Здесь выложена электронная книга Бригадир державы - 17. Грешница автора по имени Шхиян Сергей. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Шхиян Сергей - Бригадир державы - 17. Грешница.
Размер архива с книгой Бригадир державы - 17. Грешница равняется 247.69 KB
Бригадир державы - 17. Грешница - Шхиян Сергей => скачать бесплатную электронную книгу
Сергей Шхиян
Грешница
Бригадир державы Ц 17
Сергей Шхиян
Грешница
Пролог
Уважаемая редакция я прочитал одну вашу книжку «Прыжок в прошлое» она мне понравилась. Там есть про одну женщину звать Аля. У нас на чердаке есть бумаги там много что от нее написано. Мать говорит выброси они старые еще заразу подцепишь. Мне нужен велик у все пацанов есть а у меня нет. МожноAuthor Classic ‹http://agbike.spb.ru/sale/author2006/classic.html›или Gary Fisher чтобыкруто . А нет так ченибудь на ваш выбор. Я про ту тетку плохо понял я по писменому плохо разбираю у меня по руски трояк.
С уважением
ученик 6 класс А
Семен Дежнев.
Глава издательства Дмитрий Ивахнов, прочитал странное письмо и задумчиво потрогал в ухе серьгу. Серьга была его фирменным знаком и выгодно отличала его от других издателей. Письмо ему, в общем-то, понравилось. Ученик шестого класса «А» Семен Дежнев писал коротко, но емко. С велосипедом Дмитрию Сергеевичу все сразу стало понятно, в современных велосипедных марках он разбирался, сам летом с удовольствием катался на маунтбайке, и то, что плохого себе Семен не пожелает, не усомнился. А вот что за старые бумаги валяются на чердаке у тезки великого путешественника, не понял. Ясно было одно, за свою чердачную макулатуру предприимчивый отрок желает получить фирменный велосипед.
Закончив изучать корявое, написанное с ошибками и без знаков препинания послание, он отложил его в сторону и повертел в руке конверт. Подписан он был тем же неустойчивым почерком Семена Дежнева, скорее всего, идейного троечника.
– Сколько же у нас развелось сочинителей, – тяжело вздохнул Ивахнов. – И этот, поди, как только кончит школу так сразу же начнет кропать романы!
Но пока троечник Дежнев предлагал издательству не текст очередной нетленки, а прямой бартер.
В этот момент пессимистические размышления издателя прервала секретарь Юля, красивая девушка с рыжими волосами, отдаленно напоминавшая молодую Сильвию Кристель. Она заглянула в кабинет и эффектно взмахнула пушистыми ресницами:
– Дмитрий Сергеевич, пришло странное письмо, – сказала она нейтральным голосом, ибо слушала МР-3 плейер. – Будете читать?
– Что еще за письмо? – поднял брови бизнесмен, отправляя предложение троечника в корзину для бумаг.
– Не знаю, я ничего не поняла, – с глубоко спрятанным внутренним секретарским высокомерием, ответила Юля, прошла, плавно покачивая бедрами по кабинету, зачем-то посмотрела на электронные часы Diesel и положила перед директором самодельный конверт из толстой серой бумаги с корявыми буквами на месте адреса.
– Здесь какие-то старые бумаги.
Дмитрий Сергеевич подчерк шестиклассника узнал с первого взгляда и осторожно заглянул внутрь конверта. Там действительно оказалось два листа старинной, пожелтевшей бумаги, убористо исписанные ровными строчками. К ним прилагался листик из школьной тетрадки в клеточку с новым посланием Дежнева.
«Мать говорит нам нужен еще телек», – лаконично сообщил троечник.
Второе письмо он уже не подписал, резонно полагая, что его в издательстве должны помнить и так. Надо сказать, в этом он не ошибся. Ивахнов безропотно вытащил из конверта два больших листа веленевой бумаги с монограммой завода графа Сиверса и сразу понял, что притязания Дежнева имеют под собой некую реальную основу.
