Здесь выложена электронная книга Рассказ о потерянном фотоальбоме автора по имени Ваншенкин Константин Яковлевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Ваншенкин Константин Яковлевич - Рассказ о потерянном фотоальбоме.
Размер архива с книгой Рассказ о потерянном фотоальбоме равняется 66.34 KB
Константин Яковлевич Ваншенкин
Рассказ о потерянном фотоальбоме
Константин Яковлевич Ваншенкин
Рассказ о потерянном фотоальбоме
Речь пойдет не о семейной реликвии в плюшевом переплете, лежащей на тумбочке возле фикуса или на полочке под телевизором. Не о серых плотных страницах с двойными полукружьями надрезов, куда уголками вставляются фотографии. Не о самих этих трогательных снимках дедушек и теток, дружков-приятелей, которых иной раз никто уже и не помнит, тоненьких соучениц, свидетелей на свадьбах, шестимесячных младенцев, уверенно лежащих на животах. И, конечно, молодых людей в военной форме – тогда молодых! – а сейчас уже лишь профессионально наметанный глаз определит время съемки – по воротничкам и петлицам, по наличию или отсутствию на гимнастерках карманов или погон.
Нет, речь пойдет о другом. Да и сами эти любовно оформленные домашние фотоархивы, которые дают рассматривать гостям, пока не готова закуска, отходят в прошлое. Теперь время цветных слайдов. Теперь снимают слишком многие, никаких альбомов не хватит, фотографии, норовя свернуться в трубку, валяются в доме где попало, ворохом. Они словно перестают быть редкостью, документом.
Речь пойдет о фотоальбоме, который собирались напечатать и выпустить в свет в виде книги, даже в двух томах. В работе над ним меня пригласили участвовать Сергей Сергеевич Смирнов и Михаил Анатольевич Трахман.
Я долго колебался: был занят своим, а времени это должно было отнять много. В конце концов они меня убедили согласиться. Но ведь не уговорили бы, если бы самому не хотелось.
Это было в семьдесят втором году.
Сергея Сергеевича я знал более двадцати лет. Познакомился с ним в пятьдесят первом, вскоре после того, как он пришел в «Новый мир» заместителем к Твардовскому. Как раз в это время у меня печаталось там стихотворение «Мальчишка», я подписал верстку и уже попрощался, когда в уютной гостиной старой редакции заведующая отделом поэзии С. Г. Караганова вдруг остановила высокого стройного блондина и сказала:
– Сергей Сергеевич, вы интересовались, вот это и есть Ваншенкин…
Тот стал трясти мою руку, говорить, как ему нравятся стихи.
Когда он отошел, я полюбопытствовал – кто это. Она объяснила.
– Вместо Анатолия Кузьмича? – удивился я, имея в виду Тарасенкова.
Помню, она ответила:
– Вместе.
Мало кому известный в то время, недавно демобилизованный полковник через несколько лет стал популярнейшей в нашей стране личностью. Его поиски безвестных героев войны, восстановление доброго имени многих живых и павших, стремление к истине и справедливости нашли живейший отклик в душах миллионов.
Потом он редактировал «Литературную газету», до этого и после руководил Московской писательской организацией.
У меня всегда были с ним самые добрые отношения.
Момент нашего знакомства ему запомнился тоже. В 1959 году он подарил мне книгу «Герои Брестской крепости» с такой надписью: «Константину Яковлевичу Ваншенкину, автору любимого мною стихотворения „Мальчишка“, дружески, от души. С. Смирнов».
Я еще, помню, подумал тогда: «И что он к этому моему „Мальчишке“ прицепился!…»
С Михаилом Трахманом я почти не был знаком.
Он был известным фронтовым фотокорреспондентом. Прыгал с парашютом в тыл врага, долго жил у партизан, снимал их…
Что же должен был представлять собой этот альбом?
Он назывался «От Советского информбюро». Однако сводки шли только канвой, на полях, и – выборочно. Альбом делился на главы – как сама война. Вероломное нападение, все крупнейшие сражения, партизанская война, Ленинградская блокада, тыл – фронту, освобождение захваченных врагом областей и стран Восточной Европы и т. д.
Каждую главу и главку должна была открывать статья Смирнова, часто довольно большая, сугубо военного характера, с описанием плана и сути битвы, указанием участвующих частей и соединений – с обеих сторон. Смирнов серьезно изучал историю войны, был близко знаком и регулярно общался со многими нашими выдающимися военачальниками и был вполне готов к выполнению своей задачи.
Но главное и основное составляли, разумеется, снимки. Работы, понятно, не одного Трахмана – таких было относительно немного. Трахман являлся составителем, и он со знанием дела подобрал многие сотни фотографий, рисующих, отражающих, воссоздающих великую войну – и каждый ее день, и неожиданно выхваченные минуты. Прежде всего людей войны – их отвагу, их подвиг, их беду. Здесь были снимки и достаточно известные, и – в большинстве – виденные мною впервые. И обычные по сюжету (хотя Твардовский и говорит: «На войне сюжета нету». Но то на войне, а то на снимке), и совершенно потрясающие.
В чем же заключалась, собственно, моя задача?
Я должен был сделать краткие подписи к фотографиям, или, как официально их именовали, литературные миниатюры (в обиходе их называли ходовым и расплывчатым словечком эссе). Я должен был сделать двести таких подписей – то есть не ко всем снимкам, а по моему выбору, разумеется, не в стихах, хотя мог использовать и стихи – свои и чужие.
Трахман привез мне первую порцию фотографий – несколько объемистых папок. Он ездил на зеленых удлиненных «Жигулях», за опущенным боковым стеклом, изредка высовываясь, торчала морда умнейшего черного пуделя.
Я развязал тесемки первой папки, взятой наугад, и меня окатило войной, я задохнулся и тут же захлопнул папку, чтобы сохранить свое волнение.
Весной я поехал в Ялту. Знакомые удивлялись, почему у меня такой солидный багаж, не зная, что самый большой чемодан битком забит папками с военными фотографиями.
Я жил на горе, среди развивающейся крымской весны, среди поочередно расцветающих миндаля, абрикоса, каштана, глицинии… Внизу ярко синело море, к самой набережной швартовались белоснежные океанские суда, звучала музыка, и все это было прекрасно, Но я – без преувеличения – жил и здесь, и там, в своей молодости, в своей работе.
В этом же доме поселился тогда мой соавтор Сергей Сергеевич Смирнов. Он писал вступительные статьи к разделам альбома, его комната была завалена трудами по истории войны, мемуарами полководцев. Но время от времени он спускался ко мне, перебирал фотографии, заряжался ими. Заходили и другие знакомые, узнавшие, чем я занимаюсь, просили разрешения посмотреть, становились задумчивыми, вспоминали. Я объяснял, отвечал на вопросы. Я уже видел войну с разных сторон, из разных точек, я уже побывал на всех фронтах и направлениях, как в реальности разве что только Симонов. Я, рядовой участник войны, уже наблюдал весь ее разворот, всю панораму. Но особенно екало сердце, когда я набредал на то, с чем встречался, где бывал сам.
Потом я сидел дома у Михаила Анатольевича Трахмана, в Москве, на Ленинградском проспекте, и разглядывал новые кипы фронтовых фотографий. Потом жил на Рижском взморье и опять развязывал папки с очередными фотографиями. И опять в одном доме со мной жил Сергей Сергеевич, и мы иногда пили с ним виски на его балконе под шелест залива и под скрип сосен.
Издатели нас торопили, они хотели выпустить альбом к тридцатилетию Победы. Дело двигалось, но не так быстро, как того хотелось.
Свою часть работы я выполнил первым. Я был, конечно, тоже занят другими делами, но не в такой степени, как мои соавторы. Смирнов надолго уходил в дальнее морское плавание, часто включался в составы делегаций, отправляющихся за рубеж, или возглавлял их, занимался проблемами Московской писательской организации, имел множество официальных и общественных обязанностей и поручений. Трахман тоже бывал в частых разъездах, путешествовал с семьей и черным пуделем по странам Восточной Европы.
И потом то, что делал я, не требовало дополнительных уточнений, проверки. Их же работа была целиком построена на фактическом материале, она должна была быть тщательно изучена и утверждена соответствующими военными и научными консультантами, во избежание малейшей ошибки. Кое-что приходилось изменять и доделывать.
Короче говоря, как только издатели увидели, что не успевают к нужному сроку, они охладели к нам. Но заинтересовались другие, и в буквальном смысле чемодан с нашей работой был переправлен туда.
И тут заболел, как вскоре выяснилось, безнадежно, Сергей Сергеевич Смирнов. Он страшно изменился внешне, похудел. Он еще интересовался делами, в том числе и судьбой нашей общей работы, но уже угасал стремительно. Его уход больно задел многих.
Сейчас его имя присвоено одной из улиц Бреста, читается на борту океанского корабля.
Смирнова не стало, но рукопись наша рассматривалась, продвигалась, когда от внезапного сердечного приступа скончался замечательный фронтовой фотокорреспондент, человек большой выдумки, энергии и обаяния, Михаил Анатольевич Трахман.
Тем и окончилась наша совместная эпопея.
Через какое-то время, может быть и не очень скоро, я поинтересовался, каково положение с нашей рукописью, и мне сказали, что ее нет, она исчезла. То есть как исчезла? Да вот так, пропала, потерялась. Бывают и такие случаи.
Прошло несколько лет. Время от времени я с горечью вспоминал о своих соавторах и с удовольствием – о счастливых временах нашей совместной работы.
Я долго не мог найти среди своих бумаг экземпляр или хотя бы черновик тех своих литературных миниатюр. И вот они попались мне на глаза. Я стал читать их – заново, как не свое – и, к удивлению, обнаружил, что они могут существовать и отдельно, без фотографий.
Потому что в одних случаях изображение описывается, в других, что важнее, предполагается и представляется мысленному взору. Может быть, это не только комментарии к увиденному, но и само увиденное, прочувствованное и пережитое?
И еще необходимо сказать следующее. Здесь сохранен самый строй того нашего альбома, оставлены его внутренние подзаголовки. Возможно, порою они и суховаты, но зато помогают читателю сразу ориентироваться во времени и пространстве. Итак…
Вставай, страна огромная
Как на раскатанной школьной карте, мир представлял себе этот вертикальный простор – от Ледовитого океана до Черного моря, всю великую равнину, где, грудью встречая врага, истекая кровью, дерутся наши войска.
Такое геройство проявляли наши люди, и столько гибло их, как еще не бывало никогда.
Нет, мы не собирались уступать. Падали, тонули, горели огнем – и вновь вставали, тянулись к горлу врага.
Мои дорогие друзья, как я люблю вас, как я горжусь вами, как мне горько, что многих из вас уже нет.
Наши поля превратились в поля сражений, наши дороги стали дорогами войны.
Как от саранчи, ясным днем вдруг становилось темно от вражеских воздушных армад.
Цивилизованные варвары. Они мнили себя высшей расой. Прежде чем одни нажимали на спусковой крючок, другие успевали щелкать затворами фотокамер. Деловитые палачи-фотолюбители. Они думали, что эти снимки будут украшать их семейные альбомы.
Можно, глумясь, поставить на колени нескольких героев, но нельзя поставить на колени наш народ.
Многих, очень многих за живое задели тогда эти стихи К. Симонова:
…Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел, – так ее любил, –
Чтобы немцы ее живьем
Взяли силой, зажав в углу;
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви…
Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что Родиной мы зовем, –
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь…
Оборона Ленинграда
Трудно представить беду горше, чем беда Ленинграда.
Трудно отыскать в истории подвиг выше, чем подвиг его.
Немало стихов создано о Ленинграде времен блокады и беды. И так получилось, что лучшие стихи об этом написали поэты-женщины. Они острее почувствовали и передали всю боль родного города, весь ужас безмерных утрат. Стихи их были мужественны, они звали к упорству, к отмщению.
Вот стихи – одни из самых первых. Их автор – замечательная русская поэтесса Анна Ахматова.
Они так и называются – «Первый дальнобойный в Ленинграде».
И в пестрой суете людской
Все изменилось вдруг.
Но это был не городской
Да и не сельский звук.
На грома дальнего раскат
Он, правда, был похож, как брат,
Но в громе влажность есть
Высоких свежих облаков
И вожделение лугов –
Веселых ливней весть.
А этот был, как пекло, сух,
И не хотел смятенный слух
Поверить – по тому,
Как расширялся он и рос,
Как равнодушно гибель нес
Ребенку моему.
Над Ленинградом явственно дохнуло ветром революции, Балтики, гражданской войны. Это ощущение было глубинным, неосознанным, но вполне реальным.
Может быть, причина была в сочетании блистательной архитектуры города и матросских отрядов на его улицах, баррикад, вооруженных рабочих. Ведь все это было связано у нас с девятьсот семнадцатым, так он нам примерно и представлялся.
«Мы из Кронштадта»… «Человек с ружьем»…
…Тучи над городом встали,
В воздухе пахнет грозой…
Как подходит эта песенка к сорок первому году!
