Сами-то себя они звали кайваны или людиникад, их тут было мало, но тем не менее всю зиму Рысь ощущал с их стороны стойкий интерес к новым поселенцам. Правда, вредить - не вредили, однако наблюдателей высылали исправно. Центурионы предлагали кого-нибудь из них захватить, но Юний высказался резко против - зачем с самого начала подходить к местным племенам с позиции силы? За зиму весяне осмелели настолько, что уже приближались к воротам. Началась мена: рыба и дичь на монеты и фибулы, а там уже римляне и порасспросили охотничков обо всем, что тут творилось. Да ничего особенного не творилось, их послушать - так тишь да скука. И это было хорошо.
- Ты говоришь, лазутчик молод? - Юний взглянул на тессария.
- Да, совсем мальчишка, - подтвердил тот. - И он - не из веси.
Рысь удивленно вскинул глаза:
- Вот как?
- Потому-то он и показался мне подозрительным, - усмехнулся тессарий. - Вот я и приказал на всякий случай поймать его.
- Что ж, - согласно кивнул легат. - Поступил правильно.
Конечно же, правильно. Тессарий Гай Каллист был из старых служак, причем из невезучих, из тех, кого обходят награды и слава. Да и вид он имел тот еще - толст, гнилозуб, с круглым лицом и большим носом, выступающим вперед, словно клюв хищной птицы. Неприятен. Зато осторожен, исполнителен, предан. Честный воин, несправедливо обойденный командованием. Впрочем, может быть, что и справедливо. Рысь не мог похвастаться, что знает все обо всех воинах своего легиона.
Легиона… Громко сказано! Слишком громко для трех разношерстных когорт, которые Ант Юний Рысь увел из Колонии Агриппина с согласия и благословения Гая Феликса, которого император Максимин недавно назначил наместником Нижней Германии. Хитер был наместник, хитер и честолюбив. Юний знал его давно, еще с римских времен, с тех пор как, будучи гладиатором, получил из рук императора Александра Севера символ свободы, деревянный меч - рудис. Так вышло, что волею принцепса Рысь стал помощником префекта Гая Феликса, человека умного, начитанного, коварного. Префект замыслил переворот, попытался сам стать властелином Рима. Неудачно… Однако незадачливому узурпатору удалось ловко скрыться - и вот новый цезарь назначил его наместником. Уж конечно же, Феликс не преминул воспользоваться сложившейся ситуацией - стремился укрепить свое положение, насколько можно, и отделиться от империи. Принцепс Германий - чем не титул? Все могло получиться, тем более что император Максимин отправился в Паннонию подавлять мятеж, спровоцированный людьми Феликса. Одним, вернее, одной из этих людей была Вента - красавица с пепельно-русыми волосами.
Тогда, еще при прежнем императоре Александре, Юний оказался в Германиях, можно сказать, случайно. Получив статус юриста - знатока права, - он покинул Рим, вначале ненадолго осел в Августе Треверов, а затем в столице Верхней Германии Могонциаке. Там он с ходу начал раскручивать одно запутанное дело, связанное и с должностными злоупотреблениями, и с прямым предательством высших лиц империи. На этом деле Рысь едва не сгорел, обвиненный неким подонком, легатом Домицием Верулой, в оскорблении величия нового цезаря - Максимина Фракийца, взявшего власть предательством и обманом. Император Александр и его мать, Юлия, были убиты недалеко от Могонциака взбунтовавшимися легионерами из тех молодых, что привел с собой пользовавшийся особым доверием принцепса Фракиец, тогда еще - трибун.
Из тогдашних неприятностей Юний выбрался с большим трудом и вынужден был бежать в Колонию Агриппина, где, к своему несказанному удивлению, встретил Гая Феликса. На пути к независимости и неограниченной власти трудности новоиспеченному наместнику создавали две вещи - император с его легионами и несколько когорт, присланных Максимином в столицу Нижней Германии. Легионы вместе с императором удалось убрать в Паннонию. Оставались когорты.
