«Разрисованные»! Как их именовали римляне – притены! Но откуда они здесь? Прорвались сквозь Стену? Впрочем, раздумывать не оставалось времени – разрисованные всадники приближались.
Люди Юния похватали мечи и живо выстроились за повозкой. Рысь оглянулся – соседи сделали то же самое. Между тем всадники подъехали ближе и, увидев римлян, придержали коней. Тот, что скакал первым, спешился и улыбаясь подошел к Рыси, видимо угадав в нем главного. Пряча усмешку, Юний с интересом разглядывал «разрисованного». Это был высокий мужчина лет тридцати, хорошо сложенный и мускулистый, но с каким-то отталкивающим грубым лицом, которое наискось, от левого глаза через губы, пересекал страшный шрам, делая и без того некрасивые черты еще более неприятными. Большой нос незнакомца напоминал клюв орла, под массивными надбровными дугами таились маленькие темные глазки, брови были сбриты. Все жутковатое лицо «разрисованного», казалось, дышало тщательно маскируемой ненавистью и злобой. На правой щеке и на обеих руках виднелось кроваво-красное изображение лошади.
– Я – Куид Мад Магройд! – поправив массивное ожерелье, с гордостью представился всадник. – Вождь племени вотандинов, из славного рода Красной Лошади.
Мад Магройд говорил на языке бриттов, который напоминал галльский, и Юний понимал кое-что через слово. Он старался выучить наречие бригантов, запоминал слова и даже разговаривал – но этот, «разрисованный», говорил и строил фразы иначе. Хотя ничего, вполне было можно понять.
– Ант Юний Рысь, – вежливо улыбнулся Юний. – Десятник. Куда следуешь ты, о, разукрашенный всадник?
– В Экдур, – с затаенной усмешкой отвечал гость. – На праздник к бригантам. Говорят, там будут знатные гости – сама Боудикка, дочь вождя с юга. Посмотрю на нее, может, потом и посватаюсь!
– Да будут тебе боги в помощь в столь важном деле, – прощаясь, пожелал Рысь и задумался, глядя вслед быстро удаляющимся всадникам.
Вотандины, союзники Рима… Вот, оказывается, какие они… куда менее цивилизованные, чем бриганты. А странное имя у дочки вождя – Боудикка. Точно так же звали мятежную королеву иценов, около двухсот лет назад осмелившуюся выступить против владычества Рима. Королева предпочла яд римскому плену. Говорят, после ее смерти пропали все сокровища иценов, хотя тогдашний наместник, Светоний Паулин, и принял все меры к их поиску. А вождь бригантов смел до безрассудства – так назвать дочь! Или он думает, римляне все забыли?
– Боудикка… – шепотом повторил Юний.
– А я не слыхал, чтоб хотя бы одну из дочерей какого-нибудь местного принцепса звали таким образом, – подойдя ближе, промолвил Сервилий. – Вероятно, это второе, тайное имя.
Рысь посмотрел на небо:
– Ну, пора и в обратный путь. Не начался бы дождь.
– Скорей уж – гроза, – усмехнулся Сервилий.
За холмами, над дальним лесом, повисла большая темно-лиловая туча, а здесь еще вовсю сияло солнце.
– Нет, не будет дождя, – послюнявив палец, возразил Фабий. – Ветер-то западный.
Он оказался прав: ни дождя, ни грозы не случилось, а туча медленно уползла к горизонту. Там и загрохотала, там и пролилась тугими струями ливня, впрочем, в Виндоланде до этого не было никому никакого дела. Вернувшиеся со службы легионеры расползлись по тавернам и баням. Юний же, наскоро ополоснувшись, переоделся и направился в лавку вольноотпущенника Клеона.
Воздух разогрелся за день, было тепло, даже жарко. Рысь быстро шагал по мощеной улице, машинально отвечая на приветствия знакомых. Вот и ворота – лавка находилась за крепостью, в торгово-ремесленном поселении, которое носило то же имя и на римский манер называлось викусом. Народу вокруг толпилось необычайно много: у стен Виндоланды раскинулась ярмарка, словно магнитом притягивавшая к себе всех обитателей округи. Городские жители, одетые по римской моде в несколько туник одна поверх другой, насмешливо поглядывали на своих деревенских родичей – в штанах из козьей шкуры и ярких разноцветных плащах, часто накинутых прямо на голое, покрытое татуировками тело. Торговцы продавали всякую всячину: деревянные миски, бочонки, накидки из оленьих шкур, витые браслеты из золота и цветного стекла изумительно тонкой работы, янтарные и жемчужные ожерелья, цветные плащи, льняные и шерстяные, детские игрушки в виде раскрашенных деревянных лошадок, бронзовые и золоченые фибулы, покрытые затейливым тонким узором и ничуть не уступавшие римским. Да, надо признать, златокузнецы в Британии были умелые, да и оружейники тоже. Рысь невольно залюбовался одной из фибул с изображением синего журавля, уж было приценился, но торговец, хитролицый бригант, быстро залепетал, дескать, уже продана вещица, но если уважаемый господин римский воин хочет, можно будет заказать такую же.
Ну, продана так продана. Вот еще, переживать из-за безделушки. Юний пожал плечами и, спросив у торговца дорогу, направился в лавку Клеона.
Он купил там Вергилия и, прихватив в попавшейся на пути таверне кувшин дорогого фалернского, поспешил к реке, чтобы поскорее насладиться поэзией.
Спесивый Ноктуин, мозги дурацкие!
Девицу за тебя, к которой сватался,
Спесивый Ноктуин, не бойся, выдадут.
Но как, спесивый Ноктуин, посватавшись,
Не видел ты: две дочки у Атилия? Публий Вергилий Марон, перевод С. А. Ошерова.
Вечернее солнце, казалось, пекло еще сильнее, чем утром. Вторая половина апреля выдалась жаркой. Подойдя к реке, Юний нагнулся и потрогал рукою воду, почувствовав вдруг непреодолимое желание смыть с себя накопившуюся за день грязь. Нет, конечно же, можно пойти и в баню. Только вот лень, да и, честно сказать, не очень хочется. Куда лучше здесь, наедине с Вергилием.
Излучина реки блестела багряным золотом заходящего солнца. Молодой человек разделся, аккуратно сложил тунику и плащ у большого замшелого камня и, с разбега бросившись в реку, разом ощутил обжигающий холод весенней воды. Вынырнул, поплыл, уже лишь наслаждаясь приятной прохладой…
Наконец Юний вылез на берег, подставил мокрое тело ветру – обсохнуть. Потянулся к вину… И не обнаружил кувшина. Воры? Хорошо хоть одежда цела. Рысь наклонился к тунике и вздрогнул, услыхав за спиной, за кустами дрока, чей-то смех.
– Эй, выходи, кто там? – Юний схватился за меч, который, как ни странно, не украли.
– Ты приказываешь мне, римлянин? – послышался в ответ тонкий девичий голос… и из-за кустов показалась молодая девушка в темно-голубой, длинной, до самых щиколоток, тунике и остроносых башмаках из тонкой кожи.
Хрупкий стан незнакомки был перетянут узким золоченым поясом, на шее блестело ожерелье из чистого золота с изумрудами, на руках позвякивали браслеты. Красивое лицо казалось каким-то бледным. Длинные темно-русые волосы водопадом рассыпались по плечам, губы кривились в усмешке, серые глаза смотрели прямо, на левой щеке виднелась небольшая родинка. Девушка выглядела чересчур худой, словно ее недокармливали, хотя, судя по браслетам и ожерелью, такое вряд ли можно было предположить. Впрочем, худоба у бриттов считалась признаком красоты и знатности рода.
– Кто ты? – Юний поспешно прикрыл чресла плащом.
В ответ незнакомка расхохоталась.
– Это мое место, – фыркнула она. – Когда приезжаю, я всегда здесь купаюсь.
– Ну и купайся себе на здоровье, – пожал плечами Рысь. – Ты случайно не видела мой кувшин с вином?
– Я его взяла, – девушка кивнула. – Ничего, вкусное. Но наше пиво лучше.
– Да неужели?! – усмехнулся Рысь. – И что ты все смеешься? Веселая?
– Ты очень смешно говоришь…
– Ваш язык – трудный. А ты знаешь латынь?
– Немного… так, самую малость. Отец не очень-то хотел учить меня.
Оба и не заметили, как уселись рядом, у камня, и вполне мирно болтали. Допили и вино. Кругом быстро темнело, солнце сделалось красным и уже наполовину пропало за дальним лесом.
– Ой, – вдруг всполошилась девушка, – я ж купаться пришла.
– Так купайся, – Юний улыбнулся. – Не бойся, я не буду тебя смущать.
– Ого! Можно подумать, что кто-то может меня смутить! – Девушка развязала пояс и, скинув остроносые башмаки, быстро стащила с себя тунику.
