Следопыт смерил меня мрачным взглядом:
– Что произошло, Медный?
– Шепот нас предала, но я думаю, это ты и так понял. – И я выложил ему все. – Ну а теперь, – сказал я, закончив свой рассказ, – решай сам, стоит ли мне верить.
Он помрачнел и отошел в сторону, а я уснул.
Следопыт оказался прав. Тарго умер еще до рассвета, Бублик последовал за ним, едва взошло солнце. Мы завернули их тела в плащи, осторожно положили в яму, и, как смогли, присыпали землей. Герцог прочитал траурную речь, от которой слезы навернулись на глаза. Из четырех сложенных в яму тел герцог был знаком только с одним, но витиеватость и красота постановки фраз у аристократов в крови. Я постарался не отстать от него, но все, что я смог, это не разреветься от нахлынувших чувств.
После похорон отношение ко мне изменилось, словно и не было вчерашнего недоверия во взглядах. Как раз наоборот, все стремились показать, что знают все и ждут от меня действий. И лишь герцог ходил кругами, вытаращив глаза, и не понимал, что происходит. Ему никто ничего не сказал. Даже Трепа умудрился держать язык за зубами.
Дождавшись, когда наш высокородный друг отлучится по нужде, мы кратко все обсудили и, приняв решение, пошли на найденную мной дорогу.
Глава 26
ЛЮДИ БЕЗ ЦЕЛИ
– Берройский тракт, – равнодушным шепотом озвучил мои мысли герцог.
Мы лежали в пожелтевшей траве, скрытые от дороги деревьями, и смотрели на бесконечные вереницы бредущих по дороге людей.
– И где Беррой? – также шепотом спросил я.
Мы заблудились. Дорога, на которую мы вышли, вскоре затерялась в лесу. Лес был непролазным, и, когда удавалось разглядеть небо сквозь кроны деревьев, видно было только бегущие по нему низкие серые облака. Я невольно взглянул туда, но картина была прежней. Тучи, тучи, тучи и дождь – мелкий, противный, не дождь, а морось, и эта морось пробирала до костей.
Если с меня снять одежду, кожу и остатки мяса, то и кости можно будет выжимать, то-то Грязнуля обрадуется. Такого ему еще не попадалось, а уж у него коллекция уродов побольше, чем в любом цирке. Если он еще жив, конечно.
Я тяжело вздохнул и бросил через плечо взгляд на сидящих с обнаженным оружием людей. Дьявольская история и мое дьявольское умение влипать в подобные штуки заставляли людей следовать за мной и умирать непонятно ради чего. А умирать никому не хотелось, и мне тоже не хотелось, чтобы они умирали. Перед моим мысленным взором встали лица тех, кто был отравлен в Лесфаде, и тех, кто погиб в форте Агмен. Погиб по моей вине. Нет, не по моей. Шепот, проклятая сучка, должно быть, сейчас пляшет на их могилах. Да и хрен с ней, пусть радуется, и пусть радость эта встанет ей поперек горла!
– Черт его знает, где этот хренов Беррой, – задумчиво произнес герцог. – И кончится когда-нибудь этот хренов дождь, чтоб его!
– Ты чего так ругаешься? – встрепенулся я, ругань из этих благородных уст мне слышать еще не приходилось.
Что ж, и его прорвало. За время нашего скитания он проронил всего пару слов, не больше, да нам и разговаривать не хотелось. Но теперь, когда мы наконец вышли на дорогу, когда перед нами шли люди, до которых можно было дотянуться и потрогать, когда вновь появилась уверенность, что кроме поднадоевших рож есть и еще лица, теперь хотелось не просто говорить, хотелось петь и танцевать.
– Да ну тебя, – огрызнулся Лерой, – пообщаешься с тобой, еще не так заговоришь. Пойти, что ль, узнать, куда нам топать?
– Ну пойди, – хмыкнул я – они, как тебя увидят, сразу тебе все выложат. Все: и деньги, и добро, и дочерей предложат, только чтоб ты, чудище лесное, их самих не трогал. Куда ты пойдешь с такой рожей? У тебя вон на лбу пиявка до сих пор висит. Про запас, что ль, держишь? Если не веришь, на меня взгляни, я-то, наверное, не лучше выгляжу. – После такой длинной тирады мне придется переводить дух часа полтора. Совсем отвык я говорить.
Лерой внимательно осмотрел меня и, видимо, остался недоволен осмотром. Он сморщился и повернулся к сидящему на корточках и грызущему выкопанный корешок Трепе.
– Я на него похож? – спросил он и кивнул в мою сторону.
– Как близнец, – продолжая жевать, ответил ставший немногословным Трепа.
