Это же бессмысленно, они ничего не знают о золоте!
– В таком случае теперь мы в одной связке, – улыбнулся Кавендиш.
Охотник торопливо распутал тонкий металлический трос, связывающий Кавендиша. Сам удивленный тем, что так быстро перешел на сторону противника, он, тем не менее, оставался настороже и постоянно поглядывал на дверь лаборатории.
Но беда приходит оттуда, откуда ждешь ее меньше всего. Кавендиш нанес охотнику мощный удар сапогом в подбородок. Охнув, тот закачался и упал, а Кавендиш еще пнул его как следует в висок.
– Я никогда ни с кем не делюсь, разве что в самой критической ситуации! А с такими типами, как ты, – вообще ни при каких условиях!
Он наклонился над охотником, достал из его пояса флакон с наркотиком, разжал алчному подонку зубы и вылил в рот содержимое флакона.
Кавендишу хватило одной капли, чтобы стать обладателем всей вселенной, а здесь...
– Теперь весь мир принадлежит тебе. Мечтай, дерьмо!
* * *
Звуки ружейных выстрелов вывели Джага из полуобморочного состояния.
Пантера тоже насторожилась. Поднявшись, она принялась ходить взад-вперед по краю пропасти, обеспокоенно рыча.
Джаг прислушался и определил, что в отряде примерно пятнадцать всадников. Несомненно, это были охотники. Поскольку штурм плато был назначен на утро, выходило, что сейчас охотники бросились в погоню за беглецом. Исчезновение Джага не осталось незамеченным, и преследователи были уже рядом.
Встревоженная шумом пантера нагнулась над краем пропасти, окинула Джага разъяренным взглядом и, громко рыкнув, в три прыжка исчезла в горах.
Подтянувшись на онемевших руках, Джаг взобрался на край обрыва и с облегчением убедился, что пантера действительно ушла. Не имея времени даже на краткую передышку, он бросился вперед по еле заметной тропке, которая петляла между кустами обрывистого склона.
Подъем становился все круче и круче, и Джаг был вынужден замедлить темп.
Хотя охотники ехали на лошадях, в горах они не могли воспользоваться этим преимуществом. Опьяненный новой надеждой, Джаг, забыв про боль и усталость, рванулся вперед с удвоенной энергией.
Вскоре он увидел плато, которое показывала Сибилла. По одному из карнизов туда вполне можно было добраться. Джаг с облегчением перевел дух. В этом месте охотникам придется спешиться. Более того, карниз был совершенно открыт. Тот, кто на него выйдет, окажется отличной мишенью для снайпера.
Джаг пожалел, что не прихватил с собой из лагеря винтовку. Он хотел уйти незамеченным и не рискнул украсть оружие. Теперь уже было поздно сожалеть о неиспользованной возможности.
По мере подъема в гору Джаг все больше начинал понимать, почему крылатые люди, которых охотники называли икарами, выбрали именно это место, чтобы укрыться от людей. Здесь было очень легко организовать оборону. Пробраться же сюда незамеченным было практически невозможно.
Может, он вообще зря ушел из лагеря? Сейчас он ясно видел, что охотники не могли застать икаров врасплох. Стоило только первому убийце выйти на карниз, как Энджел и его собратья могли запросто перелететь на другие вершины или даже на соседнюю горную гряду.
Внизу послышалось жалобное ржание лошади. Джаг улыбнулся – подъем становился трудным даже для лошадей. Кроме того, близилась ночь, сумерки все более сгущались, и, следовательно, охотникам будет очень непросто передвигаться по карнизу в кромешной тьме.
Часто дыша, Джаг, наконец, поднялся на плато и замер.
Прямо перед собой он увидел в скальной стене три совершенно одинаковые двери.
На плато стояла мертвая тишина.
Джаг покрутил головой и не обнаружил ни единой живой души. Плато, будто очищенное мощным порывом ветра, было пустынным и безлюдным. Не было также и тех, кто наблюдал бы за карнизом.
Удивившись такой беспечности крылатых людей, Джаг задрал голову и посмотрел вверх. В конце концов, он имел дело не с обычными людьми, и, возможно, в аналогичных ситуациях они привыкли поступать как-то иначе, руководствуясь своей логикой.
Но в небе, как и на вершинах гор, никого не было видно.
Недоумевая, Джаг двинулся вперед. Подойдя к дверям, он остановился. Из вентиляционных отверстий тянуло холодом и с каким-то незнакомым запахом.
