Соблазнитель – 5

OCR Dаrina; Spellcheck ВалЗа
«Пылкий романтик»: АСТ; Москва; 2006
ISBN 985-13-7062-2
Оригинал: Madeline Hunter, “The Romantic”
Перевод: В. Ю. Степанов
Аннотация
Джулиан Хэмптон знал и любил Пенелопу с самого детства, но теперь, годы спустя, когда маленькая девочка превратилась в ослепительную красавицу, бежавшую в его дом от жестокого мужа и умоляющую о защите, нежность и покровительство Хэмптона превращаются в жгучую, властную страсть, лишающую его покоя.
Однако Джулиан вынужден скрывать свою любовь, ведь малейшие компрометирующие обстоятельства погубят и его, и женщину, ради которой он готов пожертвовать всем, даже жизнью...
Мэделин Хантер
Пылкий романтик
Глава 1
Для закоренелого холостяка нет ничего опаснее, чем замужняя женщина, которая счастлива в браке.
Для такой женщины мужчина с положением в обществе да еще с достатком и без жены точно грубо торчащий камень из гладкой стены. Ей почему-то кажется, что этот камень нужно пригладить и отполировать, чтобы он ничем не выделялся, тогда он станет таким же счастливым, как и ее ненаглядный муженек.
Должно быть, именно поэтому на званом обеде виконтессы Леклер Джулиан Хэмптон оказался за столом в обществе некоей миссис Моррисон – не в меру разговорчивой вдовы. В сторону самой виконтессы Джулиан старался специально не смотреть, однако, что называется, кожей чувствовал: она сейчас пристально наблюдает за каждым его словом и движением.
– Должно быть, у вас очень интересная работа, мистер Хэмптон! – возбужденно воскликнула вдова-болтушка.
Ее предыдущая тема – изобилующий подробностями рассказ о том, как она провела лето в Брайтоне, – очевидно, истощилась.
– Честно говоря, мэм, работа адвоката весьма рутинна. На самом же деле Джулиан вовсе не считал свою работу скучной. Но объяснять миссис Моррисон, чем, собственно, его работа интересна, он не собирался. Такие, как она, этого все равно не поймут.
Миссис Моррисон рассмеялась, повернув к Джулиану раскрасневшееся лицо. В глазах ее горели задорные огоньки.
– Ни за что бы ни поверила, мистер Хэмптон, что вы способны заниматься чем бы то ни было скучным!
– Боюсь, у вас сложилось слишком хорошее мнение обо мне, мэм. Уверяю, перед вами человек, ровным счетом ничем не примечательный. Я сам себе бываю порой так скучен, что меня клонит в сон.
– Зато меня от вас в сон не клонит! Миссис Моррисон улыбнулась ему многозначительной улыбкой.
Сам же Джулиан, слушая болтовню миссис Моррисон, лишь с трудом удерживал зевоту. Интересно, почему виконтесса на этот раз решила «подсунуть» ему эту занудную, хотя, впрочем, весьма недурную собой, особу? Может быть, после того, как Джулиан несколько раз оставался равнодушен к навязанным ему виконтессой дамам с более развитым, чем у этой клуши, интеллектом? Вероятно, его непрошеная благодетельница решила, что ему и не нужно, чтобы его избранница была интересной собеседницей. Во всяком случае, как показалось Джулиану, хозяйка вечера не особо благоволила к этой Моррисон, пригласив ее исключительно ради него. Чтобы не обидеть виконтессу, Джулиан, словно исполняя некий долг, окинул вдовушку пристально оценивающим взглядом. Что ж, недурна, ничего не скажешь, можно даже назвать красавицей. Оказавшись с ней в постели, Джулиан скорее всего не был бы разочарован. Весьма откровенное декольте, соблазнительная грудь. Миссис Моррисон держалась уверенно, будто знала себе цену как женщине, желанной для мужчин. Если бы Джулиан искал в семейной жизни только уюта и комфорта, эта пташка была бы, пожалуй, весьма неплохой партией...
Но Джулиан Хэмптон отнюдь не принадлежал к тем мужчинам, кого прельщает мещанский уют.
Чтобы перевести разговор на другую тему, Джулиан поинтересовался ее маленьким сыном. Как и следовало ожидать, миссис Моррисон принялась взахлеб рассказывать о том, какой у нее не по годам умный и способный мальчик. Но Джулиан лишь делал вид, что внимательно слушает рассказы дамы о ее «гениальном ребенке», сам же мысленно сочинял письмо виконтессе Леклер.
Дорогая виконтесса!
