Глория Беннетт: «Виражи любви»

Глория Беннетт
Виражи любви



OCR Вера; SpellCheck Roland
«Виражи любви»: Панорама; Москва; 2006

ISBN 5-7024-2164-7 Аннотация Любовь нахлынула на Рейчел Бевис как лавина, как ураган, завертела, закружила... и повернула ее жизнь на сто восемьдесят градусов. Впрочем, эта же любовь причинила Рейчел немало страданий, и она сама чуть не разрушила свое счастье, и без того казавшееся призрачным и эфемерным. Но, твердо веря в себя и в свой выбор, она преодолела все трудности, которые считала ранее непреодолимыми, и награда не заставила себя ждать... Глория БеннеттВиражи любви
...«.Есть такое выражение: «Его имя наводило ужас». Слыхали? Так вот, это не про меня. Мое имя вызывает вздох благодарности по всем тюрьмам Восточного побережья. Меня зовут Рейчел Бевис. Я адвокат. Мне 43 года. Замужем. Дочь – студентка. Дочку зовут Дженнифер. Теперь выяснилось, что это одно из самых часто встречающихся в Америке имен, после Анны и Марии. Когда мы с мужем решили ее так назвать в честь героини книги Эрика Сигала «История любви» и одноименного фильма, мы по молодости не могли предвидеть, что книгу читали очень многие, а фильм смотрели почти все. Теперь я научилась многое предвидеть. Но самое главное, конечно, всегда упускаю. В своей личной жизни, разумеется. Что до работы, то тут я профессионал. Из всех моих дел, а их больше сотни, я проиграла только три. Каждое из проигранных дел стоило мне пары лет жизни. Ведь даже десять побед не заглушат боли одного поражения. Да, я хочу рассказать о себе, это как бы блиц-анкета. Мои любимые писатели – Шекспир, Диккенс, Лев Толстой. Мне нравится одна фраза у Толстого про человека, наделенного жестокостью: «Очевидно , он что-то знает такое , чего я не знаю». Я часто повторяю эту фразу, когда сталкиваюсь с самодовольной жестокостью. Нет, не преступников, а простых обывателей. Они сидят у телевизоров, жуют попкорн и жаждут крови. Они не убивают. Они хотят, чтобы кто-то другой убил, казнил, исполнил гражданский долг через электрический стул и сообщил им об этом по телику. Они тогда уснут спокойно в своих квин, кинг – и твин-кроватях и будут видеть ангелов во сне. Эти дети попкорна ругают журналистов и телепрограммы за показ криминальной хроники, ругают режиссеров боевиков, но их за уши не оттащишь от экрана. Они сидят на игле последних новостей или реалити-шоу, они мысленно переспали со всеми смазливыми телеведущими. Но никто из них никогда мысленно не представляет себя в камере смертника, да и просто в камере. Ни себя, ни своих детей. Но когда это случается... О, тогда-то они забывают о своей кровожадности, они требуют милосердия, и адвокат сразу же перестает быть продажным пособником криминала, а становится единственным спасителем и последней надеждой. Кажется, я села на своего конька. Хватит о работе.Итак, я замужем. Мой муж... нет, о муже я скажу чуть позже. Это слишком важно для меня и в двух словах не скажешь.Моя любимая еда – китайская и мексиканская. Еще я люблю креветки, темное пиво и розовое шампанское. Из крепких напитков я предпочитаю текилу (смотри выше про мексиканскую еду), но пью очень редко, последний раз пила на пятнадцатилетие нашей свадьбы. У меня ведь довольно напряженная работа, и если я начну снимать стресс выпивкой, то стану алкоголичкой. А женский алкоголизм лечится очень тяжело. Говорят даже, что его нельзя вылечить.Но мой друг, врач и психолог Дэниел Глечек с этим не согласен. Он вылечивает всех. Но и он мне пить не советует. А я его всегда слушаюсь. Потому что он мой самый близкий друг, не считая Эммы. Уф, кажется, я обо всех рассказала. Теперь о муже.Мой любимый и почти единственный мужчина (первые сексуальные опыты на младших курсах университета в счет не идут) – это Карл Сэмюэл Кристалл, самый красивый и самый талантливый мужчина на сегодняшний день в Соединенных Штатах. Разумеется, в своей возрастной категории. Он старше меня всего на два года. А умнее на все двадцать. На кого он похож? Ну, возьмите Аль Пачино, соедините с Марлоном Брандо и добавьте чуть-чуть Дастина Хофмана. А сверху посыпьте чем-нибудь французским – Жаном Маре, например. Но без его ориентации, разумеется. И этот роскошный букет мужского обаяния будет моим мужем. К тому же он остроумен, трогателен и слегка сентиментален, но при этом весьма ехиден. В меру вспыльчив и в меру отходчив. Впрочем, я настолько не злопамятна, что стараюсь сразу забывать наши ссоры. Это профессиональное. Дело окончено – забудьте.