Эдуард – сэр Эдуард после смерти деда – обладал прекрасной фигурой и при этом не был фатом. Одевался он хорошо, но скромно, был высок и имел внушительную внешность. Дед называл его упрямцем, но Белле так не казалось – для нее он был вроде любимого дядюшки. По словам Эллен, он являлся выгодным женихом, но, хотя Шарлотта Меллиш, светская красавица, почти «поймала» его, он не делал ей предложения.Роберт нравился ей как сообщник в их детских проделках. Именно Роберт вытащил ее из замерзшей канавы, куда она провалилась, катаясь на коньках. Он взял вину на себя. Она с улыбкой вспомнила, как она замерзла, а он завернул ее в свое пальто и отнес домой.Последние несколько лет она мало его видела, так как он воевал в чине капитана гусаров и отличился на войне и на Пиренейском полуострове, и при Ватерлоо. Она помнила его долговязым улыбчивым юношей. Правда, когда прошлым летом после окончания войны он заехал в Уэстмер, Белла обнаружила, что Роберт превратился в высокого, мускулистого и потрясающе красивого мужчину с карими насмешливыми глазами. Из четырех троюродных братьев он нравился ей больше всех, но Эллен Баттерзби сказала, что он стал слишком независимым после увольнения из армии. Белла не могла себе представить, что он сделает ей предложение, а если и сделает, то она ему откажет, так как у нее достаточно гордости, чтобы не согласиться на брак, продиктованный дедушкиными условиями. То, что он ей нравится, ничего не значит. Это ведь не любовь…– Я уверен, что ты сделаешь разумный выбор, – продолжал граф. – Управлять поместьем, подобным Уэстмеру, – огромная ответственность. Надо думать не только о своих интересах, но и обо всех тех, чья жизнь зависит от состояния дел в нем. Это не один лишь дом с прилегающими угодьями, но и крестьяне. Я всегда старался получше устроить их жизнь.– Знаю, дедушка, но разве не лучше выбрать преемника и не ставить ему условия жениться на мне? Я смогла бы заработать себе на жизнь.– Не будь простофилей, дитя, – ты же внучка графа, а не какого-то крестьянина. И что ты умеешь?– Я могла бы давать уроки. Дедушка, пожалуйста, не делайте того, что вы задумали.– Я решил, – сказал он. – А теперь заканчивай письма, и мы отошлем их почтой.Белла снова взялась за перо. Рука у нее дрожала. Как бы отложить их отправку? Ведь граф будет ждать приезда молодых людей и, если они не появятся, опять пошлет за ними. Она медленно продолжала писать, а скатившаяся по щеке слезинка капнула на бумагу. Но Белла этого даже не заметила. Старик начал терять терпение и зазвонил в колокольчик. Сильвестр вошел так быстро, что было ясно: он подслушивал под дверью. Ох, какая лакомая сплетня для прислуги!– Подай бокал бренди, – приказал его светлость. – И налей мисс Хантли ликера. Думаю, он ей понадобится. Затем возьми эти письма и отнеси их в деревню. Проследи, чтобы они были отправлены. Сделай это сам. Если узнаю, что ты отдал их какому-нибудь конюху, я тебя уволю. Понял?– Понял, милорд.Сильвестр налил бренди из графина, стоящего на буфете, затем взял бутылку с ликером. Ликер держали для Беллы, когда дед иногда приглашал ее перекусить вместе с ним. Белла закончила последнее письмо и промокнула его, прежде чем подать деду на подпись.– Хорошо, – сказал он, небрежно выводя «Уэстмер» в конце каждого. – У тебя отличный почерк.Торопливо проглотив ликер, Белла извинилась и ушла, оставив деда наедине с Сильвестром. Ей необходимо выбраться из душной обстановки дома, глотнуть свежего воздуха и обдумать свою будущую жизнь. У нее не было сомнений в том, что ее жизнь изменится. Как ей не хватает мисс Баттерзби! Неужели дедушка специально выбрал время для объявления своих намерений, когда она не имеет возможности обратиться за советом и утешением к старой няньке?