Здесь выложена электронная книга Молчание доктора Мурке автора по имени Бёлль Генрих. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Бёлль Генрих - Молчание доктора Мурке.
Размер архива с книгой Молчание доктора Мурке равняется 14.96 KB
Молчание доктора Мурке - Бёлль Генрих => скачать бесплатную электронную книгу
Белль Генрих
Молчание доктора Мурке
Генрих Белль
Молчание доктора Мурке
Пер. - С.Фридлянд.
Каждое утро, едва переступив порог Дома радио, доктор Мурке выполнял одно упражнение экзистенциальной гимнастики: он вскакивал в кабину непрерывно движущегося лифта "патерностер", но вместо того, чтобы выйти на третьем этаже, где помещалась его редакция, проезжал выше - мимо четвертого, пятого, шестого, и всякий раз, когда пол кабины поднимался над уровнем шестого этажа, сама кабина перемещалась в пустом пространстве, а смазанные маслом цепи и кряхтящий ворот с лязгом и скрипом переводили ее из подъемной шахты в спусковую, Мурке испытывал страх; в страхе смотрел он на это единственное, ничем не приукрашенное место во всем здании, а когда кабина, приняв нужное положение и миновав страшное место, начинала плавно спускаться мимо шестого, пятого, четвертого этажей, Мурке облегченно вздыхал. Он знал, что страх его ни на чем не основан, что ничего плохого с ним не случится, да и не может случиться, а если даже и случится, если даже на худой конец он будет как раз наверху, когда лифт остановится, то и тогда он просидит в кабине час, ну от силы два, только и всего. В кармане у него всегда лежит какая-нибудь книга, есть и сигареты, но с тех пор, как стоит Дом радио, другими словами, за три года лифт еще ни разу нигде не застревал. Случалось, что лифт ставили на проверку, и тогда приходилось отказываться от привычных четырех с половиной секунд страха. В такие дни Мурке нервничал и у него было скверное настроение, как у человека, которому не удалось позавтракать. Четыре с половиной секунды страха были ему необходимы, как другим необходимы кофе, овсянка или фруктовый сок.
На третьем этаже, где помещался отдел культуры, он выскакивал из лифта в наилучшем расположении духа. Такое расположение знакомо всем, кто любит свою работу и хорошо с ней справляется. Отперев дверь редакции, он неторопливо подходил к своему креслу, усаживался в него и закуривал сигарету: он всегда первым являлся на службу. Он был молод, неглуп и чрезвычайно обходителен; и даже его высокомерие, которое по временам давало себя знать, даже это высокомерие ему легко прощали, зная, что, во-первых, он неглуп, а во-вторых, изучал психологию и успешно защитил диссертацию.
Но вот уже целых два дня Мурке по некоторым причинам воздерживался от обычной порции страха на завтрак: он приходил к восьми, тотчас мчался в студию и принимался за работу, так как получил от главного редактора задание отредактировать два записанных на пленку выступления великого Бур-Малотке о сущности искусства в соответствии с указаниями самого Бур-Малотке. Дело в том, что Бур-Малотке, которого увлек общий религиозный подъем 1945 года, вдруг "среди ночи", по его собственному выражению, "обуяли сомнения религиозного порядка", он вдруг осознал свою долю вины за религиозный уклон, в который впало немецкое радиовещание, а потому решил в двух своих получасовых выступлениях о сущности искусства вычеркнуть часто встречающееся там слово "бог" и заменить его формулировкой, более соответствующей тому образу мыслей, которого Бур-Малотке придерживался до 1945 года, Бур-Малотке предложил главному заменить слово "бог" выражением "то высшее существо, которое мы чтим", но снова наговаривать всю пленку не пожелал и просил только вырезать слово "бог" и вклеить вместо него слова "то высшее существо, которое мы чтим". Бур-Малотке состоял в дружеских отношениях с главным, но не дружбой объяснялась уступчивость шефа: Бур-Малотке был не из тех, кому можно перечить. Во-первых, он написал множество книг критико-философско-религиозно-культурно-исторического содержания, во-вторых, сотрудничал в редакциях двух газет и трех журналов и, наконец, занимал должность главного рецензента в одном из крупнейших издательств. Бур-Малотке изъявил готовность заехать в Дом радио в среду на четверть часа и столько раз наговорить на пленку "то высшее существо, которое мы чтим", сколько раз встречалось у него слово "бог". В остальном же он вполне полагался на опыт и техническую сноровку сотрудников.
Шеф не сразу сообразил, кому можно навязать подобную работу; он, правда, сразу подумал о Мурке, но его насторожило именно то обстоятельство, что сразу - шеф был человек здоровый, исполненный жизненной силы, - поэтому он поразмыслил еще минут пять, перебрал в уме Швендлинга, Хумкоке, фройляйн Брольдин и опять вернулся к Мурке.
