Делают это чудо из шоколада и вишен, пропитанных коньяком.Диего, вежливо улыбнувшись, отрицательно покачал головой. Сладость пирога только заставила бы его острее ощутить горький привкус страха во рту.— Откровенно говоря, я пришел кое о чем тебя порасспросить, — начал он. — Вот например, когда включаешь маневровые двигатели, система, кажется, выдает особый сигнал — до тех пор, пока не будет получено подтверждение, что полет проходит нормально?Ари с любопытством посмотрел на собеседника и кивнул:— А еще загорается такой изумрудный огонек. Тут, кстати, есть одна очень любопытная штука: халиане, я слышал, используют синий. С чем интересно, связано такое пристрастие — с природными особенностями или просто с традицией? Ты ничего по этому поводу не слыхал?Диего отрицательно покачал головой. По широкому лицу Ари медленно расплылась добродушная улыбка:— Желаю удачи, господин Бах. Если это ваше настоящее имя.Диего лихорадочно попытался припомнить все события последних недель. Кажется, он не мог себя раскрыть. Ни разу не нарушил правил конспирации, ни разу не попал в какое-нибудь двусмысленное положение и ни разу и ни с кем не болтал, даже с Ари. С Ари особенно. Пораженный до глубины души, он, даже не сказав ни «спасибо», ни «до свидания», оставил на столе нетронутую чашку кофе и поспешил убраться из столовой.Вернувшись в свой одноместный номер и несколько придя в себя, Диего методично принялся за разборку часов. Хотя задача эта оказалась куда сложнее, чем он предполагал, потому что руки все еще немного тряслись. А что если он сегодня провалится?Ладно, сейчас это уже не имеет значения. Диего до сих пор не был уверен, что действительно запустит в дело свой дурацкий, немыслимый план.Да и к тому же, убить Йоргена, офицера, товарища по оружию, пускай и бывшего… Неужели бедняга не заслуживает того, чтобы ему дали хоть какой-то шанс. Мысль эта не давала Диего покоя. Когда теперешнему лейтенанту было всего двенадцать лет, отец поведал ему о древней традиции, существовавшей на Земле, — обесчестившего себя офицера запирали в какой-нибудь комнате, снабдив бутылкой и пистолетом. В такой ситуации можно хотя бы посмертно восстановить свою честь в глазах товарищей. А Йорген даже этой возможности не получит. Да и весь план целиком выглядит мерзким и отвратительным. Заминировать кого-то и взрывом разнести на куски — будь то Йорген, какой-нибудь раб или даже один из халианских командиров — это далеко не рыцарский метод борьбы.И тут Диего осознал, что все эти сказочки и школьные нравоучительные истории, где все выглядит таким чистеньким и аккуратненьким, а решения выдаются тебе на блюдечке, в красивеньких шкатулочках с надписями «правильно» или «не правильно», не имеют ничего общего с реальной жизнью. Если б сам Йорген не заварил всю эту кашу, если бы он остался честным офицером разведки, а не сделался изменником, Диего не пришлось бы теперь принимать это безумное и жестокое решение, идти на такой огромный риск. Негодование и злость на Йоргена переполнили вдруг всю душу, и Диего невольно зашипел, словно готовая ужалить змея.Крышка часов наконец подалась, открыв взору единственную крошечную микросхему с подключенной к ней микробатарейкой. Практически весь корпус часов оказался пуст, на что Диего и рассчитывал. Он раскрыл принесенный из антикварной лавки сверток, в котором покоилось несколько древних дуэльных пистолетов, к которым так неравнодушны коллекционеры, вместе с набором пороха и пуль. Забавно, что подобные вещи в открытую продаются кому попало. Люди, кажется, забыли, насколько смертоносной может оказаться такая игрушка. Ведь набитый допотопным черным порохом дуэльный пистолет не лишился способности стрелять только из-за того, что в мире теперь полно оружия куда более точного и мощного. Дело лишь в том, что никто больше не думает об этом музейном барахле, как об оружии.В антикварном магазине его снабдили еще и небольшим «глазком»— датчиком, реагирующим на световые волны различной длины. В инструкции оказалось полно ошибок, и Диего потратил немало времени, чтобы настроить приборчик на широкий диапазон синего цвета самых разных оттенков. Оставалось только надеяться, что Ари дал верную информацию. При воспоминании об Ари во рту опять появился противный привкус страха, отодвигая на второй план злость на Йоргена.Диего глубоко вздохнул, чтобы унять дрожь в руках, снял с циферблата синий камешек и просунул в образовавшееся отверстие датчик. Затем подсоединил контакты устройства к батарейке часов, а все пустоты в корпусе заполнил порохом.День уже клонился к вечеру, когда Диего собрал часы. Выглядели они точно так же, как и прежде. Никакого подвоха не заметно. А главное — его не заметит никакой детектор или миноискатель. Снаружи часы выглядят как обыкновенная безделушка, а внутри… Но кому придет в голову ожидать чего-то столь примитивного, как обычный пороховой заряд? Диего прислонился к стене и с облегчением вздохнул. Вызванное кропотливой работой напряжение отпустило, мышцы постепенно расслабились. Диего закрыл глаза и на несколько минут замер в полной неподвижности, потом встал, упаковал часы вместе с остальными раритетами, которые заказал Йорген, и вновь, как и вчера, превратился в ротери-наркомана.На этот раз он вышел из гостиницы довольно поздно и оказался не единственным шагавшим по городу наркоманом. В мягком желтом сиянии старинных фонарей двигались фигуры в карнавальных костюмах любителей ротери. Покидая световой конус, отбрасываемый очередным фонарем, и погружаясь в полумрак, фигуры теряли свою яркость, снова становились бесцветными, тусклыми и серыми — до следующего фонаря. Завороженный этими странными метаморфозами, Диего прошел несколько кварталов, прежде чем осознал, что на улицах нет никого, за исключением вычурно разряженных членов ротери-клубов. Почтенные обыватели все до единого попрятались за своими массивными дверьми и кружевными занавесочками. Теперь улица во власти ротерианцев, а это значит, что она во власти халиан. Эта мысль не давала покоя Диего, пока он шел по Танделяйштрассе и дальше, к той самой старой, истертой двери с резьбой в виде змеи.Сегодня клуб показался другим. На этот раз он сразу заметил, как сильно истерт коврик у входа и как много выжженных сигаретами отметин на полированном столе. Костюмы здешних завсегдатаев издали казались по-прежнему очень милыми, их яркие перья, сверкающие драгоценности и тонкие шелка выглядели такими дорогими и манящими. Но сегодня от внимания Диего не ускользнуло, что перья давно уже истрепались, чудеса ювелирного искусства — всего лишь дешевые стекляшки и состряпанная из фольги мишура, а шелка и парча — самая дешевая разновидность синтетики, к тому же дурно скроенная. Здесь просто напросто раскрашивали суету и никчемность в яркие веселые тона. Его мать-адмирал назвала бы все это безвкусицей, и на этот раз Диего был с ней полностью согласен.Он выбрал себе столик и осторожно опустился в кресло, стараясь ни к чему не притрагиваться голыми руками. Чего-чего, а уж еще одного опьянения ротери ему хотелось меньше всего. Одного такого опыта и то, пожалуй, многовато для целой жизни. Диего был не уверен, что сможет устоять после второго.К счастью, Йорген появился даже раньше, чем лейтенант успел оглядеться. Может быть, этот изменник давно уже был здесь и поджидал его, затерявшись в толпе.— А я сомневался, что ты придешь, — перед ним теперь стоял тот, вчерашний Йорген — высокомерный, самоуверенный и ничего не страшащийся.Диего выложил на стол сверток и молча ждал, пока собеседник разглядывал содержимое. Он с удовлетворением отметил, что Йоргену особенно понравились те самые часы. Йорген даже сразу нацепил их.— Что ж, пригодятся, — проговорил Йорген, — о них там будет множество разговоров.— Кстати, о разговорах, — проговорил Диего, стараясь казаться таким же спокойным, как и сидящий возле наркоман. — Я все думаю: правда ли, что ты отправишься с халианами на их корабле, как считает Зоя, или это одни только разговоры?— С какой стати? — Йорген вспыхнул.Диего с безразличием пожал плечами:— Зоя была так настойчива. Это казалось странным. Ладно, считай, что я ни о чем не спрашивал. Просто верни медаль и будем считать, что мы в расчете.Йорген выложил сверкнувшую золотом святую Варвару на полированную крышку стола. Диего аккуратно поднял ее с помощью носового платка, старательно избегая прикосновений голой рукой.— Ах-ах-ах, какие мы подозрительные!— Никогда не угадаешь, на что можно напороться в таком местечке, — невинно улыбнулся Диего. — Мало ли что тут по столу размазано. Осторожность — она никогда не повредит.Он поднялся, чтобы уйти, но собеседник вытянул руку и удержал его за плечо.— Я улетаю, — произнес Йорген. — Лично приглашен для доклада к самому халианскому командиру.Диего так и не решил, что же во всем этом самое скверное: то, что Йорген пошел на это, или то, что на его лице светилась теперь такая откровенная гордость. Он освободился от руки Йоргена. Прикосновение этого изменника, казалось, несет в себе заразу. Хотелось поскорее убраться отсюда, глотнуть свежего прохладного ночного воздуха.Когда он вернулся в гостиницу, волнение почти улеглось. Диего решил, что пора уже передать сообщение на корабль Флота под названием «Боливар», несший боевое дежурство в данном секторе. Он с нежностью погладил лежащую в кармане завернутую в носовой платок медаль. Ну да, это «Боливар». Семья Фуэнтов всегда была правой рукой великого освободителя. В этом совпадении есть что-то мистическое, какое-то предзнаменование грядущей удачи.Сам процесс передачи сообщения на корабль подействовал на раздерганные нервы Диего, как лучшее успокаивающее. Здесь царствовала четкая, заранее установленная терминология, наполненная по-настоящему серьезной, важной информацией. Диего принял душ и забрался в постель, лишь теперь вполне осознав, что он сегодня сделал.Он ввязался в азартную игру, пошел на серьезный риск. И к тому же, отдавая Йоргену эти часы, он вершил самосуд. Он самолично принял решение лишить жизни человека — человека, которого давно знал и к кому в любой другой ситуации наверняка отнесся бы с огромным уважением. Несмотря на уверенность в правоте собственного поступка, эти мысли сдавливали грудь, спазмами отзывались в желудке. Впервые в жизни Диего Бах не смог бы с уверенностью сказать, не свалится ли он в следующую минуту в приступе какой-то тяжелой болезни или же попросту расплачется.Даже странно, насколько приятно вновь оказаться в штаб-квартире разведслужбы. Как будто это твой дом родной. Даже очередной инструктаж Сейна звучал как небесная музыка, хотя Диего и был рад, когда Сейн наконец закончил.— Ну что ж, — сказал, наконец, его шеф, — после того, как вы выследили этот пиратский корабль, перед вами открывается куда более широкий выбор характера дальнейшей службы. У меня до сих пор в голове не укладывается, как вам удалось до такой степени повредить систему управления, что «Боливар» без труда настиг их.— Жаль, что халиане успели взорвать корабль, прежде чем наши его захватили, — ответил Диего. — Я дорого бы дал, чтобы как следует изучить его устройство.И в этот момент Сейн, этот вечно угрюмый, с каменным выражением лица заместитель директора контрразведки, улыбнулся: Диего порылся в памяти и решил, что это первый подобный случай за всю историю.— Не вы один об этом мечтаете. Ну, так что будем делать дальше? Я знаю, вы стремились попасть в эскадрилью быстрого реагирования. Не стану лукавить, мне было бы крайне жаль с вами расставаться, но вы заслуживаете, чтобы я сделал для вас все, что в моих силах, даже если это и не совпадает с моими собственными желаниями. Так что я твердо обещаю свое содействие.Диего помедлил — не из-за того, что он еще не решил, чего хочет, а просто потому что очень удивился, когда осознал это желание. Все тщательно рассчитанные на годы вперед планы карьеры, все тщательно вычерченные родителями маршрутные карты его жизни вдруг снова приобрели ту безжизненную серость, которая так напугала его в дурмане ротери. На Эфрихене он был занят серьезным, важным делом — делом настоящим, ради которого стоило жить. И там он действительно жил — жил полной и яркой жизнью, даже тогда, когда испытывал душевные муки и боль. И Диего, ошеломленный этим открытием, услышал вдруг собственный голос:— Да, я заявлял об этом раньше, но это было до того, как мне довелось поработать на Эфрихене. Теперь я, пожалуй, предпочел бы остаться в разведке. Разумеется, если вы сочтете возможным меня здесь использовать.И тут Сейн отколол нечто воистину неслыханное. Он взял да и рассмеялся:— Лейтенант! Да я дал бы отсечь себе руку, ради того чтобы заполучить еще с полдюжины таких, как вы. Добро пожаловать!Родители, разумеется, не одобрят его выбор. Но какое это имеет значение? Важно то, что он, Диего, очень этому рад. Да черт возьми, он просто в восторге!— Ступайте выпейте стаканчик пива, — посоветовал Сейн. — Хотя вы, наверное, предпочтете сперва зайти в отдел камуфляжа и уничтожить эту змею.Диего решительно покачал головой:— Я оставлю, сэр. Если, конечно, на этот счет в инструкции нет каких-нибудь запретов.Впрочем, он и так знал, что это не запрещено. Фиолетово-стальная змея, печать Эфрихена, имела полное право по-прежнему обвивать тело лейтенанта.— Не вы первый, — кивнул ему Сейн. ИНТЕРЛЮДИЯ Два месяца спустя подготовка завершающего этапа Возрождения Вифезды уже шла полным ходом. Смайт и Мейер почти подружились. Но адмирал не забыл, что Смайта прислали сюда шпионить.В тот вечер оба заработались допоздна. В коридорах штаба пылали отсветы заката. Сражение началось. Порт замер в тревожном ожидании. Что еще оставалось делать? Только одно — ждать, ждать и ждать. Полбутылки отборного мичиганского вина помогли Смайту с Мейером снять напряжение. Пытаясь скрыть беспокойство, Смайт лениво постукивал по клавиатуре. Мейер терпеливо ждал, пока он заговорит.— Расширяя сферу влияния такими темпами вы можете в итоге получить нечто совершенно неудобоваримое, — начал наконец ревизор.— То есть? — огрызнулся адмирал.Смайт сделал глубокий вдох.— Вот, посмотрите. Это доклад одного из наших новобранцев, доставленный сегодня утром.— Ха, новобранцы! Всегда презирал дилетантов.— Не судите опрометчиво, адмирал, — предостерег Смайт. — Прочтите сперва доклад, а потом… Проклятье! Вы недооцениваете этих ребят!Исаак Мейер молча наполнил бокалы и взял доклад.Когда он закончил читать, Смайт загадочно добавил:— Это, пожалуй, подтверждает мою теорию относительно халиан, уж слишком они изощренные для своего культурного уровня.— Совсем, как торговцы наркотиками на Эфри, — радостно, согласился Мейер, уходя от скользкой темы.— Да… — пробормотал Смайт, наблюдая, как на экране компьютера проступает изображение. Пирс Энтони. НЕЖНАЯ, КАК ЖЕНЩИНА — Сейчас им до нас не добраться, — констатировал Джордж. — Мы защищены экраном, но если они сообразят, куда смотреть, то могут нас накрыть. — Он взглянул вверх. — Я отлучусь. Чья очередь нести вахту?— Моя, — откликнулась Квити.— И не мечтай, милашка, — Джордж ухмыльнулся. — Не женское это дело.— Послушай, я ведь тоже пилот! Меня обучили всему так же, как и тебя. И теперь моя очередь.Но сзади уже подошел Айвен. Его сильная рука, затянутая в перчатку, как бы случайно скользнула, по округлостям ее фигуры.— Нежная, как женщина, — промурлыкал он. И многозначительно добавил: — Я займусь этим, Джордж. — И он имел в виду не только управление кораблем.Квити сдержалась. Даже здесь, на задании, эти хамы обращались с ней с высокомерным презрением, какого, по их мнению, заслуживает женщина. Подобное обращение бесило ее давно, еще со времен Тау Кита. Правда, раньше она питала робкую надежду, что когда дойдет до дела, все будет по-другому. Но вот они на задании, а ничего не изменилось. Она и здесь для них всего лишь прислуга.— Эй, крошка, сооруди-ка мне сэндвич! — бросил Айвен, не удостоив ее даже взглядом. — Что-то я проголодался.А хуже всего то, что он даже не понимает, как ее это задевает. В лучшем случае они смотрят на нее, как на забавную безделушку. Этакий элемент декора. Нет, они не обижали ее, не приставали к ней — они просто не воспринимали ее всерьез.Но выплескивать раздражение прямо сейчас не стоило, их задание и без того достаточно опасно. Квити открыла продовольственный отсек и сделала сэндвич, сложив две плитки галет, дополняющих по вкусу друг друга. Каждая плитка содержала все необходимые человеку питательные вещества, но вкусовые достоинства оставляли желать лучшего.Она передала Айвену сэндвич.— Спасибо, милашка, — отрешенно пробурчал он, не отрывая глаз от планеты, наползающей на корабль.На экране очертания планеты выглядели несколько нечетко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38