Даша налила ему две трети стакана. Себе плеснула на донышко. Они чокнулись, выпили, закусили маслинами.
– Что вы имели в виду? – спросила она, подумав, что вряд ли гость обратил бы внимание на несвежие простыни.
– Видите ли, каждая нормальная женщина мечтает иметь несколько нормальных рядовых вещей. Во-первых, она мечтает иметь идиллическую семью, во-вторых, мечтает тратить деньги, не заглядывая в кошелек, в-третьих, мечтает нравиться мужчинам. Мужчинам она мечтает нравиться, чтобы иметь семью или иметь возможность в любой момент ее завести, и чтобы выбрать такого мужчину, который без разговоров наполнял бы ее кошелек...
"Заговаривается, – подумала Даша. – Интересно, как у него пахнет из подмышек?"
У казака подмышки пахли так, что она теряла себя и чуть не кончала. Хирург прочитал первую часть ее мысли, хотя был пьян.
– Да нет, просто я хотел сказать, что женщина всего может добиться, в том числе, мудрости и порядочности, только будучи при... привлекательной. А привлекательной по своей простоте душевной женщина может быть только по... по рождению. Что-то мысли у меня заплетаются. Вы меня поняли?
– Нет. Что вы имеете в виду?
– А то, что практически каждая женщина может стать красивой. Но не может. Вот вас можно сделать кра... красивой к Новому году, но ведь вы этого не захотите... Да, не захотите.
– Почему не захочу?
– Потому что вам придется со... согласиться на парочку-тройку бо-болезненных операций... Потому что при... придется доставать деньги и уйти с работы, потому что придется нарушить свой такой мра-а-чный , такой проти-ивный, но такой привычный образ жизни...
Даша закусила губу. Она поняла, о чем помышляет проникший в ее дом человек. Он жулик, шарлатан! Он представляется женщинам хирургом, потом обещает им парочку мастерских косметических операций и просит на них денег.
Хирург прочел и эту мысль. И, смявшись вмиг, спрятал глаза. Посидев несколько минут в молчании, вылил в свой стакан остатки водки и торопливо выпил.
– Ну и какие операции могут сделать меня красивой? – спросила Даша, придя к мысли, что на сегодняшний день ее задача не стать красивой, а полежать в постели с мужчиной, полежать впервые за пять лет, хоть просто так полежать.
"Интересно, храпит он или нет?"
Хирург перестал запинаться.
– Во-первых, вам надо выпрямить большие и малые берцовые кости... Это возможно. Я учился у Илизарова, и кое в чем превзошел его.
– Выпрямить за десять тысяч долларов?
– Можно дешевле. Но это будут уже не ноги.
Даша вспомнила выражение: "Хорошая жизнь дорога. Можно дешевле, но это уже не жизнь". И спросила, скептически:
– И что еще мне надо выпрямить?
– Больше выпрямлять ничего не надо. Надо поправить носик, это просто. Зубы на место поставить – это тоже пустяк, была бы проволока. Потом пять-шесть раз пройтись скальпелем по личику, и конечно, вставить контактные линзы – с такими затравленными глазами неприлично выходить на улицу...
Даша понурилась, ей захотелось напиться, но в бутылках ничего не осталось.
"Точно храпит!"
– Ну, можно, конечно, и без линз обойтись, но это сложнее...
– Что сложнее? Глаза мне поменять?
Даша посмотрела на Хирурга. По щеке ее бежала слеза.
– Ну зачем вы так? – морщась, покачал он головой. – Я так хорошо выпил, настроение хорошее... Вы все портите.
– Я схожу в магазин.
– Да? Это совсем другое дело! Вы мне нравитесь все больше и больше.
Даша подумала, что с этим человеком можно менять секс на портвейн. И повела головой, вспомнив, что собеседник импотент.
– Ты, знаешь, не напрягайся, – опять видимо, прочитав мысль, перешел Хирург на "ты". – Возможности человека безграничны. Вот ты знаешь, что такое стигматы?
– Нет, – покачала головой Даша, думая, что он видит ее всю как на ладони.
– Это язвы такие на руках и ногах. Они появляются у людей, сочувствующих распятому Христу. Ты представляешь, появляются язвы, настоящие сквозные язвы. Причем у тех, кто верит, что Христос был распят четырьмя гвоздями, появляется четыре язвы. А у тех, кто верит в большее количество гвоздей, ран, естественно, больше...
– Причем тут Христос? – механически спросила Даша. Она почувствовала, что к вечеру у нее начнутся менструации.
– А при том. Представь, что ты поверила в себя, красивую, так же свято как эти люди верят во Христа...
