Что они там будут делать? Почему прячутся от меня?
Стены все ближе, вот они уже вокруг, и... это был не тот город, в который я попал, спасаясь от Карающей. Этот Город не давил на меня холодными стенами, его плиты не обжигали мои ноги, а его воздух не застревал у меня в горле. Я не бежал по мертвому, почерневшему от дождя лесу и не уворачивался от капель, что до костей прожигали тело. И колючий ветер больше не сдирал с меня кожу, а страх не гнал меня по улицам, как вонючего дрожащего хоста. Этот Город не охотился на меня, не забирался в мою голову, не выедал мой мозг, не кусал за сердце. Это был другой Город, совсем другой.
Когда я закрывал глаза, то нос и уши твердили мне, что я в лесу, среди молодых деревьев, что легкий и теплый ветер трогает их, что все вокруг пахнет цветами и листьями. Среди этих запахов я уловил запах т'ангайи, Четырехлапого и чужака. Потом, когда я открыл глаза, лес исчез, остались стены, колонны, мимо которых я шел, и плиты под ногами. Город играл со мной, и я не знал, чему верить: глазам или своему нюху. Это было так странно и неправильно, что я опять закрыл глаза и потряс головой. Но запах остался, и я пошел по следу, доверясь нюху.
След вывел меня к полянке, окруженной молодой куавой. Трое долго петляли среди тонких стволов, а потом ушли по тропе в чащу. Я направился напрямик, через полянку, и быстро потерял след. Тогда я открыл глаза и... увидел площадь. По краю ее стояли тонкие колонны разной высоты. Я осмотрелся, принюхался – ничего. Вокруг было тихо, спокойно и не было тех, за кем я шел. Тишина и покой были такими, что мне захотелось сесть и отдохнуть, а еще лучше лечь и заснуть до следующей ночи.
Отдохнуть, уснуть, видеть сны... сны...
Нет!
Я сюда не спать пришел! Опять Город дразнит меня!
Злость помогла мне проснуться.
С трудом добрался до ближайшей колонны, заставляя себя не закрывать глаза. Но пока я думал о глазах, ноги забывали, как надо ходить; когда я думал о ногах, глаза начинали закрываться. Кажется, я заснул на ходу и упал.
Проснулся я, стоя на коленях и обнимая ствол куавы. Сон сбежал от меня, гладкий ствол согревал щеку, было так хорошо, что не хотелось открывать глаза. Так, с закрытыми глазами, я и нашел утерянный след. И я пошел по нему медленно и осторожно, чувствуя рядом – протяни руку и дотронешься – стволы других деревьев. Обошел поляну, россыпь мелких камней с колючим запахом. Они иногда попадаются в лесу, и никто не знает, откуда они взялись и чем были раньше. Камни обходят и не трогают. Я как-то тронул из глупого любопытства... наставник сильно побил меня. Потом, когда я смог уползти от камней. А еще у меня пропал нюх тогда. И несколько дней я жрал корни и червей.
Эти камни я обошел очень осторожно, по следу тех, кто прошел впереди. След вывел меня на узкую старую тропу, по которой давно уже не ходили ни звери, ни т'анги. Она довела меня до высоких узких плит, что соединялись верхушками. Это было похоже на огромный шалаш. Таких я раньше не видел и ничего не слышал о них. След троих вел в большую щель, между двух ближних плит. Я не хотел идти туда, те трое могли устроить засаду. А когда я подумал про другую щель, то почему-то вспомнил сонную поляну. Похоже, у меня не было выбора, придется идти по следу. И я пошел, а возле самой щели открыл глаза.
Тяжелые плиты исчезли, как не бывало.
Тогда я оглянулся.
Исчез лес и заброшенная тропа. Ничего этого не видели мои глаза. Только короткий проход между стенами и площадь, где я потерял след.
А между плитами было что-то непонятное.
Две круглые широкие ступени вели к небольшому колодцу. Похожий торчал среди песка, и это из него мы пили в первый раз.
Чужак ходил и вокруг этого колодца, но не открывал его, а наверху лежал Кугар, свесив лапы с выпущенными когтями. Чужак почти цеплялся за них, когда проходил мимо. Т'ангайя держала хвостатого за ошейник и что-то шептала ему на ухо.
Подходить ближе я не стал. Остановился перед первой, самой широкой ступенькой и смотрел. Те, возле колодца, меня словно не замечали. А я больше не видел высоких плит, что склонились друг к другу. Я открывал и закрывал глаза, но плит не было. Может, они мне приснились?.. Вместо них из первой ступени торчали тонкие, не толще руки, столбики. Даже не столбики, а пенечки мне по колено. На второй ступени, той, что ближе к колодцу, пенечки были разной высоты: от колена и до локтя. И стояли они часто – боком протискиваться не надо, но вдвоем не пройти.