Киев
Далеко четкое воспоминание. Сорок первый. Начало сентября. Я еще не в армии, а учусь в школе. Правда, занятия не начались – одних посылают «на окопы», других – «на картошку», третьих – «на торф». А пока мы слушаем в заводском клубе лекцию о положении на фронтах. Лектор – женщина, из райкома. Народу – битком: тоже женщины, молодежь, да и мужчин в возрасте немало, они не знают точно – когда, но вот-вот и им должна подойти очередь. Война впереди длинная. Слушают все, затаив дыхание.
Потом – вопросы.
– Как с Киевом?
– Удержим ли Киев?
Людям кажется, что, может быть, есть что-то, чего они не знают, пока не знают. А о н а знает. Что она могла ответить?
– Я думаю, дорогие товарищи, что Киев мы не отдадим.
Ее слова тонут в счастливых аплодисментах…Далекое четкое воспоминание.
Этот замечательный город в золотых маковках, над Днепром, был первым нашим городом, подвергшимся длительной осаде и после этого все же сданным врагу.
Расположение города было не слишком удобным для обороны, силы слишком неравными.
Древний Киев… Вся страна пристально следила за его судьбой. Он держался более двух месяцев. В конце концов наши войска вынуждены были оставить его.
Это была особенно горькая и ощутимая потеря, потому что он успел заронить надежду в наши сердца.
И все-таки, если возможно столь долго удерживать город, может быть, можно его вообще не сдать?
Оборона Одессы
Одесса… Один из городов – любимцев страны. Город, живущий морем, моряками. На его защиту встали жители, армия. На его защиту встал Черноморский флот – всею мощью своих корабельных батарей, всей отвагой моряков, сошедших на сушу.
Флот, моряки, морская пехота… У кого из нас не замирало сладостно сердце от одних этих слов, от одного матросского вида. Черный бушлат, расклешенные брюки. Полосатый треугольник тельняшки на груди. Мерцающая золотом букв лента бескозырки.
Красива моряцкая форма. Но не потому ли так нравится нам она, так тревожит с самого детства, что мы знаем: за нею стоит сила, бесстрашие, дружба – в самых высших своих проявлениях! И таково могущество этой традиции, что человек, надевший флотскую форменку, как бы приобретает эти свойства, в нем пробуждается все лучшее и прежде всего – готовность к подвигу.
Красавец город с его бульварами, каштанами, людными улицами, шутками, яркой синевой моря. Такой мы представляем Одессу. Внизу порт. Знаменитая лестница. И сразу же в памяти – броненосец «Потемкин». Революционная Одесса. Ее рабочий класс.
Да, одесский рабочий класс – и когда враг стоял еще на дальних подступах, и когда защитники города были прижаты к морю – не покидал цехов и мастерских. Те, кто не ушел в народное ополчение, ремонтировали танки, строили бронепоезда здесь же, рядом, под боком у фронта. Не так ли вскоре будут трудиться под обстрелами и налетами противника пролетарии Тулы и Ленинграда?
К Cмоленскому сражению
Мы не видим лиц этих ребят. Их лица обращены туда, откуда сейчас должен показаться враг. Эти ребята всегда поворачивались именно в ту сторону.
Но мы знаем их лица. Мы знаем лицо поколения, бестрепетно встретившего чудовищной силы бронированный удар.
Кругом равнина…
Влево, вправо
Ни кустика, ни деревца,
Лишь неба синяя отрава
И лишь дорога без конца,
Что сплошь воронками изрыта…
Да трое раненых солдат
По черным крыльям «мессершмитта»
Из трехлинеек ввысь палят.
На долю этого прекрасного, зеленого и холмистого, древнего города уже не один раз выпадало грудью встречать неприятеля, прикрывать собой дорогу на восток, на Москву. И сейчас яростное упорство наших войск на смоленской земле позволило стянуть и переформировать силы, заслонить столицу.
Было бы хорошо, чтобы книга Рассказ о потерянном фотоальбоме автора Ваншенкин Константин Яковлевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Рассказ о потерянном фотоальбоме у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Рассказ о потерянном фотоальбоме своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Ваншенкин Константин Яковлевич - Рассказ о потерянном фотоальбоме.
Если после завершения чтения книги Рассказ о потерянном фотоальбоме вы захотите почитать и другие книги Ваншенкин Константин Яковлевич, тогда зайдите на страницу писателя Ваншенкин Константин Яковлевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Рассказ о потерянном фотоальбоме, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Ваншенкин Константин Яковлевич, написавшего книгу Рассказ о потерянном фотоальбоме, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Рассказ о потерянном фотоальбоме; Ваншенкин Константин Яковлевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн