Вишена глянул на него, чуя недобрые вести.
- Вчера бы явился, да нечисти в Черном уж больно много.
Заплутал, завели едва не в Лежу.
Роксалан нахмурился. Когда Вишена рассказал о знаке и развернул
сверток с мечом, он нахмурился еще больше - туча тучей.
- Да... У нас тут тоже..,- он поднял глаза.- Омут помер.
Вишена вздрогнул. Омут, витязь-молчун, как-то раз в одиночку
разогнавший дюжину печенегов, не раз прикрывавший Вишене и
Роксалану спины в битвах, ставший родным. И его больше нет?
- Вчера,- сказал Роксалан,- влез на ярмарочный столб, да и
свалился маковкой на полено. Тут же и помер.
- Куда влез?- удивился Вишена,- на столб? Зачем?
Роксалан пожал плечами:
- Леший его знает. Как пришел три дня назад, так и молчал все
время. Поди разберись, что на уме.
Они подошли к высокому терему; среди людей, стоявших на
крыльце, Вишена узнал Боромира, Славуту и Бограда. Вокруг
сновали дворовые и прислуга; Роксалан с Вишеной остановились
напротив, переглянулись и разом, как бывало, молодецки
свистнули. На крыльце обернулись, Боромир радостно выкрикнул и
всплеснул руками.
Потом Вишена долго здоровался со всеми - здесь был и
возмужавший Тикша, и брат Бограда - Богуслав, и превратившаяся
из голенастого подростка в статную девку Соломея, не
изменившись лишь в одном - буйном нраве и тяге к походам и
приключениям.
Они стояли во дворе кругом. Вишена повторил свой рассказ о
прошедшей ночи, бросив под ноги волчью шкуру, развернувшуюся на
лету, и сверкнул на солнце клинок крохотного меча, и полыхнули
недобро маленькие рубины.
Меч поднял Боромир. Осмотрел осторожно, с опаской, и бросил
вновь на шкуру.
- Нечистая штука...
Вишена оглянулся:
- Тарус-то где? Уж он растолкует.
Боромир кивнул.
- Тарус был здесь, да в Шогду подался. Завтра воротится.
Роксалан тем временем поднял меч-малютку и с сомнением вертел
его в руках. Вишена пытливо наблюдал за ним. Там, на болотах
Лежи, он долго думал, брать ли с собой этот меч, бросить ли.
Решил взять.
Роксалан тем временем тронул Боромира за плечо и тот прочел в
его глазах вопрос.
- Сказывай,- велел он.
Роксалан тряхнул головой.
- Взглянуть бы на Омута нож. . .
Боромир стрельнул глазами, словно пойманный тур.
- Рубины?- догадался он. Роксалан кивнул. Вчера еще заметил он,
что у Омута на ноже рубины, а сейчас вдруг вспомнил, Омут ведь
не расставался с длинным турецким кинжалом с костяной рукояткой
и безо всяких камней.
Все направились в терем. Омут,покрытый полотном, лежал в
дальних покоях на высокой дубовой лавке. У изголовья застыл
резной деревянный идол - фигура бога Хорса.
Боромир чуть приподнял полотно с левой стороны и в глаза ему
полыхнул алый рубин. Боромир оглянулся, а Вишена осторожно
вытащил нож из кожаного чехла. и вскрикнул пораженно.
Если была у подброшенного ночью меча точная копия, то в руке он
сейчас держал именно ее. То, что все принимали за нож Омута,
оказалось крохотным мечом. На гарде искрились рубины, такие же
малые и чистые, по одному с каждой стороны. Вишена развернул
шкуру и уложил второй меч подле первого.
И тут раздался крик, неожиданный и громкий. Соломея указывала
пальцем на лежащего Омута. Когда Боромир приподнял полотно,
укрывавшее покойника, стала видна рука - ладонь и предплечье.
Взгляды, прикованные к мечу, не сразу остановились на ней.
Это не была рука человека. Темная кожа со вздутыми венами,
жесткая щетина, крючковатые пальцы и длинные звериные когти.
Вишена вздрогнул, кто-то позади охнул, а Боромир рывком сдернул
с Омута покрывало.
- Чур меня,- выдохнул он и отшатнулся.
Вместо Омута на лавке лежало сущее страшилище. Та же темная
звериная кожа, сильно выступающая нижняя челюсть, белоснежные
клыки, не меньше медвежьих, закаченные глаза - сплошные белки
без зрачков .
Все отпрянули, невольно, как обожженные.
- Вот тебе и Омут,- процедил Боромир и накинул покрывало на
неподвижное тело. Роксалан крикнул, в палату ввалились два
дюжих стражника с крючьями.
- В лес и сжечь! Немедля!- приказал Боромир, кивая на лавку.
В палате повисло озадаченное молчание, и тут в дверях возникла
высокая фигура Таруса-чародея, вызвав вздох облегчения и
надежды.
Тарус-чародей мог многое,все это прекрасно знали. Вишена
вздохнул, как и все, и нагнулся, чтобы поднять сверток с
мечами.
Меч на шкуре остался только один, но он стал заметно крупнее,
словно два маленьких меча слились воедино.
Вишена застыл полусогнутым.
*** *** ***
Вечером Боромир с Тарусом собрали всех приезжих на совет. Тарус
уже выслушал истории Вишены и Омута, и выглядел озабоченным,
несколько настороженным, но уж никак не запуганным - кто может
запугать Таруса-чародея?
Ему исполнилось всего двадцать шесть лет, но славу Тарус успел
стяжать немалую. Особенно заговорили о нем после Северного
похода, когда выяснилось, что заклинаниями Тарус владеет не
менее успешно, чем мечом и хотя чаще ему приходилось быть
чародеем, это совсем не значило, что он перестал быть воином.
Без Таруса Боромир не мыслил теперь ни одного похода. И не зря
- чародей приносил удачу и всегда верил в свои силы, заражая
уверенностью и всю Боромирову дружину.
Тарус медленно окинул взглядом присутствующих. Потом
усмехнулся.
- Боромир!
Боромир ответил взглядом.
- Боград!
Бородатый и плешивый венед подал руку.
- Тикша!
Крепкий черноглазый хлопец, не отпуская руки Соломеи, встал.
- Славута!
Высокий белокурый дрегович, как и Боград, поднял руку.
- Вишена!
Вскинул кулак и он.
- Соломея!
Девушка поднялась и в углу кто-то хмыкнул. На него тотчас
зашикали.
Тарус прикрыл глаза, готовый говорить. Вишена, оглядев
названных, сразу понял - лишь Боград знает, о чем пойдет речь.
- Помните ли поляну в Чикмасе? В год долгой осени?
Вишена зажмурился. Еще бы не помнить! События семилетней
давности стояли перед глазами, словно и не было этих лет и зим.
Тогда их собралось семеро - Тарус, совсем еще юный и никому не
известный чародей, Боромир - его ровесник, добряк и домосед,
Славута - тоже еще молодой бродяга-дрегович, пришедший с севера
и подружившийся с обоими, Вишена, случайно попавший из Лойды в
Чикмас и так же случайно встрявший в эту компанию, Тикша -
хулиганистый мальчишка-сорвиголова и не менее хулиганистая
Соломея; им с Тикшей не исполнилось тогда и по четырнадцати
лет. Лишь Боград уже тогда был бородатым и плешивым, он
оказался старшим в семерке. Жил он на востоке,у самой границы
печенежских земель, со своими венедами-кочевниками и часто
наведывался в Лойду, Тялшин, Рыдоги и Чикмас, к отцу Боромира и
другим знакомым. Боград тоже мог бы назваться чародеем, потому
что немало умел, но все же оставался больше воином. Именно
после встречи с Боградом Тарус стал чаще и охотнее пользоваться
чарами, хотя нельзя сказать, что Боград его чему-то учил. К
этому времени Тарус накопил достаточно знаний; Боград лишь
добавил ему веры в себя.
Вишена ясно помнил, началось все вечером. Темнело, Пяшниц,
селение, подобное Андоге, затих; Вишена строгал весло к
моноксилу, когда его окликнули. Боград с Тарусом одновременно
махали руками из-за плетня и Вишена тут же отбросил в сторону
надоевшее весло. Они выбрались за стену и вал, где уже ждали
Славута с Боромиром а чуть позже, держась за руки, появились
Тикша и Соломея.
До этого момента Вишена все помнил совершенно отчетливо, а вот
дальнейшее как-то слилось в памяти в сплошную яркую картинку.
Боград откуда-то принес меч и отдал его Боромиру, Тарус отвел
всех в лес, на небольшую круглую поляну. Тут уже лежали
квадратом четыре бревна; те что на северо-запад и юго-восток -
прямо на траве, два других - поверх первых. В стороне, торчком,
стояло еще одно, комелем к небу. И горели рядом с ним два
костра.
Боромир взял меч, правой рукой за рукоятку, левой из лезвие, и
сел внутрь квадрата, по-басурмански скрестив ноги. остальные
разошлись по углам и присели - Тикша у северного, Вишена с
Тарусом у восточного,Соломея у южного, Славута и Боград - у
западного. Тикша с Соломеей, скрестив руки, положили их на
кончики бревен. Остальные четверо лишь одной рукой коснулись
дерева, другую направив ладонью на Боромира, причем Тарус через
Боромира замыкался на ладонь Бограда, а Вишена точно так же на
Славуту.