Вот здесь-то и предложил свою помощь Рысь, давно уже лелеявший мечту основать город на своей далекой родине - на берегах Нево, великого озера-моря. Именно там он жил когда-то с отцом и родичами, именно там попал в плен к врагам и оказался в дальней стороне, в рабстве. Лугдунская Галлия - так называлось то место, где очутился Рысь. Сначала рабом на вилле, затем учеником гладиаторской школы в небольшом галльском городке Ротомагусе, ну а потом… потом дошла очередь и до Рима. В том имени, которое он сейчас носил, отразились все превратности его судьбы. Рысью его прозвали дома, так как отрок рос хорошим охотником; имя Юний ему дали на вилле, поскольку юного раба купили на рынке в июне месяце, а прозвище Ант он получил в гладиаторской школе, где его считали выходцем из племени антов. Хотя вернее было бы звать его венедом, ведь анты жили южнее. Впрочем, и то и другое название употребляли римляне, плохо разбиравшиеся в варварских племенах. Сами же себя соплеменники Рыси называли «ведающие слово» - сло-ве-не. Из тех же племен оказалась и Вента…
Итак, Юний увел из Колонии Агриппина мешавшие мятежному наместнику когорты, взяв за это немало денег - впрочем, их все равно не хватило, - и, посадив людей на корабли, вышел в Германское море…
Центурионы беспрекословно подчинялись новому легату - именно так и представил его Гай Феликс. Ничтоже сумняшеся легионеры верили, что новый легат назначен самим императором и теперь исполняет его поручение - основать новую колонию в далеких северных землях, где еще никогда не ступала нога цивилизованного человека.
- Мы будем первыми, - патетически восклицал Юний, - кто понесет в тот далекий край власть и покровительство великого Рима.
Сразу же разбили лагерь - прообраз будущего города. Вместо палаток по возможности выстроили дома, пока из дерева, до камня очередь должна была дойти лишь этим летом. Тогда же, осенью, отослали несколько судов в Колонию Агриппина, загрузив их шкурками пушных зверей и медом. Рысь знал, конечно, что вовсе не этого ждут от него, вернее, не только этого. Хлеб! Вот что было нужно. Однако с зерном пока имелись трудности - здешние северные земли родили плохо, а значит, требовалось искать связи на юге. Зимой, правда, было не до того - слишком уж суровой она оказалась для привыкших к теплу римлян. Но вот теперь… Теперь можно было послать отряд вверх по широкой реке с ольховыми берегами. Оставалось только дождаться возвращения отправленных в Колонию Агриппина судов, которыми командовал приятель Рыси - германец Илмар Два Меча, бывший гладиатор и разбойник. Что же касается центурионов, то те, надо отдать должное, подчинялись легату беспрекословно. Хотя, конечно, в связи с суровой зимой были в когортах неприятные случаи - кое-кто из молодых призывал бросить все и отправляться назад, пока совсем не вымерзли. Подобные настроения центурионы пресекали в зародыше. Знали б они, что их легат - бывший гладиатор, представитель всеми презираемой касты!
Тессарий Гай Каллист тихонько кашлянул, тактично отвлекая задумавшегося легата.
Юний тряхнул головой, прогоняя охватившие его мысли:
- Вы уже допросили пленника? Ну, того мальчишку.
- Осмелюсь сказать - нет, мой легат, - тессарий виновато развел руками, - он не знает ни латыни, ни того дурацкого языка, на котором говорит весь.
- Интересно, - поднялся с кресла Рысь. - Идем, верный Каллист. Я сам поговорю с лазутчиком.
Покинув деревянное здание с колоннами из тщательно ошкуренных бревен, оба вышли на широкую площадь - форум. Двое молодых воинов - часовые - отдали честь, приложив сжатые кулаки к сердцу. Стройными рядами вдоль широких улиц тянулись бревенчатые дома и палатки. У частокола слышался звон топоров и веселые голоса - плотники рубили очередной дом. Это было целое искусство - ставить деревянные здания. Абы какое дерево для этой цели не годилось - гнило, да и тепло не держало. Сосны - вот подходящие, но и с ними все не так просто. Срубить деревья надо заранее, по ранней весне, когда еще не проснулись, не растеклись соки, именно срубить, а не спилить - сминая волокна на комле, топор закрывал поры и уберегал будущее бревно от гниения. Всему этому научили римлян весяне. Впрочем, и римские, вернее, германские плотники оказались довольно умелыми. Узнав (слухи распространились быстро) о том, что когорты отправляются на основание новой колонии, многие жители Колонии Агриппины, особенно из числа неустроенных, решили и сами поискать счастья в далеких землях. Юний никому не препятствовал - чем больше народу, тем лучше. Вот только жаль, кораблей было мало. Сейчас на реке, у причала, покачивалась на серебряных волнах одна потрепанная либурна - быстроходное военное судно с одинаковыми кормою и носом. Невелика была либурна, потому, по здравом размышлении, Рысь не отправил ее в Германию вместе с остальными судами, а решил оставить здесь на всякий случай. Хорошо бы, конечно, построить новые суда - леса здесь много - однако не так-то это просто. Дом-то выстроить - и то много всяких хитростей знать нужно, а уж судно… Через неделю-другую - а может, уже и на днях - должны бы вернуться суда из Германии. Те, что были отправлены с мехами и медом под командованием Илмара Два Меча. Вот тогда можно будет отправить давно задуманную экспедицию на юг, вверх по Ольховой реке. Разведать, кто там проживает, да выращивают ли хлеб, да и вообще - каков путь? Весяне говорили - не так далеко пороги. Посмотреть, что за пороги да как их пройти…
- Ну? - Войдя в амбар, Рысь с любопытством оглядел пленника. И в самом деле, тот был очень похож на обыкновенного пастуха - на вид простоват, одет не очень-то, босоног, левая нога подвязана корой и тряпицей. - Так, значит, корову искал?