Я искренне признателен вам за заботу о моей судьбе. Благо даря вашим стараниям за последние несколько месяцев передо мной мелькала целая вереница женщин , отличавшаяся пестро той и многообразием. Я весьма польщен , можно даже сказать , глубоко тронут вашей заботой обо мне. Вынужден разочаровать вас: все ваши старания напрасны. Бесполезны и старания гра фини Эвердон , и более тонкие намеки миссис Сент-Джон – же нитьба в мои планы не входит. И все же я весьма благодарен вам за предоставленную мне возможность наблюдать целую гале рею женских образов.
Ваш покорный слуга...
Вдруг раздался чей-то насмешливый голос:
– Я полагаю, мистер Хэмптон уже успел поверить вам, миссис Моррисон, что ваш сын просто гениален! Хотя в столь юном возрасте такие способности вряд ли можно проявить. В это верится с трудом!
Не оборачиваясь, Джулиан мог безошибочно определить, от кого исходил этот бархатный, грудной голос, помешавший ему поставить мысленную подпись под своим письмом. Сеньора Перес – жена Рауля Переса, дипломата из Венесуэлы. Сеньор Перес приехал в Лондон, надеясь выбить деньги для нужд недавно образовавшегося государства у кого-нибудь из здешних заправил. Присутствие же Пересов на сегодняшнем обеде объяснялось тем, что обед был устроен по случаю недавно принятого закона, отменяющего рабство на всей территории Британской империи. Цветное население обеих Америк, разумеется, приняло этот закон с огромным воодушевлением.
Сеньора Перес, пожалуй, представляла для Джулиана не меньшую опасность, чем виконтесса, но опасность иного рода. В отличие от виконтессы сеньора Перес, судя по всему, находила неженатых мужчин чертовски привлекательными. Об этом красноречиво говорили недвусмысленно томные взгляды знойной латиноамериканки, которые она весь вечер бросала на Джулиана.
Будь на то воля Джулиана, он не удостоил бы назойливую красотку даже взглядом, но этикет требовал от него хотя бы какого-нибудь ответа на ее реплику.
– Отчего же с трудом, сеньора? – улыбнулся он. – Уверяю вас, талант – не столь уж редкое явление! Да взять хотя бы ваши способности. Разве они по-своему не достойны восхищения? Вы совсем недавно в Лондоне, а уже научились так хорошо говорить по-английски!
– Я уже много лет изучаю язык и обычаи вашей страны, сэр.
– Ваши успехи потрясающи, сеньора!
Сеньора Перес начала рассказывать что-то об уроках английского языка и этикета, которые она брала в своей Венесуэле, но Джулиан уже не слушал ее. Вид этой смуглой, знойной уроженки далекой южной страны вызывал в его воображении экзотические картины.
Пиратский корвет появился в бухте в тот момент, когда отважные загорелые рыбаки уже собирались выйти за добычей в открытое море. В одно мгновение воздух наполнился звоном и лязгом оружия. Воды, еще минуту назад безмятежно бирюзовые, окрасились первой кровью... С берега за исходом схватки напряженно наблюдали женщины с бронзовой кожей и черными как ночь волосами...
– Что-то вы сегодня неразговорчивы, мистер Хэмптон! В томном голосе сеньоры Перес Джулиану почему-то послышался не только испанский акцент, но и нотки какой-то первобытной культуры. Черные маслины глаз бросали на Джулиана озорные взгляды; смуглость бархатной кожи приятно выделялась на небесно-голубом фоне изысканного платья из воздушного шелка.
– Что поделать, – пожал плечами он, – видимо, светские вечера – не моя стихия.
– Не скромничайте, сэр! Я видела, как вы только что держались в гостиной. Готова засвидетельствовать перед кем угодно, что ни светского лоска, ни остроумия вам не занимать. А впрочем, порой вы и впрямь держитесь немного отстраненно. Это создает у некоторых не совсем точное мнение о вас.
– В самом деле? Я-то думал, что моя отстраненность волнует любого из здесь присутствующих ничуть не больше, чем меня интересует то, волнует ли она кого-нибудь или нет. Оказывается, ее способны не только замечать, но даже составлять о ней какое-то мнение!
– Уверяю вас, способны, сэр. Одни считают вас гордым, другие – скучным, таким каким вы только что сами себя описали.
– Что ж, возможно, и те и другие правы, сеньора.
– Должна сказать, что подобного мнения придерживаются в основном мужчины. Что же до дам... Думаю, многие из них готовы все отдать, чтобы узнать, что за думы таятся за вашим внешне безразличным ко всему видом. Узнать, что вы думаете обо всей этой человеческой комедии, что развертывается перед вашим проницательным взором.
