Кроме того, возле ворот, выходящих к реке Мурера, видели двух крупных самцов — должно быть, Тайни и Биг-Боя. Еще одна самочка с двумя малышами часто появлялась возле Кенмер-Лоджа; по поведению ее тоже приняли за одну из дочерей Пиппы. И наконец, поступили сведения, что одна самка живет на другом берегу Ройоверу, а одинокий самец бродит возле загона белых носорогов. Все эти сообщения были очень утешительными, но я хотела собственными глазами по узору пятен возле хвоста убедиться в том, что это дети Пиппы.Нам повезло в первый же день. Ранним утром, когда мы ехали по дороге вдоль болота возле Муреры, наше внимание привлекли грифы, и тут я увидела гепарда, сидящего под кустом а какой-нибудь сотне ярдов от дороги. Он не двинулся с места, когда я, потихоньку подходя к нему, стала звать: «Пиппа». Когда я подошла примерно на двадцать ярдов, два почти взрослых детеныша выскочили из укрытия и дали стрекача, а мать продолжала смотреть мне прямо в глаза и отошла только тогда, когда я приблизилась к ней на расстояние вытянутой руки. Увидев ее сзади, я сразу узнала Тату. Прошло два года и десять месяцев с тех пор, как я кормила ее в последний раз, а виделись мы с ней год и семь месяцев назад, да и то всего несколько минут. Если судить по возрасту детенышей, в тот раз она была беременна.Отбежав немного, Тату остановилась и подпустила меня совсем близко.Я принесла ей миску с молоком и поставила на землю, но Тату не обратила на нее внимания и стала уходить. Она всю жизнь обожала молоко, и я решила вторично попытать счастья, но она и смотреть на него не хотела — сразу уходила, едва я показывала ей миску. Так мы и шли в ту сторону, куда убежали детеныши, а за нами на порядочном расстоянии следовал Локаль. Тату то и дело звала детей низким, стонущим звуком, который я так хорошо знала: Пиппа всегда издавала такой звук, когда волновалась за своих детей. Наконец Тату остановилась и села, а я устроилась рядом под деревом. Мы были сейчас в нескольких сотнях ярдов от Мулики, неподалеку от мест, которые облюбовала Пиппа сразу же по приезде в заповедник; она провела там три месяца. Как чудесно было сидеть здесь рядом с дочерью Пиппы и ее внуками — им теперь было примерно столько же, сколько тогда Пиппе.Тату замолчала, но все еще пристально смотрела в сторону Мулики.Было ясно, что детеныши нас боятся и она не хочет выдавать нам, куда они спрятались. Поэтому мы вернулись в лагерь к двум часам, чтобы наскоро перекусить. Около пяти приехали снова. Я заметила, как вдалеке мелькнули два молодых гепарда — они мчались к реке, но на таком расстоянии мне не удалось определить их возраст. Тату сидела на том же месте, где мы ее оставили, и старательно вылизывала что-то у себя в паху. Когда она улеглась, я увидела, что она лизала открытую рану размером с мою ладонь; кожа вокруг почернела, но рана казалась чистой.Я пришла в ужас. Утром я не заметила, чтобы она хромала, и совершенно не представляла, как могла образоваться такая рана — ведь она была на месте, которое слишком хорошо защищено, так что вряд ли была нанесена в драке, да и непохоже, чтобы ткани были порваны. Быть может, это абсцесс, возникший на месте укуса клеща, или очень поверхностный змеиный укус, от которого тем не менее ткани начали распадаться? Я попыталась разглядеть рану получше и даже заснять ее, чтобы потом показать ветеринару, но Тату меня не подпустила — она направилась к реке, не переставая призывать детей. Потом перешла реку вброд; очевидно, они прятались на той стороне. Я взглянула в ту сторону, куда смотрела Тату, но увидела только носорога, который надвигался прямо на нас. Тату так превосходно выглядела, стоя на термитнике в свете заходящего солнца, что никто и не заподозрил бы, что она страдает от мучительной раны. Я не хотела переходить Мулику, а решила ехать домой и просить директора о помощи.