Шеф не любил Мурке, хотя в свое время он принял Мурке на службу, как только ему его порекомендовали: так директор зоопарка, чье сердце отдано ланям и кроликам, приобретает хищных зверей, потому что какой же это зоопарк без хищников? Но все-таки шеф предпочитал ланей и кроликов, а Мурке был для него хищник с интеллектом. Наконец жизненные силы шефа восторжествовали, и он поручил именно Мурке резать выступления Бур-Малотке. Оба выступления значились в программе передач на четверг и пятницу, сомнения религиозного порядка обуяли Малотке в ночь с воскресенья на понедельник, тому, кто осмелился бы вступить с ним в спор, лучше было сразу покончить жизнь самоубийством; а главный был слишком полон жизненных сил, чтобы помышлять о самоубийстве.
В понедельник после обеда и во вторник утром Мурке трижды прослушал оба получасовых выступления о сущности искусства, вырезал слово "бог", а в короткие перерывы вместе с техником молча курил, размышлял о жизненных силах шефа и о низком существе, которое чтит Бур-Малотке. До этого времени он не прочел ни одной строчки Бур-Малотке, не слышал ни одного его выступления. В ночь с понедельника на вторник он видел во сне лестницу, высокую и крутую, как Эйфелева башня, он полез наверх, но вдруг заметил, что ступеньки смазаны мылом, а внизу стоял шеф и кричал: "Ну, смелей, Мурке, смелей, покажите, на что вы способны!" В ночь со вторника на среду ему привиделся похожий сон: будто он попал на народное гулянье, решил прокатиться на "американских горах" и заплатил за вход тридцать пфеннигов какому-то человеку, чье лицо показалось ему знакомым. Но когда он поднялся на "американские горы", то убедился, что высотой они не меньше десяти километров, а повернуть назад уже нельзя, и тут его осенило: человек, взявший с него тридцать пфеннигов, был сам шеф.
Естественно, что после таких снов Мурке уже не испытывал потребности в безобидной утренней порции страха к завтраку.
Была уже среда. Этой ночью ему не снилось ни мыло, ни "американские горы", ни шеф. Улыбаясь, он вошел в Дом радио, вскочил в "патерностер", поднялся до седьмого этажа - четыре с половиной секунды страха, лязг цепей, ничем не приукрашенное место, - потом спустился на пятый, выпрыгнул и пошел в студию, где договорился встретиться с Бур-Малотке. Без двух минут десять он сел в зеленое кресло, поздоровался с техником и закурил сигарету. Спокойно дыша, он вынул из нагрудного кармана записку и взглянул на часы: Бур-Малотке был пунктуален, во всяком случае, о его пунктуальности ходили легенды, и, когда секундная стрелка отметила шестидесятую секунду, минутная переползла на двенадцать, а часовая - на десять, дверь распахнулась, и в студию вошел Бур-Малотке. Мурке с любезной улыбкой встал навстречу Бур-Малотке и назвал себя. Бур-Малотке пожал ему руку, тоже улыбнулся и сказал:
- Что ж, начнем!
Мурке взял со стола записку, сунул в рот сигарету и, заглянув в бумажку, сказал:
- В ваших выступлениях "бог" встречается ровно двадцать семь раз. Следовательно, я должен просить вас двадцать семь раз сказать то, что нам надо вклеить вместо "бога". Мы были бы вам признательны, если бы вы наговорили тридцать пять раз, чтобы при расклейке у нас имелся некоторый запас.
- Согласен, - улыбнулся Бур-Малотке и сел.
- Тут, правда, есть одно затруднение, - продолжал Мурке. - В вашем выступлении слово "бог" не требовало согласования с другими словами, а вот "то высшее существо, которое мы чтим" потребует согласования существительного с указательным местоимением и прилагательным. У нас здесь насчитывается, - он любезно улыбнулся Бур-Малотке, - десять именительных падежей и пять винительных, то есть пятнадцать раз надо сказать "то высшее существо, которое мы чтим", затем пять дательных, то есть "тому высшему существу, которое мы чтим", и, наконец, семь родительных: "того высшего существа, которое мы чтим". Остается еще звательный падеж - там, где вы говорите: "О боже!" Я позволил бы себе предложить вам сохранить звательный падеж и сказать: "О ты, высшее существо, которое мы чтим!"
Бур-Малотке явно не предвидел этих затруднений, он даже вспотел: история с падежами его крайне опечалила.
Мурке любезно продолжал:
- В общей сложности, если двадцать семь раз произнести вставленные слова, это займет одну минуту двадцать секунд, тогда как слово "бог", повторенное двадцать семь раз, занимало всего двадцать секунд. Следовательно, из-за внесенных дополнений нам придется сократить каждую передачу на полминуты за счет других слов.
Бур-Малотке вспотел еще сильней. Мысленно он выругал себя за непрошеные сомнения религиозного порядка, а вслух спросил:
- Вы уже вырезали "бога"?
- Да, - ответил Мурке, вытащил из кармана жестяную коробочку из-под сигарет, открыл ее и показал Бур-Малотке: там лежали крошечные темные обрезки пленки. Мурке тихо сказал: - Вот "бог", которого вы наговорили двадцать семь раз. Возьмете себе?
- Нет! - свирепо ответил Бур-Малотке. - Спасибо, я поговорю с шефом относительно этих полуминут. Какие передачи идут после меня?
- Завтра, - сказал Мурке, - передача из цикла "Обзор культурной жизни", ведет доктор Грем.
- Проклятие! - выругался Бур-Малотке. - С Гремом не договоришься!
- А послезавтра, - продолжал Мурке, - за вашим выступлением идет передача "Мы пустились в пляс".
- Ведет Хуглиме! - простонал Бур-Малотке. - В жизни еще не бывало, чтобы отдел развлечений уступил культуре хоть десять секунд.
- Да, - подтвердил Мурке, - не бывало, по крайней мере... - он постарался придать своему юношескому лицу выражение безграничной скромности, - по крайней мере с тех пор, как я здесь работаю.
- Ладно, - сказал Малотке и взглянул на часы, - за десять минут мы, вероятно, управимся, потом я поговорю с главным насчет своей минуты. Начнем же. Вы можете мне дать вашу записочку?
- С удовольствием, - ответил Мурке, - я все цифры уже знаю наизусть.
Когда Мурке вошел в застекленную кабину, техник отложил газету. Он улыбнулся Мурке. За шесть часов совместной работы в понедельник и вторник, когда они прослушивали выступления Бур-Малотке и вырезали слово "бог", Мурке и техник не обменялись ни единым словом, не относящимся к работе. Они только посматривали друг на друга и в перерывах протягивали друг другу пачку сигарет - то техник Мурке, то Мурке технику; но когда теперь Мурке увидел его улыбку, он подумал: "Если существует на свете дружба, этот человек мне друг". Потом он положил на стол жестяную коробку с обрезками выступления Бур-Малотке и сказал вполголоса:
- Сейчас начнется.
Мурке включил студию и сказал в микрофон:
- Я считаю, господин профессор, что мы можем обойтись без пробы. Давайте сразу приступим. Я просил бы вас начать с именительного.
Бур-Малотке кивнул. Мурке отключился, нажал кнопку, отчего в студии вспыхнула зеленая лампочка, и они услышали торжественный и хорошо поставленный голос: "То высшее существо, которое мы чтим", "то высшее существо..."
Губы Малотке тянулись к овальной рожице микрофона, словно он хотел поцеловать ее, пот струился по лицу Малотке, а Мурке сквозь стекло хладнокровно наблюдал за его терзаниями. Потом он вдруг отключил магнитофон, дал докрутиться до конца пленке, на которую записывал Малотке, и несколько секунд молча и с наслаждением рассматривал его сквозь стекло, как толстую красивую рыбу. После чего он включил студию и спокойно сказал:
- Очень сожалею, но пленка оказалась дефектной. Я попрошу вас повторить именительные падежи.
Бур-Малотке разразился проклятиями, но это были немые проклятия, которые мог слышать только он один, потому что Мурке снова отключил студию и включил лишь тогда, когда Малотке начал говорить "то высшее существо...".
Мурке был слишком молод и считал себя слишком культурным, чтобы любить слово "ненависть", но здесь, глядя через стекло на Бур-Малотке, уже перешедшего к родительному падежу, он вдруг понял, что это такое: он ненавидел этого высокого, толстого, представительного человека, книги которого тиражом в два миллиона триста пятьдесят тысяч экземпляров наводняли библиотеки, книжные шкафы и книжные магазины, - ненавидел и даже не пытался подавить свою ненависть. После того как Бур-Малотке наговорил два родительных падежа, Мурке опять подключился к студии и спокойно сказал:
- Простите, что я вас перебиваю, именительный падеж просто превосходен, первый родительный тоже, но вот второй я попросил бы вас повторить чуть помягче, поровней, сейчас я вам прокручу все сначала.
И хотя Бур-Малотке решительно замотал головой, Мурке дал технику знак переключить магнитофон на студию.