Легкая дрожь пробежала по телу Джага, когда он приоткрыл центральную дверь и увидел длинный туннель, освещенный неестественным зеленоватым светом.
Переступив через порог, Джаг на мгновение замер, а потом медленно двинулся в глубь влажного туннеля, освещенного фонарями необычной формы и флюоресцентной дымкой желто-зеленого цвета. По обеим сторонам туннеля прямо в стенах были выдолблены ниши, в которых лежали мумифицированные трупы, застывшие в самых различных позах. С первого взгляда можно было подумать, что это деревянные статуи, изъеденные червями. Но это были люди. Все они держались за голову, словно защищались от какой-то угрозы.
Джаг машинально ускорил шаг, и вскоре его глазам предстала совершенно невообразимая картина.
* * *
Химик, выполнявший для охотников определенную работу, был человеком совсем иного склада, нежели его соседи по лагерю. При одном виде наведенного на него карабина он прижался к стене, стараясь не шевелиться.
Кавендиш, совершенно сраженный увиденным, поначалу даже опешил. Зрелище, представшее его глазам, было жутковатым и казалось нереальным.
Лаборатория была битком набита всевозможным оборудованием, предназначенным, очевидно, для переработки кораллов. От большого сосуда с дубильным веществом распространялся тошнотворный запах. На больших матрацах корчились от боли два икара-подростка. К их телам были подсоединены многочисленные прозрачные трубки, по которым подавались какие-то разноцветные жидкости.
Икары были истощены до такой степени, что сквозь прозрачную кожу, за хрупкими ребрами, можно было наблюдать биение их сердец.
К горлу Кавендиша подкатил комок.
– Что вы здесь делаете? – хрипло выкрикнул он. – Что это за крематорий?
– Здесь приготавливается коралловое масло, – торопливо пояснил химик.
– Это мне известно. А что вы делаете с ними? – указал разведчик на маленьких икаров. – Почему они здесь? Что за игры вы затеяли?
Он вдруг вспомнил о своем брате, которого долго держали в специализированном борделе, где несчастный подвергался садистским извращениям богатых клиентов. Совершенно обезумев от ярости, Кавендиш приставил дуло карабина ко лбу химика.
– Что вы делаете с ними? – процедил он.
– Мы... Мы пытались вновь оживить их, точнее, обеспечить их выживание.
– Ах, выживание! – зашипел Кавендиш. – Ты еще смеешь издеваться надо мной!
– Нет, нет, заверяю вас! Испытания идут полным ходом, это правда! Мы пытаемся понять, почему они умирают в первые же дни плена. Очень важно знать, как работает их организм!
– Важно для кого? Я полагаю, для них?
– Если все же...
– Я еще раз спрашиваю, для кого это важно?
– Для нас. Но это не моя вина, заверяю вас. Эти вопросы решаю не я!
– Конечно, не ты! Значит, ты здесь не при чем? Решаешь не ты, но именно ты принимаешь участие в экспериментах! Значит, отвечаешь точно так же, как и остальные! Ты понял меня?
– Да, конечно.
– А теперь говори правду.
– Опыты проводятся для выращивания подобных существ.
Мороз пробежал по коже Кавендиша. Он вспомнил брата, которого довели до скотского состояния такие же люди без стыда и совести, как этот химик. Воспоминания буквально всколыхнули Кавендиша. С перекошенным от ярости лицом он отступил на шаг и резким ударом ствола разбил химику нос. Затем, прижав приклад карабина к животу, Кавендиш открыл беспорядочную стрельбу, разнося вдребезги оборудование лаборатории. Потом он сорвал со стены деревянный брус, служивший вешалкой для одежды, и начал крушить им все, что попадало под руку.
Когда Кавендиш приблизился к ряду бутылок, наполненных коралловым маслом, химик попытался остановить его.
– Только не это! – умоляюще прохрипел он. – Только не это! Здесь целое состояние! Они убьют меня! Они и вас убьют!
Но Кавендиш только рассмеялся в ответ. На секунду остановившись, он глянул химику прямо в глаза, поднял брус и одним ударом очистил всю полку. Бесценная жидкость растеклась и моментально впиталась в сухую землю.
– Вы подписали себе смертный приговор! Они будут преследовать вас даже в аду!
– Побеспокойся лучше о собственной судьбе! У меня нет к тебе ни малейшей жалости!
– Но что я вам сделал плохого?
– Ты существуешь на этом свете. А это уже много. А теперь освободи их! – указал Кавендиш на малышей.