Сначала Вишена долго ничего не замечал и, стараясь ни о чем не
думать, пробовал мысленно "нащупать" ладонь Славуты. Потом
костры вдруг стали разгораться, хотя дров в них никто не
подбрасывал, стало светло, почти как днем. Боромир, сидя внутри
квадрата, чуть заметно покачивался. Постепенно Вишена ощутил
легкое жжение в ладонях, но оно было не болезненным, а скорее
приятным. Боромир замер и Вишена машинально закрыл глаза. И
увидел... нет, не увидел, а воспринял, ощутил, что ли?,
картину, которая потрясла его враз. Все они - все семеро -
представились мечом, но не конкретно мечом, а неким образом,
понятием меча вообще. Тарус и Боград - клинок Боромир - острие,
Славута - рукоятка, сам Вишена - гарда, а Тикша с Соломеей -
ножны. Соединившись в одно целое, чему трудно подобрать
название, они накачивали меч в руках Боромира энергией, даже не
вполне сознавая, что делают. Вишена не мог понять, откуда
берется эта сила, но она присутствовала здесь. Чувствовалось,
как она перетекает по бревнам, скользит в руку, тянется с
ладони к Боромиру, а от него - к мечу. Ощущение было воистину
сказочное.
Открыв глаза Вишена увидел, что Боромир, словно окаменев,
сжимает в руке что-то светящееся и продолговатое, а остальные
зажмурились и замерли, касаясь бревен, по которым течет,
струится мерцающий поток радужного света, поглотив руки до
локтей. А потом сияющий меч в руках Боромира вдруг полыхнул
пламенем и взорвался, развалившись на мелкие осколки; они
словно падающие звезды рассыпались вокруг. Костры сразу же
погасли, стало темно, лишь ночное небо нависло над поляной,
будто удивляясь - что это там внизу происходит?
Вишена отнял руку от бревна и встал одновременно с Тарусом.
"Странно,- подумал он,- совсем не затекли ноги. А ведь долго
сидел..."
Остальные тоже поднимались. Только Боромир неподвижно остался
сидеть в центре квадрата.
- Не трогайте его,- сказал Тарус предостерегающе.- Он не здесь.
не мешайте ему вернуться.
Все тихо отошли. Боград развел костер на старом месте и они
собрались вокруг него. Бревно, прежде стоящее торчком, упало и
обуглилось; никто не заметил когда.
Боромир "возвращался" долго. Полночь давно прошла, когда он
шумно вздохнул и шевельнулся. Тарус с Боградом кинулись к нему
и вскоре вернулись к костру уже втроем. Боромир выглядел так,
словно бегал с чертями наперегонки и только-только отдышался. С
тех пор он сильно изменился - из добряка и домоседа превратился
в непоседу и драчуна. его и назвали позже так -
Боромир-Непоседа. Когда умер его отец следующей зимой, Боромир
возглавил боевую дружину и в том же году многие недруги
испытали на себе крепость его руки и остроту меча.
А в ту памятную ночь они, каждый по-своему ошеломленный,
вернулись в Пяшниц и более никогда об этом не говорили. Вишена
видел, что Тарус ходил наутро в лес, но зачем - пытать не стал.
Каждый из семерых вспомнил сейчас эту ночь и заново пережил ее
Боград усмехался, неизвестно чему, остальные ждали, что же
скажет Тарус .
Чародей смотрел на семерку долго и пристально.
- Я вернулся потом на ту поляну. И собрал все, что осталось от
меча - двадцать один осколок.
Вишена вздрогнул, потому что догадался зачем. Это же материал
для нового меча, и кто знает, какими свойствами он будет
обладать!
Тарус щелкнул пальцами; откуда-то сзади ему подали меч.
- Из них снова отковали меч,- сказал Тарус.- Три года заготовка
дозревала в болоте. Год жарилась у огня в печи и еще три
пролежала в холодном пепле. Это не простой меч.
Все взгляды скрестились на сверкающем клинке. Чародей протянул
меч Боромиру, медленно и торжественно. Боромир встал.
- Это твое оружие, Боромир-Непоседа. Да поможет тебе оно в
битвах, и сегодня, и всегда.
Непоседа принял меч, оглядел его, взволнованно и пристально,
коротко поцеловал. Изумруды на гарде на миг вспыхнули и
погасли.
А Вишена вдруг медленно извлек из ножен свой меч и все увидели,
что они с Боромировым родные братья, от клинка до изумрудов.
- Тарус-чародей, что ты на это скажешь? Это меч моего отца.
А сам подумал: "Что-то сегодня много мечей-близнецов.
Чересчур".
Подумал и улыбнулся.

Глава 3. "За книгами".
