- А мы как раз и всплываем, герр штурмбанфюрер. Ваши люди готовы?
- А что? - насторожился Скорфани.
- Да ничего. Как только мы всплывем, они нас тут же расстреляют из
шестидюймовок. Они хорошие профессионалы, сразу видно. Так что лучше со
своими парнями сразу прыгайте за борт, может быть, и уцелеете.
- А вы?
- У нас тоже есть шестидюймовка. Стану у пушки и чуть-чуть поковыряю
им борта. Посмотрим, кто утонет первым.
- Ясно, - подытожил Скорфани. - За борт прыгать не стоит: нас сразу
же перебьют. Я предпочитаю остаться у пушки.
Субмарина всплыла и закачалась на волнах посреди огромного масляного
пятна - топливо и масло вовсю вытекало из пробитых баков. И почти сразу же
загремели пушки эсминца.
- Хорошо бьют, - отметил капитан Штимме, наводя орудие. - У них
классные комендоры. Ну, сейчас мы их утихомирим. Снаряд!
Скорфани подал снаряд, капитан еще раз глянул в прицел и нажал на
электроспуск.
Через несколько минут после начала дуэли Штимме сумел подавить все
орудия "Забияки Гарри", кроме носового. Но, перед тем как умолкнуть, пушки
эсминца окончательно добили субмарину, в развороченные переборки хлынула
вода, топя, словно крыс, всю компанию группенфюреров, обергруппенфюреров и
прочих пассажиров Ноева ковчега вместе с запертым в гальюне рейхсляйтером:
чтобы никто не мешал стрельбе, Скорфани с капитаном предварительно
задраили люки.
- Сейчас мы их подпалим! - удовлетворенно пробормотал Штимме, нажимая
на электроспуск. - Пусть подымят, прежде чем мы ко дну пойдем!
- Горят! - крикнул через минуту Скорфани, глядя в бинокль. - За борт
прыгают, ферфлюфтеры!
- И мы горим, - заметил Штимме. - А их носовая пушка все еще бьет!
Эсминец пылал, как охапка соломы. Не в лучшем состоянии была и
подлодка - языки пламени уже лизали рубку.
- Все! - заявил Скорфани. - Приплыли! Снаряды кончились!
- А они все стреляют, - произнес с оттенком профессиональной гордости
Штимме. - Я же говорил: классные моряки!
"Забияка Гарри" заканчивал свой славный боевой путь. Полупогруженный
в воду эсминец обгорел начисто - от взрыва его спасло лишь то, что
пороховой погреб был сразу же затоплен. Команда, следуя приказу капитана,
уже успела преодолеть половину расстояния, отделявшего погибающий корабль
от берега. У носового орудия оставались трое - бравый капитан Тонвуд,
Аксель Конг и немного обгорелый, но все еще бодрый Фухе.
- Ты стреляешь, как сапожник! - заявил Конг Фреду после того, как
очередной снаряд сфонтанировал невдалеке от подлодки.
- Наводите сами! - огрызнулся Фухе, вертя колесо горизонтальной
наводки. - Я ваших академий не заканчивал!
- Спокойствие, джентльмены! - сказал капитан Тонвуд. - Еще один
снаряд, и мы их потопим!
- Ах черт! - крикнул Конг, глядя в бинокль. - Прыгают! За борт
прыгают! А первый - Скорфани! Ей-Богу!
- Сапоги, сапоги на нем? - тут же спросил Фухе, продолжая наводить.
- Нет, на нем только плавки! - сообщил Конг.
- Огонь! - скомандовал Тонвуд.
Грохнул выстрел, и на месте подлодки вырос огромный черный столб
дыма.
- Им конец, джентльмены, - удовлетворенно сказал Тонвуд. - Теперь
можно покинуть корабль, джентльмены. Пора.
В подтверждение его слов палуба под ногами задергалась, ушла куда-то
в сторону, и все трое покатились вниз - в теплую воду Атлантического
океана.
- К берегу! - распорядился Конг, отфыркиваясь. - Может, успеем
поймать этого мерзавца Скорфани.
- Зачем его ловить? - пробулькал Фухе, выныривая из волн. - Сапоги на
дне!
- Плыви, умник, плыви, - оборвал его Конг. - Тут весь их архив утонул
вместе с моими генеральскими погонами, а я и то не плачу!
- Ничего джентльмены, - успокоил их Тонвуд. - Через месяц я приплыву
сюда с водолазами поднимать моего "Забияку Гарри" и заодно займусь их
грузом.
- Аминь! - сказал Конг и все трое поплыли в сторону сельвы,
подступавшей к самой воде.

28. ГАБРИЭЛЬ МОРУА
Июльское солнце заливало Белград. Прохожие поспешно пересекали
солнечные участки улицы и ныряли в тень. Воротнички патрульных были
расстегнуты, а наименее дисциплинированные бойцы Народно-Освободительной
Армии даже сняли сапоги. В эту жару прохожие, мечтавшие о купании в
лазурной Адриатике или на худой конец в стакане лимонада, не обращали
ровно никакого внимания на Фреда Фухе, только что сошедшего с экспресса
Париж-Белград. Фухе красовался в новом мундире комиссара поголовной
полиции, его ремень приятно оттягивала кобура с именным парабеллумом, а на
груди сверкала медаль участника Сопротивления. Комиссар достал бумажку с
адресом друга-приятеля Алекса, затем справился по схеме города и уверенно
двинулся к центру. Несколько раз его останавливали патрули но, убедившись,
что перед ними комиссар полиции великой, хотя и нейтральной державы,
приехавший в Белград провести свой отпуск, возвращали Фреду документы и
отпускали его, желая счастливого пути.
Фухе сумел благополучно отчитаться перед новым министром внутренних
дел о проделанной работе по спасению национального достояния, безвестно
пропавшего в пучинах Атлантики. Выплатив стоимость сапог, Фред был отпущен
с миром, предварительно подписав обязательство двадцать лет молчать обо
всех событиях, случившихся с ним за годы войны. В управлении поголовной
полиции его поджидал приказ о присвоении ему звания комиссара. Напоив на
радостях весь свой отдел вместе с шефом полиции де Билом, Фухе оформил
месячный отпуск и направился в Белград повидать друга-приятеля Габриэля
Алекса. Перед отъездом он заглянул к грозному Акселю Конгу и нашел его в
самых расстроенных чувствах. Начальство майора, сочтя миссию проваленной,
отыгралось на конрразведчике, выгнав его со службы и направив трубить в
провинциальное отделение поголовной полиции на должность простого
инспектора. Пришлось Фреду еще раз устроить пьянку, обмывая с Акселем
столь печальные результаты его многолетней командировки.
Фухе вскоре нашел нужный дом, где должен был обитать Габриэль Алекс,
но, помня о грозном голосе старой карги, столь недружелюбно встретившей
его звонок, решил в дом не входить. Рассудив, что в этот жаркий день Алекс
обязан находиться в пивной, Фред начал обход близлежащих точек и уже в
третьей из них нашел своего друга.
Габриэль стоял за столиком и выцеживал литровую кружку баварского
темного. У его ног сидел небольшой, очень грязный пес желтой масти и лизал
пивную лужицу, пролитую кем-то из посетителей.
- Алекс! - радостно бросился к нему Фухе. - Алекс, дорогой!
- А, это вы, Фухе, - странно равнодушным голосом встретил его
Габриэль. - Добрый день. Вы не займете мне пару динаров?
- Б-бери, Алекс, - растерянно сказал Фухе, протягивая ему десятку.
Алекс взял дюжину пива, протянул одну кружку комиссару, еще одну
поставил радостно взвизгнувшему псу, сам одним залпом выдул сразу две
емкости, ухнул удовлетворенно и посмотрел на Фухе.
- А я вас ждал, Фред, - сказал он. - Долго ждал. Теперь уже и ждать
перестал.
- Война, Алекс... - вздохнул Фухе. - Черт бы ее побрал!
- Вы разве воевали, Фердинанд? - равнодушно спросил Габриэль,
опрокидывая очередную кружку.
- Ну да, Алекс. Я, собственно, сапоги искал, но пришлось заодно и
повоевать.
- А я теперь уже не Алекс, - сообщил Габриэль. - Я теперь Габриэль
Моруа.
- Это ты с чего?
- Я взял фамилию жены, - все с тем же поражающим Фухе спокойствием
сообщил Габриэль. - Флю и ее мамаша настояли. Говорят, моя фамилия излишне
скомпрометирована. Ну, а как вы, Фердинанд? Вижу, вы уже комиссар.
- Да, Алекс, то есть прости, Моруа. Да что обо мне, расскажи о себе.
Что делаешь? Воевал?
- Нет, - покачал головой Габриэль, - не воевал. Меня Флю под кроватью
прятала. А теперь экспедитором работаю на свечном заводе. Пить бросил, вот
только пиво иногда цежу. Беру трехлитровую банку и потребляю вместе с Флю
и тещей. А водку ни-ни... Еще вот пса завел - пиво пьет почище меня и даже
политурой не брезгует, - и Габриэль кивнул на желтую собаку, вылизавшую к
тому времени уже вторую кружку пива.
- Н-да, - вздохнул Фухе, - то-то ты, Габриэль, потемнел, морщинами
пошел, постарел даже! А помнишь, мы с тобой дела делали...
- Что вспоминать, - пожал плечами Габриэль. - Забыл я уже все, давно
дело было. Только вот по киношкам хожу, очень, знаете, интересно...
Габриэль собирался еще что-то сказать, но внезапно на пороге пивной
выросла фигура здоровенной бабищи, заслонившей яркое полуденное солнце.
- Эй, Габриэль! - грянул богатырский голос. - Живо марш домой!
- Я мигом, Флю! - мгновенно отозвался Габриэль, допивая пиво. -
Пошли, Капа! - обратился он к псу. Тот еще раз лизнул грязный пол и
поковылял к выходу вслед за хозяином.
- Прощайте, Фред! - бросил Габриэль уже у самого порога. - К себе не
приглашаю: у нас семейный дом...
Фухе допил свою кружку, не спеша закурил "Синюю птицу" и, покинув
пивную, направился в сторону вокзала, чтобы успеть на трехчасовый поезд до
Женевы.

29. "АЛЕКС! АЛЕКС!"
Заложники сидели смирно, то и дело опасливо поглядывая на
террористов.
- Аксель, - шептал между тем Фухе Конгу, - откуда сапоги-то взялись?
- Откуда-откуда, - так же шепотом отвечал Конг. - Через две недели
после боя к устью Ориноко приполз какой-то самотоп с водолазами. Пока мы
чесались, они кое-что успели поднять. Тогда, наверно, и сапоги выудили.
- Наконец-то я до них доберусь! - мечтательно произнес комиссар,
потирая руки.
- Что сапоги... - заметил Конг. - Я из-за этих мерзавцев тридцать лет
в полиции протрубил, пока меня снова в контрразведку взяли. Мне бы только
до этих гадов добраться!
- Доберемся, хе-хе, доберемся, - вставил Кальдер. - Или они до нас,
хе-хе, доберутся! Мне-то что, я человек, хе-хе, старый, свое пожил...
Время шло. Скорфани, то и дело поглядывавший в окно, кивнул одному из
бандитов. Тот взял автомат наизготовку и пошел по проходу, выискивая
первую жертву.
- Пора, - шепнул Фухе и внезапно вскочил с места. - Не надо! -
завопил он. - Не убивайте! Я жить хочу-у-у! Мне на пенсию скоро-о-о!
Его схватили и потащили к Скорфани.
- Чего вопишь? - ухмыльнулся тот, когда Фреда бросили прямо перед
ним. - Первым умереть хочешь? Умрешь!
- Господин Скорфани! - продолжал вопить Фухе. - Смилуйтесь! Воевали
же вместе! Христом-Богом!..
- Ты что это мелешь? - подозрительно спросил террорист и тут же
мрачная ухмылка появилась на его иссеченном шрамами лице. - А-а-а! Это ты,
полицейская ищейка! Вот удача! Зажился ты, мерзавец! А ну, ребята,
продырявьте-ка его! Сам бы шлепнул, да вам тоже надо поразвлечься!
Нельзя сказать, что такое решение пришлось по вкусу комиссару. Фухе
рухнул на пол и обхватил руками сапог оберштурмбанфюрера.
- Помилуйте! - вопил он, не выпуская сапога из рук. - Помогите
кто-нибудь! Алекс! Алекс!
Не успела прозвучать в зале забытая фамилия сгинувшего в далеком
Белграде Габриэля, как в поведении заложников произошла разительная
перемена. Ветераны дружно выхватили респираторы, надежно спрятанные во
внутренних карманах пиджаков, и надели их. Не успели террористы задуматься
о таком странном поведении своих жертв, как откуда-то из-под стола
президиума повалил густой белый дым. За несколько мгновений дым заполнил
весь зал. Бандиты стали дружно кашлять, кашель сменился столь же дружным
стоном. Террористы одни за другим попадали на пол, выпустив из рук уже
бесполезные автоматы. Скорфани попытался выхватить пистолет, но Фухе
дернул его за ногу, и тот рухнул на пол. Вскочившие со своих мест ветераны
поспешили скрутить негодяев, лежавших в глубоком оцепенении. После этого
можно было с чистым сердцем открыть окна и проветрить помещение.
- Уф! - сказал Фухе, снимая респиратор. - Ну и дрянь этот "Эн-Эйч"!
Чуть не задохнулся!
- Запей, - предложил Конг, протягивая Фреду фляжку.
Фухе хлебнул из фляги, скривился и хлебнул еще раз. Между тем зал
заполнила полиция во главе с величественным комиссаром Негрэ.
- Вы были правы, мсье, - обратился он к Фреду. - Мы недооценили этих
негодяев. Ваша выдумка с газом и респираторами выше всяких похвал, мсье.
- Да чего там, - махнул рукой Фухе. - Вот пришлось на старости лет
комедию ломать! Эй, ребята, - обратился он к полицейским, уносившим
неподвижного Скорфани, - погодите немного!
Скорфани уложили на пол, кто-то принес нашатырного спирта и сунул
пузырек под нос оберштурмбанфюрера. Скорфани закашлялся, чихнул и открыл
глаза.
- А ну, отойдите все! - велел Фухе. Полицейские подчинились. Фухе
достал из кобуры именной парабеллум, полученый им за бои в Арденнах, и
сунул ствол прямо в лицо Скорфани.
- Убивать будешь? - прохрипел террорист. - Убивай, ищейка проклятая!
Все равно наши с тобой расквитаются!
- Я тебя убивать не буду, - ответил Фухе. - Но за тобой, мерзавец,
должок имеется.
- Какой еще должок? - прорычал Скорфани. - Это я тебе должен - девять
граммов свинца.
- Хватит болтать! - оборвал его Фред и помотал парабеллумом перед
носом негодяя. - Снимай сапоги, ублюдок! Живо!
Пока Скорфани негромко, но достаточно внятно ругаясь, стаскивал
сапоги, Фреда окружили журналисты.
- Господин Фухе, - кричала какая-то девица, тыча комиссару микрофон,
- как вы себя чувствуете после этого героического подвига?
- Плохо, - ответил комиссар, - газа наглотался. Гадость этот
"Эн-Эйч"!
- Мсье Фухе, - наседал на Фреда здоровенный детина с телекамерой, -
что вас заставляет помнить войну? Ведь прошло уже сорок лет, как она
закончилась!
- Ну, это дудки! - заявил Фухе, беря снятые Скорфани сапоги и
заботливо связывая их бечевкой. - Для меня война кончилась только сегодня!
И комиссар ласково погладил потертую хромовую кожу.

1 2 3 4 5 6 7 8