Худая… Можно все ребра пересчитать… Но грудь крепкая, с маленькими упругими сосками. А на правом плече татуировка – синий журавль, раскинувший крылья.
Подойдя к реке, незнакомка нагнулась – и Рысь сглотнул слюну.
– Что стоишь? Любуешься? – обернулась девушка.
– Просто хотел спросить кое-что.
– Так спрашивай… – Она вернулась на берег и, подойдя ближе, обняла Юния за плечи. – Спрашивай, только не сейчас… Сейчас люби меня, римлянин!
Рысь обхватил девушку, и они оба медленно опустились в мягкую густую траву…
– Что ты хотел спросить? – уже одеваясь, шепотом спросила девчонка.
– Как тебя зовут?
– Зови меня Айна.
– Не стоит, – властно остановила его девушка. – Для меня ты будешь просто римлянин. Прощай!
– Постой, я провожу тебя!
– Не надо! Слышишь?
Где-то совсем рядом заржали кони.
– Это за мной. – Махнув на прощанье рукой, Айна исчезла в кустах. Фиолетовые сумерки уже поглотили все вокруг – кусты, реку, деревья.
Юний едва не позабыл Вергилия, вернулся с полпути, отыскал в кустах деревянный футляр и, переведя дух, поспешил к воротам.
У стен казармы его ждал Гета.
– Думал, уже и не дождусь, – буркнул он. – И где тебя носило, мой господин?
– Так… Купался.
Мальчик пристально посмотрел на него:
– Ну, как, берешь меня в слуги?
– Пожалуй, возьму, – задумчиво протянул Рысь. – Но с одним условием.
– Каким же?
– Быстренько притащи мне кувшин пива!
– Всего-то? Сейчас!
Босые пятки Геты засверкали сквозь поднятую дорожную пыль.
Глава 2 Апрель 229 г. Нижняя Британия Мнимых друзей берегись!
Наколка, – комментировал демонстратор…
– А здорово больно, когда кололи?
Джеймс Джойс. Улисс
– Умеешь чистить доспехи? – Рысь искоса посмотрел на Гету.
Мальчик кивнул. Он прибежал сегодня рано, еще до восхода солнца, сел на форуме, прислонившись спиной к недавно оштукатуренной стене казармы и, как положено усердному слуге, терпеливо дожидался хозяина, а тем временем с любопытством разглядывал выставленные у дверей шесты с эмблемами: драконом шестой когорты и ладонями манипул. Там и застал его вышедший из казармы Юний, запоздало вспомнив, что не далее как вчера нанял себе слугу. По зрелому размышлению, вольнонаемный слуга обходился куда выгодней, нежели раб – раб стоил немалых денег, а для приобретения слуги достаточно небольшой платы. Если же вдруг кого-нибудь из них убьют в схватке, так раба больше жалко: с ним погибнет его полная стоимость, в то время как слуга сам несет расходы по своей смерти.
– Там, в моем углу, доспехи, шлем, щит – вытащи их и почисти, – распорядился Рысь. – Часовой тебя пропустит. А я пока схожу к начальству, узнаю что к чему.
– Верно, – поддержал его толстый Сервилий, как раз в это время показавшийся из дверей. – Узнай-ка там поточнее насчет наместника. Приедет или нет?
– Да приедет, наверное, – Рысь усмехнулся. – Иначе с чего бы это вдруг нам выдали вовремя жалованье? А вообще я бы предпочел отсидеться в карауле, жаль, не наша очередь.
– Да, нынче очередь не наша, – согласно кивнул легионер. – Повезло же некоторым! Стой себе на посту, как и всегда, а мы… Ведь наверняка строевой смотр устроят!
– Устроят. Ты скажи нашим, пускай, пока время есть, приведут в порядок все оружие и снаряжение.
– Да приведут. – Сервилий с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух и поинтересовался: – Чего это Гета с утра по казармам шляется? Не украл бы чего.
– Не украдет. – Юний посмотрел в небо. – Гета теперь – мой слуга. А дождь так и не собрался.
– Да, хороший денек будет сегодня. Говорят, – оглянувшись на стоявшего у дверей часового, Сервилий понизил голос, – будто такую погоду наколдовали местные жрецы, у бригантов ведь как раз сегодня праздник!
– Ну да, об этом все знают, – Рысь удивленно взглянул на воина. – А ты чего шепотом-то?
– Да так, – отмахнулся тот. – Говорят, для того, чтобы умилостивить бога Солнца, друиды бригантов принесли ему ночью в жертву трех красивых рабынь.
– Что ж, – согласился Юний. – Такое вполне может быть.
Сервилий неожиданно повеселел:
– Вот и я говорю, что может. А эти, Приск с Марцианом, ржут, словно лошади – дескать, всех местных друидов давно повывели, еще при Адриане. А я вот не верю! Император Септимий Север умер в здешних местах… ведь не зря! О, Юпитер с Юноной, защитите бедного римлянина!
Рысь улыбнулся:
– Не молиться тебе сейчас надо, Сервилий, а оружие чистить. Не то придерется к чему-нибудь наместник – не помогут тебе тогда ни Юпитер, ни Юнона.
– Да уж, хорошо некоторым. – Воин завистливо скривился. – Не одолжишь своего слугу на короткое время?
– Пусть сначала мои доспехи почистит, – вскользь заметил Юний. – А потом, что ж, пожалуй, одолжу. Только об оплате договаривайся с ним сам.
– Хорошо, договорюсь! Думаю, дупондия ему вполне хватит.
В здании, где размещалось гарнизонное начальство, уже с утра была кутерьма. Входили и выходили центурионы и кое-кто поважнее, раздраженно кричали командиры манипулов, а громче других Домиций Верула – коренастый, с хитрым обветренным лицом. Про него все знали, что он бывший пастух. Взахлеб ругаясь с пожилым смотрителем складов, Домиций стучал кулаком по стене и требовал немедленно обеспечить его манипул новейшим снаряжением.
– Иначе ты узнаешь гнев всех богов, Лупиан, – орал Верула, воздевая руки к небу, вернее, к крыше. – Видано ли дело? Мои легионеры спят в рваных палатках!
– Так пусть зашьют, – смотрителя нимало не смущал такой напор. И не с такими буянами приходилось сталкиваться.
– Зашьют?! – Домиция аж перекосило от бешенства. – Да там и зашивать-то нечего, клянусь Меркурием и Марсом! Один гнилой хлам.
– Между прочим, платки тебе выдали не ранее как в ноябре. А сейчас всего-навсего апрель, – невозмутимо усмехнулся Лупиан.
– Так вот и выдали гнилой хлам!
– Постой-постой. – Смотритель вышел из-за стола и выгреб из стоящего рядом шкафчика кучу деревянных табличек, покрытых слоем воска. Ловко вытащив из общей кучи одну, он сунул ее под нос Домицию. – Читай! Твоя подпись?
– Ну, допустим, моя, – несколько поостыл тот.
– А тогда какие претензии? – Лупиан с усмешкой развел руками. – Еще скажи спасибо, что хоть такие палатки дали… Тем более вы сейчас все по казармам спите, к чему вам палатки? Верно я говорю, Юний?
– Аве, – почтительно поздоровался Рысь.
– А, привет, Юний. – Домиций Верула демократично хлопнул молодого человека по плечу. – Говорят, ты вчера приобрел трех домашних рабов? Поздравляю с покупкой!
– Надо же! – с деланной завистью покачал головой Лупиан. – Тут служишь, служишь – даже на старого осла не накопишь.
– Уметь копить надо! – Верула громко захохотал и еще раз хлопнул Юния по плечу. – Будет возможность – переходи ко мне в манипул, а? Мне бережливые люди нужны.
– Вот так, – покачал головой Рысь. – Нанял вчера слугу. А слухи пошли – что не слугу, а рабов, и не нанял, а купил. Во, люди!
– Так ты все же купил рабов? – полюбопытствовал какой-то десятник из батавской центурии.
– Купил, купил, отстаньте! – Юний шутливо замахал руками. – Не трех рабов, а целых пять – всем, всем расскажите!
Из комнаты легата вышел здоровенный ординарец – эдакий мускулистый шкаф – и, оглядевшись по сторонам, зычно выкрикнул командира седьмого манипула.
– Здесь я, здесь! – в ответ заорал Верула, а прежде чем уйти, обернулся и подмигнул Рыси: – Так ты все же подумай насчет моего предложения, парень!
– Я б на твоем месте подумал, – снова встрял не в свое дело батав. – У Домиция ты быстро центурионом станешь. Он за своих видишь как бьется?
– Подумаю, – отмахнулся Юний, у которого пока хватало забот и без подобных навязчивых предложений.
Почему он нужен Веруле, молодой человек хорошо знал – потому что грамотный. А приспособить грамотея к каким-нибудь махинациям с фуражом или с той же амуницией – милое дело, так можно все провернуть – комар носа не подточит. Но отвечать-то за все кто будет? Домиций?
1 2 3 4 5 6
Люди Юния похватали мечи и живо выстроились за повозкой. Рысь оглянулся – соседи сделали то же самое. Между тем всадники подъехали ближе и, увидев римлян, придержали коней. Тот, что скакал первым, спешился и улыбаясь подошел к Рыси, видимо угадав в нем главного. Пряча усмешку, Юний с интересом разглядывал «разрисованного». Это был высокий мужчина лет тридцати, хорошо сложенный и мускулистый, но с каким-то отталкивающим грубым лицом, которое наискось, от левого глаза через губы, пересекал страшный шрам, делая и без того некрасивые черты еще более неприятными. Большой нос незнакомца напоминал клюв орла, под массивными надбровными дугами таились маленькие темные глазки, брови были сбриты. Все жутковатое лицо «разрисованного», казалось, дышало тщательно маскируемой ненавистью и злобой. На правой щеке и на обеих руках виднелось кроваво-красное изображение лошади.
– Я – Куид Мад Магройд! – поправив массивное ожерелье, с гордостью представился всадник. – Вождь племени вотандинов, из славного рода Красной Лошади.
Мад Магройд говорил на языке бриттов, который напоминал галльский, и Юний понимал кое-что через слово. Он старался выучить наречие бригантов, запоминал слова и даже разговаривал – но этот, «разрисованный», говорил и строил фразы иначе. Хотя ничего, вполне было можно понять.
– Ант Юний Рысь, – вежливо улыбнулся Юний. – Десятник. Куда следуешь ты, о, разукрашенный всадник?
– В Экдур, – с затаенной усмешкой отвечал гость. – На праздник к бригантам. Говорят, там будут знатные гости – сама Боудикка, дочь вождя с юга. Посмотрю на нее, может, потом и посватаюсь!
– Да будут тебе боги в помощь в столь важном деле, – прощаясь, пожелал Рысь и задумался, глядя вслед быстро удаляющимся всадникам.
Вотандины, союзники Рима… Вот, оказывается, какие они… куда менее цивилизованные, чем бриганты. А странное имя у дочки вождя – Боудикка. Точно так же звали мятежную королеву иценов, около двухсот лет назад осмелившуюся выступить против владычества Рима. Королева предпочла яд римскому плену. Говорят, после ее смерти пропали все сокровища иценов, хотя тогдашний наместник, Светоний Паулин, и принял все меры к их поиску. А вождь бригантов смел до безрассудства – так назвать дочь! Или он думает, римляне все забыли?
– Боудикка… – шепотом повторил Юний.
– А я не слыхал, чтоб хотя бы одну из дочерей какого-нибудь местного принцепса звали таким образом, – подойдя ближе, промолвил Сервилий. – Вероятно, это второе, тайное имя.
Рысь посмотрел на небо:
– Ну, пора и в обратный путь. Не начался бы дождь.
– Скорей уж – гроза, – усмехнулся Сервилий.
За холмами, над дальним лесом, повисла большая темно-лиловая туча, а здесь еще вовсю сияло солнце.
– Нет, не будет дождя, – послюнявив палец, возразил Фабий. – Ветер-то западный.
Он оказался прав: ни дождя, ни грозы не случилось, а туча медленно уползла к горизонту. Там и загрохотала, там и пролилась тугими струями ливня, впрочем, в Виндоланде до этого не было никому никакого дела. Вернувшиеся со службы легионеры расползлись по тавернам и баням. Юний же, наскоро ополоснувшись, переоделся и направился в лавку вольноотпущенника Клеона.
Воздух разогрелся за день, было тепло, даже жарко. Рысь быстро шагал по мощеной улице, машинально отвечая на приветствия знакомых. Вот и ворота – лавка находилась за крепостью, в торгово-ремесленном поселении, которое носило то же имя и на римский манер называлось викусом. Народу вокруг толпилось необычайно много: у стен Виндоланды раскинулась ярмарка, словно магнитом притягивавшая к себе всех обитателей округи. Городские жители, одетые по римской моде в несколько туник одна поверх другой, насмешливо поглядывали на своих деревенских родичей – в штанах из козьей шкуры и ярких разноцветных плащах, часто накинутых прямо на голое, покрытое татуировками тело. Торговцы продавали всякую всячину: деревянные миски, бочонки, накидки из оленьих шкур, витые браслеты из золота и цветного стекла изумительно тонкой работы, янтарные и жемчужные ожерелья, цветные плащи, льняные и шерстяные, детские игрушки в виде раскрашенных деревянных лошадок, бронзовые и золоченые фибулы, покрытые затейливым тонким узором и ничуть не уступавшие римским. Да, надо признать, златокузнецы в Британии были умелые, да и оружейники тоже. Рысь невольно залюбовался одной из фибул с изображением синего журавля, уж было приценился, но торговец, хитролицый бригант, быстро залепетал, дескать, уже продана вещица, но если уважаемый господин римский воин хочет, можно будет заказать такую же.
Ну, продана так продана. Вот еще, переживать из-за безделушки. Юний пожал плечами и, спросив у торговца дорогу, направился в лавку Клеона.
Он купил там Вергилия и, прихватив в попавшейся на пути таверне кувшин дорогого фалернского, поспешил к реке, чтобы поскорее насладиться поэзией.
Спесивый Ноктуин, мозги дурацкие!
Девицу за тебя, к которой сватался,
Спесивый Ноктуин, не бойся, выдадут.
Но как, спесивый Ноктуин, посватавшись,
Не видел ты: две дочки у Атилия? Публий Вергилий Марон, перевод С. А. Ошерова.
Вечернее солнце, казалось, пекло еще сильнее, чем утром. Вторая половина апреля выдалась жаркой. Подойдя к реке, Юний нагнулся и потрогал рукою воду, почувствовав вдруг непреодолимое желание смыть с себя накопившуюся за день грязь. Нет, конечно же, можно пойти и в баню. Только вот лень, да и, честно сказать, не очень хочется. Куда лучше здесь, наедине с Вергилием.
Излучина реки блестела багряным золотом заходящего солнца. Молодой человек разделся, аккуратно сложил тунику и плащ у большого замшелого камня и, с разбега бросившись в реку, разом ощутил обжигающий холод весенней воды. Вынырнул, поплыл, уже лишь наслаждаясь приятной прохладой…
Наконец Юний вылез на берег, подставил мокрое тело ветру – обсохнуть. Потянулся к вину… И не обнаружил кувшина. Воры? Хорошо хоть одежда цела. Рысь наклонился к тунике и вздрогнул, услыхав за спиной, за кустами дрока, чей-то смех.
– Эй, выходи, кто там? – Юний схватился за меч, который, как ни странно, не украли.
– Ты приказываешь мне, римлянин? – послышался в ответ тонкий девичий голос… и из-за кустов показалась молодая девушка в темно-голубой, длинной, до самых щиколоток, тунике и остроносых башмаках из тонкой кожи.
Хрупкий стан незнакомки был перетянут узким золоченым поясом, на шее блестело ожерелье из чистого золота с изумрудами, на руках позвякивали браслеты. Красивое лицо казалось каким-то бледным. Длинные темно-русые волосы водопадом рассыпались по плечам, губы кривились в усмешке, серые глаза смотрели прямо, на левой щеке виднелась небольшая родинка. Девушка выглядела чересчур худой, словно ее недокармливали, хотя, судя по браслетам и ожерелью, такое вряд ли можно было предположить. Впрочем, худоба у бриттов считалась признаком красоты и знатности рода.
– Кто ты? – Юний поспешно прикрыл чресла плащом.
В ответ незнакомка расхохоталась.
– Это мое место, – фыркнула она. – Когда приезжаю, я всегда здесь купаюсь.
– Ну и купайся себе на здоровье, – пожал плечами Рысь. – Ты случайно не видела мой кувшин с вином?
– Я его взяла, – девушка кивнула. – Ничего, вкусное. Но наше пиво лучше.
– Да неужели?! – усмехнулся Рысь. – И что ты все смеешься? Веселая?
– Ты очень смешно говоришь…
– Ваш язык – трудный. А ты знаешь латынь?
– Немного… так, самую малость. Отец не очень-то хотел учить меня.
Оба и не заметили, как уселись рядом, у камня, и вполне мирно болтали. Допили и вино. Кругом быстро темнело, солнце сделалось красным и уже наполовину пропало за дальним лесом.
– Ой, – вдруг всполошилась девушка, – я ж купаться пришла.
– Так купайся, – Юний улыбнулся. – Не бойся, я не буду тебя смущать.
– Ого! Можно подумать, что кто-то может меня смутить! – Девушка развязала пояс и, скинув остроносые башмаки, быстро стащила с себя тунику.
Худая… Можно все ребра пересчитать… Но грудь крепкая, с маленькими упругими сосками. А на правом плече татуировка – синий журавль, раскинувший крылья.
Подойдя к реке, незнакомка нагнулась – и Рысь сглотнул слюну.
– Что стоишь? Любуешься? – обернулась девушка.
– Просто хотел спросить кое-что.
– Так спрашивай… – Она вернулась на берег и, подойдя ближе, обняла Юния за плечи. – Спрашивай, только не сейчас… Сейчас люби меня, римлянин!
Рысь обхватил девушку, и они оба медленно опустились в мягкую густую траву…
– Что ты хотел спросить? – уже одеваясь, шепотом спросила девчонка.
– Как тебя зовут?
– Зови меня Айна.
– Не стоит, – властно остановила его девушка. – Для меня ты будешь просто римлянин. Прощай!
– Постой, я провожу тебя!
– Не надо! Слышишь?
Где-то совсем рядом заржали кони.
– Это за мной. – Махнув на прощанье рукой, Айна исчезла в кустах. Фиолетовые сумерки уже поглотили все вокруг – кусты, реку, деревья.
Юний едва не позабыл Вергилия, вернулся с полпути, отыскал в кустах деревянный футляр и, переведя дух, поспешил к воротам.
У стен казармы его ждал Гета.
– Думал, уже и не дождусь, – буркнул он. – И где тебя носило, мой господин?
– Так… Купался.
Мальчик пристально посмотрел на него:
– Ну, как, берешь меня в слуги?
– Пожалуй, возьму, – задумчиво протянул Рысь. – Но с одним условием.
– Каким же?
– Быстренько притащи мне кувшин пива!
– Всего-то? Сейчас!
Босые пятки Геты засверкали сквозь поднятую дорожную пыль.
Глава 2 Апрель 229 г. Нижняя Британия Мнимых друзей берегись!
Наколка, – комментировал демонстратор…
– А здорово больно, когда кололи?
Джеймс Джойс. Улисс
– Умеешь чистить доспехи? – Рысь искоса посмотрел на Гету.
Мальчик кивнул. Он прибежал сегодня рано, еще до восхода солнца, сел на форуме, прислонившись спиной к недавно оштукатуренной стене казармы и, как положено усердному слуге, терпеливо дожидался хозяина, а тем временем с любопытством разглядывал выставленные у дверей шесты с эмблемами: драконом шестой когорты и ладонями манипул. Там и застал его вышедший из казармы Юний, запоздало вспомнив, что не далее как вчера нанял себе слугу. По зрелому размышлению, вольнонаемный слуга обходился куда выгодней, нежели раб – раб стоил немалых денег, а для приобретения слуги достаточно небольшой платы. Если же вдруг кого-нибудь из них убьют в схватке, так раба больше жалко: с ним погибнет его полная стоимость, в то время как слуга сам несет расходы по своей смерти.
– Там, в моем углу, доспехи, шлем, щит – вытащи их и почисти, – распорядился Рысь. – Часовой тебя пропустит. А я пока схожу к начальству, узнаю что к чему.
– Верно, – поддержал его толстый Сервилий, как раз в это время показавшийся из дверей. – Узнай-ка там поточнее насчет наместника. Приедет или нет?
– Да приедет, наверное, – Рысь усмехнулся. – Иначе с чего бы это вдруг нам выдали вовремя жалованье? А вообще я бы предпочел отсидеться в карауле, жаль, не наша очередь.
– Да, нынче очередь не наша, – согласно кивнул легионер. – Повезло же некоторым! Стой себе на посту, как и всегда, а мы… Ведь наверняка строевой смотр устроят!
– Устроят. Ты скажи нашим, пускай, пока время есть, приведут в порядок все оружие и снаряжение.
– Да приведут. – Сервилий с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух и поинтересовался: – Чего это Гета с утра по казармам шляется? Не украл бы чего.
– Не украдет. – Юний посмотрел в небо. – Гета теперь – мой слуга. А дождь так и не собрался.
– Да, хороший денек будет сегодня. Говорят, – оглянувшись на стоявшего у дверей часового, Сервилий понизил голос, – будто такую погоду наколдовали местные жрецы, у бригантов ведь как раз сегодня праздник!
– Ну да, об этом все знают, – Рысь удивленно взглянул на воина. – А ты чего шепотом-то?
– Да так, – отмахнулся тот. – Говорят, для того, чтобы умилостивить бога Солнца, друиды бригантов принесли ему ночью в жертву трех красивых рабынь.
– Что ж, – согласился Юний. – Такое вполне может быть.
Сервилий неожиданно повеселел:
– Вот и я говорю, что может. А эти, Приск с Марцианом, ржут, словно лошади – дескать, всех местных друидов давно повывели, еще при Адриане. А я вот не верю! Император Септимий Север умер в здешних местах… ведь не зря! О, Юпитер с Юноной, защитите бедного римлянина!
Рысь улыбнулся:
– Не молиться тебе сейчас надо, Сервилий, а оружие чистить. Не то придерется к чему-нибудь наместник – не помогут тебе тогда ни Юпитер, ни Юнона.
– Да уж, хорошо некоторым. – Воин завистливо скривился. – Не одолжишь своего слугу на короткое время?
– Пусть сначала мои доспехи почистит, – вскользь заметил Юний. – А потом, что ж, пожалуй, одолжу. Только об оплате договаривайся с ним сам.
– Хорошо, договорюсь! Думаю, дупондия ему вполне хватит.
В здании, где размещалось гарнизонное начальство, уже с утра была кутерьма. Входили и выходили центурионы и кое-кто поважнее, раздраженно кричали командиры манипулов, а громче других Домиций Верула – коренастый, с хитрым обветренным лицом. Про него все знали, что он бывший пастух. Взахлеб ругаясь с пожилым смотрителем складов, Домиций стучал кулаком по стене и требовал немедленно обеспечить его манипул новейшим снаряжением.
– Иначе ты узнаешь гнев всех богов, Лупиан, – орал Верула, воздевая руки к небу, вернее, к крыше. – Видано ли дело? Мои легионеры спят в рваных палатках!
– Так пусть зашьют, – смотрителя нимало не смущал такой напор. И не с такими буянами приходилось сталкиваться.
– Зашьют?! – Домиция аж перекосило от бешенства. – Да там и зашивать-то нечего, клянусь Меркурием и Марсом! Один гнилой хлам.
– Между прочим, платки тебе выдали не ранее как в ноябре. А сейчас всего-навсего апрель, – невозмутимо усмехнулся Лупиан.
– Так вот и выдали гнилой хлам!
– Постой-постой. – Смотритель вышел из-за стола и выгреб из стоящего рядом шкафчика кучу деревянных табличек, покрытых слоем воска. Ловко вытащив из общей кучи одну, он сунул ее под нос Домицию. – Читай! Твоя подпись?
– Ну, допустим, моя, – несколько поостыл тот.
– А тогда какие претензии? – Лупиан с усмешкой развел руками. – Еще скажи спасибо, что хоть такие палатки дали… Тем более вы сейчас все по казармам спите, к чему вам палатки? Верно я говорю, Юний?
– Аве, – почтительно поздоровался Рысь.
– А, привет, Юний. – Домиций Верула демократично хлопнул молодого человека по плечу. – Говорят, ты вчера приобрел трех домашних рабов? Поздравляю с покупкой!
– Надо же! – с деланной завистью покачал головой Лупиан. – Тут служишь, служишь – даже на старого осла не накопишь.
– Уметь копить надо! – Верула громко захохотал и еще раз хлопнул Юния по плечу. – Будет возможность – переходи ко мне в манипул, а? Мне бережливые люди нужны.
– Вот так, – покачал головой Рысь. – Нанял вчера слугу. А слухи пошли – что не слугу, а рабов, и не нанял, а купил. Во, люди!
– Так ты все же купил рабов? – полюбопытствовал какой-то десятник из батавской центурии.
– Купил, купил, отстаньте! – Юний шутливо замахал руками. – Не трех рабов, а целых пять – всем, всем расскажите!
Из комнаты легата вышел здоровенный ординарец – эдакий мускулистый шкаф – и, оглядевшись по сторонам, зычно выкрикнул командира седьмого манипула.
– Здесь я, здесь! – в ответ заорал Верула, а прежде чем уйти, обернулся и подмигнул Рыси: – Так ты все же подумай насчет моего предложения, парень!
– Я б на твоем месте подумал, – снова встрял не в свое дело батав. – У Домиция ты быстро центурионом станешь. Он за своих видишь как бьется?
– Подумаю, – отмахнулся Юний, у которого пока хватало забот и без подобных навязчивых предложений.
Почему он нужен Веруле, молодой человек хорошо знал – потому что грамотный. А приспособить грамотея к каким-нибудь махинациям с фуражом или с той же амуницией – милое дело, так можно все провернуть – комар носа не подточит. Но отвечать-то за все кто будет? Домиций?
1 2 3 4 5 6