– Хреново. – Герцог добавил еще пару крепких выражений. – И что делать?
– Не знаю. – Я пожал плечами. Честность – вот в чем успех моей политики. Честность, только честность, и ничего боле. Ни еды, ни чистой одежды, ни, само собой, баб. – Трепа, кликни там Следопыта!
Шмыгая носом, подошел Следопыт. Он не потрудился сесть, не стал прятаться от людей на дороге. Пожалуй, он лучше всех нас переносил лишения и тяготы похода через лес, но он единственный умудрился простудиться. В душе я посмеивался над этим.
– Ну чего? – Он погладил свою редкую козлиную бородку и вдруг рухнул на землю. – Там дорога, – удивленно сказал он.
– Знаю, – ответил я, ничуть не удивившись его поведению. Мы все тут потихоньку тупеем. – Вот скажи нам, наш всезнающий друг, – я встал на колени и поклонился ему, – куда по ней топать, чтоб в Беррой попасть?
– А зачем нам в Беррой? – встрял в разговор Трепа.
– А куда? – Я повернулся к нему. – В Лесфад? Ну давай, тебе от нас в другую сторону. Там тебя ждет тетя Шепот. Она просто жаждет увидеть, как закачается на веревке твое тощее тело. – В желудке жалобно застонали пиявки, требуя кинуть им хотя бы тот безвкусный корешок, что жует Трепа. – Дай сюда! – Я отобрал у него еду и с наслаждением вонзил зубы в дерево. – Как ты это ешь? – спросил я Трепу.
– Не нравится, отдай, я доем, – проворчал он в ответ и пошел искать себе новый.
– Мы превращаемся в волков, – заметил герцог.
– Не в волков, а в шакалов, – поправил его Следопыт. – Волки не отбирают друг у друга еду.
– Даже шакалы делятся добычей с вожаком, – сказал я и с трудом проглотил горчивший корень. Не знаю я, кто такие шакалы, слыхать – слыхал, что где-то далеко на юге есть такие, но видеть не видел. Надеюсь, на этом наш зоологический экскурс закончится. – Беррой, Следопыт, Беррой!
– Ну да. – Следопыт встал на четвереньки, долго разглядывал землю, затем пополз к деревьям. Он обнюхивал стволы, трогал их, разглядывал со всех сторон, разве что не облизывал.
– Что с ним? – спросил Лерой.
– Болотных газов надышался, – ответил я. – Не знаю, может, умом тронулся.
– Может, мы все тут умом тронулись, – в никуда сказал Лерой и отвернулся от меня и Следопыта.
Я развалился на земле и принялся изучать путников на дороге. Вид у них был усталый, напуганный. Многие везли на повозках домашний скарб, не пригодный для продажи. Другие шли пешком и перли на себе огромные тюки. Третьи гнали скотину.
Что за хрень, они похожи на беженцев. Ну точно, беженцы! Но откуда они бегут? Я старался рассмотреть детали их одежды, вслушивался в приглушенный гул голосов, но ничего не мог разглядеть или услышать. Я так усердствовал, что вскоре начал клевать носом.
– Беррой там. – Это вернулся Следопыт.
– Где? – Я открыл глаза. Очень неудобно определять направление по словам. – Где там? – спросил я громче. – Следопыт, твою мать! – Это я почти крикнул и был придавлен к земле.
– Смотри! – в ухо прошипел Лерой.
Я повернул голову и застыл с открытым ртом. На тракте шел настоящий военный парад, безо всяких преувеличений. По дороге в… не знаю, каком направлении, шли войска. Они шли уверенно, подгоняемые своими командирами, с высоко поднятыми знаменами.
Черт, я таких знамен и такой формы не видел никогда. Драконы, змеи, львы, грифоны, черепа, скелеты, крысы, пауки, ящерицы, трезубцы, башни, единороги и еще черт его знает что и кто. Красные, черные, синие, фиолетовые, ярко-зеленые и еще черт их знает какие. Они проходили перед нами под звуки труб и барабанный бой. Они сгоняли людей с дороги, но не трогали их, они чеканили шаг так, что начинала болеть голова, они пели песни на непонятном языке, они…
– Черт, – промолвил подошедший Трепа с новым корешком в руках, – кто это?
– Хороший вопрос, – сказал я, – а вот куда они идут, еще лучше.
– В Беррой, – ответил Следопыт заскрипевшим голосом.