- Да, Ласту, - с заметным удивлением откликнулся парень, видимо, не ожидал, что изысканно и чудно одетый чужак заговорит с ним на родном языке. - Хорошая корова, дойная, только вот вредничает иногда, убегает.
Юний усмехнулся. Ну да, Каллист упоминал о какой-то телке. Может, парень и вправду пастух. А может, и нет, а якобы сбежавшая корова - всего лишь хитрая маскировка. Легат хорошо понимал, что они явились на чужие земли. По крайней мере, именно так все выглядело в глазах местных: не будешь же повсюду кричать, что ты сам - сын вождя Доброя и именно твой род когда-то здесь жил. А чужаков нигде не жалуют, тем более тех, что обустраиваются надолго, пусть свободной земли и хватает. Эти места считались охотничьими угодьями какого-то весянского рода, хотя на самом деле никто здесь не охотился. Один из весян как-то пояснил - это оттого, что боялись. Говорят, когда-то давным-давно где-то здесь поклонялись своим жутким богами злые колдуны лопи, ушедшие затем далеко-далеко на север. Весяне знали: здесь нельзя селиться, лопьские боги обязательно сгубят всех поселенцев, что и произошло не так и давно с родом Доброя. А ведь старейшины веси предупреждали его! Не внял… Не вняли и римляне.
- Ага, дойная, говоришь, корова? - Рысь внимательно рассматривал пастушонка. Значит, не из весян парень, из того же народа, что и сам Юний, и Вента…
- Отпустили бы вы меня, правда, - жалобно попросил мальчишка. - Я ведь ничего у вас не выглядывал, клянусь, чтоб меня Родимец убил!
- Чьего ты рода?
- Тарховы мы… - парень неожиданно замолк, насупился.
Рыси стало ясно, что ничего больше о своем роде тот не скажет. А узнать это надо было обязательно - безопасности ради. Кто его знает, что за люди живут где-то поблизости - ведь не издалека же пришел этот пастух. Да и еще раньше, в апреле, как сошел снег, высланный патруль обнаружил чье-то заброшенное пастбище - огороженную поскотину. Юний тогда не придал этому значения - посчитал, что свое, рода Доброя, уцелело тогда, осталось неподожженным, да и что там было жечь-то - жердяную ограду? Значит, поскотиной вновь пользовались - опять же, если верить пастуху. Рысь задумчиво почесал тщательно подстриженную бородку:
- Как твое имя, парень?
- Све… Зарко, - начав было, мальчишка вдруг осекся, и Юний знал почему.
Назвать чужаку свое имя - чревато последствиями, ведь кто его знает, каким страшным колдовством могут владеть чужие люди? Лучше, конечно, настоящее имечко скрыть, назваться другим или тем же, но сокращенным. Зарко - это от Зоримира, Зорислава, Светлозара? И имя рода - Тарховы. Тарх - это, по всему, их старейшина или вождь. Тоже не настоящее имя, прозвище.
- А меня зовут Рысь, - неожиданно улыбнулся Юний. - Я - сын Доброя, может, слыхал? Мой род здесь когда-то жил.
- Доброй? - Зарко удивленно хлопнул ресницами. - Да, слыхал про него что-то. Вялиш-весянин рассказывал. Говорят, род Доброя уничтожили злые лопьские боги.
- Скорее алчные разбойники из-за моря.
- Не-ет, - пастушонок лукаво усмехнулся, - если б разбойным людям не помогли чужие боги - они б нипочем бы никого не извели!
- Что ж, - пожал плечами Юний. - Может, ты и прав. Я не спрашиваю тебя о том, где живет твой род…
Парнишка снова напрягся.
- Не спрашиваю, потому что знаю, - быстро соврал Рысь. Почему-то очень не хотелось ему подвергать парня пыткам, ох, не хотелось, а надо было… Ну, может, и так чего выйдет? Не пыткой, так хитростью.
Зарко вздрогнул - видно было, и в самом деле испугался, передернул плечами, опустив голову, зыркнул недоверчиво исподлобья - а не врешь, чужак?
Юний улыбнулся, заходил по амбару, искоса посматривая на пленника, сидевшего в углу со связанными за спиной руками. Ходил - тянул время, думал. Где же, интересно, затерялся род этого лазутчика-пастушонка, в каких болотах-лесах? Род не весянский, из сло-вен, значит, пришлые, впрочем, и весь не от веку тут. А сло-вене могли прийти только с юга, ну, с юго-запада, больше просто неоткуда. Значит, они и поселились где-то южнее, не близко - иначе б род Зарко давно уже обнаружили патрули, но и не очень далеко - ишь, решили воспользоваться старой поскотиной. Значит, рядом они, рядом! И скорее всего, их селение - или селения - расположены где-то вверх по реке. Максимум в двух-трех днях пути - иначе опять же, зачем им понадобилось бы использовать старое пастбище? И почему этот род не обнаружил лагерь - а уже и не лагерь, город! - римлян раньше, скажем, зимой или по осени? Ах да, сюда ведь никто не совался - ни весь, ни эти, сло-вене. Сло-вене считали здешние места угодьями веси, а весь опасалась козней лопьских богов. Странная легенда. Юний припомнил: что-то подобное он слыхал и раньше, в далеком детстве, правда, тогда не особо-то вникал, мало ли что болтали старухи.
Итак, вверх по Ольховой реке - дня два пути. Правда, это если допустить, что парень и в самом деле пастух. А даже если и разведчик - ну, откуда ему еще взяться, как не с юга? Рысь вздрогнул: а ведь этот сло-венский род появился в здешних местах не так давно - еще лет двадцать назад о них в роде Доброя и слыхом никто не слыхивал, а ведь должны были - хаживали охотиться далеко к югу. Значит, пришельцы. И пришельцы недавние. Наверняка бежали от каких-нибудь многочисленных и могущественных врагов - таковых на юге хоть пруд пруди. Ага…
- Да, я знаю о твоих родичах, - остановившись перед мальчишкой, уверенным тоном повторил Рысь. - До ваших селений дня два пути вверх по Ольховой реке… Вы пришли недавно, бежали от врагов…
- Да, - безотчетно кивнул Зарко. - От людей Волка. Но мы не трусы! И если ты…
- Полно, полно. - Юний замахал руками. - Я вовсе не собираюсь упрекать твоих родичей в трусости. Бывают случаи, когда и самые смелые люди ничего не могут сделать против вражеских скопищ. Как называется ваше селенье?
- Купава…
- Красивое название. Отчего так?
- Там, в лугах, у реки, много купальниц, цветков.
- Купальницы? А, знаю. Желтые такие.
Рысь снова задумался - как же поступить с парнем? Пастух он или лазутчик - похоже, догадки насчет его селения и рода оказались вполне правильными. Итак, имеем на юге соседей - переселившееся от каких-то врагов сло-венское племя. Естественно, это племя будет крайне настороженно относиться к неожиданным соседям с севера - не к разрозненной и немногочисленной веси, а к римлянам, к городу, к имперской провинции с гордым названием Нордика! Да, чужаков не любят нигде…
А собственно, почему чужаков? Это еще разобраться надо, кто в здешних местах чужак - никому не ведомые переселенцы или он, Рысь, сын местного вождя Доброя! О Доброе-то ведь должны помнить люди! Да и жена его, Невдога, мать Рыси, была дочерью весянского старейшины. Значит, он, Ант Юний Рысь, никакой здесь не чужак и не захватил эту землю, а владеет ею по праву! И нужно, чтобы все окрестные племена четко это осознавали.