– Это ничего не даст, – забормотал химик дрожащим голосом. – Им перерезали мышцы крыльев. Они не смогут больше ни летать, ни ходить...
Кавендиш с горечью и отчаянием взглянул на подростков. Сейчас он совсем не гордился тем, что принадлежит к роду человеческому.
– Что представляют собой кораллы, которые вы извлекаете из их голов?
– Они выполняют функцию коры головного мозга и органа зрения, – поспешно ответил химик, стараясь быть услужливым. – У них он находится прямо над зрительными буграми. А у нас с вами аналогичный орган располагается в затылочной части мозга за эмисферами. Кроме того, у них он имеет более насыщенную консистенцию.
– Они слышат нас? – кивнул Кавендиш на икаров.
– Это очень трудно определить, – промямлил химик, ощупывая разбитый нос. – Мы еще слишком мало о них знаем.
– Думаю, что они нас слышат, – сказал Кавендиш.
– Почему вы так считаете?
– Надеюсь, им понравится твоя смерть!
Он направил на химика карабин и тут же выстрелил.
– Легкая смерть! – воскликнул Кавендиш. – Может быть, слишком быстрая и безболезненная, но я не сторонник длительной возни!
Он повернулся к изнемогающим от боли пленникам и подошел к ним.
– Я не знаю, как вам помочь, – зашептал он. – Может быть, когда-нибудь и будут созданы тюрьмы для ученых и охотников, но пока что рассчитывайте на меня: я займусь этой сворой! Прощайте!
Смахнув, навернувшиеся на глаза слезы, разведчик передернул затвор карабина и в одно мгновение освободил их от страданий.
После этого Кавендиш выбежал из лаборатории и ринулся к конюшне. Но там остались только три лошади с разбитыми ногами.
Кавендишу ничего не оставалось, как выбрать ту, чьи бока были изодраны ударами шпор. Видимо, хозяин мало о ней заботился.
– Нам с тобой предстоит долгий путь, – прошептал он, и лошадь в ответ мягко толкнула его головой в плечо.
Он быстро накинул на нее уздечку, пристроил седельные сумки и прочее снаряжение, вскочил в седло и галопом погнал лошадь прочь, оставляя горы за спиной.
Через несколько минут Кавендиш остановился и нежно потрепал гриву лошади – этот его машинальный жест свидетельствовал о принятии какого-то важного решения.
Кавендиш крепко выругался, развернул кобылу и погнал ее назад к ущелью.
Глава 13
Зал был похож на облицованный мрамором собор, купол которого возносился на высоту не менее пятидесяти метров и был окутан белесой дымкой.
С обеих сторон по бортам этого окаменевшего корабля возвышались высокие статуи – каменные идолы с незрячими глазами, направленными в небеса, как бы моля об освобождении из гранитного рабства.
Из разинутых в беззвучном крике ртов идолов, казалось, веяло ледяным, пронизывающим холодом. Таким было бы дыхание мертвецов, если в они умели дышать...
Охваченный противоречивыми чувствами, Джаг осторожно приближался к центру собора.
Тысячи искусных мастеров должны были трудиться многие годы, чтобы создать внутри горы этот храм-некрополь, этот склеп для еретических цивилизаций.
В ногах статуй, одетых в манто из птичьих перьев, спали икары, в три раза превышающие ростом Энджела.
Поначалу Джаг принял их за мертвых, но потом понял, что они действительно спят. Они никак не отреагировали на появление Джага – во всяком случае, он не заметил ни малейшего движения.
Если бы охотники ворвались сюда, то устроили бы настоящую резню.
Чувство благоговейного восхищения, возникшее у Джага с момента входа в храм, сменилось гневом и возмущением. Стоило ли так рисковать жизнью, поднимаясь на плато, чтобы оказаться среди совершенно апатичных мутантов!
И тут Джаг увидел Энджела. Ребенок лежал в небольшом углублении на пьедестале справа от клироса. Забыв обо всем на свете, Джаг кинулся к нему.
– Энджел! Это я, Джаг! Вам надо немедленно улетать отсюда! Охотники уже близко!
Но Энджел никак не отреагировал – лишь его крылья вздрогнули от нежного прикосновения Джага.
Застыв от изумления, Джаг осмотрелся по сторонам. Ничего не изменилось – все икары остались на своих прежних местах.
Джагом овладело чувство полного бессилия. Ему никогда не удавалось войти в контакт с Энджелом. Инициатива всегда исходила от него, а Джаг только слушал и смотрел.