После того как я объяснила ему суть дела, он разрешил мне кормить Тату, чтобы она поскорее выздоровела. Поэтому наутро, не мешкая, мы поехали искать козу, но прошел почти целый день, прежде чем удалось найти козу, которую соглашались продать, в самой глубине территории племени боран. Только вечером мы приехали на то место, где я рассталась с Тату, и определили по следам, что она перешла Мулику и присоединилась к своим детенышам, но когда след пошел по каменистой почве, мы его потеряли. С той поры мы только и знали, что искали Тату, но день за днем проходил в изматывающих скитаниях, а следов Тату пли ее детей мы не находили. Нам не попадался ни один из тех четырнадцати гепардов, которых видели здесь на прошлой неделе, хотя, судя по следам, они были где-то здесь.Дети Тату, видимо, только-только научились помогать ей в охоте; после того, как она была ранена, они бы не выжили, если бы не сумели охотиться вместе с ней. Меня грызло беспокойство за Тату — вдруг она еще больше повредит себе во время охоты, — и поэтому мы исколесили и прошли пешком совершенно невероятные пространства. Но трава поднялась так высоко, что можно было пройти в нескольких футах от гепарда и не заметить его, особенно если он не хотел быть замеченным. А лучших мастеров затаиваться, чем гепарды, сыскать трудно, так что, по всей видимости, поиски наши были обречены на провал.Мне предстояло в четвертый раз оперировать руку, и операция была назначена на ближайшие дни, вот почему я решила уехать из заповедника и вернуться в начале октября, когда трава уже будет сожжена и нам будет легче увидеть гепардов на черном фоне опаленной земли.
Третье посещение заповедника Меру было намечено на 5 — 23 октября.В первое же утро в лагере Пиппы все мои пернатые друзья слетелись за кормом так же доверчиво, как и раньше. Такое же постоянство проявили две газели Гранта и пятерка зебр Греви — позднее, проезжая на машине, мы видели их в тех же местах, где они держались в течение всех пяти лет, что я их знала. И мой старый приятель молотоглав тоже продолжал рыбачить на известняковой отмели ниже лагеря и все еще был верен старому дому, хотя мог бы теперь таскать рыбу из бетонированного бассейна. Я была очень рада, что он мужественно пережил трудное время, когда всюду вокруг вели шумные дорожные работы — строились дороги, чтобы открыть туристам доступ к равнинам заповедника. Я с особой остротой почувствовала, какое счастье выпало на мою долю: жить в заповеднике с Пиппой, когда здесь была еще не тронутая глушь. И хотя значительные средства на благоустройство заповедника были отпущены из Фонда Эльсы, мне было больно видеть, как множество дорог расчертили прямыми линиями некогда свободный мир Пиппы.Некоторое время спустя, проезжая песчаную полосу возле Мулики, на которой Пиппа так часто играла с детьми, я заметила в траве чьи-то настороженные уши. Я подумала, что. это кто-нибудь из детей Пиппы, и крикнула: «Пиппа!» Но это оказалась молодая львица, при нашем приближении она скользнула в траву.Через полмили мы последовали за грифами, спускавшимися на скалистый гребень, они целой тучей навалились на компанию марабу, пировавших на высохшей слоновьей туше. Клыки были отпилены, но туша оставалась нетронутой и была похожа на мумию. Судя по всему, слон погиб очень давно, и мне было невдомек, чем могут поживиться эти любители падали — под туго натянутой кожей оставался голый скелет.До вечера мы напрасно проискали гепардов, а потом вернулись в лагерь. Было 7 октября — первая годовщина со дня смерти Пиппы. Еще в прошлый раз я заметила, что на ее надгробии появились трещины, должно быть, их проделали павианы. Кругом лежал их помет — как видно, они любили резвиться возле надгробия и вполне могли выцарапать цемент, пытаясь добраться до ящериц и жуков, которые всегда нежились на солнышке среди могильных плит. На сей раз я захватила с собой цемент, залила трещины и привела могилу в порядок.Потом села и прислонилась спиной к надгробию — я и раньше приходила сюда посидеть вот так. Взошла луна, и заросли озарились серебристым светом, смягчившим резкие линии. Какой мир и покой царили здесь! Если бы только я еще могла быть спокойной за судьбу детей Пиппы! Я старалась утешить себя, вспоминая, что сама Пиппа совершенно безболезненно рассталась с детьми, едва они научились жить самостоятельно, хотя она всегда была очень заботливой матерью, пока они нуждались в ее помощи. Но ничего не помогало. Разумеется, я прекрасно знала законы природы, да только никакая наука не могла дать мне уверенности, что они живы-здоровы. Поэтому с раннего утра мы опять отправились на поиски и так снова искали день за днем, по многу часов проводя в машине, чтобы добраться до дальних уголков заповедника, где могли оказаться гепарды.Однажды невдалеке от прежнего лагеря Джорджа мы увидели одинокого гепарда, но, как только я пошла к нему и произнесла имя Пиппы, он скрылся. Потом мы увидели массу падальщиков, которые спускались на дальний край большого болота, окружавшего лагерь Джорджа. Целых полчаса я пробиралась на лендровере по бездорожью, пока наконец не подъехала достаточно близко. Тут я увидела молодую львицу, которая решительно направлялась к тому месту, куда слетались птицы. При ее приближении они улетели на ближайшее дерево. Львица пошла дальше, и тут перед ней как из-под земли вырос носорог. Оба зверя замерли на месте. Но львица недолго думая смазала носорога по носу; тому это явно пришлось не по вкусу, и он отступил назад. Так он и стоял лицом к лицу с львицей, а она через несколько минут уселась, не спуская глаз с носорога. Носорог повернулся и степенно удалился. Тогда львица молниеносно схватила тушу какого-то животного, которая лежала как раз между ними, скрытая высокой травой. Нас и зверей разделяло ярдов четыреста, и потому никому из нас не удалось разглядеть, какое это было животное; однако ноша была не из легких, потому что львица довольно долго оттаскивала ее в сторону. Обычно львы и носороги стараются избегать друг друга, но на этот раз носорог, как видно, заинтересовался убитым животным — слишком уж долго он не уступал львице. Быть может, у самки носорога был выкидыш, и падальщики привели к этой «добыче» и нас, и львицу; но и ей, и нам понадобилось немало времени, чтобы добраться до места. Носорог, который охранял мертвого детеныша, к тому моменту решил уйти; если бы детеныш был жив, он этого не сделал бы.Мы хотели позавтракать на природе — там, где некогда был лагерь Джорджа, — но обнаружили, что здесь уже обосновалось стадо импал.Грациозные антилопы, стоя в тени двух раскидистых деревьев, осенявших лагерь Джорджа, представляли собой изумительно красивое зрелище.Антилопы больше походили на фриз, чем на живые существа, — они стояли в тени совершенно неподвижно, пережидая полуденную жару. Земля уже покрылась густой растительностью, и трудно было себе представить, что всего год назад здесь жили и работали люди. Была какая-то горькая ирония в том, что природа так быстро вновь завладела землей, оставленной человеком; повсюду новые дороги, как свежие раны, рассекали девственные просторы равнин. Вдоль дорог мы часто находили следы гепардов, которые пользовались этими путями для переходов. Но хотя мы, подобно гончим псам, бросались по каждому следу и проходили нескончаемые мили, только однажды вечером нам попался одинокий гепард, Солнце клонилось к закату, и множество животных приходило к болоту на водопой. Локаль следил за одиноким ориксом, как вдруг недалеко от него увидел наконец двух гепардов. Как ни старались мы подобраться к ним незаметно, они заметили нас и почти сразу скрылись в густых зарослях, так что я не смогла на таком расстоянии узнать их, даже бинокль не помог. Мы пошли за ними так быстро, как могли, одновременно пытаясь отыскать след и не столкнуться со слонами — бурчание в слоновьих животах раздавалось со всех сторон. Но стало быстро смеркаться, и мы поспешили обратно, чтобы быть возле машины до полной темноты. Возвращаясь, мы едва не налетели на слониху, которая лениво обдавала себя пылью прямо на дороге. Через несколько минут к ней присоединилось целое стадо слонов и началась пыльная баня. Трудно было оторвать взгляд от этих гигантов, которые посыпали друг друга пылью; судя по всему, они только что приняли прохладную ванну в болоте, потому что кожа у них была мокрая. Но все же нам нельзя было задерживаться, мы торопились найти машину, чтобы ночь не застигла нас в зарослях. Инстинкт Локаля — я доверяла ему больше, чем себе, — помог найти дорогу: мы осторожно обошли слонов и наконец забрались в машину, как в надежную крепость.