Раскурив трубку – свой любимый Petersons's Deerstalker, – Ивахнов начал разбирать старинный почерк. От времени чернила выцвели и приобрели кровавый, рыжеватый оттенок. Местами бумагу покрывали темные пятна, почти скрывающие текст. Только середина листа оказалась чистой от следов времени:
…замечаю я, что носится какой-то глухой, невнятный слух о моем существовании, – разобрал он на относительно сохранившемся месте. – Все говорят об этом, но никто ничего не знает; все считают возможным, но никто не верит; мне не один раз уже рассказывали собственную мою историю со всеми возможными искажениями: одни описывали меня красавицею, другие уродом. Судя по этим описаниям, я могла б быть уверенною, что никогда ничьи подозрения не остановятся на мне, если б одно обстоятельство не угрожало обратить, наконец, на меня внимание власть предержащих…
Ивахнов задумался, и положил на край стола потухшую трубку. То, что это писала женщина, было понятно из контекста, но почерк был явно мужской, похоже, писарский, слишком ровный с витиеватыми заглавными буквами. Впрочем, вполне возможно, оригинальный тест просто переписал когда-то в старину профессиональный писарь. Он начал рассматривать следующую страницу. Она сохранилась еще хуже, чем предыдущая и без специальных средств на ней прочитать можно было только несколько неполных фраз. Но и то, что Дмитрию Сергеевичу удалось разобрать, крайне его заинтересовало. Он прочитал:
… император смотрел на меня пронзительным взглядом и…
… я опустилась на колени и склонила голову. Он в этот момент подумал: «Какая она…
Дальше начиналось бурое пятно, и что подумал о таинственной женщине император, Дмитрий Сергеевич так и не узнал.
Теперь, когда я оказалась во дворце, – прочитал он внизу листа , – меня на каждом шагу подстерегала смертельная опасность. Хитрая старуха следила за любым моим движением. Она постоянно заводила разговоры и…
На этом фраза обрывалась. Рекламируя свой «товар» ушлый шестиклассник, видимо, просто прислал два первых попавшихся под руку листа, подогревая «интригу».
Связываться с троечником Семеном Дежневым Ивахнову очень не хотелось. Не то, чтобы было жалко денег на «велик и телик», просто, издательство не музей и старинные рукописи не коллекционирует. С другой стороны как человеку увлекающемуся, ему было интересно разобраться с этой историей, судя по всему, каким-то боком касающейся издающегося в их издательстве сериала «Бригадир державы».
Дмитрий Сергеевич взвесил все за и против, и совсем было решил отказаться от невыгодной покупки. Но, как часто бывает, все решил случай. В этот момент к нему в кабинет вошла главный редактор издательства Наталья Баулина. Она как всегда куда-то торопилась и выглядела крайне озабоченной.
Слушая Наталью Петровну, он продолжал думать о рукописи, машинально кивая головой, и только когда она сказала куда собирается поехать, вздрогнул и посмотрел сначала на Баулину, потом на серый конверт.
То, что он услышал уже напоминало роковое совпадение.
– В Троицк? – переспросил он. – В тот самый?
Редактор удивилась его взволнованному тону и нервно повела плечом.
– Я же тебе все объяснила, – сердито сказала она.
– Но почему именно в Троицк? – не обращая внимание на ее недовольный тон, спросил Ивахнов.
Действительно из тысяч городов огромной страны, Наталье Петровне почему-то нужно было срочно ехать в маленький заштатный городок, который сложно отыскать даже на подробной, крупномасштабной карте…
Дальше все развивалось как будто по заранее написанному сценарию.
Глава 1
Ночью в монастырской келье так тихо, что мне кажется, я осталась одна на всем белом свете. Тусклый огонек коптилки, чуть потрескивая, плавает в блюдечке с деревянным маслом, едва освещая низкие, закопченные своды. Я низко наклоняюсь над столом, до рези в глазах вглядываюсь в бумажные листы и буква за буквой восстанавливаю события своей долгой жизни.
Только здесь в дальнем монастыре, отгороженном от бурной жизни дремучими лесами и непроходимыми болотами, я нашла время и место, вспомнить все, что случилось на моем веку. Не знаю, для чего я это делаю. Мои благостные и еретические мысли, благочестивые и грешные поступки, превращаясь в написанные слова, отделяются от меня, и, кажется, приобретают совсем иной смысл. Я теперь как бы вижу себя со стороны, и мне становится то горько, то радостно.
Первое что я помню, это большой зал со скользким, вощеным паркетом, много нарядно одетых детей и то, как какая-то красивая женщина, пахнущая словно цветок, белыми, голыми руками прижимает меня к мягкой груди. Я не знаю, когда и где это было, в памяти остались только чувство праздника и счастья.
Еще из самых ранних картин детства, помню, как я ехала в карете. Я сидела рядом с человеком в синем мундире, от которого очень плохо пахло. Человек почти все время спал, заваливаясь на диване, и я боялась, что он упадет на меня и задавит. Когда он просыпался, то вытаскивал из кармана красивую золотую табакерку, открывал ее, брал оттуда щепотку зеленого порошка и засовывал в нос, из которого торчали волосы. Я с интересом жала, когда он чихнет. Он запрокидывал голову, охал, потом громко чихал, крестился, зевал, гладил меня по голове и говорил, что мы скоро приедем.