Он снова склонился над ребенком и погладил его по нежному и хрупкому плечу.
– Энджел, я знаю, что ты меня слышишь! Охотники совсем рядом! Я пришел, чтобы предупредить вас!
Энджел оставался неподвижным. Тогда Джаг повернулся и, обращаясь ко всем его собратьям, закричал:
– Ну почему вы спите? Охотники идут за мной по пятам! Они уничтожат вас всех! Улетайте немедленно! Вы умеете летать или нет? Поторопитесь, вы еще можете успеть!
Его зов был подобен безответному гласу в пустыне. Джаг решил еще раз обратиться к Энджелу.
– Энджел, я рядом с тобой! Ты же сам хотел, чтобы я полетел за тобой и помог тебе, а теперь не признаешь меня! Ну, что я могу сделать для тебя? Чего ты ждешь?
– Он не ответит вам! – неожиданно прозвучал голос из-за клироса.
Джаг резко обернулся и замер от удивления. Перед ним стоял человек-птица. Его серо-голубые крылья развернулись и вновь сложились.
Он отличался от своих соплеменников более развитой мускулатурой и тем, что на его безглазом лице явственно выделялись надбровные дуги. Кроме того, в нем чувствовалось еще какое-то более существенное отличие, которое Джаг смутно улавливал, но не мог четко определить.
– Мы не говорим человеческим языком, – медленно произнес человек-птица. – И зрение у нас не такое, как у людей...
– Люди убьют вас, если вы немедленно не улетите! – перебил его Джаг. – Они уже на подходе к карнизу!
Человек-птица медленно взмахнул голубоватыми крыльями, словно бы подчеркивая безысходность создавшегося положения.
– Мы не улетим отсюда, – вздохнув, произнес икар. – Пока он не родится...
– Он? Кто это «он»? – спросил Джаг.
– Первый ребенок в стае крылатых людей! – торжественно ответил икар, и Джаг поежился от эха, которое разнеслось под сводами храма.
Оглянувшись, он вдруг увидел, что все безглазые лица спящих икаров медленно повернулись в сторону алькова, закрытого ветвями дерева, растущего прямо из стены.
Пройдя через весь зал, Джаг раздвинул листву и в нерешительности остановился. Открывшееся его взору помещение освещалось зеленоватой флюоресцентной дымкой.
Только сейчас Джаг сообразил, что раньше видел лишь икаров мужского пола. Теперь же, затаив дыхание, он впервые открыл для себя крылатую женщину.
Увидев его, она выпрямилась и слегка качнулась, словно подхваченная течением водоросль. Она была красивее самой очаровательной из земных женщин.
Ее тело, казалось, было предназначено для пары прозрачных крыльев с великолепным цветным оперением, а ее прекрасные губы будто специально были вылеплены для поцелуев, а уж вовсе не для того, чтобы произносить неискренние и глупые слова.
Она воплощала собой абсолютную гармонию, и Джаг, оробев, вдруг почувствовал себя глупым и смешным мальчишкой. Ему стало стыдно за то, что он принадлежит к роду людей, которые ради наживы способны на любые преступления.
Джаг заплакал и опустился на колени.
Словно бы в ответ на проявление его чувств женщина улыбнулась и чуть приподнялась.
И тут Джаг увидел яйцо...
* * *
На своем пути Кавендиш встретил около полдюжины разорванных черных волков и огромного мертвого камнеголова. Кавендиш пришел к выводу, что это, видимо, дело рук Джага, поскольку в горах до сих пор не прозвучало ни единого выстрела.
Как многие путешественники, Кавендиш привык к одиночеству. Когда месяцами не встречаешь людей, невольно замыкаешься в себе самом. У многих вырабатывается привычка разговаривать, к примеру, со своим конем или с самим собой. Кавендиш не являлся исключением. Так он и продолжал путь в сгущающемся тумане, вполголоса что-то бормоча себе под нос.
В этих местах ночи были не слишком темными. Вскоре, чуть в стороне, возле кустов, Кавендиш заметил какой-то блестящий предмет. Соскочив с коня, он мгновенно узнал кинжал Джага. На лезвии были видны еще невысохшие следы крови.
– Джаг не их тех, кто разбрасывает оружие где попало, – задумчиво проворчал он. – Здесь что-то не так. Как ты думаешь? – обратился он к лошади, которая с безразличным видом жевала желтые цветы на длинных стеблях.
Нахмурившись, Кавендиш несколько раз воткнул нож в землю, чтобы очистить лезвие от пятен крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
– В таком случае теперь мы в одной связке, – улыбнулся Кавендиш.
Охотник торопливо распутал тонкий металлический трос, связывающий Кавендиша. Сам удивленный тем, что так быстро перешел на сторону противника, он, тем не менее, оставался настороже и постоянно поглядывал на дверь лаборатории.
Но беда приходит оттуда, откуда ждешь ее меньше всего. Кавендиш нанес охотнику мощный удар сапогом в подбородок. Охнув, тот закачался и упал, а Кавендиш еще пнул его как следует в висок.
– Я никогда ни с кем не делюсь, разве что в самой критической ситуации! А с такими типами, как ты, – вообще ни при каких условиях!
Он наклонился над охотником, достал из его пояса флакон с наркотиком, разжал алчному подонку зубы и вылил в рот содержимое флакона.
Кавендишу хватило одной капли, чтобы стать обладателем всей вселенной, а здесь...
– Теперь весь мир принадлежит тебе. Мечтай, дерьмо!
* * *
Звуки ружейных выстрелов вывели Джага из полуобморочного состояния.
Пантера тоже насторожилась. Поднявшись, она принялась ходить взад-вперед по краю пропасти, обеспокоенно рыча.
Джаг прислушался и определил, что в отряде примерно пятнадцать всадников. Несомненно, это были охотники. Поскольку штурм плато был назначен на утро, выходило, что сейчас охотники бросились в погоню за беглецом. Исчезновение Джага не осталось незамеченным, и преследователи были уже рядом.
Встревоженная шумом пантера нагнулась над краем пропасти, окинула Джага разъяренным взглядом и, громко рыкнув, в три прыжка исчезла в горах.
Подтянувшись на онемевших руках, Джаг взобрался на край обрыва и с облегчением убедился, что пантера действительно ушла. Не имея времени даже на краткую передышку, он бросился вперед по еле заметной тропке, которая петляла между кустами обрывистого склона.
Подъем становился все круче и круче, и Джаг был вынужден замедлить темп.
Хотя охотники ехали на лошадях, в горах они не могли воспользоваться этим преимуществом. Опьяненный новой надеждой, Джаг, забыв про боль и усталость, рванулся вперед с удвоенной энергией.
Вскоре он увидел плато, которое показывала Сибилла. По одному из карнизов туда вполне можно было добраться. Джаг с облегчением перевел дух. В этом месте охотникам придется спешиться. Более того, карниз был совершенно открыт. Тот, кто на него выйдет, окажется отличной мишенью для снайпера.
Джаг пожалел, что не прихватил с собой из лагеря винтовку. Он хотел уйти незамеченным и не рискнул украсть оружие. Теперь уже было поздно сожалеть о неиспользованной возможности.
По мере подъема в гору Джаг все больше начинал понимать, почему крылатые люди, которых охотники называли икарами, выбрали именно это место, чтобы укрыться от людей. Здесь было очень легко организовать оборону. Пробраться же сюда незамеченным было практически невозможно.
Может, он вообще зря ушел из лагеря? Сейчас он ясно видел, что охотники не могли застать икаров врасплох. Стоило только первому убийце выйти на карниз, как Энджел и его собратья могли запросто перелететь на другие вершины или даже на соседнюю горную гряду.
Внизу послышалось жалобное ржание лошади. Джаг улыбнулся – подъем становился трудным даже для лошадей. Кроме того, близилась ночь, сумерки все более сгущались, и, следовательно, охотникам будет очень непросто передвигаться по карнизу в кромешной тьме.
Часто дыша, Джаг, наконец, поднялся на плато и замер.
Прямо перед собой он увидел в скальной стене три совершенно одинаковые двери.
На плато стояла мертвая тишина.
Джаг покрутил головой и не обнаружил ни единой живой души. Плато, будто очищенное мощным порывом ветра, было пустынным и безлюдным. Не было также и тех, кто наблюдал бы за карнизом.
Удивившись такой беспечности крылатых людей, Джаг задрал голову и посмотрел вверх. В конце концов, он имел дело не с обычными людьми, и, возможно, в аналогичных ситуациях они привыкли поступать как-то иначе, руководствуясь своей логикой.
Но в небе, как и на вершинах гор, никого не было видно.
Недоумевая, Джаг двинулся вперед. Подойдя к дверям, он остановился. Из вентиляционных отверстий тянуло холодом и с каким-то незнакомым запахом.