То есть я все помню, но не держу это постоянно в голове. А задвигаю в дальний угол памяти и оставляю пылиться. Мы прожили с Карлом почти двадцать лет. И все эти годы я не просто любила, я была влюблена в него. Была ли это любовь с первого взгляда? И да и нет. Что я говорю... С первого взгляда он мне не понравился. Мне казалось, я не люблю красавчиков. Мой папа не был красавчиком – у него было мужественное волевое лицо. Он любил командовать, и дома все подстраивались под него. Еще бы – ведь он работал судьей. Мама не работала – растила троих детей. Да и быть женой – это тоже профессия. И, на мой взгляд, не самая легкая. Я в этой профессии не сильно преуспеваю. Готовить не умею, шить тоже, стирка вызывает у меня ужас, и я тяну время, тяну до тех пор, пока белье не начинает вываливаться из всех корзин нашей подсобки. К счастью, моя дочь Дженнифер одержима чистотой, как и ее бабушка. По моему, эти две леди стирают даже чистое белье. Вообще-то я терпеть не могу болтать о бытовых проблемах, но раз это женский журнал...»Рейчел на минуту остановилась. Какую чушь я пишу, это нельзя печатать... нет, пускай просто задают вопросы, а я буду отвечать. А то я могу писать бесконечно, какой-то поток сознания. Вместо того чтобы писать об убийстве Фрэнка Коллинза... О боже, мне через час надо быть в тюрьме!– Дженнифер, если позвонят с телевидения, скажи, что я уехала в тюрьму. И пускай приезжают завтра до двенадцати – я дам интервью, а писать мне расхотелось. Какая-то белиберда получается. Папа не звонил? А почту ты проверяла? Мне должен прийти чек от Коллинзов. Нет, папа мне написал по имейл позавчера. А тебе он пишет что-нибудь? Не слышу...– Мама, я же в ванной! Что ты там кричишь? Я ничего не поняла... – Дженнифер в белом махровом халате вышла из ванной, расчесывая мокрые волосы. Худая и длинноногая, с тонкими чертами лица, она чем-то напоминала юного олененка. Поэтому ее детская кличка была Бэмби или Беби-бэмби. Рейчел тоже была стройной и длинноногой, но не такой волоокой. Наоборот, ее серые глаза были острыми и внимательными, а губы не такими пухлыми. Выразительными, красивыми, но не пухлыми, как у дочери. И все-таки они были чем-то неуловимо похожи, хотя в их семье традиционно считалось, что дочка вылитый отец.– Дженни, ты опять влезла в мой халат... Повторяю еще раз, специально для вундеркиндов: журналистам скажи, пускай приедут завтра утром, всем остальным – я на работе, в тюрьме. Если позвонит папа, попроси его позвонить позднее. Хотя он не будет звонить, он же у нас известный жадина. Все, целую, побежала. Пока.– Пока, пока. Так и скажу: мама в тюрьме, папа неизвестно где... И всем меня станет жалко.Дженнифер прыснула, довольная своей дежурной шуткой, а потом вздохнула с облегчением. Мамы не будет до самой ночи, можно расслабиться. Хотя странное дело, мама вроде бы ни о чем никогда не спрашивает, но все знает и замечает. Это у нее профессиональное. Спорить с ней невозможно. И еще, она никогда ничего не запрещает, но так может спросить, что пропадает всякое желание делать по-своему... Дженнифер взяла трубку и нажала на цифру три. Кому она звонит чаще всего? Любимой подружке Розе.– Привет. Как дела? Я дома одна. Может, встретимся? Хочешь, приезжай ко мне. А с кем ты? Ну, приезжай с Мишелем. Он точно Мишель, а не Майк? Ах это прозвище? А он что, гей? Ну хоть тут повезло... Он даже не один. И ты молчишь? И если бы я тебе не позвонила, то вы пошли бы гулять без меня? Ах ты собиралась мне звонить! А еще кто с вами? Леон? Это брат... Чей? Твой кузен? Откуда они все взялись? Приехали на мотоциклах? Они что, рокеры? Какая крутизна! Когда вы будете? Мне нужно полчаса, я только что из душа... Жду!Дженнифер заметалась по дому, засовывая в комоды свои трусики, а заодно и мамино белье и соображая при этом, что ей надеть. С тех пор как папа уехал жить в Лос-Анджелес, потому что ему предложили там написать сценарий, женщины в доме расслабились и перестали следить за порядком. Вообще-то за порядком особо никто никогда и не следил, но с отъездом папы все пошло в окончательный разнос. Еду вообще не готовили. Гватемалка Кармен приходила убираться раз в неделю. А не два, как раньше. Мама считала, что жить на два дома разорительно и надо экономить. Хотя бы на прислуге. Экономия была смехотворной. Каждый раз, получая гонорар, мама садилась и расписывала все расходы. Получалось, что после всего еще должна была остаться куча денег. Но вопреки всем подсчетам с деньгами происходило что-то странное. Они начинали таять, исчезать в никуда, и оказывалось, что едва хватало дожить до следующих поступлений. Зато у Дженнифер были самые модные шмотки. И ее проблема приодеться была исключительно проблемой выбора: что надеть из того, что есть, а не где взять? Вот и сейчас Дженнифер выкинула из комода несколько джинсов и полдюжины маечек и погрузилась в раздумья. Раз эти ребята рокеры, надо надеть что-то им под стать. Стиль маленькая принцесса или моя прекрасная леди отпадает. Кожаная юбочка и черная майка? Ну это уж слишком – как будто я под них подделываюсь. Так, джинсы со стразами и майку с аппликацией или, может, лучше эту серую с красным словом «Cool». Простенько и со вкусом. Кстати, она стоила после скидки пятьдесят баксов, мать расщедрилась по случаю удачного дела. Они тогда закупили три пакета всякой мелочи в «Блуминдейле» со скидкой и без. Рожу красить будем или нет? Только глаза и губы. Нечего сразу звездиться, может, это вообще придурки какие-нибудь.Рейчел Бевис в это время летела по шоссе на своем новом «ниссане» и думала о деле Коллинза. Бедная Глэдис! Разумеется, она не убивала мужа, и Рейчел ее вытащит. Но эта милая интеллигентная женщина сейчас сидит в тюрьме, ее не выпустили под залог и она может сломаться, начав на себя наговаривать в состоянии нервного срыва. Надо поддержать ее. Собственно, Рейчел для этого и едет. Эти журналисты приедут как-то некстати. Она не любила давать интервью в начале дела. Хотя ребята и уверяли ее, что спрашивать будут только о личном. Да и о личном говорить пока не стоит. Что она скажет? Вот уже третий год она живет с мужем в разных городах. Видятся только по праздникам. И надо всем доказывать, что у них все замечательно, просто временно так сложились обстоятельства... Все дело в том, что муж Рейчел был писателем. Когда-то в юности он написал неплохую книгу, но она не стала бестселлером и о ней быстро забыли все, кроме самого Карла и его родственников. Правда, она есть во всех университетских библиотеках. А один из его рассказов был напечатан в «Нью-Йоркере», но с тех пор прошло десять лет. Карл нигде не работал, он что-то писал время от времени – делал наброски к новой книге. Работа шла медленно, и у него начались нервные срывы. А для сохранения популярности он постоянно должен был присутствовать на каких-то тусовках, заводить знакомства, которые ни к чему не приводили. И однажды он решил, что надо покорять Голливуд. Эта идея осенила его во время очередного выписывания чеков на ежемесячные расходы. Надо было решать – или ехать отдыхать всей семьей на океан, или отправить Дженнифер в Европу с классом для стажировки в немецком и французском. То есть выбрать что-то одно, так как два мероприятия совместить не удавалось.– Черт, – сказала тогда Рейчел, – я получаю самые высокие гонорары в Вашингтоне, Виргинии и Мэриленде и почему-то не могу себе позволить жить так, как мне хочется! Это все инфляция виновата!Карл насупился и сказал:– Это не инфляция. Просто мы живем на одну зарплату. А надо жить на две. Я решил завязать с литературой и...Честно говоря, Рейчел подумала, Карл скажет, что пойдет преподавать в университет, куда его давно приглашали. Она на секунду почувствовала прилив беспредельного счастья. В ее мозгах молнией сверкнули радужные перспективы: Карл преподает в Джорджтаунском университете, Дженнифер сможет учиться там бесплатно, а Рейчел, облегченно вздохнув, не будет хвататься за все, а начнет тихо и без суеты вести одно-два дела в год и свободное время посвящать семье и самообразованию, будет ходить на концерты с Дженнифер, поступит на курсы мексиканской кухни... Она всегда мечтала научиться хорошо готовить. А может быть, родить еще малыша? Но в тот момент, когда перед ее глазами уже предстала умилительная картина голубого одеяльца и розовой мордочки младенца, Карл закончил начатую фразу:– ...начну писать сценарии для Голливуда. Это действительно большие деньги. Я наконец-то смогу вас обеспечить. Я уже продумал план.Что за план продумал Карл, Рейчел уже не слушала. Она только с улыбкой кивала, стараясь сдерживать слезы. Нельзя сказать, что Рейчел не верила в талант своего мужа или тяготилась ролью кормилицы семьи. Она просто устала постоянно жить в ожидании чего-то несбыточного. И в глубине души считала, что Карл не такой уж гений, чтобы позволять себе не ходить на работу. Бесспорно, он был очень одарен. Он обладал острой наблюдательностью и отточенным стилем. Каждая его фраза напоминала маленькую икебану из слов и рождала удивительные ассоциации. Но все, что он писал, было несколько легковесно и скучновато. Слишком изысканно и слишком неинтересно для большинства людей. Его герои были насмешливы и эгоистичны, слишком зациклены на себе и окружали себя туманом недосказанности, за которым ничего не чувствовалось. В общем, если бы Карл не был Карлом, ее любимым мужем, ее единственным мужчиной, она примерно бы так охарактеризовала его творчество. Но в случае с Карлом Рейчел говорила себе: я недостаточно подкована, чтобы профессионально рассуждать о литературе. Хотя ей на ум тут же приходили примеры более известных литераторов, которые легко совмещали писание книг с работой в университете, издательстве или на телевидении, содержали свою семью, да и не одну. И это никак не обесценивало их индивидуальности и таланта. Они спокойно выпускали в год по одной книге.Однако, когда у них с Карлом было все хорошо, эти мысли и сравнения сходили на нет. Когда они с Карлом возвращались вдвоем с какой-нибудь вечеринки или из кинотеатра и медленно шли пешком до машины, а потом ехали по ночной дороге (обычно за рулем сидела трезвая Рейчел), то его возбуждение от проведенного вечера было заразительно острым. Карл всегда блистал в светской беседе, а Рейчел всегда ему соответствовала. Они одинаково воспринимали окружающих, любили одни и те же книги и фильмы. После такого приятного вечера у них был хороший секс. И утром перед работой Рейчел, с легкостью вскочив, готовила завтрак всей семье и напевала, выбирая костюм для работы. Грустные и критические мысли посещали Рейчел, когда у них были ссоры. К сожалению, ссоры случались довольно часто. Самое неприятное в Карле было его странное умение завести Рейчел перед ее ответственным выступлением или событием. Он начинал цепляться к ней, говорить гадости и дело кончалось скандалом и несколькими днями молчания. Поэтому было испорченно не только время подготовки к событию, но и триумф победителя. Каждый раз после блестящей победы в суде Рейчел ожидало напряженное молчание дома. И чем больше звонков с поздравлениями было на их автоответчике, тем дольше не наступало примирение.? А тебе не кажется, что это элементарная зависть? – вдруг спросила Эмма у Рейчел, когда они за чашкой кофе обсуждали очередной семейный скандал.? Не думаю... Что ему завидовать? Я же не пишу книги. У нас разные сферы влияния. Просто он так за меня волнуется. Ему кажется, что я недостаточно серьезно готовлюсь к выступлению в суде...? Послушай, какого черта?! Ты всегда была отличница, энергия у тебя бешеная, за секунду ты можешь собраться с мыслями. Пускай он за себя волнуется, а тебя оставит в покое. Нет, какое счастье, что мы живем с Джимом раздельно! С моим характером быть замужем – значит добровольно обречь себя на пытку.Рейчел молчала. Даже поссорившись с Карлом, она не могла представить себя одной. Излив душу подруге и вдруг поняв, что она любит мужа, Рейчел стремилась домой. Она подходила к Карлу и, обняв его, шептала:– Ну хватит дуться, прости меня. Я тебя люблю...Карл обиженно отвечал на ее поцелуй. Примирение было подписано. Но секса в эту же ночь не происходило. Карл милостиво допускал Рейчел до себя только на другой вечер. Была у него еще одна неприятная черта – он отказывался от секса, если ему чего-то хотелось получить от Рейчел. По разговорам коллег она знала, что так обычно ведут себя женщины.
1 2 3