В голосе сеньоры Перес звучали столь завораживающие нотки, что даже мужчине, привыкшему считать себя стойко безразличным к женским чарам, трудно было устоять перед этой знойной смуглянкой.
– А вы? – улыбнулся он. – Вам тоже не терпится узнать, что за думы роятся в моей голове, сеньора?
– Честно говоря, не отказалась бы.
– Сказать по правде... – начал он. Красотка словно вся обратилась в cлух.
– Сказать по правде, в данный момент я думаю лишь о том, что у меня будет завтра на ужин.
Сеньора Перес кинула на него насмешливый взгляд из-под томно опущенных ресниц:
– Браво, сэр, вы отличный шутник! Я-то привыкла считать, что никто не обладает искусством так скрывать свои мысли, как представители моего родного народа, но теперь вижу, что до вас, англичан, нам далеко. Тем не менее я все же уверена, что придет день, когда вы откроете нам все свои тайны. Думаю, это будет сенсацией после стольких дней вашего таинственного молчания!
Нога сеньоры Перес, коснувшаяся под столом ноги Джулиана, недвусмысленно дала ему понять, что на самом деле она хотела бы дождаться от него несколько иного, чем словесные откровения.
Лениво отхлебнув глоток вина, Джулиан покосился поверх мерцания свечей на леди Леклер.
Дорогая виконтесса! Я весьма признателен вам за теплый прием , оказанный мне на вашем званом обеде. Глубину моей благодарности вы можете пред ставить: такой анахорет , как я , нечасто оказывается сразу в ок ружении и восхитительной потенциальной жены с богатым при даным , и не менее восхитительной потенциальной любовницы. По истине ваша щедрость не знает границ! Однако , рискуя показать ся крайне невежливым , имею честь сообщить вам , что не испытываю благодарности за ваши усилия: с первой меня скорее всего ждет вечная скука , со второй же – сомнительное удоволь ствие испытать на себе горячий южный темперамент законного супруга. Посему вынужден отказаться от ваших «подарков».
Примите уверения и проч.
Джулиан Хэмптон.
Вечером, сидя за столом в своем кабинете, Джулиан сочинял уже совсем другое письмо. На этот раз он поверял мысли бумаге.
От впечатлений сегодняшнего вечера слова, как казалось ему самому, вылетали из-под его пера резкие, импульсивные, отрывистые. Но Джулиан чувствовал, что сейчас ему надо «выписаться», как другому в его состоянии потребовалось бы выговориться.
Моя несравненная возлюбленная!
Со дня нашей разлуки пролетело уже семь месяцев , и я начи наю страшиться , что вы никогда не вернетесь. Ваших писем , немногочисленных и неизменно коротких , ожидаю с нетерпени ем влюбленного юнца. Я готов с благодарностью ловить любую тень намека на то , что вы еще помните о моем существовании. Надеюсь , что рано или поздно вам наскучит чужая земля. Я вновь и вновь перечитываю ваши послания с надеждой , что вы соби раетесь рано или поздно все-таки вернуться в родные места. Ожидание мое сильнее день ото дня. Я начинаю страшиться , что вскоре оно займет собою все мое сознание , и я не смогу зани маться ничем иным. Прошу всего лишь одного слова , любимая , слова , которое вселило бы в меня уверенность , что однажды вы вернетесь , и я снова смогу наслаждаться вашим обществом и вашей дружбой , если уж не могу рассчитывать на вашу ответ ную любовь.
Последняя фраза далась Джулиану с огромным трудом, но он должен был ее написать. Еще много лет назад он дал себе клятву смириться с тем, что с этой женщиной он никогда не сможет рассчитывать на нечто большее, чем просто дружба.
Джулиан оставил письмо без подписи. Вероятно, письмо просто помогло ему выговориться. В странном оцепенении, словно в ступоре, он долго смотрел на родившиеся из-под пера строки.
Сложив наконец бумагу вчетверо и выдвинув ящик стола, Джулиан посмотрел на целую пачку подобным же образом сложенных писем. Сколько их было здесь?! Какую бурю страстей они хранили? Были здесь письма, написанные, как сегодняшнее, в страстном желании выговориться. Были стихи и рассказы, описывающие его любовь в гораздо более романтических словах, чем те, которые употребляют в Британии в этот скучный, прозаический, прагматичный девятнадцатый век... У тех, что находились в самом низу, уже успела пожелтеть бумага, порыжели чернила.
В последнее время, однако, Джулиан писал все реже. Что вдруг заставило его это сделать сейчас? Почему щемящая тоска, так накатившая на него за шумным праздничным столом, упорно не покидает его?
Возможно, причина крылась в тех женщинах, которых усиленно навязывала ему виконтесса. Обычно Джулиан достаточно бесцеремонно и жестко давал понять, что не может оправдать ожиданий очередной женщины и стать ее мужем или любовником. Но сегодня навязчивость дам вывела его из себя. Джулиан мог бы в конце концов разыграть из себя страстного любовника, актер он в этом отношении неплохой. Вот только стоит ли обманывать себя и других? Ради чего?
Возможно, его злило то, что обе женщины представляли собой уж слишком сильное искушение. Особенно сеньора Перес... После тех взглядов, которые она бросала на него, после дразнящего прикосновения как бы невзначай... Джулиан чувствовал, что заснуть в эту ночь не сможет. Что ж, наутро он справится с этим, как справлялся и раньше с помощью профессионалки, которой не надо клясться в вечной верности и любви...
Джулиан посмотрел на письмо, которое все еще держал в руках. Его вдруг охватила новая холодная решимость: он сожжет его. Как и все остальные. Сожжет, женится на миссис Моррисон, сделает сеньору Перес своей любовницей и заживет обычной, нормальной жизнью. Будет жить, как миллионы других женатых мужчин. Не до седых же волос строчить романтические стишки и вздыхать о женщине, которая никогда не станет твоей!
Он сделает это. Он принял решение. Почему же тогда он медлит, рассеянно глядя то на груду писем, то на пламя в камине?
– Сэр!
Голос дворецкого разбудил Джулиана как раз в тот момент, когда он во сне проделывал весьма скабрезные вещи с миссис Моррисон. Хотя... удовольствие от сего было весьма сомнительное, так как миссис Моррисон даже в самые интимные моменты каким-то образом умудрялась болтать о всякой ерунде. Джулиан не так уж жалел о своем пробуждении.
– Простите, что бужу вас, сэр, но она настаивает, чтобы вы ее приняли. – В отблеске едва горящей свечи бледное озабоченное лицо дворецкого напоминало привидение.
– Ничего не понимаю, Баткин! Кто – она?
– Я мог и не услышать ее стука, сэр, если бы моя комната не была рядом с дверью, окно бы не было открыто, а я не страдал бы бессонницей. Так тихо она постучалась! Я выглянул в окно и увидел, что у дверей действительно кто-то стоит. Даже толком не разобрал кто. Я пошел открывать. Оказалось, женщина... дама. Она ждет вас, сэр. Сказала, что не уйдет, пока вы не примете ее.
Джулиан сел на кровати, осоловело, глядя на дворецкого. Баткин, несмотря на то, что явно был поднят с постели, выглядел безупречно. Но это ведь часть работы дворецкого!
– Кто она такая? – спросил Джулиан. – Она назвала себя?
– Никак нет, сэр. Заявила, что ей нужно немедленно поговорить с вами!
– Баткин, – прищурился Джулиан, – ты не заметил, она говорит, случайно, не с испанским акцентом?
Джулиан не думал, что сеньора Перес сможет прийти к нему под покровом ночи после первой же встречи. Он, кажется, не подал ей ни малейшей надежды. Но кто знает, что может взбрести в голову этой капризной южанке? Впрочем, поскольку сон его был прерван в весьма пикантный момент, ночной визит темпераментной смуглянки был бы, пожалуй, кстати...
– Никак нет, сэр. Судя по манере говорить, она – настоящая английская леди. Описать ее внешность не могу – на ней шляпа с вуалью, закрывающей лицо. Говорит, что она одна из ваших клиенток.
Джулиан потянулся и зевнул. Что это за срочное дело, черт возьми? Ради чего понадобилось беспокоить адвоката посреди ночи? Но, поскольку таинственная посетительница сказала, что не уйдет, пока Джулиан ее не примет, выхода у него не было.
– Хорошо, Баткин, – зевнул он. – Сейчас оденусь. Пусть подождет в библиотеке.
Через полчаса Джулиан уже спускался в библиотеку. Недовольство, вызванное тем, что его разбудили посреди ночи, смешалось с любопытством.
Дама сидела лицом к камину, к тому же вуаль ее по-прежнему была опущена. В полумраке Джулиан мог разглядеть лишь часть черных как ночь волос, роскошные синие перья на шляпе и искрившийся в свете камина зеленый шелк платья.
1 2 3 4 5 6