На дорожных станциях меня из кареты забирала женщина, которая ехала не с нами в карете, а почему-то снаружи, на козлах вместе с кучером. Она поднимала меня на руки, называла сироткой и несла на станцию кормить. Потом из кареты выходил господин в синем мундире и ругался со станционными смотрителями. Что это были за люди, почему и куда мы ехали, я поняла только тогда, когда выросла.
Отчетливо я помню только крестьянскую избу и своих новых родителей. Отец большой, сильный, стриженый скобкой человек, был всегда молчалив и строг. Не дай Бог, кто-нибудь перепутает свою очередь зачерпнуть ложкой из общей миски во время обеда или начнет разговаривать за едой! Тогда отец хмурился, облизывал свою ложку и при общей торжественной тишине, больно щелкал озорника по лбу. Мать была добрее, детей жалела, и мы всей своей многочисленной оравой мешали ей заниматься домашним хозяйством.
Жила наша семья небогато, но в достатке. На столе почти всегда были молоко и хлеб. Летом все, включая старших детей, трудились в поле или на лугах, как водится в страдную пору, от зори до темна. Кроме барщины нам нужно было успеть обработать свой надел, накосить сена, вырастить овощи и сделать заготовки. Зимой жить было легче и веселее. Работы было меньше, мы дети целыми днями возились на теплой печке или играли в куклы. В самые короткие дни, в какой-нибудь избе устраивали посиделки. Это были самые счастливые минуты моей жизни. На посиделках девушки и парни пели очень красивые, протяжные песни, или устраивали пляски под балалайку. А длинными вечерами мы рассказывали друг другу страшные и смешные сказки.
Я жила как все, ничем не отличалась от своих сестер, только что была очень худой и на меня не смотрели мальчишки. Лет до тринадцати меня это не задевало. Потом, когда заневестилась наша старшая Нюрка и в избу стали заглядывать соседские парни, я поняла, как бывает обидно, когда тебя не замечают парни. Злые подружки в насмешку прозвали Алевтинка-жердинка и когда особо донимали дразнилками, я убегала от всех и втихомолку плакала.
Однако такое случалось редко. Когда нужно много и тяжело работать, на всякие глупости людям не хватает сил и времени. Я знала, что когда придет срок, меня, как и других девочек, выдадут замуж. Тогда у меня будет своя семья, мне придется, как и маме спать с мужем, стонать под ним по ночам и рожать детей. Как живут мужья и жены я знала по своим родителям. Они вместе ложились на лавку, и если отец не был усталым, он велел нам детям закрыть глаза и спать, а сам залезал на мать и делал то же, что и все живые существа на земле. Мне, в отличие от братьев, подсматривать за ними было неинтересно, и я обычно засыпала.
Раз в год, обычно ранней осенью, после обмолота, в нашей избе появлялся барин. От него знакомо пахло старостью и табаком, и тогда я вспоминала, как мы с ним вместе ехали в карете. Он всегда давал нам детям по маленькому кусочку сахара, а отцу серебряный рубль.
Отец принимал деньги и низко ему кланялся. Потом барин подзывал меня, смотрел мутными, слезящимися глазами, гладил по голове и оделял лишним кусочком лакомства. Такое внимание ко мне одной, своей несправедливостью сердило братьев и сестер и они несколько дней кряду, меня попусту обижали. Поэтому я не любила, когда он приходил, и старалась спрятаться от барской любви за печкой.
Теперь мне это бедное и чистое детство кажется даже счастливым. Быть такой же как все и поступать по чужому велению было легче, чем думать о себе самой. Но это я поняла много позже, тогда же, в детстве, ни о чем подобном не думала, жила сегодняшним днем и была счастлива платочку с ярмарки, глиняной свистульке или деревянным куклам, вырезанным старичком-соседом из мягкой липы.
Когда мне сравнялось пятнадцать, отец, работая в лесу, попил болотной водицы и внезапно помер от живота. Его схоронили на третий день, и мы стали сиротами. Однако мать вдовела недолго, ее по барскому приказу снова выдали замуж за нашего же вдового крестьянина Филата Макарыча с двумя детьми-сиротами. Семья у нас стала больше, но жизнь ничем не изменилась, даже стала лучше. Отчим был степенным работящим мужиком мать колотил редко, а нас детей жалел.
К семнадцати годам я считалась взрослой девушкой, но в жизни понимала не многим больше иных несмышленышей. Ухажеров у меня в ту пору не было. Никто из соседских парней на меня не заглядывался, и я совсем привыкла считать себя некрасивой и никому не нужной. Примерно тогда же вышла замуж моя старшая сестра Варвара. Ей справили новый сарафан и сыграли свадьбу. От зависти и обиды я проплакала всю ночь. Уже многих девчонок моложе меня, просватали, а то и обкрутили, а на меня так никто и не польстился.