Они видели, как Бур-Малотке вздрогнул, опять покрылся потом, зажал уши и не открывал их, пока лента не кончилась. Потом он что-то сказал, но Мурке с техником выключили его и ничего не услышали. Мурке хладнокровно выжидал и, увидев по губам Малотке, что тот опять приступил к "высшему существу", запустил пленку, и Малотке принялся за дательный: "Тому высшему существу, которое мы чтим..."
Покончив с дательным, разъяренный Бур-Малотке скомкал записку Мурке и, вытирая пот, пошел к дверям, но вкрадчивый и приветливый голос Мурке остановил его. Мурке сказал:
- Господин профессор, вы забыли про звательный падеж.
Бур-Малотке с ненавистью поглядел на него, вернулся и сказал в микрофон:
- О ты, высшее существо, которое мы чтим!
Затем он снова направился к двери, но голос Мурке снова остановил его.
- Простите, господин профессор, - заметил Мурке, - но эта фраза, произнесенная таким образом, никуда не годится.
- Ради бога, - шепнул техник, - не хватите через край!
Бур-Малотке спиной к стеклянной кабине застыл у дверей, словно голос Мурке пригвоздил его к месту. С ним случилось то, чего не случалось никогда: он растерялся. Этот молодой, приветливый, безукоризненно корректный голос терзал его, как не терзало ничто и никогда.
Мурке продолжал:
- Я, конечно, могу вклеить и в таком виде, но позвольте вам заметить, господин профессор, это произведет нехорошее впечатление.
Бур-Малотке повернулся, подошел к микрофону и сказал негромко и торжественно:
- О ты, высшее существо, которое мы чтим!
Не глядя на Мурке, он вышел из студии. Было ровно четверть одиннадцатого, и в дверях он столкнулся с молодой хорошенькой женщиной, которая держала в руках ноты. Волосы у нее были рыжие, вид - самый цветущий. Она энергично подошла к микрофону, повернула его и отодвинула стол, чтобы удобней было стоять перед микрофоном. В камере Мурке полминуты разговаривал с Хуглиме - редактором отдела развлечений. Указывая на коробку из-под сигарет, Хуглиме спросил:
- Она вам еще нужна?
И Мурке ответил:
- Да, она мне еще нужна.
А в студии уже пела рыжеволосая молодая женщина:
Целуй мои губы такие, как есть,
Они ведь и так хороши.
Хуглиме подключился к студии и спокойно сказал:
- Закрой варежку секунд на двадцать, я еще не совсем готов.
Женщина засмеялась, надула губы и ответила:
- Ах ты, извращенец!
- Я вернусь в одиннадцать, мы разрежем ленту и подклеим все, как надо, - сказал Мурке технику.
- А прослушивать будем? - спросил техник.
- Нет, - ответил Мурке, - я и за миллион марок не стану это еще раз слушать.
Техник кивнул, поставил ленту для рыжеволосой певицы, а Мурке ушел.
Он сунул в рот сигарету, но закуривать не стал, пересек холл в обратном направлении ко второму лифту, который находился в южной части здания и на котором спускались в буфет. Ковры, мебель, холлы, картины - все раздражало его. Это были красивые холлы, красивые ковры, красивая мебель и со вкусом подобранные картины, но Мурке вдруг захотелось увидеть где-нибудь на стене лубочную картинку с изображением сердца Христова, которую прислала ему мать. Он остановился, огляделся по сторонам, прислушался, вытащил картинку из кармана и засунул ее под край обоев у двери, ведущей в комнату помощника режиссера редакции литературно-драматических передач. Картинка была пестрая, аляповатая, и под изображением сердца Христова стояло: "Я молилась за тебя в церкви святого Иакова".
Мурке дошел до "патерностера", вскочил в кабину и поехал вниз. Эта часть Дома радио уже была оснащена пепельницами Шрершнауца, которые получили первую премию на конкурсе пепельниц. Они висели около каждой светящейся красной цифры, обозначавшей этаж: красная четверка - и рядом пепельница Шрершнауца, красная тройка - и рядом пепельница Шрершнауца, красная двойка - и рядом пепельница Шрершнауца.
Молчание доктора Мурке - Бёлль Генрих => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Молчание доктора Мурке автора Бёлль Генрих дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Молчание доктора Мурке у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Молчание доктора Мурке своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Бёлль Генрих - Молчание доктора Мурке.
Если после завершения чтения книги Молчание доктора Мурке вы захотите почитать и другие книги Бёлль Генрих, тогда зайдите на страницу писателя Бёлль Генрих - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Молчание доктора Мурке, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Бёлль Генрих, написавшего книгу Молчание доктора Мурке, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Молчание доктора Мурке; Бёлль Генрих, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн