Лягушка запрыгала, такая забавная, будто маленький гномик.
Эдуардо никак не мог заснуть. Он неподвижно смотрел на мертвеца. Вот кому удобно лежать! И какого черта Эдуардо сидит здесь, как сторож? Мало разве того, что он пойдет на похороны, что он взял на себя часть расходов? Он выполнил свой долг по отношению к брату, даже с лихвой, если учесть, о каком брате идет речь. Ведь такого скандалиста и безобразника, как Кинкас, свет не видывал!
Он встал, размялся немного и широко зевнул. Ветрогон держал в кулаке маленькую зеленую лягушку.
Курио думал о Пучеглазой Китерии. Вот это женщина!.. Эдуардо подошел к ним:
- Скажите-ка...
Капрал Мартин, психолог по призванию и.по необходимости, вытянулся перед ним.
- К вашим услугам, начальник.
Как знать, а вдруг коммерсант распорядится послать за бутылкой, чтобы быстрее проходила длинная ночь?
- Вы останетесь здесь до утра?
- С ним? Да, сеньор. Мы его друзья.
- Тогда я пойду домой, отдохну немного. - Эдуарде вытащил из кармана бумажку. Капрал, Курио и Ветрогон напряженно следили за его движениями. Вот вам, купите себе бутербродов. Но не оставляйте его одного. Ни на минуту, слышите!
- Можете отдыхать спокойно, мы составим ему компанию.
Прежде чем начать пить, Курио и Ветрогон закурили; Капрал Мартин тоже вынул сигару в пятьдесят сентаво, черную, крепкую: только настоящий курильщик может понять, что это за сигара. Он пустил сильную струю дыма в нос Негру, но тот даже не шевельнулся.
Однако как только откупорили бутылку, ту самую первую бутылку, которую, как утверждают родные Кинкаса, Капрал принес под рубашкой, Негр почуял запах кашасы и тотчас же проснулся. Он открыл глаза и потребовал, чтобы и ему дали глотнуть.
С первого же глотка в четырех друзьях проснулся дух критицизма. Эти родичи Кинкаса задирают нос, а сами, сразу видно, мерзкие скряги. Ничего не сумели сделать как следует. Где стулья для посетителей?
Где выпивка и угощение, как полагается даже в самых бедных домах? Капрал Мартин не раз бывал на велорио, но никогда еще не видел такого. Все сделано небрежно, кое-как, без всякого старания. Последние бедняки в таких случаях все-таки считают своим долгом подать хоть чашечку кофе и рюмочку кашасы. Кинкас не заслужил подобного унижения. Важничают, чуть не лопаются от спеси, а сами даже не угостили ничем друзей покойного! Курио и Ветрогон отправились на поиски чего-нибудь съестного. Кроме того, они получили задание раздобыть какие-нибудь ящики, чтоб можно было сидеть. Капрал Мартин решил обставить велорио более или менее прилично. Он уселся на единственный стул и начал командовать - принести ящики, купить кашасы... Прилизанный Негр одобрительно кивал.
Надо признать, что сам покойник выглядел прилично, тут семейство постаралось. Костюм новый, туфли тоже, все очень даже шикарно. И свечи красивые, из церкви. Ну а цветы? Забыли? Где же это видано, чтобы покойнику не принесли цветов?
- Вид-то у него что надо! - сказал Прилизанный Негр. - Настоящий сеньор.
Кинкас улыбнулся на похвалу, и Негр ответил ему улыбкой.
- Папаша... - сказал он растроганно и ткнул Кинкаса пальцем под ребро, как делал обычно, когда слышал от него удачную остроту.
Вернулись Курио и Ветрогон и принесли два ящика, кусок колбасы и несколько бутылок. Друзья уселись в кружок возле покойника, и тут Курио предложил всем вместе прочитать "Отче наш". Ценой неслыханного напряжения ему удалось припомнить молитву почти целиком. Остальные неуверенно поддержали. Читать молитву было делом нелегким. Прилизанный Негр знал несколько заклинаний, обращенных к Ошуму и Ошале [Ошум и О шaлa негритянские языческие божества]; этим и ограничивалось его религиозное образование. Ветрогон не молился уже лет тридцать.
Капрал Мартин полагал, что ходить в церковь и молиться - значит проявлять слабость, мало приличествующую человеку военному. Однако все честно старались. Курио начинал, приятели подхватывали, как могли. В конце концов Курио, стоявший на коленях со скорбно склоненной головой, не выдержал:
- Стадо ослов!
- Практики не хватает... - пояснил Капрал. - Все-таки кое-что вышло. Остальное сделает завтра падре.
Кинкас остался равнодушен к молитве, наверно, ему было жарко в плотном костюме. Прилизанный Негр смотрел на друга. Надо все-таки что-нибудь для него сделать, раз молитва не получилась. Может быть, спеть ему из кандомбле? Что-то они ведь должны сделать!
