Достигнув троянского и ахейского воинств, они прошествовали между ними. Навстречу им поднялись Агамемнон и Одиссей. Вестники представили жертвы для священной клятвы. В большой чаше они смешали вино и окропили руки царей водой. Затем Агамемнон вознес руки к небу и от имени всех помолился Зевсу.
– Зевс владыка, великий, преславный, и ты, Солнце всевидящее, Реки, Земля и вы, что в подземной обители караете души клятвопреступников! Будьте свидетели и хранители нашим клятвам. Если Парис поразит Менелая, пусть и Елену удержит, и все сокровища, мы же берег троянский навсегда на судах мореходных покинем. Если Париса убьет Менелай, троянцы вернут нам Елену, богатства и пеню заплатят такую, чтобы память о ней дошла до потомков. Если ж Приам и его сыновья от дани откажутся, я снова стану сражаться, пока не закончится эта война.
Так помолившись, он твердой рукой перерезал гортани овнов и положил их, в смертном трепете издыхающих жизнь, на землю. После, черпая кубком из большой чаши, вожди совершили возлияния и помолились богам. И не один из них взывал:
– Зевс всемогущий! Если кто-то дерзнет нарушить священную клятву, пусть мозг его и детей его по земле разольется, как из чаши вино!
Между тем старец Приам, царь и отец, обратился к троянцам и ахейцам:
– Я возвращаюсь в мой город, открытый ветрам. Недостанет мне сил смотреть бой моего сына с неистовым Менелаем.
Он взошел на колесницу, подле него стал Антенор, и они погнали коней к Илиону.
Настало время поединка. Гектор и Одиссей измерили место сражения. Положили в шлем два жребия, потрясли, и Одиссей, не глядя, вытянул имя того, кто будет первым бросать смертоносное копье. Судьба выбрала Париса. Воины расселись вокруг. Я видела, как Парис, мой новый муж, облачился в доспехи: прикрыл ноги поножами с серебряными пряжками, а грудь – панцирем, повесил на плечо бронзовый меч, украшенный серебряными гвоздями, взял огромный тяжелый щит. Я видела, как он надел на голову блестящий шлем и как волновался на ветру прикрепленный к нему конский хвост. Как он стиснул копье. И как Менелай, мой прежний супруг, в боевом облачении стал напротив него. На глазах у обеих ратей они пошли друг на друга с яростью в сердце. Потом остановились. И состязанье началось. Я увидела, как Парис бросил свое длинное копье. С силой вонзилось оно в крепкий щит Менелая, но медь не поддалась, копье сломалось и упало на землю. Тогда Менелай поднял свою пику и с невиданной силой метнул ее в Париса. Копье пробило щит и, проникнув в панцирь, задело Париса, ранив в бок. Менелай выхватил меч и бросился на врага. Его мощный удар пришелся на шлем, и меч не выдержал. Менелай, проклиная богов, ухватил Париса за голову и сжал его блестящий длинногривый шлем. Не выпуская его, он повлек противника к ахейскому войску. Он мертвой хваткой вцепился в Париса, распростертого на пыльной земле. Но кожаный ремешок под подбородком Приамида лопнул, и в руках у ахейца оказался один только шлем. Пустой. Закружив его в воздухе, сын Атрея повернулся к своим и швырнул ненавистный доспех прямо в войско. И тут же рванулся добивать Париса, но увидел, что тот исчез. Противник бежал, затерявшись в рядах троянских воинов.
В это мгновенье одна женщина заговорила со мной, слегка коснувшись моего одеяния. Это была старуха-ткачиха, я привезла ее из Спарты, когда-то она ткала для меня пышные ткани. Она любила меня, а я боялась ее. В тот день она подошла ко мне на башне Скейских ворот и прошептала:
– Иди, Парис ожидает тебя на ложе, он облачился в прекрасную одежду, будто вернулся не с поединка, а с праздника.
Я побледнела:
– Несчастная, зачем ты искушаешь меня? Ты бы повела меня на край света к любезному тебе воину. Сейчас, когда Менелай победил и хочет меня домой возвратить, ты обольщаешь меня… Иди к нему сама, жди, пока он назовет тебя супругой или рабыней. Я не пойду, это будет позорно. Все женщины Трои станут смеяться надо мной. Мне и так довольно страданий.
Старуха глянула на меня с яростью:
– Будь осторожна, не серди меня! Ты знаешь, я могу, покинув тебя, обратить на тебя всеобщую ненависть, и тогда ты погибнешь бедственной смертью!
Я уже говорила, что боялась ее. Старики часто внушают нам страх. Я накинула белый блестящий покров и последовала за ней. Все наблюдали за тем, что происходит в долине. И моего ухода никто не заметил. Я пошла в покои Париса и нашла его там. Одна женщина, любившая моего мужа, провела его в Трою тайным ходом и спасла ему жизнь. Старуха поставила кресло прямо перед ним. И усадила меня на него. Я подчинилась. Но смотреть ему в глаза я не могла и сказала:
– Ты вернулся с битвы? Лучше бы доблестный воин, мой прежний супруг, убил тебя. А ты похвалялся, что сильней его… Ты должен вернуться и снова вызвать его на сражение, но ты знаешь, что никогда не сумеешь одолеть Менелая.
Я помню, что Парис просил меня не упрекать его. Он сказал:
– Победил Менелай, потому что боги были на его стороне. Но в следующий раз, возможно, победа будет за мной – у меня тоже есть покровители.
А потом он позвал меня:
– Насладимся взаимной любовью!
Он спросил, помню ли я, как мы впервые сочетались любовью на острове Краная в тот день, когда он похитил меня. И добавил:
– Даже тогда не пылал я так сильно, как ныне!
Он встал и направился к ложу. А я последовала за ним.
Парис… В это самое время его искали в долине. В тот день никто бы не помог ему: ни ахеец, ни троянец, ни друг, ни враг. В те мгновения он был всем ненавистен, как черная гибель.
Пандар, Эней
Пандар
Меня зовут Пандар. Я родом из Зелии. Когда я отправился защищать Трою, мой отец Ликаон сказал мне:
– Возьми коней и колесницу, чтобы вести ополчение в бой.
В нашем пышном дворце было одиннадцать великолепных колесниц, в них запрягали по два коня, вскормленных белым ячменем и пшеницей. Но я не послушался отца, не взял колесницу и отправился нэ войну только с луком и стрелами. Колесницы были слишком прекрасны для битвы. А животные – я был уверен – страдали бы от голода и от усталости. Я пожалел их. И отправился с луком и стрелами. Сейчас, будь у меня возможность вернуться назад, я бы сломал этот лук и бросил его в огонь. Зря я принес его с собой, горький мне выпал жребий.
Парис только что исчез, и оба войска в недоумении пытались понять, что же делать. Поединок окончен?
Менелай победил или Парис вернется? Именно тогда ко мне подошел Лаодок, сын Антенора, со словами:
– Слушай, Пандар, быть может, ты незаметно вытащишь из колчана стрелу и поразишь Менелая? Прямо сейчас. Он стоит там совсем беззащитный. Ты мог бы убить его, ты на это способен. Ты станешь героем для всех троянцев, а Парис, я уверен, осыплет тебя золотом. Поразмысли над этим!
Я поразмыслил. Я представил, как моя стремительная стрела с железным наконечником вонзается в плоть Менелая. Я увидел конец войны. «Оправдывает ли подлость благая цель?» – над этим вопросом можно биться тысячелетиями, но так ничего и не придумать. Допустимо ли предать ради окончания войны? Там, среди воинов на поле боя, у меня не было времени толком подумать. Меня влекла слава. И желание изменить историю одним метким выстрелом. Тогда я схватил лук. Мой лук был сделан из рогов серны, которую я сам убил на охоте: я поразил ее стрелой в грудь, когда она собиралась прыгнуть с утеса. А из рогов шестнадцати ладоней в длину я приказал изготовить лук Я поставил свой лук на траву, пригнул к земле и, натягивая тетиву из бычьей жилы, набросил золотое кольцо на шейку рога. Мои товарищи, видимо, поняли, что я замышляю, и подняли свои щиты, чтобы укрыть и защитить меня. Я открыл колчан и достал стрелу – новую и быструю, затем вознес мольбу к Аполлону – покровителю лучников. Поднял лук, приложил стрелу к тетиве из бычьей жилы и натянул ее так, что моя правая рука коснулась груди, а конец стрелы – лука. Я с силой изогнул круговидный лук, притянул тетиву к себе и выстрелил.
Тетива зазвенела, а остроконечная стрела промчалась высоко над головами воинов. И поразила Менелая в то место, где золотые пряжки скрепляют панцирь с поясом. Стрела пробила броню, пропорола кожаный пояс и вонзилась в плоть Менелая. Кровь полилась из его бедра, стекая по ноге на прекрасные лодыжки, Атрид задрожал, увидев свою черную кровь, и задрожал Агамемнон, сразу бросившийся к нему:
– Брат мой, на погибель тебе заключил я договор с троянцами, выставив тебя одного сражаться за всех! А теперь троянцы вероломно тебя поразили и попрали священные клятвы!