Тарус взял меч у Вишены из рук ж некоторое время пристально
разглядывал. Потом поднял взгляд и спросил:
- Говоришь, отцов меч?
Вишена кивнул.
- Давно ли он у тебя?
- Второй год.
- А у отца?
На это Вишена пожал плечами:
- Сколько себя помню.
Тарус повертел меч в руках, отыскал клеймо мастера - он было
решил,что оба сработал один и тот же мастер-оружейник, но знаки
были разные.
- Знаешь ли, откуда он у отца?
Вишена не знал.
- Нет, Тарус, не знаю. Отец сказал лишь, что изумруды на нем
волшебные - нечисть чуют, да клинок посеребрен, его черти,
вовкулаки и прочее отродье тоже опасаются.
- Неспроста это,- покачал головой Тарус, возвращая меч,- но не
бойся, зла в нем нет, изумруды - каменья добрые. Чую, светел
сей меч, не раз выручал хозяев своих от всяких напастей. Верь в
него и береги, Вишена. И ты, Боромир, что услыхал - запомни,
ибо мечи ваши, ровно братья, близки и похожи. Может, вместе они
еще сильнее станут.
Вишена и Боромир переглянулись с улыбкой. У воинов-побратимов
мечи-побратимы. Сила!
Тарус, тем временем, сел и положил ладони на стол. Волшебные
мечи скользнули к ножны, все вновь приготовились слушать.
- Слыхали вы когда-нибудь о Книге Семидесяти Ремесел?
Сидящие в комнате напряглись - каждый, хоть раз в жизни, хоть
краем уха, да слышал об этой полумифической Книге. Сказывали,
много-много лет назад жил на свете мастер-умелец Базун.
Приходилось ему и плотником быть, и кузнецом, и оружейником, и
ткачом, да все казалось, что мало умеет. А поскольку
посчастливилось ему еще в детстве грамоте обучиться, стал Базун
все секреты мастерства собирать да записывать. Захватило его
это дело - страсть. Долго собирал, и как-то раз встретил он
бродягу-полешука, ничем особо не примечательного, однако
рассказывавшего разные невероятные вещи. Вот этот-то бродяга и
поведал ему, что есть на белом свете Книга Семидесяти ремесел,
где описаны такие тайны мастерства, какие и не снились нынешним
умельцам. Книга очень древняя, написана давным-давно, задолго
до Длинной Зимы, когда люди знали и умели во сто крат больше,
чем ныне. И сказано там обо всем - и как металлы разные
плавить, и как из них орудия всякие мастерить, и как дворцы
строить, и корабли не чета теперешним моноксилам, и даже будто
бы сказано, как летающий корабль справить и как на нем потом в
небе летать. Пытались найти Книгу эту, многие тратили на поиски
всю жизнь. Несколько раз ползли слухи, будто, бы нашли, да так
и оставалось это слухами. Купцы и северные князья готовы были
заплатить за книгу золотом, жемчугом - чем угодно, но не за что
пока оказывалось платить.
И Базун стал ее искать. Сорок два года ходил он по ближним и
дальним селениям, доходил и до скифских, и до варяжских земель.
Все даром. О книге мало кто знал, а кто и знал - ничем не мог
помочь. Умер Базун в пути, в поиске, и осталась после него
записанная им самим история хождения за Книгой Семидесяти
Ремесел. И тогда о ней заговорили люди, по следам Базуна пошли
сотни бродяг-мечтателей и алчных гонцов за наживой, но книга так
и не была найдена. Со временем число искателей поубавилось, но
в память людскую она вошла прочно и надолго.
Тарус всматривался в лица собравшиеся, замечая блеск в глазах,
азартно сжатые кулаки, и понял: они пойдут за ним куда угодно,
хоть к чертям в зубы, хоть к лешим на блины.
- Я знаю, где эта Книга,- твердо сказал Тарус.- И не только
она. Целых девять книг - девять! Там все секреты древних, не
одни ремесла, а и магия, земледелие, звезды и предсказания,
места, где водятся золото, каменья, железо, уголь - все! И это
будет ваше, доберись мы до этих книг. А будем знать много,
будем уметь много - сильной станет земля наша, не осмелятся
более хазары да печенеги, варяги да норманны набеги совершать,
чинить нам смерть и разорение.
Тарус остановился, перевел дух. Остальные внимали, боясь
пошевелиться и затаив дыхание.
- Осталось одно - пойти и взять их, все девять книг. Это
пошибче и потруднее Северного Похода. Боромир-Непоседа,
согласен ли ты возглавить дружину? Пойдут ли за тобой твои
витязи?
Боромир встал, не задумываясь, сжал рукоять меча:
- С тобою, Тарус-Чародей, и я, и вся моя дружина. Проведешь -
добудем книги.
1 2 3 4