Да и зачем идти куда-то, если и снизу всех хорошо видно?
Вот чужак нагнулся над Четырехпалым и так удобно подставил спину!.. Будь у меня копье – не промахнулся бы!
Я представил, как это копье пробивает кожу чужака, пробует кровь, высовывает жало с другой стороны... Только у хостов такие копья: с длинным, зазубренным жалом, способные насквозь пробить тело. И дротики у них такие же – зазубренные, такой не выдернуть из раны, только выгрызать или вырезать надо.
Хвостатый рявкнул и заворчал, но совсем не злобно. И кусать чужака он не стал, только задвигал лапами и убрал когти. А чужак дернулся так, будто в него попало копье, затряс рукой, как сурам лапой, что залезла в гнездо за сладкими личинками и напоролась на острые колючки – их всегда таскают взрослые луукти, чтобы защититься от таких вот обжор.
Потом возле меня что-то упало, звякнуло об камень, и я забыл про луукти с сурамом и про чужака с Четырехлапым... Мне захотелось посмотреть, что там упало, и я обернулся.
Увидел я, как же!
Глаза сразу залило слезами, в носу закрутило, будто я сунулся в гнездо луукти. Это только сурам их жрать может, а Кугар чихает от их запаха, а потом еще нюх теряет на день. И даже изменение не помогает. Мне не помогло. А наставник скучать в тот день мне не дал.
Вот и теперь я чихал и ничего не видел – из глаз текло, из носа текло, я тер его лапами... Нет, на этот раз руками, но ничего не помогало. Проклятый чужак! Что ты со мной сделал?!
– Растопчи! Быстро!
И не надо так кричать! Вот прочихаюсь, увижу, что топтать, тогда и... А кто ты такая, чтобы приказывать мне?!
Послышались шаги. Совсем близко.
Открыл глаза – болят и плохо видят – может, Кот, а может, и Медведь, не разглядеть. Принюхался и чуть не зарычал от злости – нюх тоже пропал.
Чужак, что же ты со мной сделал? Выживу – не забуду.
Кто-то протопал мимо, а я ни увидеть, ни унюхать не могу. Потом я услышал голос чужака:
– Готово! А с ним что?
– Жить будет. Перестань тереть глаза!
Опять мне приказывает какая-то т'ангайя.
– Кому сказала? Убери лапы от глаз! Поотбиваю!
Злюсь, но убираю. Вот смогу видеть, тогда и...
Поморгал. Глаза слезятся меньше, с носа тоже почти не течет, а вот нюха как не было, так и нет.
Увидел чужака. Это он выполнил приказ незнакомой т'ангайи. Может, это ему она и приказывала, а не мне. Этого я не знаю и знать не хочу. А вот что меня искалечило – это я хочу узнать.
Посмотрел на место, где топтался чужак, и... ничего не увидел. Только маленькое светлое пятно на плите. Пыль или песок. Но долго смотреть мне не дали – дунул ветер, и пятно исчезло.
– Не хочу, чтобы эта дрянь оставалась в моем Городе.
Смотрю на ту, что это сказала, да еще таким тоном, будто она сама призвала ветер.
Незнакомка была выше т'ангай из клана Кугаров, но не намного. А еще она была темной. ВСЯ. И кожа, и волосы, и глаза, и губы. Не такая темная, как шерсть Четырехлапого или мои волосы, но я еще ни у кого не видел такой темной кожи. А как пахла эта самка! И как я хотел ее! Позови она меня, чуть-чуть только позови, и я забыл бы, что рядом чужак и двое Кугаров. Что мне до них? Они никто, они мне не мешают. У меня шумело в голове, высохло во рту, задрожали ноги, а сердце едва не выломало ребра...
Не позвала. Даже не посмотрела на меня больше.
Я не сразу понял, что мой нос уже может нюхать.
– Что это было? – спросил я, когда смог заговорить.
– Синда-Ро.
– Что?
Я не знал слова, что сказала незнакомая самка.
– Белый металл.
Это мне понятнее. Но откуда он взялся здесь? Кто принес его и зачем?
Спрашивать я не стал. Только посмотрел на каждого из этих четверых и понял: Четырехлапый. Больше некому. Вон как старательно он вылизывает бок! Так от грязи не отмываются. Непонятно только, зачем чужак привел всех сюда, зачем надо было идти так далеко?
– Ты выбрал хорошее место для лечения. Правильное, – сказала темная чужаку.
– А я не выбирал. Оно само...
Чужак замолчал, посмотрел на самку, будто впервые увидел ее, и сказал:
– Мы скоро уйдем.
Будто тайну какую открыл.
– Я знаю.
– А ты?