Агамемнон плакал:
– Менелай, если умрешь ты, я тоже умру от горя. Ни один из ахейцев не захочет больше здесь воевать, мы оставим Приаму твою супругу Елену, и я, отягченный великим стыдом, принужден буду вернуться в Аргос. Твои кости истлеют у троянских стен, а троянцы будут, надменные, их попирать со словами: «Где же Агамемнон, великий герой, что привел сюда войско ахейцев, а потом вернулся домой на пустых кораблях, оставив тело брата в чужой земле?…» Менелай, не умирай, если погибнешь ты, пусть земля подо мною разверзнется!
– Не бойся, Агамемнон, – отвечал ему Менелай, – и не пугай ахейцеа Видишь, стрела не вошла целиком в мое тело. Панцирь и пояс остановили ее. Это всего лишь царапина…
– О, если бы так, – сказал Агамемнон, А потом приказал позвать Махаона, сына Асклепия, знаменитейшего врачевателя. Глашатаи разыскали его среди воинов и привели к светлокудрому Менелаю, туда, где он лежал, истекая кровью. Рядом стояли все лучшие ахейцы. Махаон склонился над Менелаем. Вырвал стрелу из плоти и осмотрел рану. Выжал кровь и умело посыпал снадобьями, силу которых когда-то кентавр Хирон открыл по дружбе отцу его.
Они по-прежнему толпились вокруг Менелая, когда мы, троянцы, пошли в наступление. Мы подняли наше оружие, нам не терпелось пустить его в ход, И тогда мы услышали, как Агамемнон кричит своим людям:
– Ахейцы, вспомните прежнюю доблесть! Зевс не помогает предателям. Тела вероломных растерзают собаки и птицы, когда мы завоюем их город и увезем на своих кораблях их жен и детей.
Агамемнон оставил сомнения и жаждал свирепого боя. Мы шли на врага. И каждый что-то кричал на своем языке – в стане троянцев было много чужеземных союзников. Мы были похожи на стадо овец, блеющих на тысячу разных ладов. Ахейцы, наоборот, шли на нас молча. Слышны были только приказы вождей, невероятно, как все остальные им подчинялись: с почтением и молча. Они шли на нас, будто волна на скалистый берег, их доспехи переливались подобно пене морской, что разлетается брызгами над поверхностью воды.
Когда войска сошлись, раздался страшный скрежет щитов и копий – это воины на бронзовых колесницах яростно набросились друг на друга. Столкнулись выпуклые щиты, смешались в ужасающем грохоте крики радости и боли, вопли живых и стоны умирающих, и полились кровавые реки на пыльную землю.
Эней
Первым Антилох метнул копье в Эхепола. Пробив бляху косматого шлема, копье пронзило чело троянца, и тьма покрыла его очи. Эхепол грянулся на землю, будто высокая башня, средь яростной битвы. Тело убитого ухватил за ноги Элефенор, предводитель отважных абантов, и, спеша снять с троянца доспехи, потащил прочь с поля боя. Но, увлекая за собой труп, он не мог прикрываться щитом, и тут его в бок поразил медной пикой налетевший Агенор. Испустил дух Элефенор, и над его телом завязалась жестокая схватка: словно волки ахейцы с троянцами сцеплялись в борьбе за добычу.
Сын Теламона Аякс ударил юного Симоисия, он ударил его в правую сторону груди, пройдя насквозь, копье вышло через плечо, и герой повергся на пыльную землю, как срубленный тополь, засыхающий на берегу реки. Аякс совлекал с него латы, как вдруг Антиф, сын Приама, завидев его издалека, послал в него копье. Но промахнулся: копье угодило в живот Левку, Одиссееву другу, тащившему в сторону труп, и упал он – на мертвого мертвый. Увидев убитого Левка, гневом вспыхнул герой Одиссей. Приблизившись к телу, он искал глазами жертву. При виде него враги из первых рядов отступила Одиссей же с силой ринул копье и попал в висок Демокоонту, побочному сыну Приама. Вышло копье через другой висок, и тьма покрыла очи Приамида. Он рухнул на землю, и загремели на павшем доспехи.
Диор, сын Амаринка, был поражен острым камнем в правую голень над пяткой. Камень метнул в него Пирос, предводитель фракиян, раздробив ему кость и порвав сухожилие. Рухнул на землю Диор, он простирал к товарищам руки и умолял их о помощи. Но тут подоспел Пирос и вонзил копье ему в живот: внутренности вывалились наружу, и мрак окутал Диора.
На Пироса напал Фоас и, ударив копьем, пробил ему легкое. Он тотчас же вырвал копье из груди фракийца и, обнажив острый меч, нанес ему смертельную рану в живот.
