Люся больше ничего не сказала, отвернулась от Васи и до конца урока даже не посмотрела в его сторону.
Снегирев написал ей записку: «Честное пионерское, я не брал твои фотографии».
В ответ она косо написала: «Я тебе верю».
Но она была расстроена, и Снегирев видел. И хотя он не дотрагивался до фотографий, чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь отлично знал, кто их взял!
Он написал еще одну записку: «Я найду твои фото, не переживай!» Люся сбоку взглянула на него, чуть приметно улыбнулась и кивнула.
На переменке Вася подошел к приятелю.
— Гони фотографии! — заявил он.
— Какие еще фотографии? — округлил свои бесстыжие глаза Северцев.
— Не валяй дурака!
Коля поднялся из-за парты и, мигнув приятелю, вышел из класса. Вася — за ним. В коридоре Северцев затащил его в темный угол за колонну и достал из кармана черный конверт.
— Знаешь, что здесь? — спросил он.
— Надо отдать ей, — сказал Вася. — Нехорошо это. Она на меня подумала.
Фотографии полярных зверей. Пингвины, белые медведи, тюлени и… сама Люська со скрипкой. Скрипка нам ни к чему, а остальные поделим: тюлень тебе, тюлень мне, медведь…
— Иди и все до одной отдай ей, — перебил Вася, начиная злиться.
Коля вытащил из конверта снимки.
— Ты погляди, какие симпатичные зверюги…
— Я чужие фотографии без разрешения не смотрю.
Северцев засунул конверт в карман и насмешливо посмотрел на приятеля.
— А помнишь, у Райки Ляпуновой альбом стащил? Два дня не отдавал…
— Когда это было, — смутился Снегирев. — Еще в третьем классе.
— Понимаю, в чем дело… Ты, Снегирь, втюрился в нее! Втюрился по уши!
Вася даже покраснел.
— Дурак!
— Я видел, как ты ее портфель нес, — продолжал скалить зубы Северцев. — И в школу вы теперь вместе ходите… Что, не так? Как это в песне-то? Нас на баб-бу-у променял…
Снегирев не хотел его ударить. Он даже не знал, как все это произошло: рука его сама по себе поднялась и заехала приятелю в ухо. Коля сразу перестал смеяться.
Стоял и хлопал зелеными глазами, и вид у него был изумленный, а ухо медленно багровело.
— Это ты меня? Своего лучшего друга? Из-за какой-то девчонки?! Из-за черной кошки?
— Из-за фотографий, — поправил Вася.
— Думаешь, нужны мне эти паршивые фотографии? Возьми, подавись… Преподнеси ей на блюдечке! И скажи, что это я их взял… Похитил!
— Я не ябеда.
Северцев выхватил из кармана злополучные фотографии и сунул Васе. Лицо Коли сначала покраснело, почти как ухо, затем побледнело. А ухо продолжало быть красным.
— Все! — бормотал он. — Конец! Больше я этого человека не знаю… Предаю тебя остракизму! Чтобы на друга поднять руку?! Где это видано? Я так и знал, что эта черная кошка перебежит нам дорогу…
Зло у Снегирева прошло, ему стало неловко. Не надо было поднимать руку на Северцева, он бы и так отдал снимки.
— Это… извини, — сказал он. — Так уж получилось.
— Никогда! — со злостью выпалил Коля. — Я счастлив, что не сижу с тобой за одной партой. Забудь, что у тебя когда-то был друг Коля Северцев. Нет теперь у тебя друга. Я выхожу из игры… Адью, месье! Цацкайся со своей кошкой, а ко мне и не подходи лучше!
— И не подойду, — стал злиться Вася. — Подумаешь, раскудахтался! «Адью, месье!» Можешь меня ударить по чему хочешь, и будем квиты. — Он даже подставил ему свое лицо, лишь глаза прижмурил: — Бей! Можешь изо всей силы…
— Не выйдет!.. Пусть тебя всю жизнь совесть мучает!
Северцев зачем-то вытащил носовой платок и вытер руки. Наверное, это должно было обозначать, что отныне он даже не прикоснется к Васе, никогда не подаст ему руки. Затем Коля бросил на бывшего друга уничтожающий взгляд и удалился с гордо поднятой головой.
— Между нами пролегла непреодолимая пропасть, — не оборачиваясь, буркнул он. Северцев и тут не мог удержаться от высокопарных слов. — Гутен морген, гутен таг; бьют по морде и просто так…
Снегирев тяжко вздохнул и направился к своей парте. Люся уже была на месте. В глазах ее горели точечки. Он протянул ей черный конверт.
— Вот твои фотографии.