Легкая дрожь пробежала по телу Джага, когда он приоткрыл центральную дверь и увидел длинный туннель, освещенный неестественным зеленоватым светом.
Переступив через порог, Джаг на мгновение замер, а потом медленно двинулся в глубь влажного туннеля, освещенного фонарями необычной формы и флюоресцентной дымкой желто-зеленого цвета. По обеим сторонам туннеля прямо в стенах были выдолблены ниши, в которых лежали мумифицированные трупы, застывшие в самых различных позах. С первого взгляда можно было подумать, что это деревянные статуи, изъеденные червями. Но это были люди. Все они держались за голову, словно защищались от какой-то угрозы.
Джаг машинально ускорил шаг, и вскоре его глазам предстала совершенно невообразимая картина.
* * *
Химик, выполнявший для охотников определенную работу, был человеком совсем иного склада, нежели его соседи по лагерю. При одном виде наведенного на него карабина он прижался к стене, стараясь не шевелиться.
Кавендиш, совершенно сраженный увиденным, поначалу даже опешил. Зрелище, представшее его глазам, было жутковатым и казалось нереальным.
Лаборатория была битком набита всевозможным оборудованием, предназначенным, очевидно, для переработки кораллов. От большого сосуда с дубильным веществом распространялся тошнотворный запах. На больших матрацах корчились от боли два икара-подростка. К их телам были подсоединены многочисленные прозрачные трубки, по которым подавались какие-то разноцветные жидкости.
Икары были истощены до такой степени, что сквозь прозрачную кожу, за хрупкими ребрами, можно было наблюдать биение их сердец.
К горлу Кавендиша подкатил комок.
– Что вы здесь делаете? – хрипло выкрикнул он. – Что это за крематорий?
– Здесь приготавливается коралловое масло, – торопливо пояснил химик.
– Это мне известно. А что вы делаете с ними? – указал разведчик на маленьких икаров. – Почему они здесь? Что за игры вы затеяли?
Он вдруг вспомнил о своем брате, которого долго держали в специализированном борделе, где несчастный подвергался садистским извращениям богатых клиентов. Совершенно обезумев от ярости, Кавендиш приставил дуло карабина ко лбу химика.
– Что вы делаете с ними? – процедил он.
– Мы... Мы пытались вновь оживить их, точнее, обеспечить их выживание.
– Ах, выживание! – зашипел Кавендиш. – Ты еще смеешь издеваться надо мной!
– Нет, нет, заверяю вас! Испытания идут полным ходом, это правда! Мы пытаемся понять, почему они умирают в первые же дни плена. Очень важно знать, как работает их организм!
– Важно для кого? Я полагаю, для них?
– Если все же...
– Я еще раз спрашиваю, для кого это важно?
– Для нас. Но это не моя вина, заверяю вас. Эти вопросы решаю не я!
– Конечно, не ты! Значит, ты здесь не при чем? Решаешь не ты, но именно ты принимаешь участие в экспериментах! Значит, отвечаешь точно так же, как и остальные! Ты понял меня?
– Да, конечно.
– А теперь говори правду.
– Опыты проводятся для выращивания подобных существ.
Мороз пробежал по коже Кавендиша. Он вспомнил брата, которого довели до скотского состояния такие же люди без стыда и совести, как этот химик. Воспоминания буквально всколыхнули Кавендиша. С перекошенным от ярости лицом он отступил на шаг и резким ударом ствола разбил химику нос. Затем, прижав приклад карабина к животу, Кавендиш открыл беспорядочную стрельбу, разнося вдребезги оборудование лаборатории. Потом он сорвал со стены деревянный брус, служивший вешалкой для одежды, и начал крушить им все, что попадало под руку.
Когда Кавендиш приблизился к ряду бутылок, наполненных коралловым маслом, химик попытался остановить его.
– Только не это! – умоляюще прохрипел он. – Только не это! Здесь целое состояние! Они убьют меня! Они и вас убьют!
Но Кавендиш только рассмеялся в ответ. На секунду остановившись, он глянул химику прямо в глаза, поднял брус и одним ударом очистил всю полку. Бесценная жидкость растеклась и моментально впиталась в сухую землю.
– Вы подписали себе смертный приговор! Они будут преследовать вас даже в аду!
– Побеспокойся лучше о собственной судьбе! У меня нет к тебе ни малейшей жалости!
– Но что я вам сделал плохого?
– Ты существуешь на этом свете. А это уже много. А теперь освободи их! – указал Кавендиш на малышей.
– Это ничего не даст, – забормотал химик дрожащим голосом. – Им перерезали мышцы крыльев. Они не смогут больше ни летать, ни ходить...
Кавендиш с горечью и отчаянием взглянул на подростков. Сейчас он совсем не гордился тем, что принадлежит к роду человеческому.
– Что представляют собой кораллы, которые вы извлекаете из их голов?
– Они выполняют функцию коры головного мозга и органа зрения, – поспешно ответил химик, стараясь быть услужливым. – У них он находится прямо над зрительными буграми. А у нас с вами аналогичный орган располагается в затылочной части мозга за эмисферами. Кроме того, у них он имеет более насыщенную консистенцию.
– Они слышат нас? – кивнул Кавендиш на икаров.
– Это очень трудно определить, – промямлил химик, ощупывая разбитый нос. – Мы еще слишком мало о них знаем.
– Думаю, что они нас слышат, – сказал Кавендиш.
– Почему вы так считаете?
– Надеюсь, им понравится твоя смерть!
Он направил на химика карабин и тут же выстрелил.
– Легкая смерть! – воскликнул Кавендиш. – Может быть, слишком быстрая и безболезненная, но я не сторонник длительной возни!
Он повернулся к изнемогающим от боли пленникам и подошел к ним.
– Я не знаю, как вам помочь, – зашептал он. – Может быть, когда-нибудь и будут созданы тюрьмы для ученых и охотников, но пока что рассчитывайте на меня: я займусь этой сворой! Прощайте!
Смахнув, навернувшиеся на глаза слезы, разведчик передернул затвор карабина и в одно мгновение освободил их от страданий.
После этого Кавендиш выбежал из лаборатории и ринулся к конюшне. Но там остались только три лошади с разбитыми ногами.
Кавендишу ничего не оставалось, как выбрать ту, чьи бока были изодраны ударами шпор. Видимо, хозяин мало о ней заботился.
– Нам с тобой предстоит долгий путь, – прошептал он, и лошадь в ответ мягко толкнула его головой в плечо.
Он быстро накинул на нее уздечку, пристроил седельные сумки и прочее снаряжение, вскочил в седло и галопом погнал лошадь прочь, оставляя горы за спиной.
Через несколько минут Кавендиш остановился и нежно потрепал гриву лошади – этот его машинальный жест свидетельствовал о принятии какого-то важного решения.
Кавендиш крепко выругался, развернул кобылу и погнал ее назад к ущелью.
Глава 13
Зал был похож на облицованный мрамором собор, купол которого возносился на высоту не менее пятидесяти метров и был окутан белесой дымкой.
С обеих сторон по бортам этого окаменевшего корабля возвышались высокие статуи – каменные идолы с незрячими глазами, направленными в небеса, как бы моля об освобождении из гранитного рабства.
Из разинутых в беззвучном крике ртов идолов, казалось, веяло ледяным, пронизывающим холодом. Таким было бы дыхание мертвецов, если в они умели дышать...
Охваченный противоречивыми чувствами, Джаг осторожно приближался к центру собора.
Тысячи искусных мастеров должны были трудиться многие годы, чтобы создать внутри горы этот храм-некрополь, этот склеп для еретических цивилизаций.
В ногах статуй, одетых в манто из птичьих перьев, спали икары, в три раза превышающие ростом Энджела.
Поначалу Джаг принял их за мертвых, но потом понял, что они действительно спят. Они никак не отреагировали на появление Джага – во всяком случае, он не заметил ни малейшего движения.
Если бы охотники ворвались сюда, то устроили бы настоящую резню.
Чувство благоговейного восхищения, возникшее у Джага с момента входа в храм, сменилось гневом и возмущением. Стоило ли так рисковать жизнью, поднимаясь на плато, чтобы оказаться среди совершенно апатичных мутантов!
И тут Джаг увидел Энджела. Ребенок лежал в небольшом углублении на пьедестале справа от клироса. Забыв обо всем на свете, Джаг кинулся к нему.
– Энджел! Это я, Джаг! Вам надо немедленно улетать отсюда! Охотники уже близко!
Но Энджел никак не отреагировал – лишь его крылья вздрогнули от нежного прикосновения Джага.
Застыв от изумления, Джаг осмотрелся по сторонам. Ничего не изменилось – все икары остались на своих прежних местах.
Джагом овладело чувство полного бессилия. Ему никогда не удавалось войти в контакт с Энджелом. Инициатива всегда исходила от него, а Джаг только слушал и смотрел.