Мало– помалу удача склонилась на сторону ахейцев. Каждый их вождь побеждал кого-либо из наших. Сперва Агамемнон, пастырь народов, сбил с колесницы великого Годия, вождя гализонов. Тот обратился было в бегство, но Агамемнон мощным ударом вонзил копье ему в спину. С шумом пал он на землю, и загремели на павшем доспехи.
Идоменей убил Феста, прибывшего из плодоносной Тарны. Сын меонийца Бора, он всходил на колесницу, когда Идоменей Девкалид ударил его в правое плечо своим длинным копьем. Опрокинулся на спину Фест, и окружила его ужасная тьма.
Пал от руки Менелая Скамандрий, отпрыск Строфия, славный стрелец. Сама Артемида, казалось, его обучила поражать диких зверей, населявших холмы и дубравы. Но ни богиня ему не помогла, ни его меткие стрелы. Менелай ему, убегавшему, в спину послал копье, и медное острие вышло из груди. Грянулся Скамандрий лицом в прах, его оружие зазвенело.
Мерион поверг Ферекла, зодчего, руки которого были опытны во всяком искусстве. Именно он строил прекрасные суда Париса – начало всех бедствий. Мерион преследовал его и, настигнув, ударил копьем в правую ягодицу, копье прошло под костью сквозь мочевой пузырь. С воплем пал троянец на колена, и Смерть осенила падшего.
Мегес сразил Антенорова сына Педея. Сын он был незаконный, но, угождая супругу, воспитала его мачеха как родного. Копье Мегеса проникло ему в затылок и, отрубив герою язык, вышло между зубов. Педей упал на пыльную землю, стиснув зубами холодную медь.
Эврипил лишил жизни Гипсенора, жреца Скамандра, чтимого народом как бог. Эврипил настиг убегающего Гипсенора и, ударив мечом по плечу, отсек ему руку. Окровавленная рука упала на землю, и очи троянца смежила беспощадная Судьба и суровая Смерть.
Пандар
Мы обратились в бегство, и бегущих настигала смерть. Хуже всего нам пришлось, когда в самой гуще сраженья появился Диомед, сын Тидея. Диомед – славный ахейский воин, его шлем и доспехи сверкали, он сиял как осенняя звезда, что отражается в воде, поднимаясь над Океаном. Сойдя с колесницы, он неистовствовал на поле боя, будто вышедшая из берегов под проливными дождями река. Никто уже не понимал, где он: среди троянцев или среди ахейцев. Он несся, как поток, удержать который не могут ни плотины, ни укрепленные мосты. Казалось, не существует силы, способной укротить: глядя на него, я мог поклясться, что кто-то из богов сражался рядом с ним. Я напряг лук, и стрела вонзилась ему в правое плечо, пройдя насквозь. Доспехи оросились кровью. Я воскликнул: «Трояне, ободритесь! Ранен аргивец моею стрелой!» Но тот не упал. Чуть отступив, он велел товарищу вынуть стрелу, алая кровь брызнула из раны. Сын Тидея вновь устремился вперед подобный распаленному яростью льву, чья сила от раны утроилась. Он ворвался в ряды троянцев, как лев врывается в стадо испуганных овец. Он поверг Астиноя и Гипенора. Первого он поразил копьем в грудь, другому мечом отсек руку. Он пренебрег оружием павших и кинулся за Абасом и Полиидом, сынами Эвридама, гадателя сновидений. Но им, уходящим на войну, родитель разгадать сновидений не сумел, Диомед сорвал с них доспехи и двинулся на Фенопидов Фоона и Ксанфа. Не было других детей у Фенопса, и отныне, после того как отнял у них жизни Диомед, старец обречен на скорбь и слезы. Тидид захватил Эхемона и Хромия, сыновей Приама, сражавшихся на одной колеснице. Напал на них, будто лев, ломающий шеи тельцам, и убил их.
Тогда Эней, пройдя сквозь строй троянцев, нашел меня:
– Пандар, где у тебя лук и крылатые стрелы? Где твоя слава? Ты видел, как тот человек неистовствует в гуще сражения? Ты видел, скольких героев он победил? Не есть ли он бог, раздраженный на троянский народ? Пусти же стрелу, порази его!
– Не знаю, не бог ли то… Но узнаю и хвостатый шлем, и щит, и коней Диомеда, сына Тидея. Я уже поразил его в плечо, а он снова вступил в битву. Я уповал, что поверг его, но… лук мой проклятый лишь проливает ахейскую кровь, но не убивает ахейцев. Нет у меня здесь коней, нет колесницы, чтобы сражаться.
