– Куда?
– К монастырскому тайнику, где в двадцатых годах последними белогвардейцами спрятаны остатки царского золота.
– А почему ты тогда здесь, а не там?
– Не особо верю. Да и не так все просто, как кажется на первый взгляд.
– Не-ет, расскажи, – Богданович вернулся в кресло, обновил в рюмках спиртное.
– Было бы что, – махнул рукой Максим.
– Не-ет, я здесь гость, а гостю нельзя отказывать, – продолжал настаивать Богданович.
Скорее для того, чтобы завершить неожиданно возникшую тему, Трофимов быстро проговорил:
– Где-то между Владивостоком и Хабаровском действовал в свое время мужской монастырь, через подземные ходы которого колчаковцы уносили остатки золота своего атамана. Чтобы оторваться от красных, пришлось несколько ящиков со слитками замуровать под землей.
– Откуда знаешь? – Богданович и не пытался скрыть волнение и заинтересованность. Осторожно проверил: – Наверное, сказки.
Телохранитель пожал плечами: может, и сказки.
– Говори-говори, – не желал расставаться с тайной гость.
Максим опять пожал плечами, потом как о ненужном лично ему рассказал:
– Человек, который прятал золото, отдал мне перед смертью свою косичку с обозначением тропы.
– Слушай, едем в Хабару! – Богданович перевел взгляд на сервант. Даже вновь встал, чтобы убедиться в наличии косички.
– А как же Австралия? – Трофимов отпил глоток, дотянулся до апельсинной дольки. Издали с прищуром посмотрел на президента. Как легко взять богатого в руки…
– Успеем, – уже начал распоряжаться будущим Юрий Викторович. – Уезжать нужно с деньгами, нищих нигде не любят.
– Спасибо, но… Я люблю и признаю реальности. Тем более, что вместо монастыря там сейчас военный санаторий и что-то сверхсекретное противовоздушное. Я уже узнавал. Не подпустят и близко.
– Жаль, – Богданович на этот раз даже приподнял косичку за замасленную ленточку. – А то бы в один присест… Ладно, где спать уложишь, начальник?
– Вам – на диване.
– А ты, конечно, как гордый и деликатный, – на полу?
– Не привыкать. На этот случай у меня спальный мешок имеется. Извините за неудобства, но… лучше проснуться живым на помойке, чем навеки уснуть в шикарном гробу. Так говорил один мой знакомый в спецназе, простите за натурализм.
– Ничего, я полностью согласен с вашим другом. – До президента наконец дошло, что Трофимов так и не принял сближения, и он вернулся к традиционной форме общения. – Да, и насчет списка потенциальных врагов и конкурентов. Вы правы, его обязательно нужно составить. Утром займемся.
Перед сном Богданович еще раз, но теперь уже тайно, когда Максим умывался в ванной, внимательно осмотрел косичку. Даже провел пальцем по красной ленточке, то подныривавшей под пучки-реки, то тянущейся по одному краю, то перехватывающей сразу всю косичку. И долго потом ворочался.
– Непривычно? – почти угадал Максим.
Юрий Викторович чистосердечно соврал, тут же поверив в придуманное:
– Кот дома один. Не впервой, конечно, ему, но каждый раз жаль. Надо кому-то отдать, что мучить живность. Возьмешь? – Он продолжал чувствовать и считать себя хозяином и потому путался в обращениях.
– Нет. У меня за спиной только то, что могу защитить и сберечь.
– Счастливый. А здесь…
Богданович не стал развивать тему, поворочался еще немного и наконец притих. Услышав его мерное дыхание, позволил себе закрыть глаза и Максим.

Глава 6

– Мы должны составить два списка – его друзей и его врагов.
Штурмин расчертил пополам лежавший перед ним листок.
– Мне также необходим полный расклад всей его деятельности – дочерние предприятия, «крыши», магазинчики, смежники, офисы. Все адреса, где он хоть когда-то наследил. Списки телефонов, номера машин – само собой.
– Сергей Иванович, – поднял оперативника начальник управления, в кабинете которого проходило совещание.
– Есть, – понял тот задачу, но вздоха не сдержал.
Ненароком получилось демонстративно громко, и опер, поминутно отбрасывая спадающие на глаза волосы, поспешно пролистал еженедельник, где под многочисленными черточками шли прежние задачи. Но что вздыхать, коли розыск объявляли сами.