Он снова склонился над ребенком и погладил его по нежному и хрупкому плечу.
– Энджел, я знаю, что ты меня слышишь! Охотники совсем рядом! Я пришел, чтобы предупредить вас!
Энджел оставался неподвижным. Тогда Джаг повернулся и, обращаясь ко всем его собратьям, закричал:
– Ну почему вы спите? Охотники идут за мной по пятам! Они уничтожат вас всех! Улетайте немедленно! Вы умеете летать или нет? Поторопитесь, вы еще можете успеть!
Его зов был подобен безответному гласу в пустыне. Джаг решил еще раз обратиться к Энджелу.
– Энджел, я рядом с тобой! Ты же сам хотел, чтобы я полетел за тобой и помог тебе, а теперь не признаешь меня! Ну, что я могу сделать для тебя? Чего ты ждешь?
– Он не ответит вам! – неожиданно прозвучал голос из-за клироса.
Джаг резко обернулся и замер от удивления. Перед ним стоял человек-птица. Его серо-голубые крылья развернулись и вновь сложились.
Он отличался от своих соплеменников более развитой мускулатурой и тем, что на его безглазом лице явственно выделялись надбровные дуги. Кроме того, в нем чувствовалось еще какое-то более существенное отличие, которое Джаг смутно улавливал, но не мог четко определить.
– Мы не говорим человеческим языком, – медленно произнес человек-птица. – И зрение у нас не такое, как у людей...
– Люди убьют вас, если вы немедленно не улетите! – перебил его Джаг. – Они уже на подходе к карнизу!
Человек-птица медленно взмахнул голубоватыми крыльями, словно бы подчеркивая безысходность создавшегося положения.
– Мы не улетим отсюда, – вздохнув, произнес икар. – Пока он не родится...
– Он? Кто это «он»? – спросил Джаг.
– Первый ребенок в стае крылатых людей! – торжественно ответил икар, и Джаг поежился от эха, которое разнеслось под сводами храма.
Оглянувшись, он вдруг увидел, что все безглазые лица спящих икаров медленно повернулись в сторону алькова, закрытого ветвями дерева, растущего прямо из стены.
Пройдя через весь зал, Джаг раздвинул листву и в нерешительности остановился. Открывшееся его взору помещение освещалось зеленоватой флюоресцентной дымкой.
Только сейчас Джаг сообразил, что раньше видел лишь икаров мужского пола. Теперь же, затаив дыхание, он впервые открыл для себя крылатую женщину.
Увидев его, она выпрямилась и слегка качнулась, словно подхваченная течением водоросль. Она была красивее самой очаровательной из земных женщин.
Ее тело, казалось, было предназначено для пары прозрачных крыльев с великолепным цветным оперением, а ее прекрасные губы будто специально были вылеплены для поцелуев, а уж вовсе не для того, чтобы произносить неискренние и глупые слова.
Она воплощала собой абсолютную гармонию, и Джаг, оробев, вдруг почувствовал себя глупым и смешным мальчишкой. Ему стало стыдно за то, что он принадлежит к роду людей, которые ради наживы способны на любые преступления.
Джаг заплакал и опустился на колени.
Словно бы в ответ на проявление его чувств женщина улыбнулась и чуть приподнялась.
И тут Джаг увидел яйцо...
* * *
На своем пути Кавендиш встретил около полдюжины разорванных черных волков и огромного мертвого камнеголова. Кавендиш пришел к выводу, что это, видимо, дело рук Джага, поскольку в горах до сих пор не прозвучало ни единого выстрела.
Как многие путешественники, Кавендиш привык к одиночеству. Когда месяцами не встречаешь людей, невольно замыкаешься в себе самом. У многих вырабатывается привычка разговаривать, к примеру, со своим конем или с самим собой. Кавендиш не являлся исключением. Так он и продолжал путь в сгущающемся тумане, вполголоса что-то бормоча себе под нос.
В этих местах ночи были не слишком темными. Вскоре, чуть в стороне, возле кустов, Кавендиш заметил какой-то блестящий предмет. Соскочив с коня, он мгновенно узнал кинжал Джага. На лезвии были видны еще невысохшие следы крови.
– Джаг не их тех, кто разбрасывает оружие где попало, – задумчиво проворчал он. – Здесь что-то не так. Как ты думаешь? – обратился он к лошади, которая с безразличным видом жевала желтые цветы на длинных стеблях.
Нахмурившись, Кавендиш несколько раз воткнул нож в землю, чтобы очистить лезвие от пятен крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12