Быстро отвечал мне Эней:
– Поднимись на мою колесницу, возьми вожжи и бич. Как приблизимся мы к Диомеду, я сойду на землю и сражусь с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– Зевс владыка, великий, преславный, и ты, Солнце всевидящее, Реки, Земля и вы, что в подземной обители караете души клятвопреступников! Будьте свидетели и хранители нашим клятвам. Если Парис поразит Менелая, пусть и Елену удержит, и все сокровища, мы же берег троянский навсегда на судах мореходных покинем. Если Париса убьет Менелай, троянцы вернут нам Елену, богатства и пеню заплатят такую, чтобы память о ней дошла до потомков. Если ж Приам и его сыновья от дани откажутся, я снова стану сражаться, пока не закончится эта война.
Так помолившись, он твердой рукой перерезал гортани овнов и положил их, в смертном трепете издыхающих жизнь, на землю. После, черпая кубком из большой чаши, вожди совершили возлияния и помолились богам. И не один из них взывал:
– Зевс всемогущий! Если кто-то дерзнет нарушить священную клятву, пусть мозг его и детей его по земле разольется, как из чаши вино!
Между тем старец Приам, царь и отец, обратился к троянцам и ахейцам:
– Я возвращаюсь в мой город, открытый ветрам. Недостанет мне сил смотреть бой моего сына с неистовым Менелаем.
Он взошел на колесницу, подле него стал Антенор, и они погнали коней к Илиону.
Настало время поединка. Гектор и Одиссей измерили место сражения. Положили в шлем два жребия, потрясли, и Одиссей, не глядя, вытянул имя того, кто будет первым бросать смертоносное копье. Судьба выбрала Париса. Воины расселись вокруг. Я видела, как Парис, мой новый муж, облачился в доспехи: прикрыл ноги поножами с серебряными пряжками, а грудь – панцирем, повесил на плечо бронзовый меч, украшенный серебряными гвоздями, взял огромный тяжелый щит. Я видела, как он надел на голову блестящий шлем и как волновался на ветру прикрепленный к нему конский хвост. Как он стиснул копье. И как Менелай, мой прежний супруг, в боевом облачении стал напротив него. На глазах у обеих ратей они пошли друг на друга с яростью в сердце. Потом остановились. И состязанье началось. Я увидела, как Парис бросил свое длинное копье. С силой вонзилось оно в крепкий щит Менелая, но медь не поддалась, копье сломалось и упало на землю. Тогда Менелай поднял свою пику и с невиданной силой метнул ее в Париса. Копье пробило щит и, проникнув в панцирь, задело Париса, ранив в бок. Менелай выхватил меч и бросился на врага. Его мощный удар пришелся на шлем, и меч не выдержал. Менелай, проклиная богов, ухватил Париса за голову и сжал его блестящий длинногривый шлем. Не выпуская его, он повлек противника к ахейскому войску. Он мертвой хваткой вцепился в Париса, распростертого на пыльной земле. Но кожаный ремешок под подбородком Приамида лопнул, и в руках у ахейца оказался один только шлем. Пустой. Закружив его в воздухе, сын Атрея повернулся к своим и швырнул ненавистный доспех прямо в войско. И тут же рванулся добивать Париса, но увидел, что тот исчез. Противник бежал, затерявшись в рядах троянских воинов.
В это мгновенье одна женщина заговорила со мной, слегка коснувшись моего одеяния. Это была старуха-ткачиха, я привезла ее из Спарты, когда-то она ткала для меня пышные ткани. Она любила меня, а я боялась ее. В тот день она подошла ко мне на башне Скейских ворот и прошептала:
– Иди, Парис ожидает тебя на ложе, он облачился в прекрасную одежду, будто вернулся не с поединка, а с праздника.
Я побледнела:
– Несчастная, зачем ты искушаешь меня? Ты бы повела меня на край света к любезному тебе воину. Сейчас, когда Менелай победил и хочет меня домой возвратить, ты обольщаешь меня… Иди к нему сама, жди, пока он назовет тебя супругой или рабыней. Я не пойду, это будет позорно. Все женщины Трои станут смеяться надо мной. Мне и так довольно страданий.
Старуха глянула на меня с яростью:
– Будь осторожна, не серди меня! Ты знаешь, я могу, покинув тебя, обратить на тебя всеобщую ненависть, и тогда ты погибнешь бедственной смертью!