Через несколько дней мы снова угодили в слоновью засаду, возвращаясь домой после того, как проискали гепардов весь день напролет. Мы нашли три гепардовых следа и кучку свежего помета, но больше никаких признаков присутствия зверей не обнаружили.И снова на склоне дня пять слонов преградили нам дорогу. Я испробовала все обычные в таких случаях ухищрения, чтобы принудить их убраться с дороги: заставляла мотор реветь как можно громче, сама кричала изо всех сил. Но они преспокойно пощипывали веточки акаций, словно в запасе у них была целая вечность. Что оставалось делать?Пришлось повернуть и добираться до дому в объезд. Дорога была неблизкая, и домой мы приехали в полной темноте.В это время года слоны во множестве бродят по всему заповеднику, но как только начинаются дожди, они переходят на участки с песчаной почвой — там, где вода не так легко впитывается, им грозит опасность увязнуть.Каждый день мы сталкивались со слонами и, право же, гораздо чаще, чем хотелось. Как-то утром мы шли по свежему следу трех гепардов и недалеко от холма Мугвонго обнаружили солонец. Вся его поверхность так и искрилась на солнце — это сверкали кристаллы соли, вымытой несколькими источниками, которые пробивались из-под земли и стекали вниз крохотными ручейками. Локаль тут же бросился собирать кристаллы и набил ими карманы. Судя по многочисленным следам, они привлекали не только Локаля, но и множество животных, которые приходили на этот солонец. Потом мы нашли райское местечко — каменистый бассейн, в который стекали ручейки. Просачиваясь через естественный фильтр под землей, вода падала в бассейн такими кристально-чистыми струйками, что меня неодолимо потянуло искупаться. К несчастью, то же пришло в голову слону, и он поспешил сюда напролом через заросли, ему не терпелось принять душ. Нам пришлось поскорее уносить ноги, и мы направились вслед за ручейком, пока он не спрятался в глубокой расселине. Ее каменистые склоны сплошь поросли деревьями и ползучими растениями, которые сплелись в непроницаемую завесу, и зной и ослепительный свет солнца, заливавшего равнину, не могли сквозь нее пробиться; мне вдруг почудилось, будто я вступила в святилище. Как ни странно, это прохладное убежище, которое так и манило укрыться от немилосердного полуденного солнца, казалось совершенно безжизненным; лишь глухое уханье совы, обеспокоенной нашим вторжением, нарушало зачарованную тишину. Я вглядывалась в зеленый узор зарослей — быть может, животные исчезли, почуяв леопарда? — но не очень-то была уверена, что обнаружу его. Я хорошо знала, как мастерски умеет затаиваться этот хищник.Вскоре мы вышли на более открытое место и тут заметили, что по направлению к солонцу гуськом движется стадо примерно в двадцать слонов, а с ними под прикрытием старших поспешают несколько крохотных слонят. Удивительно, как малыши успевали за взрослыми, которые, судя по всему, торопились поскорее добраться до воды. Мы хорошо знали, как опасно оказаться на пути слоних с маленькими слонятами, и без промедления ушли в противоположную сторону.Снова начались пожары, и пламя с ужасающей скоростью проносилось по равнине, пожирая сухую траву. Конечно, это спутало все привычки животных, и нам никак не удавалось пройти по тем редким следам гепардов, которые попадались нам в последние дни. Лучше всего искать их было в двух местах: в болотах вокруг холма Мугвонго и в болотистой местности по границе территории племени боран. Во время засухи здесь собирались почти все животные, в эти места перешли и гепарды. Я непрестанно волновалась за них, опасаясь, что им не удастся избежать столкновений с другими хищниками, особенно со львами, которых засуха заставила все чаще наведываться в болота.Однажды мы ехали к лавовому плато по берегу Мулики и прокололи шину. Механик из меня неважный, и, провозившись с неисправным домкратом, я попросила Локаля сбегать в контору заповедника — может быть, там кто-нибудь сумеет его починить. Поиски гепардов приходилось отложить, и надолго: раньше чем через три часа Локаль не вернется. В его отсутствие я осматривала окрестности в бинокль и неожиданно увидела самку гепарда с детенышем — ему было месяца четыре; они шли со стороны лавового плато и спускались по скалистому гребню прямо к Мулике. И хотя до них было не меньше мили, выжженная земля выдавала их;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Третье посещение заповедника Меру было намечено на 5 — 23 октября.В первое же утро в лагере Пиппы все мои пернатые друзья слетелись за кормом так же доверчиво, как и раньше. Такое же постоянство проявили две газели Гранта и пятерка зебр Греви — позднее, проезжая на машине, мы видели их в тех же местах, где они держались в течение всех пяти лет, что я их знала. И мой старый приятель молотоглав тоже продолжал рыбачить на известняковой отмели ниже лагеря и все еще был верен старому дому, хотя мог бы теперь таскать рыбу из бетонированного бассейна. Я была очень рада, что он мужественно пережил трудное время, когда всюду вокруг вели шумные дорожные работы — строились дороги, чтобы открыть туристам доступ к равнинам заповедника. Я с особой остротой почувствовала, какое счастье выпало на мою долю: жить в заповеднике с Пиппой, когда здесь была еще не тронутая глушь. И хотя значительные средства на благоустройство заповедника были отпущены из Фонда Эльсы, мне было больно видеть, как множество дорог расчертили прямыми линиями некогда свободный мир Пиппы.Некоторое время спустя, проезжая песчаную полосу возле Мулики, на которой Пиппа так часто играла с детьми, я заметила в траве чьи-то настороженные уши. Я подумала, что. это кто-нибудь из детей Пиппы, и крикнула: «Пиппа!» Но это оказалась молодая львица, при нашем приближении она скользнула в траву.Через полмили мы последовали за грифами, спускавшимися на скалистый гребень, они целой тучей навалились на компанию марабу, пировавших на высохшей слоновьей туше. Клыки были отпилены, но туша оставалась нетронутой и была похожа на мумию. Судя по всему, слон погиб очень давно, и мне было невдомек, чем могут поживиться эти любители падали — под туго натянутой кожей оставался голый скелет.До вечера мы напрасно проискали гепардов, а потом вернулись в лагерь. Было 7 октября — первая годовщина со дня смерти Пиппы. Еще в прошлый раз я заметила, что на ее надгробии появились трещины, должно быть, их проделали павианы. Кругом лежал их помет — как видно, они любили резвиться возле надгробия и вполне могли выцарапать цемент, пытаясь добраться до ящериц и жуков, которые всегда нежились на солнышке среди могильных плит. На сей раз я захватила с собой цемент, залила трещины и привела могилу в порядок.Потом села и прислонилась спиной к надгробию — я и раньше приходила сюда посидеть вот так. Взошла луна, и заросли озарились серебристым светом, смягчившим резкие линии. Какой мир и покой царили здесь! Если бы только я еще могла быть спокойной за судьбу детей Пиппы! Я старалась утешить себя, вспоминая, что сама Пиппа совершенно безболезненно рассталась с детьми, едва они научились жить самостоятельно, хотя она всегда была очень заботливой матерью, пока они нуждались в ее помощи. Но ничего не помогало. Разумеется, я прекрасно знала законы природы, да только никакая наука не могла дать мне уверенности, что они живы-здоровы. Поэтому с раннего утра мы опять отправились на поиски и так снова искали день за днем, по многу часов проводя в машине, чтобы добраться до дальних уголков заповедника, где могли оказаться гепарды.Однажды невдалеке от прежнего лагеря Джорджа мы увидели одинокого гепарда, но, как только я пошла к нему и произнесла имя Пиппы, он скрылся. Потом мы увидели массу падальщиков, которые спускались на дальний край большого болота, окружавшего лагерь Джорджа. Целых полчаса я пробиралась на лендровере по бездорожью, пока наконец не подъехала достаточно близко. Тут я увидела молодую львицу, которая решительно направлялась к тому месту, куда слетались птицы. При ее приближении они улетели на ближайшее дерево. Львица пошла дальше, и тут перед ней как из-под земли вырос носорог. Оба зверя замерли на месте. Но львица недолго думая смазала носорога по носу; тому это явно пришлось не по вкусу, и он отступил назад. Так он и стоял лицом к лицу с львицей, а она через несколько минут уселась, не спуская глаз с носорога. Носорог повернулся и степенно удалился. Тогда львица молниеносно схватила тушу какого-то животного, которая лежала как раз между ними, скрытая высокой травой. Нас и зверей разделяло ярдов четыреста, и потому никому из нас не удалось разглядеть, какое это было животное; однако ноша была не из легких, потому что львица довольно долго оттаскивала ее в сторону. Обычно львы и носороги стараются избегать друг друга, но на этот раз носорог, как видно, заинтересовался убитым животным — слишком уж долго он не уступал львице. Быть может, у самки носорога был выкидыш, и падальщики привели к этой «добыче» и нас, и львицу; но и ей, и нам понадобилось немало времени, чтобы добраться до места. Носорог, который охранял мертвого детеныша, к тому моменту решил уйти; если бы детеныш был жив, он этого не сделал бы.Мы хотели позавтракать на природе — там, где некогда был лагерь Джорджа, — но обнаружили, что здесь уже обосновалось стадо импал.Грациозные антилопы, стоя в тени двух раскидистых деревьев, осенявших лагерь Джорджа, представляли собой изумительно красивое зрелище.Антилопы больше походили на фриз, чем на живые существа, — они стояли в тени совершенно неподвижно, пережидая полуденную жару. Земля уже покрылась густой растительностью, и трудно было себе представить, что всего год назад здесь жили и работали люди. Была какая-то горькая ирония в том, что природа так быстро вновь завладела землей, оставленной человеком; повсюду новые дороги, как свежие раны, рассекали девственные просторы равнин. Вдоль дорог мы часто находили следы гепардов, которые пользовались этими путями для переходов. Но хотя мы, подобно гончим псам, бросались по каждому следу и проходили нескончаемые мили, только однажды вечером нам попался одинокий гепард, Солнце клонилось к закату, и множество животных приходило к болоту на водопой. Локаль следил за одиноким ориксом, как вдруг недалеко от него увидел наконец двух гепардов. Как ни старались мы подобраться к ним незаметно, они заметили нас и почти сразу скрылись в густых зарослях, так что я не смогла на таком расстоянии узнать их, даже бинокль не помог. Мы пошли за ними так быстро, как могли, одновременно пытаясь отыскать след и не столкнуться со слонами — бурчание в слоновьих животах раздавалось со всех сторон. Но стало быстро смеркаться, и мы поспешили обратно, чтобы быть возле машины до полной темноты. Возвращаясь, мы едва не налетели на слониху, которая лениво обдавала себя пылью прямо на дороге. Через несколько минут к ней присоединилось целое стадо слонов и началась пыльная баня. Трудно было оторвать взгляд от этих гигантов, которые посыпали друг друга пылью; судя по всему, они только что приняли прохладную ванну в болоте, потому что кожа у них была мокрая. Но все же нам нельзя было задерживаться, мы торопились найти машину, чтобы ночь не застигла нас в зарослях. Инстинкт Локаля — я доверяла ему больше, чем себе, — помог найти дорогу: мы осторожно обошли слонов и наконец забрались в машину, как в надежную крепость.Через несколько дней мы снова угодили в слоновью засаду, возвращаясь домой после того, как проискали гепардов весь день напролет. Мы нашли три гепардовых следа и кучку свежего помета, но больше никаких признаков присутствия зверей не обнаружили.