Темная пожала плечами. Молча.
– Ты останешься здесь? Сама?
Чужак посмотрел по сторонам с таким видом, будто ожидал, что из-за угла появится еще десяток-другой темношкурых самок. Не дождался. Темная заговорила:
– Не забывай – это мой Город. И это моя земля. И скоро я буду не одна.
Она стояла, сложив руки на животе, и чему-то улыбалась. А я не сразу разглядел, что на ней нет ошейника. И что это земля Ипш, не сразу вспомнил. Так вот какими бывают их самки, когда становятся двуногими!..
– Значит, ты никуда не уйдешь отсюда? – спросил чужак.
А чего спрашивать-то? Она уже сказала... или кто-то слышать плохо стал?
– Никуда. Будешь проходить мимо, захочешь меня увидеть... – самка улыбнулась, не показывая зубов. – Поищи. Может, и найдешь.
Долго молчат. Смотрят друг на друга. Меня нет для них. Остальных тоже нет. И Города нет... Молчат. Смотрят. А чего молчат? Мне уже и стоять надоело на одном месте, а они молчат.
Потом подошли двое из клана Кугаров, Хвостатый все еще хромал, но уже меньше. Чужак посмотрел на них, потом на меня – заметил-таки!.. Сказал им, не мне:
– Я возвращаюсь. А вы как хотите.
Не зовет и не гонит. Хорошего же вожака они себе выбрали!
– По воде пойдешь? – спросила та, что меня не позвала.
– По воде.
Кугары переглянулись. А может, и поговорили, не открывая рта.
– Мы с тобой, – сказала т'ангайя, а хвостатый что-то проворчал и посмотрел на чужака, ожидая, что тот ответит.
Чужак пожимает плечами:
– Это ваш выбор.
– Хороший выбор, – говорит вдруг темная.
Т'ангайя фыркнула и ничего не ответила. А чужак кивнул в мою сторону:
– А что с ним? Выведешь наверх или мне самому...
Даже не спросил у меня ничего! Будто я без языка совсем.
– Выведу, – кивнула темная. – Чтоб даже часть его не осталась в городе. Наверху много места...
Она замолчала, а я словно услышал ее мысли:
«...чтобы сдохнуть!»
И понимаю, что это истина: если мне улыбнется удача, то сдохну я быстро. Раньше, чем до меня доберутся Ловчие. Наверху хватает голодных тварей, о которых я и не слышал. А не сожрут твари, сдохну без еды и воды. Это в лесу я смог бы выжить даже в ошейнике.
А здесь...
И вдруг я понял, что мне совсем не хочется идти наверх самому. И быстро сказал, пока злость на чужака не пересилила желание жить:
– Я иду с ними!
Они оба – чужак и темная – посмотрели на меня. Она тут же отвернулась, а он сказал:
– Как хочешь. Но сразу предупреждаю, – он опять оскалился, – легко не будет. Никому. – Глянул на кугаров так, что хвостатый зарычал. Т'ангайя погладила того за ухом, и рычание прекратилось. – Это я могу обещать.
Т'ангайя упрямо склонила голову:
– Мы пойдем.
«Никому... так и будет», – подумал я, но говорить не стал. Не убила же вода меня в первый раз...
А наверху посмотрим. Выберемся – и посмотрим... поохотимся.

50

Крис и Хранитель
«А он очень тебя не любит», – сообщил мой невидимый приятель.
«Кто?»
Я еще думал об одинокой темнокожей женщине, что осталась в пустом Городе, и совсем не горел желанием общаться. Но Хранителю до моего желания не было никакого дела. Похоже, он решил, что сейчас самое подходящее время для разговора, и не собирался закрывать рот. Вернее, не рот, а... что-то другое. Иногда я забываю, что у Хранителя нет тела, и думаю о нем как о реальном человеке. Черт, чуть не сказал как о нормальном человеке. Вот уж точно, между нормальностью и Хранителем нет ничего общего.
«Кто-кто... Кугар, кто же еще? Тот, которого тебе приспичило искупать в канале».
«Мне приспичило?! Это еще надо разобраться...»
Я опять разозлился по совершенно дурацкому поводу. И понимаю, что глупо, а ничего не могу поделать. Не первый же день знаю Хранителя, а всегда попадаюсь на его удочку. Можно подумать, он вышел погулять, когда этот психованный Кот напал на меня.
«Не Кот, а Кугар», – поправил меня невидимый собеседник.
«Один пес! – отмахиваюсь от слов зануды. – Пусть уж не очень любит, чем наоборот. Ты же знаешь, что я не поклонник однополой любви».
«Это когда на одном полу, без ковра? Знаю, видел...»
«Вот ведь извращенец! Нет, чтобы убраться подальше и не мешать, – так ты подглядываешь и подслушиваешь!»