Выходили наши девушки за наших же деревенский парней. Сначала я каждый раз ревела, когда играли чужую свадьбу.
А потом когда увидела, как молодые мужья обижают своих жен, начала радоваться, что навсегда останусь в старых девках, и буду жить при родителях. То, что замуж меня никогда не возьмут, я знала, наверное. Когда все девушки в сочельник перед святым рождеством гадали на женихов, я ни разу не увидела в воде своего суженого.
И вдруг одним недобрым весенним вечером вся моя привычная жизнь сразу изменилась. Из имения на неоседланной лошади прискакал мальчишка лет пятнадцати и сказал, что барин срочно требует меня к себе.
Отчим Филат Макарыч нахмурился и почему-то, сердито плюнул прямо на пол в избе, чего еще никогда не делал, а мать меня перекрестила, прижала меня к себе и заплакала.
Старший брат Иван, мой погодок, как и отчим, нахмурился, а младшие сестры с испуга, попрятались за печку. Мне тоже стало страшно, но ослушаться барского приказа я не решилась и, как была в затрапезном сарафане, не причесав волосы, повязала платочек, и пошла за посыльным. В нашем дворе стояла большая лошадь, с коротко стриженной шерстью, в дорогой кожаной уздечке.
– Садись сзади меня на круп, – строго приказал мальчишка посыльный, свысока посмотрев на мои босые ноги и синий линялый сарафан. – Барин велел тебе быть срочно!
Я со страхом посмотрела на огромную, неоседланную лошадь. Упасть с такой высоты, значило разбиться насмерть.
– Ты, паренек, езжай сам, а я уж как-нибудь дойду пешком, – отказалась я.
Парнишка рассердился и начал на меня кричать, что я самовольничаю, и он пожалуется на меня барину.
– Ишь, ты, деревня, немытая! – ругался он. – Знаешь, что тебе за ослушание полагается? Видать батогов хочешь попробовать? Будут тебе батоги!
На его крик из избы вышел отчим Филат Макарыч. Он послушал как ругается дворовый, спрятал от меня глаза, и сказал, глядя куда-то в сторону:
– Ты уж, дочка, того, покорись. Что поделаешь, такая наша доля!
Я не поняла, почему я должна покориться и слушаться какого-то молокососа. Однако по привычке к послушанию, не стала перечить отчиму и позволила подсадить себя на широкий лошадиный круп. Сидеть, обхватив ногами, теплые бока было неловко, но приятно. Парнишка ловко вскарабкался на лошадь и сразу нарочно погнал ее рысью. Я испугалась, но не показала вида. Сарафан у меня тотчас раздулся, так что из под него высунулись мои голые ноги.
Когда я привыкла к езде и поняла, что не упаду, скакать на коне оказалось приятно. Спина у него была теплой и мягкой. Я это хорошо чувствовала ногами и голым задом.
По вечернему времени улица была пуста, и никто из соседей не видел моего отъезда. Посыльный, между тем пустил лошадь галопом. Она стремглав помчалась по улице, а я изо всех сил вцепилась в кушак паренька и прижалась к его спине, чтобы не упасть.
Само имение находилось от нашей избы всего в полуверсте, но мой провожатый, почему-то, поехал не прямо, а в объезд, кружным путем. Спрашивать, у него, почему он не едет прямо, я не стала. Он сидел на лошади какой-то напряженный, и делал вид, что не обращает на меня никакого внимания. К тому же, сначала мне было не до вопросов и разговоров, я боялась разбиться. Когда же немного привыкла, у меня от сидения на лошади что-то случилось с ногами. Они вдруг как бы ослабли, и я подумала, что сейчас упаду. Тогда я сильнее сжала ногами лошадиные бока, но это не помогло. Теперь меня начало свербеть внизу живота.
Бригадир державы - 17. Грешница - Шхиян Сергей => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Бригадир державы - 17. Грешница автора Шхиян Сергей дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Бригадир державы - 17. Грешница у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Бригадир державы - 17. Грешница своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Шхиян Сергей - Бригадир державы - 17. Грешница.
Если после завершения чтения книги Бригадир державы - 17. Грешница вы захотите почитать и другие книги Шхиян Сергей, тогда зайдите на страницу писателя Шхиян Сергей - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Бригадир державы - 17. Грешница, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Шхиян Сергей, написавшего книгу Бригадир державы - 17. Грешница, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Бригадир державы - 17. Грешница; Шхиян Сергей, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн