и уже казалось, что я прикрыт сверху огромным колпаком. Но правильно определять расстояния я еще не научился. Для человека, который привык к земной кривизне, расстояние до предмета кажется вдвое большим, значит, и сам предмет словно увеличивается в размерах. Небольшой холм мож— но принять за высоченный пик, пока не пролетишь над ним.
— Это я знаю и без тебя, — нетерпеливо бросил Гаррисон.
— Ты — да, но для Лероя это было в новинку, я битый час потратил на то, чтобы растолковать ему, в чем тут дело. Ког— да до него, наконец, дошло, если вообще дошло, — мы уже ле— тели над пустыней Ксантус. Потом мы пересекли канал и проле— тели над местом, где Твил застрелил оборотня. Пьеру захоте— лось посмотреть, что от того осталось, и мы сели. Труп все еще был там. Мы не приметили никаких признаков разложения; их и не могло быть при отсутствии микроорганизмов.
— Как сердце старой девы, — поправил его биолог, который постепенно приходил в себя.
— Тем не менее в мертвое чудовище вцепилось около сотни маленьких серовато зеленых биолазов. Они растаскивали труп на части. Лерой подобрал палку и стал их отгонять. Те мигом расползлись по сторонам. Потом Лерой стал копаться в трупе, я отвернулся — даже мертвый оборотень был невероятно проти— вен. А потом Лерой совершил невероятное открытие: чудовище оказалось наполовину растением!
— Это правда, — подтвердил биолог.
— Он оказался сородичем биолазов, — продолжал Ярвис. — Лерой считает, что вся жизнь на Map се — и растительная и животная одновременно. Он говорит, что флора и фауна здесь не разделились окончательно. Поэтому все организмы на Марсе имеют двойственную природу, даже те «бочонки», даже Твил. Возможно, он прав, я ведь помню, как Твил тюкнулся носом в песок и торчал так всю ночь. К тому же он ни разу при мне не ел и не пил. Возможно, он получал питательные вещества через нос, который служит для него своего рода корнем.
— Чепуха какая-то, — сказал Гаррисон.
— Лерой взял несколько образцов растений, — продолжал рассказ Ярвис. — Потом он захотел поймать несколько экземп— ляров ходячей травы — а перед самым нашим отлетом вдруг поя— вились «бочонки» с тележками. Они меня явно не забыли, по скольку дружно пробубнили: «Мы дррузья! Ой-ой-ой!» Лерой хо— тел убить одного «бочонка», разрезать его и посмотреть, что у него внугри. Но я вспомнил, как мы с Твилом воевали с эти— ми диковинными созданиями, и остановил его. Однако Лерой как будто догадался, зачем им нужен всякий мусор.
— Чтобы стряпать из грязи оладушки, — пробурчал капитан.
— Примерно, — согласился Ярвис. — Лерой считает, что это их корм. Если они отчасти растения, то именно это им и надо: почва, сдобренная органическими остатками. Для них это как бы удобрение. Вот почему «бочонки» собирали все, что им по— падалось: песок, биолазов и прочую органику. Понятно?
— Не очень, — ответил Гаррисон. — А что ты скажешь о са— моубийствах?
— У Лероя и на этот счет имеется подходящая теория. Само— убийцы прыгают в мельницу, когда в смеси становится слишком много песка и гравия — так «бочонки» обогащают ее состав.
— Экая мерзость, — с отвращением процедил Харрисон. — Что им стоит принести еще пару веток с поверхности?
— Так проще. Не забывайте, что этих чудаков нельзя оцени— вать по земным критериям: вряд ли они способны ощущать боль. Кроме того, они не являются суверенными личностями в нашем понимании. Весь их «рой» — как бы единое целое. Эти создания готовы точно так же погибнуть ради всего целого сообщества, как и муравьи.
— На это способны и люди, — задумчиво проговорил капитан.
— Если, конечно, понадобится.
— Согласен. Но люди-то при этом преодолевают страх смер— ти. Если патриотизм — они отдают жизнь за родину. А у этих созданий все совсем не так: для них это самое что ни на есть обычное дело. — Он помолчал. — Сделав пару снимков оборотня и «бочонков», мы отправились дальше. Потом полетели над Ксантусом, стараясь не очень отклоняться от меридиана. Вско— ре мы пересекли ряд пирамид. Лерою снова захотелось утолить свое любопытство, и мы сели. За время моего отсутствия стро— итель сложил два полных ряда кирпичей. Он высился над нами, такой невозмутимый, словно перед ним была целая вечность, да так оно и было по большому счету. Лерой хотел разбить его разрывной пулей, но я решил, что создание, прожившее десяток миллионов лет, имеет право на уважительное к себе отношение, и не дал французу осуществить задуманное. Лерой заглянул в пирамиду и чуть не схлопотал по лбу, потому что «рука» чуди— ща как раз доставала очередной кирпич. Потом Лерой отколупал от строителя несколько кусочков, но тот даже не заметил. Я нашел то место, которое ковырял я, и попытался определить, есть ли там признаки заживления. Определенно это можно будет сказать лишь через пару тысяч лет. Мы сфотографировали пира— миды и их строителя, а потом полетели дальше. В конце дня отыскали обломки моей ракеты. В ней все было так, как я ос— тавил. Мы сняли все нужное оборудование и стали думать, что же дальше. Хотелось поискать Твила. Я вспомнил, что тот все время показывал на юг, и решил, что он живет где-то в районе Туле. Мы определили свое местонахождение и решили, что надо лететь на восток.
— А как двигатель? — прервал долгое молчание Путц.
— Как ни странно, совершенно без проблем. Твоя машина ра— ботала как часы. Мы поднялись на пятьдесят тысяч футов, под нами желтым ковром раскинулась Туле Вторая, потом долетели до какого-то залива Моря Крона. Залив оказался не слишком широким. Одолели его за полчаса и очутились над очередной желтой пустыней. Полетели вдоль кромки пустыни в сторону Юж— ного Моря. После заката пустыня стала какой-то крапчатой.
— Крапчатой? — переспросил Путц. — В каком смысле?
— Испещренной всякими постройками. Нет, это были не гря— зевые курганы, какие встречаются вдоль каналов, хотя там был и канал. Сверившись с картой, мы решили, что этот канал яв— ляется продолжением того, который Скиапарелли назвал Аскани— ей. Вряд ли кто-то из жителей города мог как следует разгля— деть нашу ракету на такой высоте, но ведь и мы сверху почти ничего не видели. Солнце уже садилось, и мы просто облетели вокруг города. Канал впадал в Южное Море, еще дальше белела полярная ледяная шапка. По каналу оттуда текла вода, нас слепил ее блеск. К юго-востоку, на самом берегу Южного Моря, лежала долина. Мы пролетели над ней.
Ярвис вздрогнул и замолчал, а Лерой побледнел.
— Долина казалась совершенно невинной, — продолжил расс— каз химик. — По крайней мере, в тот момент. Пустое серое пространство, вероятно, населенное разнообразными ползучими тварями, как все такие места. Потом мы снизились и подлетели к городу. Вы не представляете, каким он был огромным! Просто невероятно! Сначала я решил, что это оптический обман, но ошибся. К тому времени солнце уже окончательно зашло. Я по— нимал, что мы углубились далеко на юг, но не знал, сколько длится ночь в этих широта.
Гаррисон взглянул на диаграмму Скиапарелли:.
— Примерно шестидесятый градус? В это время года ночь длится там около трех часов, А через три месяца ее не будет вовсе.
— Через три месяца? — переспросил удивленный Ярвис. Потом улыбнулся: — Я и забыл, что здесь времена года вдвое длиннее земных! Мы углубились в пустыню миль на двадцать, чтобы нас нельзя было разглядеть из города, и там провели ночь. Ты не ошибся, темнота длилась около четырех часов, мы за это время достаточно отдохнули. Потом позавтракали, сообщили вам свои координаты и вернулись к городу. Мы летели туда с востока, и он вырос перед нами совершенно внезапно, как горная цепь. Нет, таких городов мне видеть не приходилось. Не скажу, что в Нью-Йорке нет таких высоких зданий или что Чикаго меньше по площади… Но все вместе — такого на Земле нет. Совершен— но великанские пропорции! Вы ведь знаете, как устроены зем— ные города: сначала пригород, потом кольцо жилых кварталов, потом промышленность, парки, сквозные трассы. Совсем иное дело здесь: город начинался резко и как-то сразу. Сама архи— тектура тоже была странной. Многие из архитектурных решений на Земле просто невозможны, некоторые здания, например, име— ли форму перевернутого конуса. Такие были бы весьма кстати в Нью-Йорке, где земля ценится на вес золота, но для этого не— обходимо перенести туда и марсианское тяготение.
Поскольку посадить ракету на улице было затруднительно, мы сели на границе города возле канала, взяли с собой фото— аппараты, оружие и направились к пролому в каменной стене.
Не успели мы сделать и десятка шагов, как нашли ответ на многие загадки. Город лежал в руинах. Он был покинут! Так мне, во всяком случае, показалось. Мостовая, если она вообще когда-то была, находилась глубоко под слоем песка.
— И сколько же лет было этим развалинам? — спросил Гарри— сон.
— А нам откуда знать? В следующую экспедицию на этот ша— рик для гольфа надо будет включить археолога и — как выяс— нится позднее — филолога. Здесь чертовски трудно определять возраст предметов. На Марсе все ветшает очень медленно, и большинство зданий казались совершенно новенькими. Здесь нет ни осадков, ни тектонических потрясений, нет и таких расте— ний, которые разрушают постройки своими корнями. Единствен— ные существенные факторы — атмосферная эрозия да резкие из— менения температуры. Стоит упомянуть и о метеоритах. Время от времени они должны были падать и на город, ведь мы сами видели, как вблизи «Ареса» упали четыре метеорита.
— Семь, — поправил его капитан. — Еще три упали, пока вас не было.
— Как бы там ни было, метеориты постепенно разрушают го— род. Крупные падают редко, а мелким конструкции противостоят довольно успешно. Я, конечно, могу ошибаться, но, на мой взгляд, городу около пятнадцати тысяч лет. В любом случае он старше любой из земных цивилизаций.
В окружении этих огромных зданий мы с Лероем ощущали себя карликами, не решаясь говорить иначе как шепотом. Ей-Богу, аж дрожь пробирала, когда мы шли по мертвой, пустой улице. Когда входили в тень исполинских зданий, нам становилось не по себе, и не только потому, что там было прохладно. Мы были непрошенными гостями, и казалось, что великая раса, воздвиг— нувшая город сто пятьдесят веков назад, может прогневаться на нас за это вторжение.
1 2 3