Он обратился к Ветрогону:
- Где твоя жаба? Дай ему...
- Это не жаба, а лягушка. Только зачем она ему теперь?
- А может, ему понравится.
Ветрогон достал лягушку и осторожно положил ее на скрещенные руки Кинкаса. Мерцающее пламя свечей осветило лягушку, зеленоватые отблески вспыхнули на лице трупа. Лягушка прыгнула и спряталась в глубине гроба.
Капрал Мартин и Курио снова заспорили из-за Пучеглазой Китерии. Выпив, Курио сделался воинственнее и энергично поднимал голос в защиту своих интересов. Прилизанный Негр возмутился:
- Не стыдно вам спорить тут, у него на глазах?
Он еще ее остыл, а вы, как урубу [Урубу - южноамериканский гриф], набросились на падаль.
- Пусть он сам решит... - предложил Ветрогон.
Он надеялся, что Кинкас выберет его в наследники и именно ему завещает Китерию, свою единственную собственность. Разве не он принес Кинкасу в подарок зеленую лягушку, самую замечательную из всех, что ему приходилось видеть?
- Гм! - послышалось из гроба.
- Видите? Ему этот разговор не по душе, - рассердился Негр.
- Надо ему тоже дать глотнуть... - сказал Капрал. Ему хотелось заслужить благодарность покойника.
Кинкасу открыли рот и принялись вливать в него кашасу. Кашаса полилась на пиджак, на рубашку...
- Я еще не видел, чтобы кто-нибудь пил лежа...
- Надо его посадить. Так он и нас будет лучше видеть.
Кинкаса усадили на ящик, его голова качалась из стороны в сторону. После глотка кашасы он улыбался еще шире.
- Хороший пиджак... - Капрал Мартин рассматривал материю. - Глупо надевать новый костюм на покойника. Умер - и конец, отправляйся в землю. Кормить червей хорошей одеждой... а ведь сколько людей, которым нечего носить...
- Вот это чистая правда, - поддержали все.
Кинкасу дали еще глоток, он качнул головой, конечно, он тоже не возражал, он всегда соглашался с разумными доводами.
- И потом он испортит костюм кашасой,
- Лучше снять с него пиджак.
Казалось, Кинкасу стало легче, когда с него стянули тяжелый плотный черный пиджак. Но он все выплевывал кашасу, пришлось снять и рубашку. Курио загляделся на блестящие ботинки покойника; его собственные были все в дырах.
- Зачем мертвецу новые ботинки, правда, Кинкас? А мне они как раз по ноге.
Прилизанный Негр притащил старую одежду друга, брошенную в углу комнаты. Кинкаса одели, и тогда все узнали его:
- Вот это и вправду наш старый Кинкас.
Друзья повеселели. Кинкас, похоже, тоже был доволен, в старой одежде ему было удобнее. Особенно он был благодарен Курио - проклятые ботинки так жали ноги! Но этот дурак вздумал полезть к Кинкасу с разговорами насчет Китерии. Он стал шептать ему что-то на ухо. Разве можно так делать? Ведь говорил же Прилизанный Негр, что это раздражает Кинкаса! Покойник рассердился и выплюнул струю кашасы прямо в лицо Курио. Приятели задрожали от страха.
- Он взбесился.
- Я же говорил!
Ветрогон надел новые брюки, пиджак достался Капралу. Рубашку Прилизанный Негр выменяет в знакомой таверне на бутылку кашасы. Капрал Мартин вежливо сказал Кинкасу:
- Я не хочу никого обижать, но, говоря откровенно, твоя семейка довольно-таки бережлива.
- Сквалыги... - уточнил Кинкас.
- Раз ты сам так говоришь, значит, правда. Мы боялись оскорбить их, в конце концов ведь это твои родственники. Но что за скряги!.. Даже выпивка за наш счет, где это видано! Такого велорио еще не бывало!
- И ни одного цветка... - поддержал Прилизанный. - Чем иметь таких родственников, лучше их совсем не иметь.
- Мужчины - болваны. Женщины - гадюки, - .
четко произнес Кинкас.
- Но послушай, папаша, толстуха все-таки кое-чего стоит...
- Вонючка жирная!
- Не говори, папаша. Немного перезрела, но не так-то уж она плоха. Я встречал и похуже.
- Ты, Негр, осел. Не смыслишь в женщинах.
Ветрогон совсем некстати вставил:
- Вот Китерия хороша, верно, старик? Что она теперь будет делать? Я даже...
- Заткнись, несчастный! Не видишь, он злится?
Но Кинкас не слышал Ветрогона. В эту самую минуту Капрал Мартин сделал попытку обделить его на целый глоток кашасы. Кинкас мотнул головой и так стукнул по бутылке, что чуть не разбил ее.
- Дай папаше кашасы... - сказал Прилизанный Негр.
- Он проливает, - возразил Капрал.
- Пусть пьет, как хочет. Имеет право.
Капрал Мартин сунул бутылку в открытый рот Кинкаса.
. - Успокойся, приятель. Я не хотел тебя обидеть.
На, пей на здоровье. Ведь нынче твой праздник...
Они перестали говорить о Китерии. Было совершенно ясно, что Кинкас не разрешает касаться этого вопроса.
- Хорошая водка! - похвалил Курио.
- Барахло! - решил Кинкас, который был знатоком.
- Ну так ведь и цена...
Лягушка прыгнула Кинкасу на грудь. Он полюбовался ею и тут же спрятал в карман старого засаленного пиджака.
Луна поднималась над городом и над морем, луна Баии лила в окно свое серебряное сияние... Ветер с моря погасил свечи, гроба больше не было видно. С улицы доносились звуки гитары, женский голос пел о муках любви. Капрал Мартин тоже запел.
- Он обожает песни...
Они пели вчетвером, бас Прилизанного Негра заполнял всю улицу и замирал далеко в бухте, где стояли баркасы. Кинкас не отставал ни в чем. Раньше он пил вместе со всеми, а теперь слушад пение, он ведь любил кантиги.
Наконец они устали петь, и Курио сказал:
- Кажется, сегодня вечером мокека у Рулевого Мануэла?
- Конечно, сегодня. Мокека из ската, - прибавил Ветрогон.
- Никто не умеет готовить ее лучше, чем Мария Клара, - заявил Мартин.
Кинкас прищелкнул языком. Прилизанный Негр рассмеялся:
- Он до смерти любит мокеку.
- А почему бы нам не пойти? Рулевой Мануэл может даже обидеться, если мы не придем.
Приятели переглянулись. Немного поздно, да к тому же придется еще заходить за женщинами. Курио колебался:
- Мы ведь обещали не оставлять его одного.
- А почему одного? Он пойдет с нами.
- Я хочу есть, - заявил Прилизанный Негр, Посоветовались с Кинкасом:
- Хочешь пойти?
- А что я калека, что ли, чтобы оставаться здесь?
Еще один глоток - и бутылка пуста. Кинкаса поставили на ноги. Прилизанный Негр заметил:
- Он так пьян, что не держится на ногах. С годами он становится слабее. Пошли, папаша!
Курио и Ветрогон зашагали впереди. Кинкас, довольный жизнью, танцующей походкой шел между Прилизанным Негром и Капралом Мартином, которые вели его под руки.
XI
По-видимому, этой ночи суждено было стать незабываемой. Кинкас Сгинь Вода переживал лучшие минуты своей жизни. Необычайное воодушевление охватило компанию: им принадлежит эта небывалая ночь, для них стоит над Баией полная луна, заливая город таинственным светом. Под столетними порталами на площади Позорного Столба прятались парочки, мяукали на крышах коты, стонали гитары. Ночь была полна очарования, издали неслись звуки атабаке [Атабаке - барабан], все казалось призрачным, нереальным...
Кинкас Сгинь Вода веселился вовсю: он подставлял ножку Капралу и Негру, показывал встречным язык, сунулся в какой-то подъезд посмотреть, что делает укрывшаяся там парочка. На каждом шагу он валился и чуть было не растянулся на мостовой. Друзья не торопились, время принадлежало им. Они не чувствовали его власти над собою и верили, что эта волшебная ночь будет длиться долго, может быть, целую неделю.
Ибо, как утверждал Прилизанный Негр, нельзя же день рождения Кинкаса Сгинь Вода отпраздновать за какие-нибудь несколько часов. Кинкас не отрицал, что сегодня день его рождения, хотя никто не помнил, чтобы его праздновали когда-нибудь прежде. Случалось им отмечать многочисленные помолвки Курио, дни рождения Марии Клары и Китерии, а иногда даже какое-нибудь научное открытие, сделанное одним из клиентов Ветрогона. На радостях ученый вручал обычно своему "скромному сотруднику" бумажку в пятьсот крузейро. Но день рождения Кинкаса праздновался впервые, и надо было отметить его как полагается.
Они шли по склону горы к площади Позорного Столба, к дому Китерии.
Странно: в барах на Сан-Мигел не было обычного шума. В эту ночь все выглядело по-иному.
А может быть, полиция сделала облаву, и бары закрыты, а Китерию, Кармелу, Доралисе, Эрнестину и толстую Маргариту увели агенты? Как бы и им не попасть в ловушку! Капрал Мартин принял на себя командование, Курио отправили вперед.
- Ступай на разведку, - приказал Капрал.
В ожидании они сели на ступени церкви. Оказалось, что имеется еще одна бутылка. Кинкас лег, он смотрел в небо и улыбался при свете луны.
Курио вернулся в сопровождении шумной компании, вопившей "вива" и "ура". Впереди всех, поддерживаемая двумя приятельницами, величественно выступала безутешная вдова Пучеглазая Китерия, вся в черном и в кружевной мантилье.
- Где он? Где он? - кричала она в волнении.
Курио поспешно взбежал по ступеням. Он походил в своем потертом фраке на митингового оратора.
- Пронесся слух, будто бы Кинкас протянул ноги, и город погрузился в траур. - Все рассмеялись, Кинкас смеялся тоже, - Так "от он здесь, люди добрые, сегодня день его рождения, и мы отпразднуем его на баркасе у Рулевого Мануэла.
Пучеглазая Китерия высвободилась из объятий полных сочувствия Доралисе и толстой Марго и хотела кинуться к Кинкасу, который сидел теперь на ступеньке рядом с Прилизанным Негром. Но, видно, потрясенная всем происходящим, она не могла удержаться на ногах и уселась прямо на мостовую. Ее тотчас же подняли и подвели к Кинкасу.
- Бандит! Собака! Негодяй! Ведь вздумается же такое - распускать слухи, будто ты умер, и пугать людей?
Она села возле улыбающегося Кинкаса, взяла его руку и положила себе на грудь, чтобы он ощутил биение ее встревоженного сердца:
- Я чуть с ума не сошла, а он, оказывается, веселится, окаянный. Ну что с тобой делать? Дьявол ты, а не человек, вечно что-нибудь придумаешь! Какой ты бесчувственный, Сгинь Водичка, совсем ты меня не жалеешь, ведь ты меня просто убил...
Все смеялись, шутили; в тавернах вновь зашумел народ, Ладейра-де-Сан-Мигел ожила. Компания направилась к дому Китерии. Она была в этот вечер чрезвычайно хороша: в черном платье, такая соблазнительная...
Они шли по Ладейре-де-Сан-Мигел и всюду встречали привет и дружбу. Немец Хансен, хозяин бара "Цветок Сан-Мигел", пригласил их выпить по рюмке кашасы. Француз Верже подарил дамам африканские амулеты. Он не мог присоединиться к ним, так как этой ночью ему надо было выполнять обет, данный святому.
Двери домов открывались, женщины выглядывали из окон, выходили на улицу. Имя Кинкаса слышалось повсюду, ему кричали "ура". Кинкас кивал в знак благодарности, словно король, возвратившийся на трон.
В доме Китерии все было погружено в траур. В спальне на комоде, между литографией, изображающей Христа, и глиняной статуэткой кабокло [Кабокло метис; бедный крестьянин] Ароэйра, ее покровителя, красовался портрет Кинкаса, вырезанный из газеты, где он был напечатан в качестве иллюстрации к серии очерков Джованни Гимараэнса "Баиянское дно". По бокам портрета горели две свечи, а перед ним лежала красная роза. Доралисе, ближайшая подруга Китерии, откупорила бутылку и разлила кашасу в синие рюмки. Китерия погасила свечи, Кинкас свалился на постель. Гости перешли в столовую. Вскоре Китерия присоединилась к ним.
- Он заснул, бедняга...
- Перепил... - пояснил Ветрогон.
- Пусть поспит немного, - сказал Прилизанный Негр. - Он имеет право...
Но поскольку они и так уже опоздали к Рулевому Мануэлу, то вскоре пришлось разбудить Кинкаса. Китерия, негритянка Кармела и толстая Марго отправились вместе с ними. Доралисе пришлось остаться - ей сообщили, что нынче вечером придет доктор Кармино. Ну, а доктор Кармино, сами понимаете, - он ведь дает ей деньги каждый месяц, нельзя же обидеть такого человека.
Они надеялись, что застанут баркас еще у причала.
Спустились по склону. Теперь они спешили, Кинкас шел в обнимку с Китерией и Прилизанным Негром, он спотыкался о камни и тяжело виснул на плечах Друзей.
По дороге пришлось все же остановиться в баре Казузы, старого друга. У бара была дурная слава, каждый вечер здесь что-нибудь случалось. У Казузы собирались курильщики маконьи. Он был приветлив и всегда давал в долг несколько рюмок, а иногда даже целую бутылку. Неловко являться на баркас с пустыми руками; решили потолковать с Казузой, не удастся ли раздобыть у него в долг литра три кашасы. Капрал Мартин, отличавшийся редким дипломатическим искусством, подошел к стойке и шепотом начал переговоры с хозяином, который никак не мог прийти в себя от изумления, видя Кинкаса Сгинь Вода в великолепном настроении.
1 2 3 4 5 6