Кто? (Смеется. Хэвенли начинает смеяться почти истерически. Вскакивает. Хочет уйти. Он бросает свою трость и хватает дочь за руку.) Постой, постой. Слушай, я тебе еще хочу сказать кое-что. На прошлой неделе в Нью-Бетесда, когда я говорил об угрозе для белых женщин Юга, которую таит в себе десегрегация, какой-то наемный крикун из толпы заорал: «Эй, Босс Финли, а как насчет своей дочери? Что это за операцию ей сделали в больнице Тома Джека Финли в Сент-Клауде?» Тот же вопрос в столице штата…
ХЭВЕНЛИ: И что ты ему ответил?
БОСС: Его выдворили из зала и привели в чувство на улице.
ХЭВЕНЛИ: Папа, это иллюзия власти.
БОСС: Это не иллюзия, это – власть.
ХЭВЕНЛИ: Очень жаль, что моя операция принесла тебе столько неприятностей. Но, знаешь, еще хуже, что нож доктора Скуддера убил юность в моем теле и сделал меня сухой, холодной, пустой старухой. Мне кажется, когда дует ветер с залива, я стучу, как мертвая, высохшая виноградная лоза. Но больше я не буду тебе помехой, папа. Я уйду в монастырь. Я твердо решила.
БОСС (кричит): В какой еще монастырь? Это протестантский штат! Дочь в монастыре! Это угробит всю мою политическую карьеру! Сегодня вечером я выступаю перед клубом «Юность за Тома Финли» в большом зале отеля «Ройял Палмз». Моя речь передается по телевидению, и ты, сударыня, пойдешь туда со мной. Наденешь белоснежное платье – цвет девственницы. На одном плече у тебя будет эмблема клуба «Юность за Тома Финли», а на другом бутоны лилий. Ты выйдешь со мной на сцену – ты с одной стороны, а Том-младший – с другой, для того чтобы раз и навсегда опровергнуть слухи. И чтобы на лице у тебя играла счастливая, гордая улыбка. Ты должна прямо смотреть на толпу в зале. Глядя на тебя, всю в белом, ни один человек не осмелится повторить всю эту грязь. Я очень рассчитываю на эту компанию, она должна принести мне поддержку молодых избирателей в том крестовом походе, который я возглавляю. И ты, и Том-младший должны быть рядом со мной. Пусть все видят белую юность Юга, который грозит опасность.
ХЭВЕНЛИ (с вызовом): Я не собираюсь этого делать!
БОСС: Я не спрашиваю: «Сделаешь ли?», я говорю: «Ты это сделаешь».
ХЭВЕНЛИ: А если все-таки я откажусь?
БОСС: Откажешься так откажешься. Последствия, правда, могут прийтись тебе не по вкусу. (Звонит телефон.) …Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд.
ЧАРЛЬЗ (за сценой): Дом мистера Финли… Мисс Хэвенли? Прошу прощения, ее нет.
БОСС: Я приказал его выставить, и его выставят из города. Как ты желаешь: чтобы он уехал в белом Кадиллаке, в котором он сейчас гоняет по Сент-Клауду, или в машине мусорщика, идущей на городскую свалку?
ХЭВЕНЛИ: Ты посмеешь?
БОСС: Хочешь убедиться?
ЧАРЛЬЗ (входит): Опять вам звонили, мисс Хэвенли.
БОСС: Наше общество одобряет решительные и жесткие меры против тех, кто хочет замарать чистую южную кровь. Черт, когда мне было всего пятнадцать лет, я босиком спустился с красных песчаных гор, как будто глас божий позвал меня. Я твердо уверен, что он позвал меня. И ничто, никто, никогда меня не остановит, никогда… (Протягивает к Чарльзу руку за подарочным свертком, тот падает его.) Спасибо, Чарльз. Я еще успею заехать к мисс Люси. (Печальная, неопределенная нота прозвучала в его голосе на последней реплике. Он поворачивается и тяжело уходит.)
Занавес
Конец первого акта.


АКТ ВТОРОЙ

Сцена четвертая

Угол коктейль – бара и внешней галереи отеля «Ройял Палмз». Где-то играет тапер. За столиком в зале сидят две пары, представляющие городское общество. Это ровесники Чанса: Бадд, с Эдной и Скотти с Вайолет. За стойкой – Стафф, гордый тем, что от подавальщика содовой в дешевом кафе он продвинулся до бармена в отеле «Ройял Палмз». На нем белая куртка, алый кушак и голубые облегающие брюки. Стафф двигается с нагловатой грацией, которую он, вероятно, бессознательно скопировал у Чанса Уэйна, бывшего когда-то здесь барменом. В зал входит любовница Босса Финли мисс Люси. Она в бальном платье с пышными кружевами, а-ля красавица южанка времен Конфедерации. Светлый локон уложен с одной стороны ее остренького, как у терьера, личика. Она разгневано смотрит на Стаффа.
СТАФФ (невозмутимо, за стойкой): Добрый вечер, мисс Люси.
МИСС ЛЮСИ (заходит за стойку и начинает по-хозяйски орудовать с бутылками): Мне не дали места за банкетным столом! Я вынуждена была сидеть где-то сбоку, с женами местных чиновников. Где «Грант» двенадцатилетней давности? Эй! А ты порядочное трепло. Лед положи… Ах, какой у тебя длинный язык!..
СТАФФ: Что у вас с пальцем?
МИСС ЛЮСИ (хватает его за красный кушак): Сейчас расскажу. Приезжает ко мне Босс и подает бонбоньерку в виде пасхального яйца. Велит открыть, я открываю. Вижу – внутри бархатная коробочка для драгоценностей, довольно большая, как чей-то длинный язык.
СТАФФ: Чей язык?
МИСС ЛЮСИ: Язык одного человека, который находится не так далеко отсюда.
СТАФФ (пытается высвободиться): Мне надо стулья поставить.
МИСС ЛЮСИ: Я открываю коробочку и вижу большую бриллиантовую брошь. Только прикоснулась к ней, как этот старый сукин сын захлопнет крышку, ударяя ею прямо мне по пальцам. Ноготь даже посинел. И говорит: «Спустись-ка теперь в коктейль – бар, зайди в дамскую уборную и опиши эту брошь губной помадой на зеркале». А коробочку – в карман. Да уходя так хлопнул дверью, что даже картина со стены упала.
СТАФФ: Мисс Люси, ведь это вы сказали в прошлую субботу: «Пошел бы ты да посмотрел, что написано губной помадой на зеркале в дамской уборной»?
МИСС ЛЮСИ: Тебе сказала! Я думала, тебе можно доверить.
СТАФФ: Тут были и другие люди, они тоже слышали.
МИСС ЛЮСИ: Но никто, кроме тебя, не член клуба «Юность за Тома Финли». Никто.
Оба прерывают разговор. Они заметили высокого человека, который вошел в коктейль – бар. Его удлиненное тело, худоба и светящаяся бледность лица напоминает эль – грековского святого. На шее у него повязка. Одет как сельский житель. Это Клакер.
МИСС ЛЮСИ: Эй, гляди…
КЛАКЕР: Добрый вечер, мэм.
МИСС ЛЮСИ: Ты из «Деревенских бродяг»? С оркестром приехал?
КЛАКЕР (замечает пристальный, заинтересованный взгляд Люси): Я деревенский, но приехал без оркестра.
Стафф уходит.
МИСС ЛЮСИ: Чего тебе здесь надо?
КЛАКЕР: Приехал послушать выступление Босса Финли. (Говорит с натугой. Потирает свой большой кадык.)
МИСС ЛЮСИ: Я знаю, кто ты… Ты клакер?
КЛАКЕР: Я не клакер. Я просто задаю вопросы – один, два, три, в зависимости от того, сколько времени им потребуется, чтобы схватить меня и вышвырнуть из зала.
МИСС ЛЮСИ: Твои вопросы – мерзкие. Ты их снова сегодня повторишь?
КЛАКЕР: Да, мэм, если смогу пробраться в зал и достаточно громко спросить.
МИСС ЛЮСИ: А что у тебя с голосом?
КЛАКЕР: Когда я выкрикнул свой вопрос в Нью-Бетесда на прошлой неделе, меня ударили ручкой пистолета по кадыку, и от этого у меня пропал голос. Он и сейчас плох, но все же получше. (Хочет уйти.)
МИСС ЛЮСИ: Тебе не войти в зал без пиджака и галстука. Подожди. (Заходит за стойку, достает оттуда пиджак, какой обычно держат в местах, куда «неодетых» не допускают, и бросает его Клакеру.) Вот, надень. Выступление Босса сегодня передают по телевидению. Галстук в кармане. Сиди тихо в баре, пока Босс не начнет говорить. Закройся газетой. О'кей?
КЛАКЕР (раскрывая перед собой газету): Спасибо вам.
МИСС ЛЮСИ: Тебе спасибо и желаю удачи побольше, чем перепадает обычно.
Стафф возвращается за стойку.
ФЛАЙ (появляется на галерее): Чанс Уэйн. (Сигнал автомобиля за сценой.) Мистер Чанс Уэйн, прошу! Чанс Уэйн! (Уходит.)
МИСС ЛЮСИ (Стаффу): Разве Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд?
СТАФФ: Помните Александру дель Лаго?
МИСС ЛЮСИ: Конечно. Я была президентом местного клуба ее поклонников. А что?
ЧАНС (за сценой): Эй, бой, поставь машину у подъезда, да не помни крылья!
СТАФФ: Она и Чанс Уэйн остановились здесь вчера вечером.
МИСС ЛЮСИ: Да разрази меня гром, если я в этом деле не разберусь! (Уходит.)
Входит Чанс. Направляется к бару.
ЧАНС: Эй, Стафф! (Берет коктейль со стойки, пьет.)
СТАФФ: Поставь на место… Здесь не вечеринка с коктейлями.
ЧАНС: Приятель… кто же пьет мартини с оливками? Ты что, не знаешь, что все пьют мартини с джином и лимоном? Когда я работал на твоем месте, я придумал вот эту самую форму, что ты носишь… Как у Вика Мэтюра в фильме про Иностранный легион. И выглядел в ней получше, чем он.
НАННИ (входя): Чанс, Чанс…
ЧАНС: Тетя Нанни! (Стаффу.) Положи скатерть на этот стол и принеси шампанского…
НАННИ: Уходи отсюда.
ЧАНС: Но я только что заказал шампанское. (Внезапно под ее суровым взглядом сникает.)
НАННИ: Нельзя, чтобы нас видели вместе. (Ведет его на край сцены.)
Стафф возится у стойки. Потом берет поднос и уходит в противоположную от них сторону. Негромкая музыка.
ЧАНС: Почему?
НАННИ: Чанс, уезжай из города.
ЧАНС: Почему в городе, где я родился, каждый обращается со мной, как с последним подонком?
НАННИ: Себя спроси об этом, совесть свою спроси.
ЧАНС: О чем спросить?
НАННИ: Ты сам знаешь, и я знаю, что ты знаешь…
ЧАНС: Знаю – что?
НАННИ: Я не могу и не хочу говорить об этом. До тебя ведь все равно не дойдет. И тебе нельзя доверять. А нам жить в этом городе… О, Чанс, почему ты так изменился? Ты живешь в каком-то безумном сне.
ЧАНС: В безумном сне? Конечно. А разве это не безумный сон? Лучшего определения я давно не слыхал… Безумный сон – это и есть моя теперешняя жизнь…
НАННИ: Почему, Чанс?
ЧАНС: О, тетя Нанни, ради Бога… Разве вы забыли, кем я обещал стать?
НАННИ: Люди, которые любили тебя, ждали только одного: нежности, честности и…
ЧАНС (становясь перед ней на колени): Такое блистательное начало… и все так грубо и внезапно оборвалось… Мне было семнадцать лет. Я поставил одноактную пьесу «Доблестный» и сыграл в ней главную роль. Мы победили на конкурсе штата, и нас послали на национальный конкурс… Хэвенли играла со мной… Вы помните? Вы поехали с нами присмотреть за девочками…
НАННИ: Конечно, помню.
ЧАНС: В большом автобусе… Как мы пели вместе!
НАННИ: Вы были влюблены друг в друга.
ЧАНС: Да, влюблены. (Тихо напевает.)
НАННИ (резко поднимается): Так нельзя, так нечестно…
ЧАНС (ловит ее за руки): Тетя Нанни, мы так и не победили в этом дурацком конкурсе, мы стали вторыми.
НАННИ: Чанс, вы стали вторыми. Вы получили почетную грамоту. Четвертое место.
ЧАНС: Да, верно. Но почетная грамота на национальном конкурсе – не так уж мало… Мы бы победили, если б я не забыл текст. Я так замотался с постановкой всей этой ерунды… (Закрывает лицо руками.)
НАННИ: Я полюбила за это тебя еще больше. И Хэвенли тоже.
ЧАНС: Это случилось в поезде, по дороге домой. Она и я…
НАННИ (в смятении): Я знаю, я, я…
ЧАНС (поднимаясь): Я уговорил проводника, и он на час отдал нам свободное купе. В том поезде… грустном поезде домой…
НАННИ: Я знаю…
ЧАНС: Я дал ему пять долларов – этого оказалось мало. Тогда я отдал свои часы, булавку для галстука, перстень с печаткой и костюм, который купил в кредит, чтобы в нем отправиться на конкурс. Первый костюм, за который я заплатил больше тридцати долларов.
НАННИ: Не надо вспоминать.
ЧАНС: Чтобы купить первый час любви с ней…
НАННИ: Хватит Чанс!.. С тех пор ты так изменился.
ЧАНС: И я поклялся, что никогда больше не буду вторым ни на одном конкурсе… Тетя Нанни, посмотрите на этот контракт. (Выхватывает из кармана бумаги.)
НАННИ: Не хочу смотреть на эти фальшивые бумажонки.
ЧАНС: Они не фальшивые. Посмотрите, здесь печать нотариуса и подписи трех свидетелей. Тетя Нанни, вы знаете, с кем я приехал? С Александрой дель Лаго.
НАННИ: Кто она тебе?
ЧАНС: Патронесса, агент, продюсер! У нее большое влияние, власть, деньги, а они открывают двери. Те двери, куда я стучался, все последние годы до синяков.
НАННИ: Чанс, даже сегодня, если бы ты вернулся и просто сказал: «Я проиграл состязание, провалился…» Но ты…
ЧАНС: Минуту! Выслушайте меня… Тетя Нанни, вот мой план. Местный конкурс красоты.
НАННИ: О, Чанс!
ЧАНС: Местный конкурс красоты, который она выиграет.
НАННИ: Кто?
ЧАНС: Хэвенли.
НАННИ: Нет, Чанс. Она уже немолода. Красота ее поблекла.
ЧАНС: Неправда. Ничто не проходит так быстро, даже красота.
НАННИ: Увы, проходит.
ЧАНС: Она вернется!
НАННИ: Ради чего? Ради дурацкого конкурса?
ЧАНС: Ради любви.
НАННИ: Чанс!..
ЧАНС: Это будет не просто местный фестиваль, тетя Нанни. Отчеты о нем опубликует вся национальная пресса. О нем напишет лучшая подруга принцессы Космонополис – критик Салли Пауэрс. Самая влиятельная из киножурналистов в мире. Ее слово – закон в кино…
НАННИ: Чанс, не так громко.
ЧАНС: Я хочу, чтобы все меня слышали.
НАННИ: Нет, не надо, не надо. Если твои слова дойдут до Босса Финли, тебе будет плохо.
ЧАНС: Я или вернусь с Хэвенли, или нет. Или буду жить, или умру. Третьего мне не дано…
НАННИ: К юности своей ты хочешь вернуться, к чистой, незапятнанной юности… Не сможешь…
ЧАНС: Вы все еще не верите мне, тетя Нанни?
НАННИ: Нет, не верю. Пожалуйста, уезжай. Уезжай отсюда, Чанс.
ЧАНС: Но я прошу…
НАННИ: Уезжай!
ЧАНС: Куда? Куда я поеду? Здесь дом моего сердца, не лишайте меня последнего пристанища.
НАННИ: Ах, Чанс…
ЧАНС: Тетя Нанни, пожалуйста.
НАННИ (поднимается, чтобы, уйти): Я напишу тебе. Пришли мне адрес. Я напишу. (Уходит через бар.)
Входит Стафф и направляется к стойке.
ЧАНС: Тетя Нанни…
Но она уже ушла. Чанс вынимает флягу из кармана и отпивает из нее. Он стоит в глубине зала, в то время как две пары садятся за столик. Появляется Флай.
ФЛАЙ (громко скандирует): Мистер Чанс Уэйн, нужен мистер Чанс Уэйн!
Произнесенное имя произвело некоторое движение среди тех, кто находится у стойки и за столиками. Чанс глубоко вздыхает, затем направляется в зал коктейль – бара. Он идет, как матадор, выходящий на арену.
ЭДНА: Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд!
ВАЙОЛЕТ: Бог ты мой, это он!
ФЛАЙ (Чансу): Вам записка.
ЧАНС (читает записку. Флаю): Не сейчас, позже, позже.
ФЛАЙ: Но мадам ждет…
ЧАНС: Отстань. (Тапер за сценой начинает играть. «Вечер» в коктейль – баре только начинается. Флай уходит.) То же место, тот же джаз. Время как будто остановилось в Сент-Клауде. (Бадди и Скотти, сидящим за столиком.) Привет!
БАДД: Как?.. Ты, Чанс?
ЧАНС (кричит за сцену): Эй, Джекки… (Тапер перестает играть. Чанс подходит к столику, где сидят все четверо.) …помнишь мою песню? Он помнит мою песню. (Тапер играет в свинговой манере «Этот большой, широкий, чудесный мир».) Вот теперь я дома. В родном городе… Ну-ка, хором споем! (Четверка за столиком явно игнорирует его. Поет один.) Ну же, пойте! (Когда-то они пели вместе с ним. Сейчас они молчат. Он продолжает, поет еще какое-то время. Затем голос его замирает в замешательстве. Человек у стойки что-то шепчет своему соседу, тот смеется.) Что случилось? Здесь будто все вымерли.
СТАФФ: Тебя слишком долго не было, Чанс.
ЧАНС: И в этом все дело?
СТАФФ: Именно в этом.
Тапер кончает играть. В баре воцаряется странное молчание. Чанс смотрит на сидящих за столиком. Вайолет что-то шепчет Бадду. Затем Вайолет и Эдна поднимаются и уходят.
БАДД (подзывая Стаффа): Подсчитай, Стафф.
ЧАНС (с преувеличенным удивлением): Бадд и Скотти? Я вас не заметил. Это не Вайолет и Эдна сидели с вами? (Садится за столик между ними.)
СКОТТИ: Они, наверное, не узнали тебя, Чанс.
БАДД: Вайолет узнала.
СКОТТИ: Разве?
БАДД: Она сказала: «Бог мой, это он».
СКОТТИ: Узнала и застыдилась.
ЧАНС: В былые времена я стыдился их…
Появилась мисс Люси.
ЧАНС: Смотри-ка! (Идет ей навстречу.) Кто это, мисс Люси или Вивьен Ли в фильме «Унесенные ветром»?
МИСС ЛЮСИ: Привет, Чанс Уэйн. Мне сказали, что ты вернулся, но я не поверила. Пойду, говорю, и посмотрю сама, своими глазами. Обычно ведь в газете, в колонке Гвена Филиппа появляется заметка: «Юноша из Сент-Клауда, приехавший погостить домой, приглашен на главную роль в новой выдающейся картине». Я не пропускаю подобных сообщений. (Ерошит ему волосы.)
ЧАНС: Никогда не поступайте так с лысеющим мужчиной. (Его улыбка становится уверенней.)
МИСС ЛЮСИ: А ты разве лысеешь, бэби? Может, поэтому ты как-то изменился? Подожди, не уходи, я сейчас вернусь… (Идет за стойку бара, чтобы сделать себе коктейль. Чанс в это время причесывается.)
СКОТТИ (Чансу): Не выбрасывай свои золотые волосы, Чанс. Сохраняй их и посылай в письмах своим поклонницам.
БАДД: Самым терпеливым в мире. Годами ждут, чтобы он появился в массовке хоть на пять секунд.
МИСС ЛЮСИ (возвращаясь к столу): А знаете, этот мальчик – Чанс Уэйн – был такой хорошенький, прямо невозможно, глаза слепило. Сейчас на него хоть глядеть можно. Летом по воскресеньям я обычно ездила на городской пляж смотреть, как он прыгает с вышки. Я даже бинокль с собой брала, когда он устраивал эти бесплатные представления. Ты еще прыгаешь в воду, Чанс? Или бросил?
ЧАНС (неохотно): В прошлое воскресенье прыгал.
МИСС ЛЮСИ: Как всегда, прекрасно?
ЧАНС: Был немного не в форме, но зрители этого не заметили. Я и сейчас еще могу сделать двойное сальто из стойки спиной…
МИСС ЛЮСИ:
1 2 3 4 5 6 7