И снова на склоне дня пять слонов преградили нам дорогу. Я испробовала все обычные в таких случаях ухищрения, чтобы принудить их убраться с дороги: заставляла мотор реветь как можно громче, сама кричала изо всех сил. Но они преспокойно пощипывали веточки акаций, словно в запасе у них была целая вечность. Что оставалось делать?Пришлось повернуть и добираться до дому в объезд. Дорога была неблизкая, и домой мы приехали в полной темноте.В это время года слоны во множестве бродят по всему заповеднику, но как только начинаются дожди, они переходят на участки с песчаной почвой — там, где вода не так легко впитывается, им грозит опасность увязнуть.Каждый день мы сталкивались со слонами и, право же, гораздо чаще, чем хотелось. Как-то утром мы шли по свежему следу трех гепардов и недалеко от холма Мугвонго обнаружили солонец. Вся его поверхность так и искрилась на солнце — это сверкали кристаллы соли, вымытой несколькими источниками, которые пробивались из-под земли и стекали вниз крохотными ручейками. Локаль тут же бросился собирать кристаллы и набил ими карманы. Судя по многочисленным следам, они привлекали не только Локаля, но и множество животных, которые приходили на этот солонец. Потом мы нашли райское местечко — каменистый бассейн, в который стекали ручейки. Просачиваясь через естественный фильтр под землей, вода падала в бассейн такими кристально-чистыми струйками, что меня неодолимо потянуло искупаться. К несчастью, то же пришло в голову слону, и он поспешил сюда напролом через заросли, ему не терпелось принять душ. Нам пришлось поскорее уносить ноги, и мы направились вслед за ручейком, пока он не спрятался в глубокой расселине. Ее каменистые склоны сплошь поросли деревьями и ползучими растениями, которые сплелись в непроницаемую завесу, и зной и ослепительный свет солнца, заливавшего равнину, не могли сквозь нее пробиться; мне вдруг почудилось, будто я вступила в святилище. Как ни странно, это прохладное убежище, которое так и манило укрыться от немилосердного полуденного солнца, казалось совершенно безжизненным; лишь глухое уханье совы, обеспокоенной нашим вторжением, нарушало зачарованную тишину. Я вглядывалась в зеленый узор зарослей — быть может, животные исчезли, почуяв леопарда? — но не очень-то была уверена, что обнаружу его. Я хорошо знала, как мастерски умеет затаиваться этот хищник.Вскоре мы вышли на более открытое место и тут заметили, что по направлению к солонцу гуськом движется стадо примерно в двадцать слонов, а с ними под прикрытием старших поспешают несколько крохотных слонят. Удивительно, как малыши успевали за взрослыми, которые, судя по всему, торопились поскорее добраться до воды. Мы хорошо знали, как опасно оказаться на пути слоних с маленькими слонятами, и без промедления ушли в противоположную сторону.Снова начались пожары, и пламя с ужасающей скоростью проносилось по равнине, пожирая сухую траву. Конечно, это спутало все привычки животных, и нам никак не удавалось пройти по тем редким следам гепардов, которые попадались нам в последние дни. Лучше всего искать их было в двух местах: в болотах вокруг холма Мугвонго и в болотистой местности по границе территории племени боран. Во время засухи здесь собирались почти все животные, в эти места перешли и гепарды. Я непрестанно волновалась за них, опасаясь, что им не удастся избежать столкновений с другими хищниками, особенно со львами, которых засуха заставила все чаще наведываться в болота.Однажды мы ехали к лавовому плато по берегу Мулики и прокололи шину. Механик из меня неважный, и, провозившись с неисправным домкратом, я попросила Локаля сбегать в контору заповедника — может быть, там кто-нибудь сумеет его починить. Поиски гепардов приходилось отложить, и надолго: раньше чем через три часа Локаль не вернется. В его отсутствие я осматривала окрестности в бинокль и неожиданно увидела самку гепарда с детенышем — ему было месяца четыре; они шли со стороны лавового плато и спускались по скалистому гребню прямо к Мулике. И хотя до них было не меньше мили, выжженная земля выдавала их;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23