— Они твои, — с улыбкой сказала Люся. — Я тебе принесла. У меня дома много их. Папа снимал все время. Хочешь, еще принесу? На одной даже получился морж. Правда, не весь — голова и шея в складках…
— Спасибо, — пробурчал Снегирев. — А почему морж получился не весь?
— Он высунулся из-за тороса, и папа его сфотографировал. А потом он ухнул в прорубь и уплыл.
— Да-а, у него же шкура толстая… — рассеянно заметил Вася, лишь бы что-нибудь сказать.
— У тебя лицо расстроенное, — сказала Люся. — Что-нибудь случилось?
— Что такое «предать остракизму»? — спросил Вася.
— Не знаю, — сказала Люся. — Надо будет посмотреть в энциклопедию.
— И где он только такие словечки выискивает! — вырвалось у Снегирева.
— Ты поссорился со своим другом? — заглянула ему в лицо Люся. — Из-за меня?
— Сократ мой друг, но истина дороже, — задумчиво проговорил Вася. — Я сам предам его остракизму… только сначала узнаю, что это такое.
— Он не хочет с тобой дружить?
— Пойдем сегодня в тир? — вдруг предложил Вася. — Постреляем?
— Пойдем, — сказала Люся.
Вошла учительница. Положила на стол классный журнал, с улыбкой посмотрела на ребят.
— А ты, Снегирев, чего нос повесил? — сказала учительница. — Сейчас я тебя обрадую… Я очень довольна твоим поведением. Ты стал прилежным, внимательным… Исправил все тройки. Люся сядет с Раей Ляпуновой, а ты можешь снова сесть за одну парту со своим лучшим другом… Северцев, ты разве не слышал, что я сказала? Сейчас же пересядь к Снегиреву, ну!
ХИТРЫЙ СЕВЕРЦЕВ
В школьном коридоре на доске появилось небольшое, но выразительное объявление: «Завтра после уроков в пятом „а“ выступит с докладом председатель совета отряда Вася Снегирев. Явка всех пионеров строго обязательна. Председатель В. Снегирев».
После звонка весь пятый «а» собрался у объявления. Читали. Мрачнели. Ворчали.
— Опять на нашу голову свалился докла-ад! — возмутился Дима Орлов, добродушный сероглазый мальчишка. — Развезе-ет на два часа-а, как в прошлый раз…
Дима говорил медленно, округло, нараспев.
— Ему галочку в журнал поставить, а ты мучайся, — поддержала его толстушка Валя Спиридонова.
Подошел длинный Коля Северцев. Сдвинув светлые брови, прочитал и негромко, словно про себя, сказал:
— Ну и тоска смертная, братцы. Общая тетрадь исписана. Двадцать четыре листа, и все мелким почерком. Сам видел.
Ребята разом загалдели:
— Что же делать?
— Такая на улице погода, а мы тут торчи…
— Спасай, Коля! Придумай чего-нибудь. Не пропадать же всем?
— Замучил нас председатель своими дурацкими докладами!
— Пошевели, Коля, извилинами… Ты ведь дружишь со Снегиревым?
— И лучше всех его знаешь!
— Может, тетрадь спрятать? — предложила Валя Спиридонова.
— Не годится, — прогудел Орлов. — Он их заучивает наизусть, как стихотворение…
— Тише! — зашикал Коля, первый увидевший председателя совета отряда. — Бюрократ наш шагает… Поглядите, какой важный!
Ребята притихли, уступили дорогу. Но Вася их не заметил. Озабоченный, он рассеянно прошел мимо, что-то бормоча себе под нос. Под мышкой у него была зажата толстая синяя тетрадь.
— Зубрит наизусть, — хихикнул Орлов.
— Прямо-таки профессор… кислых щей! — шепнула Валя.
— Весь урок буду думать, — пообещал Коля. — Так и быть, сорвем ему на этот раз доклад…
— На какую хоть тему? — поинтересовался Дима. Он был самым любознательным в классе.
— Отчего пчела издает жужжание, когда летит, — с серьезным видом сообщил Коля Северцев.
Любовь к докладам у Васи Снегирева родилась неожиданно. Как-то попал он на школьную конференцию молодых техников. Там с большим и обстоятельным докладом выступил его старший брат Сергей. Вася мало понял из того, что говорил и чертил на доске брат, но вместе со всеми хлопал ему. А когда выступил преподаватель физики и похвалил Сергея за толковый доклад, Вася загорелся идеей немедленно сочинить собственный доклад и прочитать ребятам на сборе. Долго выбирал подходящую тему и наконец выбрал: «От тачанки до космического корабля». Тему все одобрили, и Вася стал писать доклад. Написал. С выражением прочитал. Не хлопали. И не хвалили. Это его малость озадачило, но, решив, что ребята не привыкли к докладам, он задумал новый подготовить, более обстоятельный. Подготовил, прочел, и опять ребята остались равнодушными. Но все равно читать свой собственный доклад было одно удовольствие. С тех пор Вася нет-нет собирал ребят после уроков и читал им длинные доклады на самые разнообразные темы. Он больше не обращал внимания на реакцию класса, — главное, ему самому доклады нравились. Он просто упивался ими. Испытывал чувство глубокого удовлетворения.
Северцев один раз прослушал доклад до конца, и все — пирогом не заманишь! Молча вставал и, сморщившись, уходил из класса, провожаемый завистливыми взглядами других ребят.
— Ты почему систематически убегаешь с моих докладов? — однажды спросил его Вася.
Коля взял его за рукав, притянул к себе и прошептал:
— У меня почему-то брюхо схватывает, когда ты доклад читаешь.
— Как это «брюхо схватывает?» — удивился Вася.
— Хоть караул кричи… — вздохнул хитрый Северцев. — Так что ты меня лучше не задерживай, а то может и грех приключиться…
Вася, конечно, не поверил ему, и страсть его к докладам отнюдь не уменьшилась. Хоть один слушатель в классе останется — он будет читать доклад!..
Старший брат тоже не одобрил Васиной страсти к докладам.
— Мне жалко твоих ребят, — сказал он, заглянув в исписанную Васей тетрадку.
— Почему? — удивился младший брат.
— Разве мыслимо слушать такую дребедень?
Вася обиделся на брата, но сочинять доклады не бросил.
…Вася и Коля сидят на скамейке в школьном сквере и смотрят на голубей, снующих у самых ног. Голуби клюют рассыпанное уборщицей на тропинке пшено.
— Вася, — задушевно говорит Коля, — отмени этот… дурацкий доклад? И не лень тебе было исписать целую тетрадку?
Снегирев косится на приятеля:
— Почему это «дурацкий»?
— Кому нужны твои доклады?
— Народу, — не подумав, брякает Вася и, видя, как Коля улыбается, добавляет: — А ты попробуй напиши хоть один доклад! Думаешь, так это просто?
— Я такой ерундистикой не занимаюсь.
— Доклады нужны, — убежденно продолжает Вася. — Они развивают у ребят мышление, будят любознательность…
— Это цитата? — перебивает Коля.
— Я сам до этого додумался… Ты знаешь, сколько я интересного рассказал ребятам? Да, ты ведь уходишь… У тебя живот схватывает…
— Хоть караул кричи, — улыбается Коля. — Не выдерживает мой живот твоих докладов!
— Темный ты человек, Коля, — вздыхает Вася. — Нет у тебя тяги к знаниям.
— Все в классе ненавидят твои доклады.
Вася даже бледнеет от обиды, но тут же с торжеством заявляет:
— Толику Воробьеву мои доклады нравятся… Он сам говорил! И ни одного не пропустил.
— Вот подхалим! — удивляется Северцев. — Ты погляди на него повнимательнее: он ведь книжку читает, когда ты языком мелешь с трибуны.
— Не верю я тебе… Это ты от зависти!
— От зависти? — восклицает Коля. — Чему завидовать-то, чудак?
— Доклад состоится, — говорит Вася. Ему надоело спорить.
— Ты же не академик какой нибудь, — уговаривает Северцев. — У тебя даже очков нет.
— Может, мне еще бородку приклеить?
— Если тебе бороду приклеить, ты будешь похож на Карабаса-Барабаса…
— А ты похож на глупого гусака… А в профиль — на верблюда!
— Не читай ты, Вася, этот доклад, — говорит Коля, ничудь не обидевшись, — вот увидишь, все ребята разбегутся… От твоих речей, понимаешь, спать хочется…
— Я тебя в президиум посажу… попробуй засни! — пригрозил Вася. — А если надумаешь удрать, выговор влеплю! На линейке!
Кола озадаченно скребет макушку и расплывается в улыбке:
— Не посадишь. Я вчера двойку по русскому схлопотал. Кто же в президиум двоечников сажает?
Этот доклад доставил Васе много хлопот. Пришлось уговаривать отца, чтобы он принес с завода свой прошлогодний доклад, который он прочел перед рабочими. Матери поручил подобрать у классиков подходящие цитаты. Даже бабушка не осталась в стороне. Ей Вася дал задание вспомнить, как праздновался Первомай в старину. Еще до революции.
— Я ведь в деревне век прожила, сынок, — сказала бабушка, — не сознательная была…
— Вот и отмечу в своем докладе, что ты была одурманена религиозным туманом, — припугнул внук.
— Побойся бога, Васенька, не говори так, — перекрестилась бабушка.
Она так ничего толкового и не вспомнила, а мама наотрез отказалась искать цитаты. Пришлось Васе от корки до корки переписать старый папин доклад. Естественно, он в него вставил злободневные школьные факты, — так сказать, творчески переработал.