– И теперь по традиционным пунктам, – продолжил Штурмин, к разочарованию настороженного оперативника, закрывшего было блокнот и успокоившего прическу.
– Готов, – безропотно отозвался тот на молчаливый взгляд генерала.
– Первое: выставить сторожевой листок в адресное бюро, вдруг есть приватизированное жилье и другая прописка. Мать живет все там же, в Янтарном?
– Да, – повел диалог Сергей Иванович, начинавший дело по исчезнувшим лотерейным деньгам.
– Надо получить санкцию судьи на наложение ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию, ведение переговоров и, на всякий случай, на проникновение в жилище: «Разрешаю проведение оперативно-розыскных действий, связанных с ограничением права на тайну телефонных и иных переговоров…» – короче, судья знает. Может, придется кое-что негласно установить и послушать.
– Есть.
– Следующее: вытащить распечатку с междугородной телефонной станции: куда и когда звонили с телефонов Богдановича. Третье: взять под контроль все вновь регистрируемые фирмы и фирмы ликвидирующиеся. И смотреть не по одной фамилии Стайера, а отследить фамилии главного бухгалтера и заместителей. Четвертое: запросить медучреждения города – не было ли случайно обращений Богдановича к ним.
– Займемся.
– Пятое. Пятое… Да, запросить ОВИР – был ли запрос у Богдановича на загранпаспорта. Номера, серии и тому подобное. Позвонить пограничникам, «проколоть» его заграничные вояжи.
Сергей Иванович перестал отвлекаться на доклады и теперь просто держал наготове ручку. Штурмин, закончив свой традиционный список, добавил вопросы и от Димы Ярцева:
– Если останется время, ко всему добавьте торгово-банковские интересы с Польшей и Балтией, а также торговлю автомобилями.
– Аналитики, – пожалев наконец опера и словно угадав, чьи вопросы прозвучали, распорядился генерал.
Убедившись, что интерес розыскника исчерпан, встал:
– Пока все. Начинаем ходить ногами, и с того места, откуда Богданович ушел. Спасибо.
В кабинет, словно дождавшись этих слов, заглянула секретарша. Извинилась кивком головы, показала начальнику от двери листок:
– Факс из Москвы. По этому поводу.
Генерал, разминаясь, сам прошел к помощнице, пробежал глазами сообщение. Протянул листок Штурмину. Тот читал его дольше и внимательнее, потом сообщил для всех:
– Проверка корешков билетов показала, что пассажир с фамилией Богданович два дня назад выехал в Калининград поездом. Значит, ищем здесь.
– Доехал ли? – бросил тень сомнения генерал. Взял у Штурмина факс, на котором отчетливо просматривалась копия билета. – Сергей Иванович, – снова поднял оперативника. – Пошлите человека на станцию, разыщите проводников второго вагона, пусть попробуют вспомнить пассажира с седьмого места.
– Есть.
По лицу главного опера Калининграда читалось печатными буквами, что он и так уже загружен под завязку, но генерал успокоил:
– Если он не выбрался раньше, то из нашего анклава ему будет трудновато ускользнуть незамеченным.
– Но на поезде все же смог ехать, хотя объявлен в федеральный розыск, – возразил Штурмин, словно это от калининградского налогового генерала зависел контроль на железнодорожном транспорте Москвы.
– Вопрос не ко мне, – спокойно отреагировал начальник. Но тоном московского гостя остался недоволен. Одно дело – загружать заданиями, но эмоции… Закрыл рабочую тетрадь, показывая, что совещание заканчивается, а на управлении лежат и другие, не менее важные задачи. – Сергей Иванович, прошу оказывать майору Штурмину всяческое содействие. Где не будет хватать вашей власти, сообщайте мне. Общие вопросы есть? Все свободны.
А что он хотел, майор Штурмин, от калининградцев? Что город встанет на уши ради него? Здесь в самом деле своих проблем по горло, и бросать все силы, тратить время на поиск хоть и богатого, но одного человека… Итоги года подводятся по другим показателям, где на первой строчке – цифра доначисленных денег в бюджет. Живых. Быстрых. Пусть даже и выколоченных под давлением и угрозами. Это ему, розыскнику Штурмину, из всех государственных и милицейских искусств главное – неотвратимость наказания. Розыск преступника. Препровождение его пред очи судьи и прокурора.