Я уже говорила, что боялась ее. Старики часто внушают нам страх. Я накинула белый блестящий покров и последовала за ней. Все наблюдали за тем, что происходит в долине. И моего ухода никто не заметил. Я пошла в покои Париса и нашла его там. Одна женщина, любившая моего мужа, провела его в Трою тайным ходом и спасла ему жизнь. Старуха поставила кресло прямо перед ним. И усадила меня на него. Я подчинилась. Но смотреть ему в глаза я не могла и сказала:
– Ты вернулся с битвы? Лучше бы доблестный воин, мой прежний супруг, убил тебя. А ты похвалялся, что сильней его… Ты должен вернуться и снова вызвать его на сражение, но ты знаешь, что никогда не сумеешь одолеть Менелая.
Я помню, что Парис просил меня не упрекать его. Он сказал:
– Победил Менелай, потому что боги были на его стороне. Но в следующий раз, возможно, победа будет за мной – у меня тоже есть покровители.
А потом он позвал меня:
– Насладимся взаимной любовью!
Он спросил, помню ли я, как мы впервые сочетались любовью на острове Краная в тот день, когда он похитил меня. И добавил:
– Даже тогда не пылал я так сильно, как ныне!
Он встал и направился к ложу. А я последовала за ним.
Парис… В это самое время его искали в долине. В тот день никто бы не помог ему: ни ахеец, ни троянец, ни друг, ни враг. В те мгновения он был всем ненавистен, как черная гибель.
Пандар, Эней
Пандар
Меня зовут Пандар. Я родом из Зелии. Когда я отправился защищать Трою, мой отец Ликаон сказал мне:
– Возьми коней и колесницу, чтобы вести ополчение в бой.
В нашем пышном дворце было одиннадцать великолепных колесниц, в них запрягали по два коня, вскормленных белым ячменем и пшеницей. Но я не послушался отца, не взял колесницу и отправился нэ войну только с луком и стрелами. Колесницы были слишком прекрасны для битвы. А животные – я был уверен – страдали бы от голода и от усталости. Я пожалел их. И отправился с луком и стрелами. Сейчас, будь у меня возможность вернуться назад, я бы сломал этот лук и бросил его в огонь. Зря я принес его с собой, горький мне выпал жребий.
Парис только что исчез, и оба войска в недоумении пытались понять, что же делать. Поединок окончен?
Менелай победил или Парис вернется? Именно тогда ко мне подошел Лаодок, сын Антенора, со словами:
– Слушай, Пандар, быть может, ты незаметно вытащишь из колчана стрелу и поразишь Менелая? Прямо сейчас. Он стоит там совсем беззащитный. Ты мог бы убить его, ты на это способен. Ты станешь героем для всех троянцев, а Парис, я уверен, осыплет тебя золотом. Поразмысли над этим!
Я поразмыслил. Я представил, как моя стремительная стрела с железным наконечником вонзается в плоть Менелая. Я увидел конец войны. «Оправдывает ли подлость благая цель?» – над этим вопросом можно биться тысячелетиями, но так ничего и не придумать. Допустимо ли предать ради окончания войны? Там, среди воинов на поле боя, у меня не было времени толком подумать. Меня влекла слава. И желание изменить историю одним метким выстрелом. Тогда я схватил лук. Мой лук был сделан из рогов серны, которую я сам убил на охоте: я поразил ее стрелой в грудь, когда она собиралась прыгнуть с утеса. А из рогов шестнадцати ладоней в длину я приказал изготовить лук Я поставил свой лук на траву, пригнул к земле и, натягивая тетиву из бычьей жилы, набросил золотое кольцо на шейку рога. Мои товарищи, видимо, поняли, что я замышляю, и подняли свои щиты, чтобы укрыть и защитить меня. Я открыл колчан и достал стрелу – новую и быструю, затем вознес мольбу к Аполлону – покровителю лучников. Поднял лук, приложил стрелу к тетиве из бычьей жилы и натянул ее так, что моя правая рука коснулась груди, а конец стрелы – лука. Я с силой изогнул круговидный лук, притянул тетиву к себе и выстрелил.
Тетива зазвенела, а остроконечная стрела промчалась высоко над головами воинов. И поразила Менелая в то место, где золотые пряжки скрепляют панцирь с поясом. Стрела пробила броню, пропорола кожаный пояс и вонзилась в плоть Менелая. Кровь полилась из его бедра, стекая по ноге на прекрасные лодыжки, Атрид задрожал, увидев свою черную кровь, и задрожал Агамемнон, сразу бросившийся к нему:
– Брат мой, на погибель тебе заключил я договор с троянцами, выставив тебя одного сражаться за всех! А теперь троянцы вероломно тебя поразили и попрали священные клятвы!
Агамемнон плакал:
– Менелай, если умрешь ты, я тоже умру от горя. Ни один из ахейцев не захочет больше здесь воевать, мы оставим Приаму твою супругу Елену, и я, отягченный великим стыдом, принужден буду вернуться в Аргос. Твои кости истлеют у троянских стен, а троянцы будут, надменные, их попирать со словами: «Где же Агамемнон, великий герой, что привел сюда войско ахейцев, а потом вернулся домой на пустых кораблях, оставив тело брата в чужой земле?…» Менелай, не умирай, если погибнешь ты, пусть земля подо мною разверзнется!
– Не бойся, Агамемнон, – отвечал ему Менелай, – и не пугай ахейцеа Видишь, стрела не вошла целиком в мое тело. Панцирь и пояс остановили ее. Это всего лишь царапина…
– О, если бы так, – сказал Агамемнон, А потом приказал позвать Махаона, сына Асклепия, знаменитейшего врачевателя. Глашатаи разыскали его среди воинов и привели к светлокудрому Менелаю, туда, где он лежал, истекая кровью. Рядом стояли все лучшие ахейцы. Махаон склонился над Менелаем. Вырвал стрелу из плоти и осмотрел рану. Выжал кровь и умело посыпал снадобьями, силу которых когда-то кентавр Хирон открыл по дружбе отцу его.
Они по-прежнему толпились вокруг Менелая, когда мы, троянцы, пошли в наступление. Мы подняли наше оружие, нам не терпелось пустить его в ход, И тогда мы услышали, как Агамемнон кричит своим людям:
– Ахейцы, вспомните прежнюю доблесть! Зевс не помогает предателям. Тела вероломных растерзают собаки и птицы, когда мы завоюем их город и увезем на своих кораблях их жен и детей.
Агамемнон оставил сомнения и жаждал свирепого боя. Мы шли на врага. И каждый что-то кричал на своем языке – в стане троянцев было много чужеземных союзников. Мы были похожи на стадо овец, блеющих на тысячу разных ладов. Ахейцы, наоборот, шли на нас молча. Слышны были только приказы вождей, невероятно, как все остальные им подчинялись: с почтением и молча. Они шли на нас, будто волна на скалистый берег, их доспехи переливались подобно пене морской, что разлетается брызгами над поверхностью воды.
Когда войска сошлись, раздался страшный скрежет щитов и копий – это воины на бронзовых колесницах яростно набросились друг на друга. Столкнулись выпуклые щиты, смешались в ужасающем грохоте крики радости и боли, вопли живых и стоны умирающих, и полились кровавые реки на пыльную землю.
Эней
Первым Антилох метнул копье в Эхепола. Пробив бляху косматого шлема, копье пронзило чело троянца, и тьма покрыла его очи. Эхепол грянулся на землю, будто высокая башня, средь яростной битвы. Тело убитого ухватил за ноги Элефенор, предводитель отважных абантов, и, спеша снять с троянца доспехи, потащил прочь с поля боя. Но, увлекая за собой труп, он не мог прикрываться щитом, и тут его в бок поразил медной пикой налетевший Агенор. Испустил дух Элефенор, и над его телом завязалась жестокая схватка: словно волки ахейцы с троянцами сцеплялись в борьбе за добычу.
Сын Теламона Аякс ударил юного Симоисия, он ударил его в правую сторону груди, пройдя насквозь, копье вышло через плечо, и герой повергся на пыльную землю, как срубленный тополь, засыхающий на берегу реки. Аякс совлекал с него латы, как вдруг Антиф, сын Приама, завидев его издалека, послал в него копье. Но промахнулся: копье угодило в живот Левку, Одиссееву другу, тащившему в сторону труп, и упал он – на мертвого мертвый. Увидев убитого Левка, гневом вспыхнул герой Одиссей. Приблизившись к телу, он искал глазами жертву. При виде него враги из первых рядов отступила Одиссей же с силой ринул копье и попал в висок Демокоонту, побочному сыну Приама. Вышло копье через другой висок, и тьма покрыла очи Приамида. Он рухнул на землю, и загремели на павшем доспехи.
Диор, сын Амаринка, был поражен острым камнем в правую голень над пяткой. Камень метнул в него Пирос, предводитель фракиян, раздробив ему кость и порвав сухожилие. Рухнул на землю Диор, он простирал к товарищам руки и умолял их о помощи. Но тут подоспел Пирос и вонзил копье ему в живот: внутренности вывалились наружу, и мрак окутал Диора.
На Пироса напал Фоас и, ударив копьем, пробил ему легкое. Он тотчас же вырвал копье из груди фракийца и, обнажив острый меч, нанес ему смертельную рану в живот.
Мало– помалу удача склонилась на сторону ахейцев. Каждый их вождь побеждал кого-либо из наших. Сперва Агамемнон, пастырь народов, сбил с колесницы великого Годия, вождя гализонов. Тот обратился было в бегство, но Агамемнон мощным ударом вонзил копье ему в спину. С шумом пал он на землю, и загремели на павшем доспехи.
Идоменей убил Феста, прибывшего из плодоносной Тарны. Сын меонийца Бора, он всходил на колесницу, когда Идоменей Девкалид ударил его в правое плечо своим длинным копьем. Опрокинулся на спину Фест, и окружила его ужасная тьма.
Пал от руки Менелая Скамандрий, отпрыск Строфия, славный стрелец. Сама Артемида, казалось, его обучила поражать диких зверей, населявших холмы и дубравы. Но ни богиня ему не помогла, ни его меткие стрелы. Менелай ему, убегавшему, в спину послал копье, и медное острие вышло из груди. Грянулся Скамандрий лицом в прах, его оружие зазвенело.
Мерион поверг Ферекла, зодчего, руки которого были опытны во всяком искусстве. Именно он строил прекрасные суда Париса – начало всех бедствий. Мерион преследовал его и, настигнув, ударил копьем в правую ягодицу, копье прошло под костью сквозь мочевой пузырь. С воплем пал троянец на колена, и Смерть осенила падшего.
Мегес сразил Антенорова сына Педея. Сын он был незаконный, но, угождая супругу, воспитала его мачеха как родного. Копье Мегеса проникло ему в затылок и, отрубив герою язык, вышло между зубов. Педей упал на пыльную землю, стиснув зубами холодную медь.
Эврипил лишил жизни Гипсенора, жреца Скамандра, чтимого народом как бог. Эврипил настиг убегающего Гипсенора и, ударив мечом по плечу, отсек ему руку. Окровавленная рука упала на землю, и очи троянца смежила беспощадная Судьба и суровая Смерть.
Пандар
Мы обратились в бегство, и бегущих настигала смерть. Хуже всего нам пришлось, когда в самой гуще сраженья появился Диомед, сын Тидея. Диомед – славный ахейский воин, его шлем и доспехи сверкали, он сиял как осенняя звезда, что отражается в воде, поднимаясь над Океаном. Сойдя с колесницы, он неистовствовал на поле боя, будто вышедшая из берегов под проливными дождями река. Никто уже не понимал, где он: среди троянцев или среди ахейцев. Он несся, как поток, удержать который не могут ни плотины, ни укрепленные мосты. Казалось, не существует силы, способной укротить: глядя на него, я мог поклясться, что кто-то из богов сражался рядом с ним. Я напряг лук, и стрела вонзилась ему в правое плечо, пройдя насквозь. Доспехи оросились кровью. Я воскликнул: «Трояне, ободритесь! Ранен аргивец моею стрелой!» Но тот не упал. Чуть отступив, он велел товарищу вынуть стрелу, алая кровь брызнула из раны. Сын Тидея вновь устремился вперед подобный распаленному яростью льву, чья сила от раны утроилась. Он ворвался в ряды троянцев, как лев врывается в стадо испуганных овец. Он поверг Астиноя и Гипенора. Первого он поразил копьем в грудь, другому мечом отсек руку. Он пренебрег оружием павших и кинулся за Абасом и Полиидом, сынами Эвридама, гадателя сновидений. Но им, уходящим на войну, родитель разгадать сновидений не сумел, Диомед сорвал с них доспехи и двинулся на Фенопидов Фоона и Ксанфа. Не было других детей у Фенопса, и отныне, после того как отнял у них жизни Диомед, старец обречен на скорбь и слезы. Тидид захватил Эхемона и Хромия, сыновей Приама, сражавшихся на одной колеснице. Напал на них, будто лев, ломающий шеи тельцам, и убил их.
Тогда Эней, пройдя сквозь строй троянцев, нашел меня:
– Пандар, где у тебя лук и крылатые стрелы? Где твоя слава? Ты видел, как тот человек неистовствует в гуще сражения? Ты видел, скольких героев он победил? Не есть ли он бог, раздраженный на троянский народ? Пусти же стрелу, порази его!
– Не знаю, не бог ли то… Но узнаю и хвостатый шлем, и щит, и коней Диомеда, сына Тидея. Я уже поразил его в плечо, а он снова вступил в битву. Я уповал, что поверг его, но… лук мой проклятый лишь проливает ахейскую кровь, но не убивает ахейцев. Нет у меня здесь коней, нет колесницы, чтобы сражаться.
Быстро отвечал мне Эней:
– Поднимись на мою колесницу, возьми вожжи и бич. Как приблизимся мы к Диомеду, я сойду на землю и сражусь с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14