Накануне торжественного предмайского заседания Вася решил кому-нибудь из домашних почитать свой доклад вслух. Мама слушала-слушала, да вдруг вспомнила, что ей пора на прием к зубному врачу.
— Вообще-то, доклад как доклад… — совсем неутешительно сказала она уже на пороге. — Только боюсь, скучно ребятам будет слушать…
Из окна Вася увидел пенсионера Сидорова, что жил в соседней квартире. Пенсионер сидел с книжкой на лавочке и грел на солнце свои старые кости. Прихватив с собой тетрадь, Вася обрадованно побежал к нему.
— Послушайте, какой я великолепный доклад сочинил, — сказал Вася.
— Тс-с, — прошипел пенсионер, не отрываясь от книжки, — сейчас поймают…
— Кого? — понизив голос спросил Вася.
— Шпиона, — прошептал пенсионер и еще быстрее зашарил глазами по странице.
Пока Сидоров не дочитает книжки до конца, с ним бесполезно разговаривать. Вздохнув, вернулся Вася домой и, усадив у окна бабушку, принялся ей читать.
— Сынок, — через пять минут перебила бабушка, с тревогой глядя на толстую тетрадку, — а обед кто будет варить?..
— Обед! — рассердился Вася. — Да я и не притронусь к твоему обеду. Доклад важнее всех обедов!
— Читай, сынок, читай, — смирилась бабушка, — только побойчее…
Вася скороговоркой стал читать. Читал долго. Целый час. Бабушка внимательно слушала. Ни разу не перебила. Видно, доклад ей здорово понравился, раз даже забыла про свай обед. Воодушевленный бабкиным вниманием, он закончил чтение прочувствованным призывом: «Покончим с двойкой, как с пережитком прошлой четверти!» — Ну как, бабушка… — Ом умолк: бабушка, склонив набок седую голову, сладко спала.
Перед торжественным заседанием к Васе подошел Северцев.
— Будешь читать?
— Буду, — сказал Вася, уже чувствуя знакомое возбуждение. — А что?
— Ничего, — отвел в сторону глаза Коля, — я просто так… интересуюсь. Уж больно он у тебя толстый…
— Ровно на час… По будильнику сверял… — Вася поглядел на приятеля. — А ты садись рядом со мной.
— В президиум? — громко спросил Северцев, обводя притихший класс взглядом.
— Нет, сядь на первую парту, — подумав, решим Вася. — До президиума ты еще не дорос…
— Как прикажешь, командир, — ухмыльнулся Коля и сел напротив него.
В классе притаилась подозрительная тишина. Вася положил на самодельную фанерную трибуну свой объемистый портфель и обвел собравшихся начальственным оком: все на местах. И даже не галдят, как обычно.
— Товарищи пионеры! — торжественно начал докладчик, возясь с портфельным замком. — Сейчас я вам прочитаю…
И тут произошло такое, что Васин рот от изумления сам собой открылся и долго не хотел закрываться. Из портфеля всполошно вылетели три перепуганных воробья и один сизый голубь. Они пронеслись над головами ребят и с шумом ударились в окна. Голубь чуть не разбил одно. Поднялся крик, хохот. Все вскочили со своих мест и бросились ловить птиц.
— Да ловите же Васькин доклад, а то улетит! — стоя на подоконнике, кричал Коля. Он наконец распахнул окно, и вся пернатая компания улетела на волю.
Валя Спиридонова, уткнувшись в парту, уже не смеялась, а тоненько повизгивала. Ее косички тряслись, подпрыгивали.
Вася наконец закрыл рот и с опаской заглянул в свой портфель: там, топорщась палочками, лежали эскимо. Много эскимо на палочке. Почему же он не почувствовал, что портфель такой тяжелый?
— А ну, ребята, налетай! — скомандовал Коля. — Председатель совета отряда угощает всех шоколадным мороженым.
Портфель вмиг опустел. Северцев сунул палочку и Васе.
— На, председатель, ешь. Это куда слаще твоего доклада…
— Айда на улицу! — крикнул кто-то, и все затопали в коридор.
— Куда вы? — попробовал удержать ребят расстроенный Вася. — А как же доклад? Я его наизусть помню!
— Твой доклад тю-тю! Улетел! — на ходу крикнул Северцев. — Разве его теперь поймаешь? Пошли лучше с нами!
— Это твоя работа… — сказал Вася.
— Чего не сделаешь для коллектива, — притворно вздохнул бесстыжий Северцев. — Да брось ты дуться… Айда с нами?
Вася вытряхнул из портфеля раскисшую от растаявшего эскимо тетрадку с докладом и сложил туда учебники, которые были засунуты в его парту.
Ну и повеселился пятый «а» в тот ясный весенний день!
1 2 3 4