– И вместо сквозных язв у меня появится симпатичный носик и откроются жгучие глаза?
– Совершенно верно! И это вовсе не сказка. Стигматы наблюдались многими уважаемыми врачами. Стоит тебе поверить в себя, точнее, в то, что ты достигнешь цели, то она будет достигнута. Главное поверить.
– И ноги у меня выпрямятся.
– Факт. И ноги выпрямятся, и жизнь, и вы пойдете по ней хозяйкой, – перешел Хирург на "вы", как бы увидев распрекрасную будущую Дашу.
– И мужчины будут ходить за мной толпами?
– Если вы этого захотите.
Даша подумала, глядя в стол, и сказала:
– Ну, к примеру, я согласилась стать красавицей. Что дальше?
"Какие у него нежные руки".
Хирург на глазах отрезвел и сказал серьезно:
– Я вам сразу скажу – у вас тяжелый случай. Девяносто процентов тех, которые считают себя некрасивыми, я сделал бы фифочками наподобие Шарон Стоун за семь недель. А вы запустили свою некрасоту. И потому вам придется пойти на жертвы. Во-первых, вы все продадите, все – квартиру, дачу, обстановку, платья, мебель. Все продадите, тем паче, что в другой жизни вам вся эта рухлядь не понадобится. Кстати, в пиратском мире было принято прорубать отверстия в днищах кораблей, идущих на абордаж. Это чтобы у атакующих не было и мысли об отступлении.
Даша покивала сама себе. "Точно жулик. Хочет по миру пустить. И, судя по всему, я у него не первая".
– Во-вторых, мы с вами кое-что купим из оборудования и медикаментов и уедем в медвежий угол, куда-нибудь на Валдай. Купим домик, оборудуем чистую операционную, и я начну вас ваять. На Новый год устроим ходовые испытания. И если после них вся Москва не ляжет к вашим ногам, то я зашью себе рот отечественным кетгутом.
– Все так просто получается... Почему же нас, невзрачных и некрасивых, пруд пруди?
– А вы не замечали, что среди мужчин меньше некрасивых индивидов, чем среди женщин? То есть в целом мужчины симпатичнее женщин?
– Это точно. Особенно после сорока.
– И знаете почему? Потому что большинство мужчин – это охотники на женщин. Подсознательные, не подсознательные, но охотники. Либо считают себя таковыми. И этот позыв, этот настрой делает их привлекательнее. Он воздействует на физиологию, осанку, придает особый блеск глазам и так далее. А большинство женщин не охотницы. Они жертвы. Жертвы эгоистических родителей и двуногих самцов, жертвы службы, дома, дачи, детей и близких, наконец. И все против них, все, в том числе и Природа, уверенная в том, что женщина должна быть сексапильной лишь в течение репродуктивного периода, то есть до тридцати – тридцати пяти лет...
– Это не так. Не совсем так.
– Естественно. "Мысль изреченная есть ложь". Так на чем мы остановились?
– На том, что женщина должна быть охотницей?
– Да нет...
Он посмотрел укоризненно.
– На том, что у нас нет спиртного?
– Нет, у нас с вами непременно получится! – указательный палец Хирурга рванулся к Даше. – Есть в вас женское начало, есть!
5. Что-то, данное Богом.
Вернувшись из поселкового магазина с тремя бутылками "Трех семерок", Даша Хирурга не нашла. Поставив бутылки на стол, подошла к сумке с тремя тысячами на ремонт крыши, намеренно оставленной на видном месте.
Денег не было.
Сев на стул, с ненавистью посмотрела на бутылки. "Пусть стоят. Пусть стоят всю жизнь, напоминая мне о моей глупости".
Даша представила: прошло много лет, а бутылки стоят. И она смотрит на них. Смотрит прежняя, по-прежнему никому не нужная.
И она заплакала.
Из-за того, что опять одна.
Хлопнула калитка. Даша бросилась к окну, увидела его. В своем новом спортивном костюме.
Сердце женщины забилось, какая-то новая ее ипостась злорадно осклабилась: А ты раскисла! Вечно ты раскисаешь!
Войдя, Хирург положил три тысячи на стол:
– Вот, хотел от вас, Дарья Павловна, уйти, но магазин перед носом закрыли. Другой далеко, и я решил вернуться.
Даша смотрела, не понимая. Подумав, решила, что причину своего возвращения Хирург изложил не лукавя. И неожиданно для себя по-глупому заулыбалась: "Не одна!"
Денег она решила не убирать. Пусть лежат на столе и давят на психику. Если, конечно, его психика уже не выдавлена как лимон. Оглянув стол, взяла опустевшее блюдо с чахохбили, унесла на кухню. Когда вернулась с полным блюдом и баночкой черной икры, припасенной на "светлый день", он разливал вино.
– Представляете, на винзаводе перепутали, и вместо бурды разлили прекрасное вино, вот, попробуйте.
Даша пригубила вино. Вкусом оно действительно напоминало недурную "Изабеллу".
Ей стало хорошо. Он теперь не уйдет. Не уйдет, пока не выпьет все.
"Интересно, какая у него попочка?"
Хирург выпил два фужера подряд, откинулся на спинку стула, оглядел стол безразличным взглядом и решил закусить. Чтобы не обижать хозяйку.
Ел он не спеша, умело пользуясь ножом и вилкой.
"Небось, в ресторанах полжизни провел, – подумала Даша. – Или мать генеральша.
– Так на чем мы остановились? – спросил сын генеральши, вытря салфеткой уголки рта.
– На том, что женщина должна быть охотницей, – вспомнила Даша.
– Ну, не должна... То есть должна, если она мечтает пользоваться успехом у мужчин. А вам это надо?
Даша покраснела.
– Надо... – понаблюдав за ней, заключил Хирург. – У вас, извините, давно мужчина был?
– Пять лет прошло...
– И пять лет вы ни-ни?
– Да... То есть нет, – спрятала глаза Даша.
– Вы должны быть со мной откровенны. Я, как лечащий врач, должен все знать.
– Четыре года назад я была у гинеколога. Он сказал, что если я не хочу раннего климакса, и если хочу родить ребенка, то я должна заниматься сексом. Хотя бы с подругой или сама с собой.
– И вы купили вибратор?
– Да, сначала вибратор, а потом и...
– Понятно. Фаллоимитатор. Ваш врач разбирается в женщинах. Вы не стесняйтесь, курите. Вы же курите, я вижу.
Даша впервые за два часа вспомнила о сигаретах. Обычно она курила каждые полчаса, а тут забыла. "Может, я уже становлюсь другой?" И горько усмехнулась: "Нет, не становлюсь. Я просто забылась".
Хирург налил себе стакан вина и, подняв его, сказал:
– Ну что ж, давайте, продолжим наши игры. Я как честный врач должен попытаться отработать гонорар в виде этого прекрасного вина. Ваше здоровье, Дарья Павловна!
Он выпил. Глаза его в который раз стали счастливыми. Они любовно рассматривали Дашу.
– Вы знаете, скальпель и хирургическая пила – это, конечно, мощные инструменты для сотворения привлекательной женщины, – начал он, поставив стакан и откинувшись на спинку стула. – Но главный инструмент в этом деле – это одухотворенность, это блистающий сопричастностью внутренний мир! Да, да, сопричастный внутренний мир, не схваченный намертво плотской своей оболочкой, внутренний мир, лучащийся светом глаз, улыбкой, внутренний мир, делающий походку легкой, а шею – гордой. Без него такого – тоска. Без него человек – это чучело на заброшенном огороде, без него человек – это существо для производства... некачественных удобрений. Блистающий внутренний мир заставляет человека распрямлять плечи, он зажигает его глаза изумительно притягательным огнем, он заставляет двигаться целеустремленно и привлекательно.
Выговорившись, он принялся за салаты.
– Сам себе такой мир не создашь, – сказала Даша, скривив губы. – Его должны вставить папа с мамой или близкие люди.
– Вы правы. Я, кстати, этим и занимаюсь.
– Вставляете в меня...
Даша смялась, покраснела. Получилось черт те что. Правильно говорят: У кого что болит, тот о том и говорит. "Интересно какой у него... мальчик?"
– Да, пытаюсь вставить, – понимающе улыбнулся Хирург. – Раньше я говорил девушкам: "Том Гумилева-младшего, томик его папаши, томик его маменьки-Ахматовой, рост минус вес – сто пять, плечи с попой назад, а грудь вперед, и вы – красавица". Теперь я смотрю глубже. И вижу, например, что у вас ослаблено кровоснабжение правого полушария мозга и пара пустяков с почками, печенью и желчным пузырем. И этих пустяков хватает для практически полного подавления в вас инстинкта размножения, и, следовательно, инстинкта быть красивой, быть аппетитной, быть привлекательной, быть востребованной, наконец. Это, так сказать, базис по марксистско-ленински. С надстройкой сложнее, я, к сожалению, не психоаналитик. Но то, что я знаю, позволяет мне утверждать, что ваш отец поколачивал вашу беременную вами мать. Еще я вижу, что ему на вас было наплевать. Я вас не обижаю?
– Нет... – солгала Дашина.
Хирург это понял, посмотрел виновато, и ее вдруг прорвало:
– Знаете, почему я вас слушаю? Потому что я не хочу, чтобы вы уходили, не хочу оставаться одна, и потому готова слушать, все, что вы скажете...
"Интересно, может он ударить? Отстегать плеткой? Укусить до крови?"
– Понятно. Кстати, я вас предупреждал, что я безнравственно честен.
Даша посмотрела на деньги. На три тысячи, которые уносил Хирург.
– Я их не крал, я их взял в счет будущего гонорара.
– Да, да, конечно. Вы можете взять их себе.
– А что, вы меня выгоняете?
– Да нет, что вы! Продолжайте. Вы говорили о моем отце.
– Так вот, ваш отец не смог, не захотел сделать из вас женщину.
– Вы что имеете в виду?!
– Да нет, я не о том... Понимаете, отец должен стать для дочери самым близким человеком. Если он сможет стать таким, если он захочет стать таким, то дочь станет полноценной женщиной. В вашем случае это не получилось. Во всех мужчинах вы волей-неволей видите неприятные черты отца. Кстати, ведь это он разбил вам нос?
– Нет, не он. Он просто посадил меня на шкаф и ушел пить пиво. Через час я спрыгнула и ударилась о табуретку.
– Замечательно. Весьма известного и весьма благородного француза, князя Шарля-Мориса Талейрана-Перигора, тоже в детстве сажали на шкаф, и он тоже упал, но сломал не нос, а ногу. И сильно хромал всю жизнь. Мы с вами говорили о мужчинах, говорили, что они в целом красивее женщин, Так вот это еще и потому, что они пытаются как-то восполнить свои физические недостатки. Талейран стал епископом, а потом и министром иностранных дел всех поголовно пожизненных правительств – от королевских до наполеоновских – и всегда был любим и преследуем самыми красивыми женщинами своего времени...
Даша задумалась, о том, что "болит". Хирург посидел немного, глядя себе под ноги.
– Что-то у нас очень мало действия, – наконец сказал он, устремляя взор на бутылку. – Может быть, выпьем?
– Давайте. Налейте мне полный фужер. Мы выпьем, а потом вы мне расскажете о себе.
Они выпили. Насладившись диалогом вина со слизистой желудка, Хирург заговорил.
– А что рассказывать? Дед – генерал, его расстреляли в тридцать девятом. Мама с папой пропали в лагерях, жил у бабушки. Выучился, стал неплохим хирургом...
– А спились как?
Хирург посмотрел неприязненно, однако, переломив себя, ответил, скоморошески искря глазами:
– Женщина. Меня сгубила женщина. Пошло сгубила.
Даша посмотрела злорадно. Хирург, глянув на деньги, продолжил:
– Однажды лежала у меня в палате женщина из богатой и весьма известной в мафиозных кругах семьи. Кожа, как у вас, кровь с молоком, гладенькая до глазопомешательства, но пара другая деталей совсем никуда. Оторви, как говориться, да брось. А я тогда был молодой, наглый, ни одну юбку не пропускал да гением себя мнил. А она глазки загадочные мне строила, о богатстве родителей рассказывала, о доме в Лондоне и дворце в Ницце. Так влюбилась, что, в конце концов, намекнула, что если не отдамся ей прямо в палате, то натравит на меня охранников отца с просьбой оставить от меня рожки да ножки. А у меня от одного ее вида все мужские гормоны напрочь скисали, ну и пришлось вкруговую идти. Сказал ей, что был уродцем, и лицо и прочие красивости сделал себе сам. И предложил сделать и ее красивой. Она, естественно, согласилась, и я сделал. В загородном доме ее папаши. У Лоры, так ее звали, были небольшие проблемы с надпочечниками и желчным пузырем, я их починил, потом повозился с полипами в носу. Когда с внутренними причинами было покончено, принялся за антураж. Икры выправил, скулы с ушами поправил, осаночку соорудил. Труднее всего с веками было. Чуть все не испортил, но получилось даже очень ничего, правда, не из русской оперы, а скорее, из китайской. Вы знаете, в лице должно быть что-то неправильное. Абсолютно правильное лицо выглядит искусственным и бездушным. А эти искусственные ее глаза, так притягивали, что отвязаться от них не было никакой возможности.
Хирург говорил вяло, и Даша укрепилась во мнении, что ей рассказывают сказки. Рассказывают, чтобы она продала свой дом, свое имущество, принесла деньги на блюдечке с голубой каемочкой и сказала:
– Вот вам! Режьте мне ноги, делайте из меня Чио-Чио-Сан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27