Юний неожиданно рассмеялся - и как такая простая мысль не пришла в его голову раньше? Впрочем, раньше вроде ни к чему было, да и некогда - сначала обустройство, потом зима, дел хватало. Да-да, пусть все знают: он, Ант Юний Рысь, - из местных. Правда, как отнесутся к этому центурионы и подчиненные им воины? К тому, что их легат - варвар?
1 2 3 4 5
- Ты говоришь, лазутчик молод? - Юний взглянул на тессария.
- Да, совсем мальчишка, - подтвердил тот. - И он - не из веси.
Рысь удивленно вскинул глаза:
- Вот как?
- Потому-то он и показался мне подозрительным, - усмехнулся тессарий. - Вот я и приказал на всякий случай поймать его.
- Что ж, - согласно кивнул легат. - Поступил правильно.
Конечно же, правильно. Тессарий Гай Каллист был из старых служак, причем из невезучих, из тех, кого обходят награды и слава. Да и вид он имел тот еще - толст, гнилозуб, с круглым лицом и большим носом, выступающим вперед, словно клюв хищной птицы. Неприятен. Зато осторожен, исполнителен, предан. Честный воин, несправедливо обойденный командованием. Впрочем, может быть, что и справедливо. Рысь не мог похвастаться, что знает все обо всех воинах своего легиона.
Легиона… Громко сказано! Слишком громко для трех разношерстных когорт, которые Ант Юний Рысь увел из Колонии Агриппина с согласия и благословения Гая Феликса, которого император Максимин недавно назначил наместником Нижней Германии. Хитер был наместник, хитер и честолюбив. Юний знал его давно, еще с римских времен, с тех пор как, будучи гладиатором, получил из рук императора Александра Севера символ свободы, деревянный меч - рудис. Так вышло, что волею принцепса Рысь стал помощником префекта Гая Феликса, человека умного, начитанного, коварного. Префект замыслил переворот, попытался сам стать властелином Рима. Неудачно… Однако незадачливому узурпатору удалось ловко скрыться - и вот новый цезарь назначил его наместником. Уж конечно же, Феликс не преминул воспользоваться сложившейся ситуацией - стремился укрепить свое положение, насколько можно, и отделиться от империи. Принцепс Германий - чем не титул? Все могло получиться, тем более что император Максимин отправился в Паннонию подавлять мятеж, спровоцированный людьми Феликса. Одним, вернее, одной из этих людей была Вента - красавица с пепельно-русыми волосами.
Тогда, еще при прежнем императоре Александре, Юний оказался в Германиях, можно сказать, случайно. Получив статус юриста - знатока права, - он покинул Рим, вначале ненадолго осел в Августе Треверов, а затем в столице Верхней Германии Могонциаке. Там он с ходу начал раскручивать одно запутанное дело, связанное и с должностными злоупотреблениями, и с прямым предательством высших лиц империи. На этом деле Рысь едва не сгорел, обвиненный неким подонком, легатом Домицием Верулой, в оскорблении величия нового цезаря - Максимина Фракийца, взявшего власть предательством и обманом. Император Александр и его мать, Юлия, были убиты недалеко от Могонциака взбунтовавшимися легионерами из тех молодых, что привел с собой пользовавшийся особым доверием принцепса Фракиец, тогда еще - трибун.
Из тогдашних неприятностей Юний выбрался с большим трудом и вынужден был бежать в Колонию Агриппина, где, к своему несказанному удивлению, встретил Гая Феликса. На пути к независимости и неограниченной власти трудности новоиспеченному наместнику создавали две вещи - император с его легионами и несколько когорт, присланных Максимином в столицу Нижней Германии. Легионы вместе с императором удалось убрать в Паннонию. Оставались когорты.
Вот здесь-то и предложил свою помощь Рысь, давно уже лелеявший мечту основать город на своей далекой родине - на берегах Нево, великого озера-моря. Именно там он жил когда-то с отцом и родичами, именно там попал в плен к врагам и оказался в дальней стороне, в рабстве. Лугдунская Галлия - так называлось то место, где очутился Рысь. Сначала рабом на вилле, затем учеником гладиаторской школы в небольшом галльском городке Ротомагусе, ну а потом… потом дошла очередь и до Рима. В том имени, которое он сейчас носил, отразились все превратности его судьбы. Рысью его прозвали дома, так как отрок рос хорошим охотником; имя Юний ему дали на вилле, поскольку юного раба купили на рынке в июне месяце, а прозвище Ант он получил в гладиаторской школе, где его считали выходцем из племени антов. Хотя вернее было бы звать его венедом, ведь анты жили южнее. Впрочем, и то и другое название употребляли римляне, плохо разбиравшиеся в варварских племенах. Сами же себя соплеменники Рыси называли «ведающие слово» - сло-ве-не. Из тех же племен оказалась и Вента…
Итак, Юний увел из Колонии Агриппина мешавшие мятежному наместнику когорты, взяв за это немало денег - впрочем, их все равно не хватило, - и, посадив людей на корабли, вышел в Германское море…
Центурионы беспрекословно подчинялись новому легату - именно так и представил его Гай Феликс. Ничтоже сумняшеся легионеры верили, что новый легат назначен самим императором и теперь исполняет его поручение - основать новую колонию в далеких северных землях, где еще никогда не ступала нога цивилизованного человека.
- Мы будем первыми, - патетически восклицал Юний, - кто понесет в тот далекий край власть и покровительство великого Рима.
Сразу же разбили лагерь - прообраз будущего города. Вместо палаток по возможности выстроили дома, пока из дерева, до камня очередь должна была дойти лишь этим летом. Тогда же, осенью, отослали несколько судов в Колонию Агриппина, загрузив их шкурками пушных зверей и медом. Рысь знал, конечно, что вовсе не этого ждут от него, вернее, не только этого. Хлеб! Вот что было нужно. Однако с зерном пока имелись трудности - здешние северные земли родили плохо, а значит, требовалось искать связи на юге. Зимой, правда, было не до того - слишком уж суровой она оказалась для привыкших к теплу римлян. Но вот теперь… Теперь можно было послать отряд вверх по широкой реке с ольховыми берегами. Оставалось только дождаться возвращения отправленных в Колонию Агриппина судов, которыми командовал приятель Рыси - германец Илмар Два Меча, бывший гладиатор и разбойник. Что же касается центурионов, то те, надо отдать должное, подчинялись легату беспрекословно. Хотя, конечно, в связи с суровой зимой были в когортах неприятные случаи - кое-кто из молодых призывал бросить все и отправляться назад, пока совсем не вымерзли. Подобные настроения центурионы пресекали в зародыше. Знали б они, что их легат - бывший гладиатор, представитель всеми презираемой касты!
Тессарий Гай Каллист тихонько кашлянул, тактично отвлекая задумавшегося легата.
Юний тряхнул головой, прогоняя охватившие его мысли:
- Вы уже допросили пленника? Ну, того мальчишку.
- Осмелюсь сказать - нет, мой легат, - тессарий виновато развел руками, - он не знает ни латыни, ни того дурацкого языка, на котором говорит весь.
- Интересно, - поднялся с кресла Рысь. - Идем, верный Каллист. Я сам поговорю с лазутчиком.
Покинув деревянное здание с колоннами из тщательно ошкуренных бревен, оба вышли на широкую площадь - форум. Двое молодых воинов - часовые - отдали честь, приложив сжатые кулаки к сердцу. Стройными рядами вдоль широких улиц тянулись бревенчатые дома и палатки. У частокола слышался звон топоров и веселые голоса - плотники рубили очередной дом. Это было целое искусство - ставить деревянные здания. Абы какое дерево для этой цели не годилось - гнило, да и тепло не держало. Сосны - вот подходящие, но и с ними все не так просто. Срубить деревья надо заранее, по ранней весне, когда еще не проснулись, не растеклись соки, именно срубить, а не спилить - сминая волокна на комле, топор закрывал поры и уберегал будущее бревно от гниения. Всему этому научили римлян весяне. Впрочем, и римские, вернее, германские плотники оказались довольно умелыми. Узнав (слухи распространились быстро) о том, что когорты отправляются на основание новой колонии, многие жители Колонии Агриппины, особенно из числа неустроенных, решили и сами поискать счастья в далеких землях. Юний никому не препятствовал - чем больше народу, тем лучше. Вот только жаль, кораблей было мало. Сейчас на реке, у причала, покачивалась на серебряных волнах одна потрепанная либурна - быстроходное военное судно с одинаковыми кормою и носом. Невелика была либурна, потому, по здравом размышлении, Рысь не отправил ее в Германию вместе с остальными судами, а решил оставить здесь на всякий случай. Хорошо бы, конечно, построить новые суда - леса здесь много - однако не так-то это просто. Дом-то выстроить - и то много всяких хитростей знать нужно, а уж судно… Через неделю-другую - а может, уже и на днях - должны бы вернуться суда из Германии. Те, что были отправлены с мехами и медом под командованием Илмара Два Меча. Вот тогда можно будет отправить давно задуманную экспедицию на юг, вверх по Ольховой реке. Разведать, кто там проживает, да выращивают ли хлеб, да и вообще - каков путь? Весяне говорили - не так далеко пороги. Посмотреть, что за пороги да как их пройти…
- Ну? - Войдя в амбар, Рысь с любопытством оглядел пленника. И в самом деле, тот был очень похож на обыкновенного пастуха - на вид простоват, одет не очень-то, босоног, левая нога подвязана корой и тряпицей. - Так, значит, корову искал?
