Войдя в гавань, подводные лодки скилредов поднялись на поверхность, чтобы дать сигнал к последней атаке.Смертоносные лучи фиолетового жара вырвались и вонзились в стены крепости. Сотни кричащих защитников гибли в иссушающих вспышках – даже камни плавились от нестерпимого пламени. Катапульты и осадные орудия обратились в обугленные груды, чаны с маслом взрывались огромными огненными шарами. Вопящие толпы в ужасе разбегались. Пугающим историям уцелевших в битве верили только наполовину. Теперь кошмары дочеловеческой науки поднялись из океанских глубин, чтобы столкнуться с расой, которая посмела объявить себя владычицей земли.Из крепости пришел ответный град стрел и снарядов всех видов. Ливень смерти отскакивал от металлических корпусов, не причиняя вреда. Но когда лучи разрушительной энергии снова обстреляли стены города, ответный огонь стал слабеть и наконец утих. Колонны черного зловонного дыма вырывались между зубцами. Кричащие фигуры валились со стены и оставляли за собой след огня, падая на тлеющую землю.Затем скилреды обратили огонь против городских ворот. С громовыми ударами железные ворота обратились в пылающий ливень расплавленных кусков и обжигающего пепла, оставив в треснувших стенах зияющую дыру. Теперь сердце Товностена оберегали только беспорядочные кучи горящего дерева и расколотые камни.Отвернувшись от дымящихся стен, подводные лодки выпустили залп вспышек по имперским кораблям. Тотчас стали взрываться начиненные горючими материалами лодки. Остатки имперского флота гибли. Затем, так же неожиданно, как начались, выстрелы прекратились, и подводные лодки погрузились под воду. Но менее чем за десять минут их ужасная атака уничтожила все укрепления Товностена.– Хорошо! Вперед, пока они не опомнились! – прокричал Кейн, и флот мятежников вошел в гавань.Несколько капитанов оказались неосторожными и столкнулись со скрытыми препятствиями, но большая часть флотилии мятежников вошла в гавань невредимой и устремилась на то, что осталось от имперского флота. Корабль сталкивался с кораблем, имперцы очертя голову атаковали мятежников, зная, что их миссия – самоубийство, и сражались как безумные, стремясь взять с собой в вечную ночь как можно больше врагов.Уцелевшие рыбацкие лодки, загруженные зажигательными веществами, были подожжены и направлены в ряды захватчиков. Из-за тесноты в гавани точное маневрирование было невозможным – и пылающие лодки ударились о несколько военных кораблей, осыпав их огнем. По мере того как шло сражение, на пробивающиеся военные корабли сыпался разрозненный, но все возрастающий дождь стрел и снарядов. На дымящиеся стены быстро возвращались уцелевшие защитники.Но флот мятежников неуклонно продвигался вперед, и, хотя часть вторгшихся кораблей погибла, защитников теснили без особого труда. Был захвачен последний из имперских кораблей, не способный устоять против неодолимых полчищ Кейна. Флот мятежников пристал к берегу, и тысячи солдат оказались там, чтобы продолжить битву. По приказу Кейна силы мятежников разделились на три части, чтобы войти в город с разных сторон.Отразив щитом несколько стрел, Кейн спрыгнул на берег и рванулся к горящим руинам главных ворот. Его люди укрывались среди тлеющих обломков, остановленные товносианцами, которые собрали свои разрозненные силы на защиту главного входа. Солдаты приветствовали Кейна, когда он присоединился к ним, и уверенно последовали за ним в жестокую схватку возле бывших ворот. Подобно демону смерти, Кейн врубился в ряды защитников, круша их мощными ударами. Для этой битвы он вооружился боевым топором с короткой рукоятью. Размахивая обоюдоострым оружием сильной левой рукой, Кейн разрывал людей на куски, усеивая свой путь алыми брызгами расчлененных рук и ног, внутренностей и крови. На фоне топора абордажная сабля, которую Кейн сжимал правой рукой, мелькала, как змеиный язык. Не обращая внимания на стрелы в этой тесной схватке, Кейн отбросил щит, полагаясь на кольчугу.Сквозь ряды защитников Кейн вел своих людей неодолимым клином. Товносианцы отчаянно сражались, но их безжалостно уничтожали среди дымящихся руин.Мятежники бежали от дома к дому, убивая всех, кто не смог убежать. В наполненных дымом улицах столицы Империи эхом отдавались вопли мучимых женщин, плач детей, крики раненых и умирающих. Кошмар стал явью, ибо пираты и головорезы, нанятые Кейном, вернулись к своей истинной звериной сущности и упивались безумием насилия и мародерства.Спеша сквозь этот пир разрушения, Кейн повел небольшой отряд мятежников к императорскому дворцу. Здесь сопротивление было организованным, и бой был яростным и упорным. Отряд мятежников под предводительством Имеля присоединился к ним у осажденных стен дворца. Если ренегат-товносианец и чувствовал угрызения совести, он их никак не выказывал.– Где Альремас? – прокричал Кейн.– Пробивается позади, – был ответ Имеля. – Будет здесь минут через десять–двадцать.– Хорошо! – Кейн испытал горечь от того, что его враг казался неуязвимым. – Слушай, ты здесь все знаешь. Когда мы прорвемся внутрь, возьми несколько человек и захвати М'Кори. Помни – доставишь ее ко мне целой и невредимой. Я займусь прочими, пока не подоспеет Альремас с подкреплением.Имель кивнул и вернулся к своим людям. Отправив часть людей под командованием Арбаса соорудить защитные завесы и стенобитные тараны из обломков, Кейн начал наступление на твердыню. Защита дворцовых стен была яростной и решительной – но лучники мятежников успешно сдерживали защитников, пока импровизированный таран пробивал главные ворота. Дворцовая стража отважно сражалась, но ее постепенно оттеснили превосходящие силы Кейна.– Кейн! – Внезапно перед ним появилась осунувшаяся фигура в доспехах. Неистен Мариль видел, как гибнет его Империя, и теперь после часов яростного сражения он был здесь, чтобы защищать свой дворец. – Клянусь Хорментом, по меньшей мере я получу удовольствие от того, что отправлю твою черную душу в Седьмой Ад!– Много народу пыталось сделать это! – презрительно крикнул Кейн. – И теперь Владыка Тлолуин присматривает за ними!Заревев яростно, словно бык, Мариль бросился на Кейна. Император был сильным мужчиной и дрался, направляемый безумной яростью. Вот перед ним человек, который принес разрушение его огромной Империи. Если победа отвернулась от императора, то по крайней мере месть ему доступна. Кейн медленно отступал под неистовой атакой Мариля, парируя удар за ударом своим мечом и то и дело ударяя о щит императора топором. Мариль уклонялся от мелькавшего боевого топора, который был в левой руке Кейна, и неистово атаковал штормом сверкающей стали.Неожиданный взмах более длинного клинка Мариля зацепил правую руку Кейна, глубоко разрезав заживающую рану. Абордажная сабля с лязгом выпала из руки Кейна. Не обращая внимания на боль, он осторожно стал кружить вокруг Мариля, выжидая, чтобы тот раскрылся. Он описывал топором сверкающие узоры, вызывающе рыча.Мариль был слишком опрометчив в своем стремлении покончить с ненавистным врагом. Один промах – это все, что было нужно Кейну. Кейн сделал обманный выпад топором – отскочил, когда клинок Мариля дико свистнул у него над головой. На мгновение император раскрылся в попытке снести Кейну голову. С невероятной скоростью топор качнулся и пронзил панцирь и грудь Мариля. С глазами, все еще горящими ненавистью, Неистен Мариль рухнул на пол и испустил дух в луже крови.– Зачем ты его убил? – спросил Арбас, с интересом следивший за дуэлью. – Эфрель это не позабавит. И для полного счастья наш друг Альремас прорвался сюда как раз вовремя, чтобы увидеть, как ты его прирезал. Я уверен, что он быстренько наябедничает Эфрель. Кейн, может, нам теперь не стоит торопиться на Пеллин?Кейн выругался и осмотрел свою раненую руку.– Не хватало еще позволить Марилю прикончить меня только для того, чтобы удовлетворить ее прихоть! Да пошла она! Я добыл Эфрель императорский трон, и, если Имель пленит М'Кори, она должна быть вполне довольна.Тем временем Имель пробился к покоям М'Кори. Наконец, справившись с последними из тех, кто стоял на страже, он ворвался туда. Мятежники накинулись на кричащих служанок, потом добрались до самой М'Кори.М'Кори поборола гложущий страх и с вызывающим видом поднялась навстречу ухмыляющимся захватчикам. Ей в голову приходили мысли о самоубийстве, но это было слишком отвратительно. Пока она была жива, была надежда, и, пока она знала, что Лагес жив, она отказывалась терять последнюю надежду.Смакуя ее красоту, Имель проклял Эфрель за то, что она велела приберечь М'Кори для себя. Девушка стала бы хорошим подарком самому ценному слуге колдуньи.– Иди с нами спокойно, и я обещаю, что тебе не причинят вреда, – сказал он своей белокурой пленнице. Он ободряюще улыбнулся. – В конце концов ты почетная пленница. Мы доставим тебя к императрице на Призарт.– Никого нет подлее, чем предатель! – выплюнула М'Кори.– Лучше победивший предатель, чем побежденный патриот,– пожал плечами Имель. Он приказал, чтобы девушку связали, и повел ее к Кейну. В разграбленном городе найдутся и менее принципиальные красотки.Тем временем в кровавом хаосе улиц Лагес все еще продолжал сопротивление. Он разделился с дядей в начале битвы, чтобы встретить многоголовую атаку мятежников, и главный удар захватчиков обошел его стороной. Поэтому он с отрядом изнуренных имперских солдат до сих пор кружил по улицам, на которых бушевал разгул, и уничтожал попадавшихся им грабителей. Зная, что столица Империи пала, Лагес сражался, не думая о спасении, намереваясь погибнуть на пепелище своего города.Затем до него добрался посланник с известием о том, что дворец пал, император убит, а М'Кори пленена. И Лагеса охватило дикое бешенство, он призвал своих людей следовать за ним в самоубийственной попытке спасти М'Кори. Но уставшие солдаты удержали его, убедив, что бессмысленно жертвовать их жизнями в бессмысленной атаке.Лагес осознал безнадежность положения. Он дал приказ известить всех оставшихся верными ему солдат о том, чтобы они присоединялись к нему, и отступил. Подбирая по дороге отставших, он выбрался из горящего города и направился в глубь Товноса, где он мог бы организовать партизанское сопротивление против завоевателей.Так рухнула Товносианская Империя, в пепле и крови, – от руки человека, который косвенно способствовал ее созданию. ХХVIII. РУКА КЕЙНА Повсему Призарту неистовствовало веселье победивших мятежников. Напряжение битвы перешло в ликующее безумие. Награбленное золото и вино лились полноводной рекой.В черной крепости Дан-Леге настроение было иным. Эфрель была в неистовой ярости. Целый час она кричала и проклинала Кейна. Его сокрушительная победа над Империей ничего для нее не значила. Все, что знала колдунья, это то, что Кейн убил ее кровного врага. Его колоссальная глупость навеки разрушила взлелеянную ею мечту о мести. Месяцами жизнь в ней поддерживалась только ненавистью к человеку, который опозорил и изувечил ее, – и теперь Неистен Мариль был вне пределов досягаемости.Оксфорс Альремас самодовольно наблюдал, как Кейн стоически выслушивает бесконечную тираду Эфрель. Временами она могла только дико вопить, издавая несвязные крики необузданной ярости. Альремас никогда не видел ее в таком гневе. Он с удовлетворением прикинул, что больше ему нечего беспокоиться о Кейне. Теперь, когда его соперник попал в немилость, он сможет убедить Эфрель, что Кейн слишком опасен. Затем – просто законное убийство.Кейн оставил попытки урезонить колдунью. Понимая, что ее охватил приступ безумия, он взял себя в руки и ждал, когда ее гнев утихнет. Для этого потребовалось немало времени, но наконец ее тирада закончилась.Пока Эфрель не завелась снова, Кейн заговорил:– Исключая этот случай, я выполнил все твои приказы. Когда прежде у тебя был повод, чтобы порицать меня или мои методы? И несмотря на то что говорят некоторые лживые языки, я хотел только разоружить Мариля. Этот дурак отказался сдаться – он сам бросился на мой топор. Разве меня надо винить в его смерти? Забудь это. Разве я не бросил Империю к твоим ногам? Я сделал все, что обещал тебе. И помни, для мести у тебя осталась М'Кори.В глазе Эфрель загорелся странный свет. Казалось, ее внимание перешло с Кейна на какую-то потаенную мысль.– Да, но другой взял ее в плен, – прошипела она.– Могу я указать на небольшую разницу между пленением юной девушки и захватом опытного воина? В любом случае это было выполнено согласно моим приказам. – Кейн благоразумно добавил: – Лагес все еще на свободе – и во главе армии всякого сброда. Пока он и его разбойники не уничтожены, они будут угрозой тебе. Может, тебе кажется, что с Лагесом должен разобраться кто-то другой?Эфрель расстроенно проворчала:– Нет, черт тебя дери! Я все еще хочу, чтобы именно ты искоренил остатки имперского сброда. Когда ты сделаешь это, можешь требовать свою награду. А теперь убирайся с глаз моих долой – пока я не угостила тебя тем, что приготовила для Мариля!– Благодарю за доброжелательность,– сухо сказал Кейн, пытаясь скрыть свои чувства.– Уверяю тебя, что Лагес будет доставлен прямехонько к тебе для этого удовольствия.Он торопливо вышел с застывшим от гнева лицом. Снаружи его ждал Арбас.– Я не думал, что ты выберешься оттуда живым! – начал он. – Знаешь, ее вопли разносились по всей крепости. Никогда не слышал кого-нибудь в такой ярости!Кейн хмыкнул и молча пошел прочь.– Пойдем куда-нибудь, где можно поговорить, – наконец пробормотал он.– Для этого сгодится любой кабак. Сегодня там слишком шумно и весело, чтобы шпионить. В любом случае,– добавил убийца в задумчивости,– это хороший повод напиться.И они засели в галдящей таверне, где толпы утомленных сражением солдат объединили вино и женщин в своем шумном праздновании. Выбрав относительно спокойный угол зала, они взяли кружки с элем и уселись. Арбас оценивающе рассматривал танцующих девушек, но за его праздничным видом таилось настоящее беспокойство.– Думаю, ты знаешь, что я хочу сказать, – тихо начал Кейн. – Я никогда не собирался отдавать новую Империю под власть этой сумасшедшей. Я хотел немного выждать. Теперь, похоже, мне придется двигаться быстрее, чем я планировал.Он нахмурился, вспомнив высокомерную улыбку Альремаса во время спора с Эфрель.– В любом случае мне больше ничего не остается. Альремас смотрел на меня так, словно у меня смертельная болезнь. Эта война истощила силы Эфрель так же, как и силы Империи. Я найду достаточно людей, чтобы сделать это. Наемники из-за пределов Империи пойдут за мной – да и большинство тех, кто ввязался в войну только ради наживы. Имель будет на моей стороне, я знаю. В своих претензиях на власть Эфрель может рассчитывать только на пеллинитов.Убийца задумчиво потягивал эль.– Думаешь, ты получишь достаточно поддержки? Я имею в виду, что ты будешь против всего Пеллина – и против колдовства Эфрель.– Думаю, да. Я намереваюсь совершить переворот, а не начать еще одну войну. Мы ударим быстро и тайно. К тому времени, когда кто-нибудь поймет, что происходит, будет уже слишком поздно, чтобы помешать нам. Кроме того, у нас есть М'Кори, и, если я не ошибаюсь, она принесет нам пользу.– Что ты имеешь в виду? – спросил Арбас, срыгнув и опять наполнив кружки.– Лагес таится где-то на Товносе с немногими людьми. Мы сможем использовать их мечи. Когда я предложу ему шанс спасти М'Кори от Эфрель, уверен, этот дурак присоединится ко мне. Потом с ним может что-нибудь случиться.Глаза Кейна смотрели в пространство.– Когда-то я почти заполучил эти края. Я не позволю им вновь ускользнуть от меня. XXIX. ВОЗМЕЗДИЕ ЭФРЕЛЬ Глубоко под шумным весельем ночи дымящиеся желтые огни из огромных масляных ламп озаряли мрачную сцену гротескной встречи двух противоположностей. В своем подземном зале Эфрель, торжествуя, стояла над закованным в цепи телом М'Кори.Эта картина являла абсолютные противоположности женской души. М'Кори в цепях прижалась к земле перед своей тюремщицей. Наивная, светловолосая и белокожая, с прелестным личиком и хрупкой фигурой, М'Кори поистине была дитя света. Перед ней стояла женщина с холодным сердцем и паучьим коварством. Эфрель – черноволосая и бледнокожая, чья сверхъестественная красота превратилась в отвратительное уродство. Эфрель, королева ночи. Душа, любившая мир дневного света, попала в плен к душе, в которой пылала злобная ненависть.М'Кори отстранилась, насколько ей позволили цепи, прикованные к полу, отшатнувшись при виде этой злой насмешки над женственностью, которая с вожделением смотрела на нее. Эфрель наблюдала за своей перепуганной пленницей с невыразимым удовольствием.– М'Кори, дорогая, ты узнаешь меня? – поддразнила она. – Ты не забыла Эфрель? Не правда ли, я была тогда чуть привлекательнее, но твой отец позаботился об этом, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24