Захватив шаль, она вышла в сад, пересекла лужайки и направилась к ручью, который струился в глубине сада. Она даже не заметила, что вода в нем настолько поднялась, что заливала траву. Мысли Беллы были заняты другим. Как она сможет встретиться с мужчинами после того, что они услышат от деда? Это унизительно. А если они выразят свое презрение? Либо, как сказал дедушка, с удовольствием согласятся исполнить его желание и кто-нибудь из них сделает ей предложение? Если они так поступят, то, несомненно, сделают это из-за денег, власти и титула, а не потому, что питают к ней нежные чувства. А если она примет одно из предложений, то ее побуждения тоже весьма сомнительны. Ей необходима крыша над головой, обеспеченность и… Но не оставит же ее дедушка без гроша, если она всем откажет! А если уклониться от обсуждения? Или уйти из дома? Но куда? У нее нет больше родственников, и денег тоже нет. Выход один – она должна постараться убедить дедушку переменить решение.Белла пошла к дому и увидела Сильвестра, который торопливой походкой направлялся в сторону деревни, держа в руке письма, которые наложат печать на ее судьбу. Поздно, поняла Белла. Ей придется прождать три дня, а затем она узнает, что на самом деле представляют из себя дедушкины внучатые племянники. Три дня. А потом…Ей не хотелось об этом думать, и она заставила себя заняться приготовлениями к приезду гостей. Следующие два дня она была занята проветриванием комнат, в которых давно никто не жил, а также успокаивала рассерженных повариху и Дейзи, поскольку на них свалилась лишняя работа. К утру, когда должны были появиться гости, они почти взбунтовались.– Найми пару лакеев, – сказал дед, когда Белла пожаловалась ему. – Стоило беспокоиться, когда кругом полно людей, не имеющих работы.Она не стала спорить и указывать деду, что большинство безработных понятия не имеют об обязанностях лакеев, а торопливо поднялась к себе, надела темно-зеленую амазонку, шляпу с широким плюмажем ей в тон, натянула сапожки и отправилась на конюшню, чтобы ей оседлали Дымку. Она была рада сбежать от гнетущей атмосферы дома и насладиться последними часами независимой жизни.Серая кобылка не отличалась изяществом, но зато была резвая и игривая. Последние дни из-за холодной погоды Белла не совершала длительных поездок, и лошадь тоже нуждалась в прогулке. Дымка несла ее через парк, а у Беллы голова шла кругом от мыслей, но в результате все они возвращались к одному и тому же – ультиматуму деда.За парком пейзаж изменился. Местность была ровная, лишь кое-где виднелись одинокие дома да несколько ив и медленно крутящихся ветряных мельниц, использовавшихся для того, чтобы отвести воду с полей и слить ее в сточные канавы, пересекающие землю. Из-за нескончаемых дождей, начавшихся сразу после таяния снега, землю почти не пахали. Вместо молодых побегов озимой пшеницы кругом была черная, пропитанная водой земля, и мельницы вертелись не переставая, чтобы пашня не превратилась в болотистую топь.Белла пустила Дымку рысью, когда свернула на дорогу, ведущую в Илай – ближайший городок. До последнего времени в нем процветала торговля, дороги были запружены каретами, повозками и почтовыми экипажами, которые останавливались на нескольких постоялых дворах, а у городского причала с лодок и барж сгружали всевозможные товары и загружали обратно то, чем богата была эта местность: зерно, рыбу, овощи, ивняк. Теперь же большая часть товаров сгнивала прежде, чем находился покупатель.В Илае слонялось множество бездельников. Двоих из них она узнала – они раньше работали на ферме в поместье деда. У них были жены и дети, которых надо кормить, но они рассмеялись, когда она спешилась и спросила, не захотят ли они два-три дня поработать в господском доме.– Мы никому не кланяемся и не шаркаем ножкой, и перед вами в том числе, – заявили они и отвернулись.Тут вдруг Белла сообразила, что кругом больше, чем обычно, народу и все двигаются в одном направлении – к рынку. Ее одолело любопытство, и она присоединилась к толпе, ведя лошадь под уздцы. Открытое пространство заполнили мужчины и женщины, молодые и старые, – все окружили телегу, на которой стоял высокий, весьма немолодой человек с обветренным лицом и копной седых волос. Он что-то говорил, обращаясь к толпе. Не нужно было быть очень сообразительной, чтобы понять: это сборище мятежников, Белла испугалась, ее охватила нервная дрожь и предчувствие чего-то нехорошего.Цены на зерно были очень высоки, и голодные работники не могли купить себе хлеба. Они вместе с солдатами и моряками, которых уволили из армии, даже не поблагодарив за участие в борьбе с Наполеоном, дошли до предела терпения. Уже начались беспорядки: скирды и амбары поджигались, мельницы и пекарни окружали толпы с криками «Хлеб или кровь!».– В мое время это не могло произойти, – ворчал дед. – Люди знали свое место, а землевладельцы несли ответственность по отношению к арендаторам. А эти новоявленные помещики, которые получили свои деньги не на земле, а на фабриках, заинтересованы только в наживе. Как вести дела, они понятия не имеют.Белла остановилась и прислушалась.– Вы можете пожать плечами и сказать: «Ко мне это не имеет отношения», – говорил мужчина. – Но мы все собратья. Если работник в деревне теряет работу, то такая же участь ждет рабочих на фабриках, докеров, всех тех, кто не имеет права голоса, потому что парламент отказывает им в этом. – (Толпа молчала, внимательно слушая.) – Когда придет время, все люди должны сплотиться против угнетателей, которые считают, что владение собственностью дает им право над нами, чье достояние – пот на лбу и сильные руки. – Говоривший замолчал, а по толпе прокатился доброжелательный гул. – Но эти достояние бесценно, друзья мои. Государство не может существовать без него. Вы готовы к тому, чтобы ваш голос был услышан?– Да! – раздался громкий крик. – Справедливая зарплата! Право голоса для рабочих! Хлеб или кровь!Белла понимала, что должна уйти, но ее словно околдовали, и она стала пробираться вперед, чтобы лучше слышать. Она оказалась не единственным посторонним лицом в толпе. Шагах в десяти от нее стоял высокий молодой человек, явно не относящийся к рабочему сословию. На нем был костюм для верховой езды. Темные волосы, видневшиеся из-под высокой шляпы, завивались около ушей по последней моде. Несомненно, этот джентльмен принадлежал к ненавистной знати. Словно почувствовав ее взгляд, он повернулся, и она, пораженная, прикрыла рот затянутой в перчатку ладонью – это был ее кузен Роберт. Он тоже удивился и поднял бровь.– Белла, что ты здесь делаешь?Он показался ей выше и шире в плечах, чем прежде, и еще красивее, хотя трудно было определить выражение его лица. Он пробрался сквозь толпу и стоял, глядя на нее сверху вниз. Она решила, что он раздосадован, увидев ее здесь. Но какое он имеет на это право?– Я могу спросить тебя о том же, – ответила она, стараясь не обращать внимания на сильное сердцебиение и спазм в груди. Наверное, это от неожиданности встречи, подумала она.– Спросить-то ты можешь, но это не означает, что я отвечу.– Конечно, не ответишь, потому что тебе не следует слушать подстрекательские речи… Ты ведь должен быть в Уэстмере.– Да? Интересно – зачем? – Он вдруг ухмыльнулся.Белла могла бы ему сказать, предупредить о плане деда, но передумала. Его светлость желает, чтобы все об этом услышали одновременно, и рассердится, если она предвосхитит его сообщение.– Если хочешь узнать, тебе придется поехать туда.– Ясно, что это имеет отношение к наследству, а поскольку мне ждать нечего, то в моем присутствии смысла нет.– Если ты откажешься, то проявишь невежливость…– Невежливость. – Он рассмеялся. – «Прошу незамедлительно посетить» – это что, пример исключительной вежливости?– Да просто у дедушки такая манера изъясняться. – Она помолчала. – Если ты не собираешься к нему ехать, то почему ты в Илае?– Например, чтобы навестить тебя.– Меня? – изумилась Белла.– Разве я не могу навестить хорошенькую молодую кузину?Она смущенно засмеялась от этого комплимента.– Не разыгрывай меня.– Вовсе нет. Меня разбирает любопытство. Почерк не похож на твой обычный, и бумага в пятнах от слез. Я испугался, что его светлость при смерти. Это действительно так?Белла немного успокоилась – значит, его волнение связано с ней, а не с наследством.– Нет-нет, – ответила она. – Его мучает подагра, как обычно.– Тогда в чем дело?– Он тебе сообщит.– Если я приеду, – сказал Роберт. – Он знает, что тебя никто не сопровождает?– Мне никто не нужен. Я живу здесь всю жизнь и все меня знают, так что никакой опасности нет.– Ты так думаешь? – Он оглядел толпу. Все смотрели на них с подозрением, включая высокого седовласого старика, который прекратил говорить, дожидаясь, когда внимание будет обращено только на него. Раздался недовольный ропот. Если бы собравшиеся признали в Белле внучку самого богатого землевладельца в округе, то вполне могли бы перейти к действиям. – Езжай домой, Белла, – сказал Роберт. – И забудь о том, что ты вообще видела этих людей.– Почему? – рассердилась она. – Я слышала, что говорил тот мужчина. И ты тоже слышал. Как ты думаешь, что они предпримут?– Не знаю. – Он, правда, собирался как раз все разузнать, но тут появилась Белла, и теперь он сомневался, что это ему удастся. Да и Белле угрожала опасность. Держа одной рукой уздечку Дымки, другой он подхватил Беллу и посадил в седло. Очутившись на лошади таким неэлегантным образом, она собралась было высказать ему свое недовольство, но вовремя одумалась, увидев враждебный настрой толпы.– А ты? Ты тоже поедешь? – спросила Белла, вставив ноги в стремена и подобрав поводья.– Нет – Он резко хлопнул кобылку по крупу. Роберт наблюдал, как Белла скачет по дороге, до тех пор, пока она не скрылась из виду.Въехав в ворота Уэстмер-Холла, Белла вздохнула, подумав, сколько еще времени это место будет ее домом, если она откажется подчиниться деду. Уэстмер-Холлу было сто пятьдесят лет, и он представлял собой огромное прямоугольное сооружение, построенное из камня, взятого с руин разрушенного аббатства, и кирпича, привезенного из Питерборо. Ступени вели к высокой и весьма древней дубовой двери, тоже взятой из аббатства. Фасад был обращен на восток, весь особняк окружали подстриженные лужайки и клумбы, а множество окон блестели в лучах солнца.Белла отвела Дымку на конюшню и вошла в дом через заднюю дверь. В ответ на вопрос деда она ответила, что не смогла найти в Илае работников.– Зачем было ехать в Илай? В деревне полно людей.– Я пошлю туда Джоллиффа. – Белла ничего не сказала ни о сборище, на которое попала, ни о встрече с Робертом. Интересно, появится он сегодня днем?Первым прибыл Джеймс Тренчард, живущий всего в пяти милях, в Истмере. У него был такой вид, словно он только что вернулся с поля.– Надеюсь, это не займет много времени, – сказал он, пока Джоллифф снимал с него коричневое суконное пальто и плоскую шляпу. Его брюки из грубой кожи, башмаки и гетры были измазаны грязью. Хорошо, если это всего лишь грязь со двора фермы, а не что-нибудь похуже, подумала Белла. – Так в чем же дело все-таки? Старик не заболел, надеюсь?– Нет, он на удивление бодр, за исключением его подагры. Пожалуйста, проходите в гостиную. Джоллифф принесет вам перекусить, пока вы ждете.– Жду?– Остальных – графа де Курвиля, сэра Эдуарда и капитана Хантли.– А, семейный совет, да?– Что-то вроде этого. А теперь простите меня…Белла с облегчением его покинула. Она не удивится, если он первым откликнется на предложение деда. Возможно даже, что он будет единственным. Неужели ей придется принять его предложение, если оно последует? Прошло два года после смерти его жены, и двум маленьким дочкам нужна мать. Белле было их жалко, но от мысли о браке с ним ее бросило в дрожь. Она ничего не имела против фермеров, особенно таких усердных, как Джеймс, но… На свою внешность внимания он не обращал, и Белла сомневалась, принимает ли он вообще ванну. Что касается его дома… Он, конечно, неплохой, но поскольку его убирает всего одна приходящая прислуга, то там наверняка жуткий беспорядок. Ее ожидает трудная работа, помимо воспитания девочек. Тут и речи нет ни о любви, ни о нежности.Белла пошла на кухню посмотреть, как повариха справляется с обедом, который подадут после того, как граф объявит свой ультиматум. Обед обещал стать большим испытанием. Когда Белла вернулась в гостиную, там уже находился Эдуард.Он стоял у окна, глядя в сад, но повернулся на ее шаги. Он не был так высок, как Роберт, но тоже красив, хотя черты лица у него были потяжелее. Коричневый сюртук – безупречного покроя, светло-коричневые брюки заправлены в блестящие, словно зеркала, ботфорты с кисточками, волосы коротко подстрижены, а шейный платок повязан безукоризненно. Все выглядело сдержанно и элегантно.– Белла, – произнес он, поклонившись. – Надеюсь, ты здорова?– Да, Эдуард. Спасибо. – Она чувствовала себя весьма неловко, зная, что предстоит, но попыталась скрыть волнение за хорошими манерами хозяйки. – За твоими лошадьми присмотрели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22