И зачем я все это говорю? Вернее, думаю. Пристыдить Хранителя надеюсь, что ли? Как же, пристыдишь его!..
«Во-первых, тебе никто не мешал. Ни разу. Скорее, наоборот. А во-вторых, тебе никто не запрещал закрывать глаза. Если секретничать надумал».
«Ты еще посоветуй свет выключать!» – опять завелся я.
Если бы мог, то набил бы морду этому умнику за его «скорее, наоборот». Помощничек выискался. Я и сам со всем прекрасно справлялся, и ни одна не жаловалась. Или он намекает, что мы ему мешали?.. Конечно, после смерти Амады я не превратился в целомудренного монашка, но и за каждой юбкой не бегал. Ну пару раз в неделю... Так это вполне нормально. Есть энтузиасты, что по три раза на день... для улучшения цвета лица и продления жизни.
«Бесполезно», – вклинился в мои мысли Хранитель.
«Что бесполезно?» – не понял я. И совсем не качество мозгов тут виновато, а туманные высказывания собеседника.
«Бесполезно свет выключать. Я в темноте вижу».
«А я не вижу».
«Да? – почти искренне удивился сосед по черепушке. – И кто тебе это сказал?»
Ну и что на такое можно ответить? Что нормальные люди обычно в темноте не видят, а я, мол, считаю себя нормальным? Слышу язвительное хихиканье Хранителя и соглашаюсь: да уж, половина таких «нормальных» отдыхает в психушке, а вторая половина ждет, когда освободится место. А то, что мне долго не приходило в голову проверить, почему так легко стал ориентироваться ночью, пожалуй, основной показатель моей «нормальности». И скромности.
«А Кугар тебя действительно не любит, – возвращаемся к началу разговора. – Просто спит и видит тебя мертвым...»
«Пусть видит. Мне тоже снятся иногда приятные сны».
«Какие мы смелые! Или на мою помощь рассчитываешь?»
«Не рассчитываю».
Когда я стану надеяться на чью-то помощь, значит, мне самое время ползти на свалку. Может, тогда я первым скажу спасибо кому-то вроде этого Кугара, когда он будет отправлять меня на тот свет. А может, этот «кто-то» так понравится мне, что я прихвачу его с собой... Чего сейчас загадывать, доживем, увидим.
Хранитель не стал комментировать мои рассуждения, и спасибо ему за это. А я вдруг понял, что вышел из Города и большую часть пути потратил на пререкания и что грусть от расставания с Миррой куда-то подевалась. Может, я и не раз еще вспомню эту женщину, все-таки она первая из породы оборотней, с кем я переспал. Говорят, что первую женщину, как и первого мужчину, помнят всю жизнь. Та, другая, что идет с ручной пантерой, не воспринимается как существо другой породы. Больше всего она похожа на укротительницу тигров или леопардов. В свое время я и с такими женщинами общался, и ничего – живой, и все части тела на месте.
Это я уже специально для Хранителя говорю, вернее, думаю, а он молчит. Ну и пускай себе молчит – мне уже некогда болтать: трое ждут у воды, трое топают за спиной. Отдых от командирских обязанностей закончен – пора форсировать подземную реку.
Трое по-прежнему сидели на берегу. Два крупных мужика по одну сторону костра, а мелкий, но жилистый паренек – по другую. Молчали. Смотрели на...
Стоп!
Какой костер?! Откуда?
Я удивленно моргнул, только что не потер глаза, и костер исчез. А ведь еще немного, и я унюхал бы запах жареного мяса, увидел бы сосны вокруг этой милой компании, а возле костра – Алекса, который, размахивая левой рукой, читает кусок из своего «бессмертного и гениального произведения». В правой руке Алекс обычно зажимал блокнот с этим самым «бессмертным и гениальным». А где-то в полумраке, за спиной Алекса, сидит Амада и...
Стоп, Тангер, стоп!
Не стоит ворошить прошлое и выпускать призраков на волю. Пусть они остаются в прошлом. Там для них самое место. А нам самое время брать ноги в руки и убираться отсюда. Кажется, Город устал от нас, вот и подсовывает миражи. Или это я устал. А моя так называемая команда... даже слепому видно, что им страшно и они ждут не дождутся выхода наружу. Убежище уберегло нас от красного солнышка, спасибо ему за это, но пора и честь знать. Может, этот костерок у канала – первое и последнее предупреждение? А потом назойливых гостей выставят прочь, придав им ускорение пинком под зад.
Ну мы люди понятливые – и плевать, что не все мы люди! – дожидаться ускорения не станем, сами уберемся. Прямо сейчас и...
Вот поговорил с умным человеком, и на душе полегчало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41