- Да, Ласту, - с заметным удивлением откликнулся парень, видимо, не ожидал, что изысканно и чудно одетый чужак заговорит с ним на родном языке. - Хорошая корова, дойная, только вот вредничает иногда, убегает.
Юний усмехнулся. Ну да, Каллист упоминал о какой-то телке. Может, парень и вправду пастух. А может, и нет, а якобы сбежавшая корова - всего лишь хитрая маскировка. Легат хорошо понимал, что они явились на чужие земли. По крайней мере, именно так все выглядело в глазах местных: не будешь же повсюду кричать, что ты сам - сын вождя Доброя и именно твой род когда-то здесь жил. А чужаков нигде не жалуют, тем более тех, что обустраиваются надолго, пусть свободной земли и хватает. Эти места считались охотничьими угодьями какого-то весянского рода, хотя на самом деле никто здесь не охотился. Один из весян как-то пояснил - это оттого, что боялись. Говорят, когда-то давным-давно где-то здесь поклонялись своим жутким богами злые колдуны лопи, ушедшие затем далеко-далеко на север. Весяне знали: здесь нельзя селиться, лопьские боги обязательно сгубят всех поселенцев, что и произошло не так и давно с родом Доброя. А ведь старейшины веси предупреждали его! Не внял… Не вняли и римляне.
- Ага, дойная, говоришь, корова? - Рысь внимательно рассматривал пастушонка. Значит, не из весян парень, из того же народа, что и сам Юний, и Вента…
- Отпустили бы вы меня, правда, - жалобно попросил мальчишка. - Я ведь ничего у вас не выглядывал, клянусь, чтоб меня Родимец убил!
- Чьего ты рода?
- Тарховы мы… - парень неожиданно замолк, насупился.
Рыси стало ясно, что ничего больше о своем роде тот не скажет. А узнать это надо было обязательно - безопасности ради. Кто его знает, что за люди живут где-то поблизости - ведь не издалека же пришел этот пастух. Да и еще раньше, в апреле, как сошел снег, высланный патруль обнаружил чье-то заброшенное пастбище - огороженную поскотину. Юний тогда не придал этому значения - посчитал, что свое, рода Доброя, уцелело тогда, осталось неподожженным, да и что там было жечь-то - жердяную ограду? Значит, поскотиной вновь пользовались - опять же, если верить пастуху. Рысь задумчиво почесал тщательно подстриженную бородку:
- Как твое имя, парень?
- Све… Зарко, - начав было, мальчишка вдруг осекся, и Юний знал почему.
Назвать чужаку свое имя - чревато последствиями, ведь кто его знает, каким страшным колдовством могут владеть чужие люди? Лучше, конечно, настоящее имечко скрыть, назваться другим или тем же, но сокращенным. Зарко - это от Зоримира, Зорислава, Светлозара? И имя рода - Тарховы. Тарх - это, по всему, их старейшина или вождь. Тоже не настоящее имя, прозвище.
- А меня зовут Рысь, - неожиданно улыбнулся Юний. - Я - сын Доброя, может, слыхал? Мой род здесь когда-то жил.
- Доброй? - Зарко удивленно хлопнул ресницами. - Да, слыхал про него что-то. Вялиш-весянин рассказывал. Говорят, род Доброя уничтожили злые лопьские боги.
- Скорее алчные разбойники из-за моря.
- Не-ет, - пастушонок лукаво усмехнулся, - если б разбойным людям не помогли чужие боги - они б нипочем бы никого не извели!
- Что ж, - пожал плечами Юний. - Может, ты и прав. Я не спрашиваю тебя о том, где живет твой род…
Парнишка снова напрягся.
- Не спрашиваю, потому что знаю, - быстро соврал Рысь. Почему-то очень не хотелось ему подвергать парня пыткам, ох, не хотелось, а надо было… Ну, может, и так чего выйдет? Не пыткой, так хитростью.
Зарко вздрогнул - видно было, и в самом деле испугался, передернул плечами, опустив голову, зыркнул недоверчиво исподлобья - а не врешь, чужак?
Юний улыбнулся, заходил по амбару, искоса посматривая на пленника, сидевшего в углу со связанными за спиной руками. Ходил - тянул время, думал. Где же, интересно, затерялся род этого лазутчика-пастушонка, в каких болотах-лесах? Род не весянский, из сло-вен, значит, пришлые, впрочем, и весь не от веку тут. А сло-вене могли прийти только с юга, ну, с юго-запада, больше просто неоткуда. Значит, они и поселились где-то южнее, не близко - иначе б род Зарко давно уже обнаружили патрули, но и не очень далеко - ишь, решили воспользоваться старой поскотиной. Значит, рядом они, рядом! И скорее всего, их селение - или селения - расположены где-то вверх по реке. Максимум в двух-трех днях пути - иначе опять же, зачем им понадобилось бы использовать старое пастбище? И почему этот род не обнаружил лагерь - а уже и не лагерь, город! - римлян раньше, скажем, зимой или по осени? Ах да, сюда ведь никто не совался - ни весь, ни эти, сло-вене. Сло-вене считали здешние места угодьями веси, а весь опасалась козней лопьских богов. Странная легенда. Юний припомнил: что-то подобное он слыхал и раньше, в далеком детстве, правда, тогда не особо-то вникал, мало ли что болтали старухи.
Итак, вверх по Ольховой реке - дня два пути. Правда, это если допустить, что парень и в самом деле пастух. А даже если и разведчик - ну, откуда ему еще взяться, как не с юга? Рысь вздрогнул: а ведь этот сло-венский род появился в здешних местах не так давно - еще лет двадцать назад о них в роде Доброя и слыхом никто не слыхивал, а ведь должны были - хаживали охотиться далеко к югу. Значит, пришельцы. И пришельцы недавние. Наверняка бежали от каких-нибудь многочисленных и могущественных врагов - таковых на юге хоть пруд пруди. Ага…
- Да, я знаю о твоих родичах, - остановившись перед мальчишкой, уверенным тоном повторил Рысь. - До ваших селений дня два пути вверх по Ольховой реке… Вы пришли недавно, бежали от врагов…
- Да, - безотчетно кивнул Зарко. - От людей Волка. Но мы не трусы! И если ты…
- Полно, полно. - Юний замахал руками. - Я вовсе не собираюсь упрекать твоих родичей в трусости. Бывают случаи, когда и самые смелые люди ничего не могут сделать против вражеских скопищ. Как называется ваше селенье?
- Купава…
- Красивое название. Отчего так?
- Там, в лугах, у реки, много купальниц, цветков.
- Купальницы? А, знаю. Желтые такие.
Рысь снова задумался - как же поступить с парнем? Пастух он или лазутчик - похоже, догадки насчет его селения и рода оказались вполне правильными. Итак, имеем на юге соседей - переселившееся от каких-то врагов сло-венское племя. Естественно, это племя будет крайне настороженно относиться к неожиданным соседям с севера - не к разрозненной и немногочисленной веси, а к римлянам, к городу, к имперской провинции с гордым названием Нордика! Да, чужаков не любят нигде…
А собственно, почему чужаков? Это еще разобраться надо, кто в здешних местах чужак - никому не ведомые переселенцы или он, Рысь, сын местного вождя Доброя! О Доброе-то ведь должны помнить люди! Да и жена его, Невдога, мать Рыси, была дочерью весянского старейшины. Значит, он, Ант Юний Рысь, никакой здесь не чужак и не захватил эту землю, а владеет ею по праву! И нужно, чтобы все окрестные племена четко это осознавали.
Юний неожиданно рассмеялся - и как такая простая мысль не пришла в его голову раньше? Впрочем, раньше вроде ни к чему было, да и некогда - сначала обустройство, потом зима, дел хватало. Да-да, пусть все знают: он, Ант Юний Рысь, - из местных. Правда, как отнесутся к этому центурионы и подчиненные им воины? К тому, что их легат - варвар?
1 2 3 4 5