К концу дня Сергей Иванович, несмотря на утренние вздохи, успел прокрутиться почти по всем позициям. Придерживая спадающие волосы, поверх стопок изучаемых Штурминым документов разложил свои наработки:
– Загранпаспорт имеется, получен год назад. Вылетал один раз в Австралию, совсем недавно. Телефоны молчат, сейчас пытаемся взять в перехват номер его сотового. Магазины перепроданы накануне бегства, на счетах в банке – ноль. Так что здесь все подчищено.
Оперативник выждал немного, давая Олегу погрустнеть. И только после этого сообщил единственно обнадеживающее:
– Что может еще держать Стайера здесь – это строительная площадка, то бишь карьер. Но, как удалось выяснить в регистрационной палате, он срочным образом готовится к перепродаже, и документы уже на стадии переоформления на других лип. Уступка в цене идет значительная, и поэтому не исключено, что в момент подписания контракта Богдановичу будет вручаться и взятка. Кроме того, требуется две-три подписи на документах самого президента фирмы. Так что цеплять, пока не поздно, можем где-то здесь.
– Та-ак, – почувствовал тик под глазом Штурмин. Помассировал щеку. Слишком сильно нажал на ранку, оставшуюся после вырванного зуба, но перетерпел резь без стонов.
– Ни в коем случае нельзя показать, что карьером интересуемся именно мы, налоговая полиция, – скорее себе, чем оперативнику, напомнил Олег. – После нашей щекотки в Москве он к себе на нюх не подпустит… Мне надо посмотреть карьер.
– Здесь могут возникнуть сложности: карьер находится на территории воинской части.
– Не понял. Армии больше заниматься нечем?
– Да нет, часть расформировали. И, я подозреваю, как раз ради янтарных разработок. А вот забор, КПП и пропускная система остались. Через минуту после вашего появления на территории Богдановичу доложат о визите.
Поняв, что до Штурмина механизм и смысл исчезновения воинской части так и не доходит, оперативник вернулся к предыстории:
– Про миролюбивость, проснувшуюся вдруг у всех политиков, ты, конечно, в курсе.
– Немного.
– Поэтому расформировать часть, сократить военное училище, даже ликвидировать военный округ нынче при небольшом усилии может практически любой бизнесмен, имеющий деньжата на карманные расходы.
– Погоди, давай присядем. Я не касался этих проблем, но – почему?
– Во-первых, военные занимают очень большие площади под полигоны. А дачи ведь строить где‑то надо? Надо. Далее: у военных зачастую прекрасные казармы, бункера, коммуникации, связь – почему бы какой-нибудь фирме не сесть на все это готовое?
– Каким образом?
Сергей Иванович подтянул пепельницу, убранную Олегом от соблазна подальше. Закурил, протянул сигареты Олегу. Тот отказался, одновременно отогнав рукой первое, самое притягательное кольцо дыма.
– Главное – подготовить душещипательное обоснование, – словно о покупке кильки в томатном соусе, а не о ликвидации воинской части, продолжил оперативник. – Например: «В связи с отсутствием явной внешней угрозы, заботясь об экологии и благосостоянии населения края, учитывая общую тенденцию на сокращение Вооруженных Сил, изыскивая возможность помочь уволенным в запас офицерам в приобретении жилья…» Потом в долю, пусть ноготком, незаметно, но втягивается местное начальство. И теперь уже оно стучит кулаком по столу и рвет рубаху на груди, доказывая то, о чем вчера еще понятия не имело. Вы в Москве, в свою очередь, или хлопаете ушами и всему верите, или вам наплевать на все, происходящее в провинции. А тут…
Не докурив, воткнул сигарету красной мордой в серый камень – все же расстроился сам.
– Это… правда? Нет, я, конечно, понимаю, что нынче в России все возможно, но так…
Штурмин тоже встал, посмотрел на гору бумаг, в которых он целый день выискивал не то что рубли – копейки, украденные у людей и государства Богдановичем. Ради чего копался? Рядом, на вполне законных основаниях, ворочаются Богдановичи в кубе…
Кажется, Олег слишком откровенно опустил руки, потому что даже оперативник, уже привыкший к местным заморочкам, кашлянул: дальше работать будем?
– Ладно, воспринял, – без прежнего энтузиазма, отозвался майор. – А как воинская часть оказались на янтарном пласте?
– Она всегда там располагалась. Скорее всего, Богданович каким-то образом сумел достать геологоразведочные карты и определил самое мощное и близкое к поверхности залегание янтаря. В силу принадлежности к армии – неразработанное. Раньше, когда к вопросам безопасности страны относились с уважением и нужным вниманием, аферисты в сторону военных и смотреть не могли, прокол там им обеспечивался стопроцентный. Ныне же… Ныне имеем то, что имеем: часть сокращена, вместо строительства жилья – нелегальные разработки янтаря. Потом деньги и вместе с ними сам Богданович сделали всем нам, доверчивым, ручкой, и вот ты – здесь, я – перед тобой, а офицеры – в… сам знаешь где.
– Найду! Перерою все и вся, просвечу каждого человека, но заверну Богдановичу ласты назад.
– И это будет правильно, – менее эмоционально, потому что, наверное, слабо верил в успех, но тем не менее поддержал розыскника Сергей Иванович. – Ужин, насколько я осведомлен, накрыт в «Неринге». Череда ждет твоей команды: все равно он едет туда за женой, подбросит. На сегодня работать, я думаю, хватит.
– А кто у него там жена? Случаем, не Катя? – Олег стал судорожно вспоминать, не ляпнул ли он чего-нибудь про стоматолога.
– Татьяна Сергеевна.
– Татьяна Сергеевна? Хозяйка санатория? Так он ее… Собственно, а почему бы и нет? – вслух подумал Штурмин сразу и о своеобразных семейных отношениях новых знакомых, и о конце рабочего дня, и об ужине в номере под шум балтийской волны. – Добро, на сегодня все дела – под подушку. Еду домой. Но завтра в девять – я здесь. Что-нибудь придумаем.
– Только переведи, пожалуйста, время на час назад, чтобы быть до конца точным, – усмотрел оперативник разное расположение стрелок на циферблатах.
– По-европейски, что ль, живете? Москва вам не указ? – пробубнил Олег, но часы с руки стащил. – Где там Череда, повторивший стратегическую ошибку Гитлера?

Глава 7

На следующий день к бывшей воинской части подъехал «уазик». Из него вылезли два офицера, решительно направились к проходной. Вышедшему навстречу охраннику сообщили:
– Нам к начальнику участка.
– Сегодня никого из начальства нет, одни рабочие, – осторожно, но попытался остановить гостей охранник.
– Значит, вызывайте. – Не задерживаясь на проходной, офицеры прошли через вертушку на территорию. А когда, все так же робко, парень попытался засомневаться в полномочиях прибывших, пригрозили: – Вам известно, что с прокуратурой не шутят?
– Ой, подождите, пока я доложу, иначе меня тут же уволят, – умоляюще попросил охранник. Угораздило же попасть на дежурство в этот час!
Дождавшись согласительного кивка, бросился на КПП к телефону. От волнения долго не мог набрать нужный номер, сверял его по бумажке на каждой цифре. Наконец замер, доложил о посетителях. Довольно перевел дух.
Довольны остались первыми минутами работы и офицеры. Дело оставалось за «отэпэушниками» – ребятами из оперативно-технического и поискового центра налоговой полиции. Успели ли «слухачи» зафиксировать звонок с проходной?
Вокруг котлована, пряча объект Богдановича, непроходимой стеной вознеслась облепиха, в качестве откупной выставив вместе с колючками обильнейшие гроздья желтых ягод. Заросли дикой облепихи – первый и неистребимый спутник янтаря. Точнее, голубого песка, покрывающего янтарный пласт. Стоит тронуть, освободить его из-под верхнего слоя глины или чернозема, как на развале мгновенно, из ничего, начинает плестись облепиховая заросль. Похоже, что, как и янтарь, семена этого дерева лежали замурованными в песке тысячи лет, ожидая света и воздуха…
Конечно же, на «стрелку» приехал не Богданович. Дружелюбно и заранее готовый уладить все проблемы, от проходной шел полный лысеющий пожилой мужчина. Первым протянул и руку:
– Проблемы? Чем помочь?
– Военная прокуратура округа, – представился майор и, напомнив толстяку Остапа Бендера, на какое-то мгновение показал непонятный документ. Поведение людей при виде бумажки, как выяснилось, тоже ничуть не изменилось со времен нэпа: прибывшее руководство постеснялось потребовать ее для изучения. – Вы – начальник?
– Нет, я вице-президент строительной фирмы, Григорий Григорьевич. Президент в командировке в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20