Мое горло тоже пересохло в мгновение ока. Значит, они идут в Беррой, а эти люди бегут оттуда. Значит, на нас со стороны Берроя кто-то напал. Не нужно иметь карту и гениальный мозг, чтобы понять кто. Я закрыл глаза и попытался сдержать слезы. Роль маршала в этом деле не то чтобы стала ясна, но уже точно больше тайной не оставалась. Он лишил страну армии, он загнал ее в Паар, откуда она не выберется теперь до зимы, да и зимой они будут ползти по раскисшим дорогам. Но кто это такие и почему они идут навстречу нашему врагу? Что за жизнь, вопросов всегда больше, чем ответов, а ответы редко бывают однозначны.
– Нам бы до Берроя добраться, а там и Восбур недалеко, – сказал Лерой.
Ему никто не ответил. Мысль-то, конечно, хорошая, особливо по части харчей за его счет, но как добраться до Берроя с такими бравыми попутчиками? На мне форма, на всех форма, кроме Лероя, и черт его знает, как поведут себя эти ребята, завидев мои лычки. Грязью их, что ли, замазать?
Я взглянул на Лероя, может, рассказать ему все, все до последнего слышанного мной слова, в конце концов, доверять ему смысла нет, но и портить с ним отношения тоже не хочется. Помыслив высокими категориями, я отозвал его в сторону и как мог воспроизвел слова Шепот на его счет.
– М-да, – растирая небритые щеки, мрачно произнес Лерой – Что ж ты раньше молчал?
– Расстраивать тебя не хотел, – ответил я.
– М-да, – снова простонал он, – теперь мне все стало ясно. – Я удивленно уставился на него, ожидая объяснений. – Нет, не все, конечно, – засмеялся он. – Мне, например, не ясно, чьи это наемники, мать их.
– Какие наемники? – не понял я.
– Те увальни на дороге. Это наемники, Медный, а наемники, они, брат, такие люди. Они настоящие солдаты.
– Ты подожди. – Я округлил глаза и уставился на него. – Настоящие они солдаты. А мы что, по-твоему, так, погулять вышли?
– Нет, конечно, но вы служите за идею, страну и скромное жалованье. Они же служат за деньги, и, поверь мне, деньги немалые. А отсюда возникает вопрос: у кого достаточно средств, чтобы нанять целую армию этих зверей?
– Не думаю, что у нас много вариантов ответа, – заметил я.
Лерой поднял на меня глаза и уставился, как деревенский подросток на проповедника. Улыбнувшись краешками губ, он покачал головой, погрозил мне пальцем и, хлопнув по плечу, направился к остальным.
Я был против, но я не хотел один отвечать за жизни всех. Они должны были сами сделать свой выбор. И они его сделали. Я был против, но все прочие постановили идти в Беррой. Предатели! Мне же тоже придется идти, я не хочу остаться в лесу один.
До города оказалось гораздо ближе, чем я представлял в своих страшных мыслях. Уже на второй день мы завидели его шпили, а еще сутки спустя побритые, помытые и не обделенные женской лаской двинули в Восбур.
Всю дорогу до Восбура я удивлялся и напряженно размышлял, куда делись эти наемники. Не похоже, чтобы кто-то зарился на Беррой, не похоже, чтобы кто-то вообще собирался нападать. Люди спокойно разговаривали, шутили, смеялись, делились кровом и вином. Но откуда беженцы? И, дьявол их разбери, куда делись драконопоклонники?
Путешествовать на лошади и по дороге, пусть даже ночью, намного приятней, чем пешком шлепать по лесу, пусть даже днем. Так что за день мы добрались до Восбура.
Герцог матерился вовсю, глядя на царившее в городе запустение. То тут то там попадались слабые подобия баррикад, под стенами свалены кучи камней, на улицах полно солдат, останавливающих каждого, кто казался им подозрительным. А подозрительными им казались все, кто появлялся на улице.
– Надо ж так, – возмущался герцог, – к себе домой пробираюсь, словно воришка.
– Подожди, – весело отвечал Гробовщик, – это только начало. Скоро до ветру будешь бегать с мечом и под охраной.
Он тоже был недоволен увиденным, но сохранил внешнее спокойствие.
– Помнишь? – кивнул Следопыт в сторону строения на углу боковой улицы.
– Еще бы, – ответил я, – каждый раз, обращаясь ко мне, напоминаете. – Вон он, тот дом, что подарил мне имя.
– Не хочешь зайти хозяев проведать? – спросил Следопыт, сдерживая смех.
– Я нет. Ты бы у Трески лучше спросил.
– Заткнитесь, пожалуйста! – прорычал герцог.
Может, именно это и удержало Следопыта от ненужных вопросов и тяжких для нас воспоминаний. Но, наверное, Треска и так вспомнил бы все, нелегко забыть место, где тебя чуть не лишили жизни. Вспомнил бы, если бы был здесь. Мне его не хватает. Никогда не думал, что буду скучать по его рыбацким байкам и великому множеству легенд, коими он нас щедро потчевал.
Сад у задней двери домика герцога размером с половину города, и, если бы не Гробовщик, тянувший меня за руку, я бы в нем точно заблудился.
Герцог остановился, посмотрел на забитые наглухо окна, почесал голову и еще раз взглянул наверх. Мотнув головой, стряхнул сомнения и, подойдя к двери, тихо постучал. Мы стояли не шевелясь и напряженно вслушивались в то, что происходит за дверью. А за дверью была тишина. Герцог постучал громче. Никто не отозвался.
И тут с ним случился припадок, он бросился на дверь и принялся колотить в нее всеми конечностями. Он колотил дверь, отскакивал в сторону, наклонял голову, выпускал из ушей дым, и как бык снова и снова бросался на нее. Наконец послышалось недовольное бурчание и шарканье старческих ног. Малюсенькое окошко в двери приоткрылось, выпустив в ночь полоску света. В образовавшейся щели показался глаз.
– Кто тут? – спросил слабый шамкающий голос.
– Это я, Марно, открывай! – облегченно выдохнул герцог, оглядывая повреждения, нанесенные и полученные в схватке с дверью. На мой взгляд, он пострадал сильнее, дверь же отделалась легким испугом.
– Ваша светлость?
Защелкали запоры, и дверь приоткрылась настолько, что туда смог протиснуться только герцог.
Я сделал шаг вперед, но дверь тут же захлопнулась. Я чуть не завыл. Вот каков наш герцог, пришел домой, и больше ничего не надо. Остальные пусть на улице сидят или сразу первому патрулю сдаются.
Я слышал, как удалялись шаги. Слышал, как они смолкли. Я стоял, не в силах поверить, что нас попросту кинули тут на растерзание стражи. Нас немного, но ропот, производимый нашими возмущенными голосами, должно быть, слышали на другом конце города.
Наконец дверь скрипнула и распахнулась. В проеме появился герцог.
– Ну и что вы стоите? – улыбаясь, спросил он. – Давайте внутрь! – Отойдя чуть в сторону, он радушно поклонился нам.
Уговаривать нас не пришлось, и мы влетели в замок. Повсюду горели факелы и лампы. После темноты улицы и лесной грязи ухоженный дворец герцога казался райским местом. Нас провели в огромный зал, где на гигантском столе уже стояла дымящаяся еда и ароматное вино.
Вот это я понимаю! Вот это герцог нам удружил. Вот ради этого изобилия можно было и болота вытерпеть. Так вот что значит жизнь аристократа, жизнь на широкую ногу. Я тоже так хочу, но не по рангу мне торопливые слуги и услужливые повара.
За столом прислуживал старик. Он ходил медленно. Но везде успевал. Он успевал подливать вина, подставлял новые яства и при этом глотал слезы.
– Оставь, Марно! – сказал герцог, взяв его за руку. – Они к этому не привыкли. Разве что некоторые. – Он взглянул на развалившегося в широком кресле Гробовщика. – Иди, отдохни!
– Нет, ваша милость, – ответил старик и жалобно всхлипнул. – Я не уйду. Он ведь не ушел.
– Нет, – сказал герцог, – он не ушел. Он был со мной до последнего. И ты будешь со мной. Я обещаю тебе! Но нам надо обсудить наше положение. Я доверяю тебе, но даже ты не должен слышать, что будет тут сказано.
– Как прикажете, – поклонился старик, его спина жалобно хрустнула. – Как прикажете, – повторил он, выпрямившись, – но если что, я буду за дверью.
– Хорошо, – сказал герцог и похлопал его по руке. – Мой слуга, – пояснил герцог, – тот, что погиб на болотах, его сын.
Все понимающе закивали, хотя вряд ли кто представлял, что значит потерять сына, и родни-то у многих не было, не то что детей. А уж коли была, то жадная, как у Гробовщика, или злобная, как у меня.
– Ну и что будем делать? – у всех спросил герцог.
– Для начала, – за всех ответил я, – есть предложение напиться хорошенько.
Никто не возражал, наоборот, все с воодушевлением восприняли мои слова, и даже герцог сдержанно улыбнулся. Я хотел напиться, хотел дать выход всему тому, что накопилось за это время, хотел заглушить в себе боль от потерь и неудач. Но я не подозревал, что попойка перерастет в многодневный, жестокий запой.
Винные погреба герцога почти бесконечны и целиком отданы в наше распоряжение. Герцог старался от нас не отставать, да где ему, с его нежным аристократическим желудком да без той практики, что бывала у нас. Ему первому и надоело пить.
Сначала он не появился утром, вернее, когда мы проснулись прямо за столом, а некоторые, особо налегавшие на вино, и под столом, его попросту нигде не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Что произошло, Медный?
– Шепот нас предала, но я думаю, это ты и так понял. – И я выложил ему все. – Ну а теперь, – сказал я, закончив свой рассказ, – решай сам, стоит ли мне верить.
Он помрачнел и отошел в сторону, а я уснул.
Следопыт оказался прав. Тарго умер еще до рассвета, Бублик последовал за ним, едва взошло солнце. Мы завернули их тела в плащи, осторожно положили в яму, и, как смогли, присыпали землей. Герцог прочитал траурную речь, от которой слезы навернулись на глаза. Из четырех сложенных в яму тел герцог был знаком только с одним, но витиеватость и красота постановки фраз у аристократов в крови. Я постарался не отстать от него, но все, что я смог, это не разреветься от нахлынувших чувств.
После похорон отношение ко мне изменилось, словно и не было вчерашнего недоверия во взглядах. Как раз наоборот, все стремились показать, что знают все и ждут от меня действий. И лишь герцог ходил кругами, вытаращив глаза, и не понимал, что происходит. Ему никто ничего не сказал. Даже Трепа умудрился держать язык за зубами.
Дождавшись, когда наш высокородный друг отлучится по нужде, мы кратко все обсудили и, приняв решение, пошли на найденную мной дорогу.
Глава 26
ЛЮДИ БЕЗ ЦЕЛИ
– Берройский тракт, – равнодушным шепотом озвучил мои мысли герцог.
Мы лежали в пожелтевшей траве, скрытые от дороги деревьями, и смотрели на бесконечные вереницы бредущих по дороге людей.
– И где Беррой? – также шепотом спросил я.
Мы заблудились. Дорога, на которую мы вышли, вскоре затерялась в лесу. Лес был непролазным, и, когда удавалось разглядеть небо сквозь кроны деревьев, видно было только бегущие по нему низкие серые облака. Я невольно взглянул туда, но картина была прежней. Тучи, тучи, тучи и дождь – мелкий, противный, не дождь, а морось, и эта морось пробирала до костей.
Если с меня снять одежду, кожу и остатки мяса, то и кости можно будет выжимать, то-то Грязнуля обрадуется. Такого ему еще не попадалось, а уж у него коллекция уродов побольше, чем в любом цирке. Если он еще жив, конечно.
Я тяжело вздохнул и бросил через плечо взгляд на сидящих с обнаженным оружием людей. Дьявольская история и мое дьявольское умение влипать в подобные штуки заставляли людей следовать за мной и умирать непонятно ради чего. А умирать никому не хотелось, и мне тоже не хотелось, чтобы они умирали. Перед моим мысленным взором встали лица тех, кто был отравлен в Лесфаде, и тех, кто погиб в форте Агмен. Погиб по моей вине. Нет, не по моей. Шепот, проклятая сучка, должно быть, сейчас пляшет на их могилах. Да и хрен с ней, пусть радуется, и пусть радость эта встанет ей поперек горла!
– Черт его знает, где этот хренов Беррой, – задумчиво произнес герцог. – И кончится когда-нибудь этот хренов дождь, чтоб его!
– Ты чего так ругаешься? – встрепенулся я, ругань из этих благородных уст мне слышать еще не приходилось.
Что ж, и его прорвало. За время нашего скитания он проронил всего пару слов, не больше, да нам и разговаривать не хотелось. Но теперь, когда мы наконец вышли на дорогу, когда перед нами шли люди, до которых можно было дотянуться и потрогать, когда вновь появилась уверенность, что кроме поднадоевших рож есть и еще лица, теперь хотелось не просто говорить, хотелось петь и танцевать.
– Да ну тебя, – огрызнулся Лерой, – пообщаешься с тобой, еще не так заговоришь. Пойти, что ль, узнать, куда нам топать?
– Ну пойди, – хмыкнул я – они, как тебя увидят, сразу тебе все выложат. Все: и деньги, и добро, и дочерей предложат, только чтоб ты, чудище лесное, их самих не трогал. Куда ты пойдешь с такой рожей? У тебя вон на лбу пиявка до сих пор висит. Про запас, что ль, держишь? Если не веришь, на меня взгляни, я-то, наверное, не лучше выгляжу. – После такой длинной тирады мне придется переводить дух часа полтора. Совсем отвык я говорить.
Лерой внимательно осмотрел меня и, видимо, остался недоволен осмотром. Он сморщился и повернулся к сидящему на корточках и грызущему выкопанный корешок Трепе.
– Я на него похож? – спросил он и кивнул в мою сторону.
– Как близнец, – продолжая жевать, ответил ставший немногословным Трепа.
– Хреново. – Герцог добавил еще пару крепких выражений. – И что делать?
– Не знаю. – Я пожал плечами. Честность – вот в чем успех моей политики. Честность, только честность, и ничего боле. Ни еды, ни чистой одежды, ни, само собой, баб. – Трепа, кликни там Следопыта!
Шмыгая носом, подошел Следопыт. Он не потрудился сесть, не стал прятаться от людей на дороге. Пожалуй, он лучше всех нас переносил лишения и тяготы похода через лес, но он единственный умудрился простудиться. В душе я посмеивался над этим.
– Ну чего? – Он погладил свою редкую козлиную бородку и вдруг рухнул на землю. – Там дорога, – удивленно сказал он.
– Знаю, – ответил я, ничуть не удивившись его поведению. Мы все тут потихоньку тупеем. – Вот скажи нам, наш всезнающий друг, – я встал на колени и поклонился ему, – куда по ней топать, чтоб в Беррой попасть?
– А зачем нам в Беррой? – встрял в разговор Трепа.
– А куда? – Я повернулся к нему. – В Лесфад? Ну давай, тебе от нас в другую сторону. Там тебя ждет тетя Шепот. Она просто жаждет увидеть, как закачается на веревке твое тощее тело. – В желудке жалобно застонали пиявки, требуя кинуть им хотя бы тот безвкусный корешок, что жует Трепа. – Дай сюда! – Я отобрал у него еду и с наслаждением вонзил зубы в дерево. – Как ты это ешь? – спросил я Трепу.
– Не нравится, отдай, я доем, – проворчал он в ответ и пошел искать себе новый.
– Мы превращаемся в волков, – заметил герцог.
– Не в волков, а в шакалов, – поправил его Следопыт. – Волки не отбирают друг у друга еду.
– Даже шакалы делятся добычей с вожаком, – сказал я и с трудом проглотил горчивший корень. Не знаю я, кто такие шакалы, слыхать – слыхал, что где-то далеко на юге есть такие, но видеть не видел. Надеюсь, на этом наш зоологический экскурс закончится. – Беррой, Следопыт, Беррой!
– Ну да. – Следопыт встал на четвереньки, долго разглядывал землю, затем пополз к деревьям. Он обнюхивал стволы, трогал их, разглядывал со всех сторон, разве что не облизывал.
– Что с ним? – спросил Лерой.
– Болотных газов надышался, – ответил я. – Не знаю, может, умом тронулся.
– Может, мы все тут умом тронулись, – в никуда сказал Лерой и отвернулся от меня и Следопыта.
Я развалился на земле и принялся изучать путников на дороге. Вид у них был усталый, напуганный. Многие везли на повозках домашний скарб, не пригодный для продажи. Другие шли пешком и перли на себе огромные тюки. Третьи гнали скотину.
Что за хрень, они похожи на беженцев. Ну точно, беженцы! Но откуда они бегут? Я старался рассмотреть детали их одежды, вслушивался в приглушенный гул голосов, но ничего не мог разглядеть или услышать. Я так усердствовал, что вскоре начал клевать носом.
– Беррой там. – Это вернулся Следопыт.
– Где? – Я открыл глаза. Очень неудобно определять направление по словам. – Где там? – спросил я громче. – Следопыт, твою мать! – Это я почти крикнул и был придавлен к земле.
– Смотри! – в ухо прошипел Лерой.
Я повернул голову и застыл с открытым ртом. На тракте шел настоящий военный парад, безо всяких преувеличений. По дороге в… не знаю, каком направлении, шли войска. Они шли уверенно, подгоняемые своими командирами, с высоко поднятыми знаменами.
Черт, я таких знамен и такой формы не видел никогда. Драконы, змеи, львы, грифоны, черепа, скелеты, крысы, пауки, ящерицы, трезубцы, башни, единороги и еще черт его знает что и кто. Красные, черные, синие, фиолетовые, ярко-зеленые и еще черт их знает какие. Они проходили перед нами под звуки труб и барабанный бой. Они сгоняли людей с дороги, но не трогали их, они чеканили шаг так, что начинала болеть голова, они пели песни на непонятном языке, они…
– Черт, – промолвил подошедший Трепа с новым корешком в руках, – кто это?
– Хороший вопрос, – сказал я, – а вот куда они идут, еще лучше.
– В Беррой, – ответил Следопыт заскрипевшим голосом.
Мое горло тоже пересохло в мгновение ока. Значит, они идут в Беррой, а эти люди бегут оттуда. Значит, на нас со стороны Берроя кто-то напал. Не нужно иметь карту и гениальный мозг, чтобы понять кто. Я закрыл глаза и попытался сдержать слезы. Роль маршала в этом деле не то чтобы стала ясна, но уже точно больше тайной не оставалась. Он лишил страну армии, он загнал ее в Паар, откуда она не выберется теперь до зимы, да и зимой они будут ползти по раскисшим дорогам. Но кто это такие и почему они идут навстречу нашему врагу? Что за жизнь, вопросов всегда больше, чем ответов, а ответы редко бывают однозначны.
– Нам бы до Берроя добраться, а там и Восбур недалеко, – сказал Лерой.
Ему никто не ответил. Мысль-то, конечно, хорошая, особливо по части харчей за его счет, но как добраться до Берроя с такими бравыми попутчиками? На мне форма, на всех форма, кроме Лероя, и черт его знает, как поведут себя эти ребята, завидев мои лычки. Грязью их, что ли, замазать?
Я взглянул на Лероя, может, рассказать ему все, все до последнего слышанного мной слова, в конце концов, доверять ему смысла нет, но и портить с ним отношения тоже не хочется. Помыслив высокими категориями, я отозвал его в сторону и как мог воспроизвел слова Шепот на его счет.
– М-да, – растирая небритые щеки, мрачно произнес Лерой – Что ж ты раньше молчал?
– Расстраивать тебя не хотел, – ответил я.
– М-да, – снова простонал он, – теперь мне все стало ясно. – Я удивленно уставился на него, ожидая объяснений. – Нет, не все, конечно, – засмеялся он. – Мне, например, не ясно, чьи это наемники, мать их.
– Какие наемники? – не понял я.
– Те увальни на дороге. Это наемники, Медный, а наемники, они, брат, такие люди. Они настоящие солдаты.
– Ты подожди. – Я округлил глаза и уставился на него. – Настоящие они солдаты. А мы что, по-твоему, так, погулять вышли?
– Нет, конечно, но вы служите за идею, страну и скромное жалованье. Они же служат за деньги, и, поверь мне, деньги немалые. А отсюда возникает вопрос: у кого достаточно средств, чтобы нанять целую армию этих зверей?
– Не думаю, что у нас много вариантов ответа, – заметил я.
Лерой поднял на меня глаза и уставился, как деревенский подросток на проповедника. Улыбнувшись краешками губ, он покачал головой, погрозил мне пальцем и, хлопнув по плечу, направился к остальным.
Я был против, но я не хотел один отвечать за жизни всех. Они должны были сами сделать свой выбор. И они его сделали. Я был против, но все прочие постановили идти в Беррой. Предатели! Мне же тоже придется идти, я не хочу остаться в лесу один.
До города оказалось гораздо ближе, чем я представлял в своих страшных мыслях. Уже на второй день мы завидели его шпили, а еще сутки спустя побритые, помытые и не обделенные женской лаской двинули в Восбур.
Всю дорогу до Восбура я удивлялся и напряженно размышлял, куда делись эти наемники. Не похоже, чтобы кто-то зарился на Беррой, не похоже, чтобы кто-то вообще собирался нападать. Люди спокойно разговаривали, шутили, смеялись, делились кровом и вином. Но откуда беженцы? И, дьявол их разбери, куда делись драконопоклонники?
Путешествовать на лошади и по дороге, пусть даже ночью, намного приятней, чем пешком шлепать по лесу, пусть даже днем. Так что за день мы добрались до Восбура.
Герцог матерился вовсю, глядя на царившее в городе запустение. То тут то там попадались слабые подобия баррикад, под стенами свалены кучи камней, на улицах полно солдат, останавливающих каждого, кто казался им подозрительным. А подозрительными им казались все, кто появлялся на улице.
– Надо ж так, – возмущался герцог, – к себе домой пробираюсь, словно воришка.
– Подожди, – весело отвечал Гробовщик, – это только начало. Скоро до ветру будешь бегать с мечом и под охраной.
Он тоже был недоволен увиденным, но сохранил внешнее спокойствие.
– Помнишь? – кивнул Следопыт в сторону строения на углу боковой улицы.
– Еще бы, – ответил я, – каждый раз, обращаясь ко мне, напоминаете. – Вон он, тот дом, что подарил мне имя.
– Не хочешь зайти хозяев проведать? – спросил Следопыт, сдерживая смех.
– Я нет. Ты бы у Трески лучше спросил.
– Заткнитесь, пожалуйста! – прорычал герцог.
Может, именно это и удержало Следопыта от ненужных вопросов и тяжких для нас воспоминаний. Но, наверное, Треска и так вспомнил бы все, нелегко забыть место, где тебя чуть не лишили жизни. Вспомнил бы, если бы был здесь. Мне его не хватает. Никогда не думал, что буду скучать по его рыбацким байкам и великому множеству легенд, коими он нас щедро потчевал.
Сад у задней двери домика герцога размером с половину города, и, если бы не Гробовщик, тянувший меня за руку, я бы в нем точно заблудился.
Герцог остановился, посмотрел на забитые наглухо окна, почесал голову и еще раз взглянул наверх. Мотнув головой, стряхнул сомнения и, подойдя к двери, тихо постучал. Мы стояли не шевелясь и напряженно вслушивались в то, что происходит за дверью. А за дверью была тишина. Герцог постучал громче. Никто не отозвался.
И тут с ним случился припадок, он бросился на дверь и принялся колотить в нее всеми конечностями. Он колотил дверь, отскакивал в сторону, наклонял голову, выпускал из ушей дым, и как бык снова и снова бросался на нее. Наконец послышалось недовольное бурчание и шарканье старческих ног. Малюсенькое окошко в двери приоткрылось, выпустив в ночь полоску света. В образовавшейся щели показался глаз.
– Кто тут? – спросил слабый шамкающий голос.
– Это я, Марно, открывай! – облегченно выдохнул герцог, оглядывая повреждения, нанесенные и полученные в схватке с дверью. На мой взгляд, он пострадал сильнее, дверь же отделалась легким испугом.
– Ваша светлость?
Защелкали запоры, и дверь приоткрылась настолько, что туда смог протиснуться только герцог.
Я сделал шаг вперед, но дверь тут же захлопнулась. Я чуть не завыл. Вот каков наш герцог, пришел домой, и больше ничего не надо. Остальные пусть на улице сидят или сразу первому патрулю сдаются.
Я слышал, как удалялись шаги. Слышал, как они смолкли. Я стоял, не в силах поверить, что нас попросту кинули тут на растерзание стражи. Нас немного, но ропот, производимый нашими возмущенными голосами, должно быть, слышали на другом конце города.
Наконец дверь скрипнула и распахнулась. В проеме появился герцог.
– Ну и что вы стоите? – улыбаясь, спросил он. – Давайте внутрь! – Отойдя чуть в сторону, он радушно поклонился нам.
Уговаривать нас не пришлось, и мы влетели в замок. Повсюду горели факелы и лампы. После темноты улицы и лесной грязи ухоженный дворец герцога казался райским местом. Нас провели в огромный зал, где на гигантском столе уже стояла дымящаяся еда и ароматное вино.
Вот это я понимаю! Вот это герцог нам удружил. Вот ради этого изобилия можно было и болота вытерпеть. Так вот что значит жизнь аристократа, жизнь на широкую ногу. Я тоже так хочу, но не по рангу мне торопливые слуги и услужливые повара.
За столом прислуживал старик. Он ходил медленно. Но везде успевал. Он успевал подливать вина, подставлял новые яства и при этом глотал слезы.
– Оставь, Марно! – сказал герцог, взяв его за руку. – Они к этому не привыкли. Разве что некоторые. – Он взглянул на развалившегося в широком кресле Гробовщика. – Иди, отдохни!
– Нет, ваша милость, – ответил старик и жалобно всхлипнул. – Я не уйду. Он ведь не ушел.
– Нет, – сказал герцог, – он не ушел. Он был со мной до последнего. И ты будешь со мной. Я обещаю тебе! Но нам надо обсудить наше положение. Я доверяю тебе, но даже ты не должен слышать, что будет тут сказано.
– Как прикажете, – поклонился старик, его спина жалобно хрустнула. – Как прикажете, – повторил он, выпрямившись, – но если что, я буду за дверью.
– Хорошо, – сказал герцог и похлопал его по руке. – Мой слуга, – пояснил герцог, – тот, что погиб на болотах, его сын.
Все понимающе закивали, хотя вряд ли кто представлял, что значит потерять сына, и родни-то у многих не было, не то что детей. А уж коли была, то жадная, как у Гробовщика, или злобная, как у меня.
– Ну и что будем делать? – у всех спросил герцог.
– Для начала, – за всех ответил я, – есть предложение напиться хорошенько.
Никто не возражал, наоборот, все с воодушевлением восприняли мои слова, и даже герцог сдержанно улыбнулся. Я хотел напиться, хотел дать выход всему тому, что накопилось за это время, хотел заглушить в себе боль от потерь и неудач. Но я не подозревал, что попойка перерастет в многодневный, жестокий запой.
Винные погреба герцога почти бесконечны и целиком отданы в наше распоряжение. Герцог старался от нас не отставать, да где ему, с его нежным аристократическим желудком да без той практики, что бывала у нас. Ему первому и надоело пить.
Сначала он не появился утром, вернее, когда мы проснулись прямо за столом, а некоторые, особо налегавшие на вино, и под столом, его попросту нигде не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43