– Джулиан обнял сестренку. – А теперь пошли в дом, пока Тимми не вытащил из сумки пару-другую пирожных. Перестань лизать пакет, Тим. Ты в нем дырку проделаешь.
Энн рассмеялась:
– Он, наверно, чует запах булочек с вишнями. Можно я ему дам одну?
Джулиан погрозил ей пальцем.
– Ни в коем случае! Плевать он хотел на твои булочки. Они на него не производят ни малейшего впечатления. Тебе это должно быть известно. Ты разве не помнишь, как он их разгрызает и отшвыривает в сторону, а потом плюется вишнями?
– Гав, – сказал Тимми, признавая правоту Джулиана, и принялся обнюхивать пакет, где лежала предназначенная ему кость. Энн погладила собаку.
– Это твой обед, Тимми. На косточке полно мяса. Смотрите – мама машет нам рукой из окошка. Ей, наверное, нужны сосиски. Идемте домой. – Тимми, о сосисках забудь и думать – они не про тебя. Отойди от сумки! Господи! В жизни не видела такого прожорливого пса. Джордж, люди могут подумать, что ты моришь его голодом.
– Если подумают, то будут глубоко не правы, – пожала плечами Джордж. – Тимми, к ноге!
Тимми послушался и подошел, оглядываясь и продолжая пожирать глазами многочисленные сумки, которые ребята в этот момент снимали с багажников.
Через несколько минут покупки были разложены на кухонном столе. Дорис, женщина, обычно помогавшая хозяйке дома во время школьных каникул, открыла пакеты и заглянула внутрь каждого краем глаза, не забывая с опаской коситься на Тимми, крутившегося у нее под ногами.
– Вы бы убрали вашу собаку подальше, – наконец, не выдержав, неприязненно проговорила она. – Это же с ума сойти – сколько сосисок девается неизвестно куда, стоит ей появиться в доме. Эй, ты! Пошел отсюда! Убери свои лапы с чистого стола!
Тимми затрусил прочь из кухни. Жаль, размышлял он по дороге, что кухарки его не любят. Сам-то он к ним питал нежнейшие чувства. От них так вкусно пахло едой. К тому же в полном их распоряжении всегда имелись всевозможные лакомые кусочки, за которые он готов был отдать душу, но которыми, увы, его угощали весьма и весьма редко… Ничего, решил Тимми, он проберется в кухню снова, едва только Дорис зачем-нибудь поднимется наверх. Вполне вероятно, что на полу удастся отыскать хотя бы съедобные крошки. А может, и не только крошки. Если повезет. Вкусные вещи иной раз падают со стола. Это общеизвестно. Падают, разумеется, незаметно для кухарок…
– Джорджина, дорогая, здравствуй! – В кухню вошла хозяйка дома. Тимми с хитрым видом следовал за ней по пятам. – Тим, немедленно удались. Я ни капли тебе не доверяю, пока в радиусе хотя бы мили лежит пакет с сосисками. Ты слышал, что я сказала? Выметайся отсюда! Брысь!
Тимми повиновался. Любя тетю Джордж, он знал, что когда она говорит «брысь», это следует понимать буквально. Он устроился на коврике в гостиной и лежал там, горестно вздыхая и прикидывая, сколько примерно пройдет времени, пока ему дадут его чудную мясную косточку, оставшуюся на столе. Он опустил голову на лапы, однако уши у него стояли торчком в ожидании Джордж. Величайшая несправедливость царит в мире, думал он печально. Его выгоняют из кухни, а Джордж нет. Почему?
– Теперь, Бога ради, не мешайте мне, пока я буду готовить обед, – попросила Дорис детей, которые все еще толклись вокруг нее. – И закройте за собой, пожалуйста, дверь. Терпеть не могу, когда этот большущий хитрый пес ходит тут и все обнюхивает, делая вид, будто умирает от недоедания, хотя он здоровый и толстый, как бык!
– Ничего подобного! – негодующе воскликнула Джордж. – Тимми никогда в жизни не был толстым. И он не обжора! И не хитрый!
– Ну тогда, значит, он один такой на всем белом свете, – иронически усмехнулась Дорис. – Потому что все собаки обжоры. И я ни одной из них верю ни на йоту. У миссис Лэйн был мопс, он любил грызть сахар и, добравшись до сахарницы, мог съесть все содержимое. А по соседству с миссис Лэйн обитал жирный пудель. И вот однажды этот пудель подошел и опрокинул бидон со сливками, который разносчик молока оставил снаружи у кухонной двери. Намеренно опрокинул, заметьте – а потом слизал все до последней капельки. Хозяйка пуделя (она на него надышаться не могла) пыталась изобразить дело таким образом, что пес, дескать, терпеть не может сливки и не опрокидывал бидон. Но вы бы посмотрели на его нос! Да у него вся морда до самых глаз была замазана сливками!
Тимми заглянул в приотворенную дверь и втянул носом воздух. Было полное впечатление, что он глубоко и незаслуженно оскорблен речами кухарки.
Джулиан улыбнулся:
– Вы нанесли удар его гордости, Дорис!
– Я нанесу ему еще много ударов, если он снова притащится в кухню и будет во все кругом втыкаться своим носом, когда я готовлю, – ожесточенно заявила Дорис.
Джордж сердито на нее посмотрела, зато остальные не могли удержаться от хохота. Утро прошло замечательно. Великолепная Пятерка спустилась к морю и гуляла вдоль берега у подножья высоких скал. Свежий морской ветер дул ребятам прямо в лицо, и это было ужасно приятно. Что касается Тимми, то он резво гонялся за чайками, осмеливавшимися сесть на теплый шелковистый песок, но в конце концов разозлился. Подумать только – стоило ему поближе подобраться к какой-нибудь чайке, чтобы схватить ее, как та, лениво взмахнув огромными крыльями, мгновенно взлетала в небо! До чего же хитрые птицы!
К обеду они основательно проголодались, и когда трапеза завершилась, ни на одной тарелке не осталось даже кусочка! Все было съедено подчистую.
Дорис испекла на пару потрясающий пудинг, обильно смазанный патокой и имевший, как всегда, грандиозный успех.
– Был бы у меня язык такой же длинный, как у Тимми, – размечталась Джордж, – я бы вмиг слизала всю патоку, оставшуюся на дне блюда. Увы, не повезло!
– За чаем ты ничего есть не сможешь, уж в этом я уверена, – сказала хозяйка дома и, конечно, ошиблась. Когда пришло время чая, ее дочь, сыновья и племянница были снова в полной боевой готовности и нетерпеливо ждали появления миссис Лэйман. А та, как на грех, запаздывала!
Чай был очень красиво сервирован на большом столе, покрытом белой кружевной скатертью. Дети сидели смирно и с вожделением глядели на лакомства. Куда же запропастилась их гостья?
– Чувствую, мне вряд ли понравится эта самая миссис Лэйман, – с раздражением пробурчала Джордж. – Скорее всего, она мне вообще не понравится. Чистая мука – смотреть на пирожные с кремом, когда ты зверски голоден! Смотреть и облизываться…
Раздался звонок, хлопнула парадная дверь. Наконец-то! В комнату вошла оживленная, улыбающаяся пожилая дама. Она весело со всеми раскланялась и явно была довольна, увидев, как нетерпеливо ждет ее небольшое, но приятное общество.
– Это миссис Лэйман, дети, – сказала мама, поскольку ребята видели гостью впервые. – Садитесь, пожалуйста, миссис Лэйман. Мы все очень рады вашему приходу.
– Собственно, пришла я, чтобы кое о чем попросить ваших ребятишек, – проговорила пожилая дама. – Но сначала давайте выпьем чаю, а потом я объясню, в чем состоит моя просьба… Силы небесные, какое роскошное пиршество нас ждет! До чего же удачно, что я проголодалась!
Остальные, как известно, проголодались тоже, вследствие чего хлеб, масло, сандвичи, булочки, кексы, пирожные и все прочее с поразительной быстротой исчезло со стола. Тимми безмолвно и кротко сидел у ног Джордж, которая то и дело, когда никто не видел, совала ему в рот всякие вкусные кусочки. Миссис Лэйман вела себя непринужденно и говорила без умолку. Она оказалась в высшей степени интересным человеком и произвела на всех прекрасное впечатление.
– Ну-с, а теперь, – объявила миссис Лэйман, когда с чаем было покончено, – вы, безусловно, вправе узнать, с какой целью я напросилась сегодня к вам в гости. Сейчас все станет понятно. Я хочу получить разрешение у твоей мамы, Джулиан, на то, чтобы (если это, конечно, возможно) вы втроем… и еще этот мальчик, сидящий справа – как его зовут? ах да, Джордж! – выручили меня из весьма трудного положения.
Никто не стал объяснять, что Джордж – девочка, а не мальчик и что Джордж – это уменьшительное от Джорджины. Джордж, как обычно, была невероятно польщена, что ее приняли за мальчика. Все молчали и с любопытством смотрели на волнованную миссис Лэйман.
– Дело в следующем, ребята, – продолжала та. – У меня славный небольшой домик наверху, на холме; оттуда открывается вид прямо на залив. Со мной живет внук. Я вынуждена уехать на некоторое время: заболела моя бедная кузина, за которой, кроме меня, абсолютно некому ухаживать. А Уилфрид даже слышать не желает о том, чтобы остаться одному. Он не переносит одиночества. Я и подумала – а вдруг мама позволит вам поселиться в домике вместе с Уилфридом и пожить там до моего возвращения? В вашем обществе мальчик почувствует себя спокойнее. Кроме одиночества и страха, тут еще играет роль и неумение жить самостоятельно. Но страха больше. Одна милая женщина регулярно приходит к нам убирать и готовить, однако Уилфрид все равно боится остаться один в безлюдном месте (а оно действительно безлюдное), да еще на вершине холма.
– Вы говорите о месте, где стоит ваш уютный домик и откуда открывается такой чудесный вид на море? – спросила мать Джулиана.
– Ну да! Во многом мое жилище примитивно и несовременно: водопровода нет, приходится пользоваться колодцем, электричество и газ тоже отсутствуют. Жжем свечи или масляные лампы. Но поверьте… Пускай то, что я скажу, звучит в наши дни старомодно, но, честное слово, вид на море с лихвой искупает эти неудобства! Может быть, дети захотят сначала осмотреть дом и окрестности, а уж потом примут решение?
Миссис Лэйман внимательно и серьезно посмотрела на ребят. Те смущенно молчали, не зная, что ответить.
Паузу прервала мать Джулиана.
– Превосходная идея! Мы, конечно, навестим вас и все вокруг обойдем. Если детям там понравится – пусть остаются, я не против. Уж они-то, в отличие от вашего внука, обожают самостоятельную жизнь!
– Мама права, – кивнул головой Джулиан. – обязательно придем посмотреть на ваш дом, миссис Лэйман. И с внуком, конечно, познакомимся. В ближайшие дни мама будет по горло занята устройством благотворительного базара, и наше отсутствие окажется только кстати. А насчет того, что нам нравится самостоятельная жизнь… Представьте, это чистая правда!
Миссис Лэйман чрезвычайно обрадовалась, услышав слова Джулиана.
– Может быть, придете к нам прямо завтра утром? – спросила она. – Где-нибудь около десяти? Уверена, вид с холма произведет на вас впечатление. Он изумителен, просто изумителен! Вашим взорам предстанут весь залив и море – на много километров вокруг. Приходите же! Я буду ждать… Ну а теперь мне пора домой. Я скажу Уилфриду, что вы, возможно, согласитесь составить ему компанию. Он такой милый мальчик и такой отзывчивый – всегда, знаете ли, готов прийти на помощь. Вы его обязательно полюбите.
У Джулиана, однако, возникли кое-какие сомнения относительно милого и отзывчивого Уилфрида. Он даже задумался: а не стремится ли миссис Лэйман вообще избавиться от внука и предоставить его собственной судьбе? Нет – это было нелепо, решил он по зрелом размышлении. Зачем, завтра утром они в любом случае увидят, это за дом и что это за Уилфрид.
– Недурственно будет в самом деле снова пожить независимой жизнью, – задумалась Джордж, когда за миссис Лэйман закрылась дверь. – Этот Уилфрид, я полагаю, вряд ли станет для нас слишком большой обузой. Он, наверное, просто маленький трусливый дурачок, боящийся остаться без бабушки. И это когда в доме есть прислуга! Решено – завтра мы туда отправляемся! Может быть, вид с холма компенсирует нам постоянное присутствие дражайшего Уилфрида!
КОТТЕДЖ НА ХОЛМЕ И УИЛФРИД
Следующим утром, сразу после завтрака, дети собрались в гости к миссис Лэйман. Предстояло осмотреть дом старой леди и познакомиться с ее внуком.
– Поедем с нами, – попросил Джулиан мать. – Нам ведь наверняка понадобится твой совет. Ты как будто вчера и сама собиралась…
– Не могу, дружочек, – ответила та. – У меня забот по горло. И еще сегодня у нас в городе собрание: будут обсуждать благотворительный базар; я обещала непременно быть. Так что приеду, когда освобожусь.
– Сколько добрых дел ты совершаешь! – Джулиан нежно обнял мать. – Что ж, придется отправляться одним. Ну ничего. Я полагаю, мы без долгих раздумий поймем, остаться нам в домике миссис Лэйман или отказаться. Самое главное – узнать, что собой представляет этот Уилфрид! Ладно. Уже без четверти десять. Джордж и Тимми ждут на крыльце. Я позову Дика с Энн: пора идти за велосипедами.
Вскоре они пустились в путь. Тимми, довольный, с блестящими от радости глазами, бежал сбоку, высунув длинный розовый язык. У него давно сложилось абсолютно четкое представление о том, что такое счастье. Счастье – это когда можно провести целый день вместе с ребятами. Со всеми четверыми, разумеется!
Дорога, по которой ехала наша компания, вела на вершину холма. За каким-то поворотом неожиданно открылся потрясающий вид. Внизу до самого горизонта простиралась морская гладь. Залив лежал точно на ладони. Большие пароходы и маленькие суденышки, разбросанные по его поверхности, сверху казались игрушечными. Море сияло и переливалось в лучах солнца; оно было синее-синее как Средиземное, и от него не хотелось отводить взгляд. Энн мигом спрыгнула с велосипеда.
– Я должна сперва насмотреться на эту красоту, а уж потом поедем дальше, – заявила она, – действительно, сказочное зрелище! На сто миль вокруг только море и небо!
Девочка прислонила велосипед к калитке, поднялась чуть повыше и стояла там одна, не сводя глаз с волн. Дик подошел и молча встал рядом.
Вдруг кто-то громко закричал: «Вперед, вперед!» Маленький белый предмет со свистом пронесся по воздуху и упал прямо к ногам Энн. Она, подпрыгнув от неожиданности, отскочила в сторону.
– Это мяч для игры в гольф, – улыбнулся Дик. – Не бойся. Но только ни в коем случае не поднимай его. Тот, кто пустил мяч, должен явиться сюда и отбить его обратно точно с того места, где он упал. Хорошо, что тебя не ушибло. Я и предположить не мог, что за этой калиткой дорожка к площадке для гольфа.
– Надо бы тут погулять подольше, – вздохнула Энн. – Как вокруг красиво! Ты только погляди на кусты утесника – видишь, они растут и справа, слева. И цветут необыкновенно – прямо желтое пламя полыхает, правда? А эти крошечные цветочки, которые тянутся отовсюду… Вероника, мать-и-мачеха, маргаритки, чистотел… Прелесть! А морская панорама!
– Да, если вид из окон коттеджа мисс Лэйман такой же замечательный, я наверняка захочу там поселиться, – проговорил Дик. – Представляешь, просыпаешься утром, встаешь с постели и видишь в окошке эту величественную картину: залив, за ним море… холмы… И бездонное, бескрайнее небо…
– Да ты поэт. Дик! – Энн с нескрываемым любопытством смотрела на брата.
В эту минуту появились игроки в гольф. Чтобы не мешать, дети отошли в сторону. Один из игроков, приблизившись к мячу, ударил по нему клюшкой – легко, но энергично. Мяч взмыл в воздух и приземлился где-то поодаль на ровной, гладкой зеленой площадке.
– Превосходный удар! – похвалил другой игрок своего партнера, так ловко пославшего мяч, и оба неторопливо удалились.
– Слушай, какая забавная игра, – сказала Энн. – Стоишь себе на площадке и бьешь по мячику – то туда, то сюда.
Дик вздохнул:
– Жалко, нет у нас рядом с домом гольф-клуба. Хотел бы я научиться этим сокрушительным ударам!
– Но если коттедж, куда мы направляемся, расположен поблизости от площадки для гольфа, ты бы мог договориться с тренером и взять несколько уроков. Держу пари, ты сумеешь бить по мячу не хуже того дядьки. И мяч у тебя тоже будет улетать за тридевять земель!
Послышались голоса Джордж и Джулиана, звавшие их вернуться. Энн и Дик пошли к оставленным велосипедам. Через пару минут все четверо уже опять крутили колеса, а Тимми, как полагается, несся рядом.
– Надо не пропустить маленькую беленькую калитку, на которой кистью выведено: «Коттедж На Холме», – напомнила Джордж. – Это с той стороны, где море.
– Да вот же она, калитка! – воскликнула Энн. – Давайте положим велосипеды прямо тут, у забора, а сами войдем во двор.
Они свалили в кучу свои велосипеды и отворили калитку. Слева, неподалеку от входа, стоял странный ветхий домишко. Он стоял к ним тылом, а передняя его часть подходила почти к краю крутого холма, откуда начинался спуск вниз к огромному заливу и неправдоподобно прекрасному морю.
– Честное слово, домик как будто из волшебной сказки, – удивленно вымолвила Энн. – Смешные коротенькие трубы, и стены покосились, и крыша соломенная, вся в буграх… А окошки какие крохотные!
В траве вилась узкая дорожка. По ней они и двинулись к коттеджу. По пути им попался колодец, и вся четверка дружно склонилась над срубом, чтобы посмотреть, глубок ли он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Энн рассмеялась:
– Он, наверно, чует запах булочек с вишнями. Можно я ему дам одну?
Джулиан погрозил ей пальцем.
– Ни в коем случае! Плевать он хотел на твои булочки. Они на него не производят ни малейшего впечатления. Тебе это должно быть известно. Ты разве не помнишь, как он их разгрызает и отшвыривает в сторону, а потом плюется вишнями?
– Гав, – сказал Тимми, признавая правоту Джулиана, и принялся обнюхивать пакет, где лежала предназначенная ему кость. Энн погладила собаку.
– Это твой обед, Тимми. На косточке полно мяса. Смотрите – мама машет нам рукой из окошка. Ей, наверное, нужны сосиски. Идемте домой. – Тимми, о сосисках забудь и думать – они не про тебя. Отойди от сумки! Господи! В жизни не видела такого прожорливого пса. Джордж, люди могут подумать, что ты моришь его голодом.
– Если подумают, то будут глубоко не правы, – пожала плечами Джордж. – Тимми, к ноге!
Тимми послушался и подошел, оглядываясь и продолжая пожирать глазами многочисленные сумки, которые ребята в этот момент снимали с багажников.
Через несколько минут покупки были разложены на кухонном столе. Дорис, женщина, обычно помогавшая хозяйке дома во время школьных каникул, открыла пакеты и заглянула внутрь каждого краем глаза, не забывая с опаской коситься на Тимми, крутившегося у нее под ногами.
– Вы бы убрали вашу собаку подальше, – наконец, не выдержав, неприязненно проговорила она. – Это же с ума сойти – сколько сосисок девается неизвестно куда, стоит ей появиться в доме. Эй, ты! Пошел отсюда! Убери свои лапы с чистого стола!
Тимми затрусил прочь из кухни. Жаль, размышлял он по дороге, что кухарки его не любят. Сам-то он к ним питал нежнейшие чувства. От них так вкусно пахло едой. К тому же в полном их распоряжении всегда имелись всевозможные лакомые кусочки, за которые он готов был отдать душу, но которыми, увы, его угощали весьма и весьма редко… Ничего, решил Тимми, он проберется в кухню снова, едва только Дорис зачем-нибудь поднимется наверх. Вполне вероятно, что на полу удастся отыскать хотя бы съедобные крошки. А может, и не только крошки. Если повезет. Вкусные вещи иной раз падают со стола. Это общеизвестно. Падают, разумеется, незаметно для кухарок…
– Джорджина, дорогая, здравствуй! – В кухню вошла хозяйка дома. Тимми с хитрым видом следовал за ней по пятам. – Тим, немедленно удались. Я ни капли тебе не доверяю, пока в радиусе хотя бы мили лежит пакет с сосисками. Ты слышал, что я сказала? Выметайся отсюда! Брысь!
Тимми повиновался. Любя тетю Джордж, он знал, что когда она говорит «брысь», это следует понимать буквально. Он устроился на коврике в гостиной и лежал там, горестно вздыхая и прикидывая, сколько примерно пройдет времени, пока ему дадут его чудную мясную косточку, оставшуюся на столе. Он опустил голову на лапы, однако уши у него стояли торчком в ожидании Джордж. Величайшая несправедливость царит в мире, думал он печально. Его выгоняют из кухни, а Джордж нет. Почему?
– Теперь, Бога ради, не мешайте мне, пока я буду готовить обед, – попросила Дорис детей, которые все еще толклись вокруг нее. – И закройте за собой, пожалуйста, дверь. Терпеть не могу, когда этот большущий хитрый пес ходит тут и все обнюхивает, делая вид, будто умирает от недоедания, хотя он здоровый и толстый, как бык!
– Ничего подобного! – негодующе воскликнула Джордж. – Тимми никогда в жизни не был толстым. И он не обжора! И не хитрый!
– Ну тогда, значит, он один такой на всем белом свете, – иронически усмехнулась Дорис. – Потому что все собаки обжоры. И я ни одной из них верю ни на йоту. У миссис Лэйн был мопс, он любил грызть сахар и, добравшись до сахарницы, мог съесть все содержимое. А по соседству с миссис Лэйн обитал жирный пудель. И вот однажды этот пудель подошел и опрокинул бидон со сливками, который разносчик молока оставил снаружи у кухонной двери. Намеренно опрокинул, заметьте – а потом слизал все до последней капельки. Хозяйка пуделя (она на него надышаться не могла) пыталась изобразить дело таким образом, что пес, дескать, терпеть не может сливки и не опрокидывал бидон. Но вы бы посмотрели на его нос! Да у него вся морда до самых глаз была замазана сливками!
Тимми заглянул в приотворенную дверь и втянул носом воздух. Было полное впечатление, что он глубоко и незаслуженно оскорблен речами кухарки.
Джулиан улыбнулся:
– Вы нанесли удар его гордости, Дорис!
– Я нанесу ему еще много ударов, если он снова притащится в кухню и будет во все кругом втыкаться своим носом, когда я готовлю, – ожесточенно заявила Дорис.
Джордж сердито на нее посмотрела, зато остальные не могли удержаться от хохота. Утро прошло замечательно. Великолепная Пятерка спустилась к морю и гуляла вдоль берега у подножья высоких скал. Свежий морской ветер дул ребятам прямо в лицо, и это было ужасно приятно. Что касается Тимми, то он резво гонялся за чайками, осмеливавшимися сесть на теплый шелковистый песок, но в конце концов разозлился. Подумать только – стоило ему поближе подобраться к какой-нибудь чайке, чтобы схватить ее, как та, лениво взмахнув огромными крыльями, мгновенно взлетала в небо! До чего же хитрые птицы!
К обеду они основательно проголодались, и когда трапеза завершилась, ни на одной тарелке не осталось даже кусочка! Все было съедено подчистую.
Дорис испекла на пару потрясающий пудинг, обильно смазанный патокой и имевший, как всегда, грандиозный успех.
– Был бы у меня язык такой же длинный, как у Тимми, – размечталась Джордж, – я бы вмиг слизала всю патоку, оставшуюся на дне блюда. Увы, не повезло!
– За чаем ты ничего есть не сможешь, уж в этом я уверена, – сказала хозяйка дома и, конечно, ошиблась. Когда пришло время чая, ее дочь, сыновья и племянница были снова в полной боевой готовности и нетерпеливо ждали появления миссис Лэйман. А та, как на грех, запаздывала!
Чай был очень красиво сервирован на большом столе, покрытом белой кружевной скатертью. Дети сидели смирно и с вожделением глядели на лакомства. Куда же запропастилась их гостья?
– Чувствую, мне вряд ли понравится эта самая миссис Лэйман, – с раздражением пробурчала Джордж. – Скорее всего, она мне вообще не понравится. Чистая мука – смотреть на пирожные с кремом, когда ты зверски голоден! Смотреть и облизываться…
Раздался звонок, хлопнула парадная дверь. Наконец-то! В комнату вошла оживленная, улыбающаяся пожилая дама. Она весело со всеми раскланялась и явно была довольна, увидев, как нетерпеливо ждет ее небольшое, но приятное общество.
– Это миссис Лэйман, дети, – сказала мама, поскольку ребята видели гостью впервые. – Садитесь, пожалуйста, миссис Лэйман. Мы все очень рады вашему приходу.
– Собственно, пришла я, чтобы кое о чем попросить ваших ребятишек, – проговорила пожилая дама. – Но сначала давайте выпьем чаю, а потом я объясню, в чем состоит моя просьба… Силы небесные, какое роскошное пиршество нас ждет! До чего же удачно, что я проголодалась!
Остальные, как известно, проголодались тоже, вследствие чего хлеб, масло, сандвичи, булочки, кексы, пирожные и все прочее с поразительной быстротой исчезло со стола. Тимми безмолвно и кротко сидел у ног Джордж, которая то и дело, когда никто не видел, совала ему в рот всякие вкусные кусочки. Миссис Лэйман вела себя непринужденно и говорила без умолку. Она оказалась в высшей степени интересным человеком и произвела на всех прекрасное впечатление.
– Ну-с, а теперь, – объявила миссис Лэйман, когда с чаем было покончено, – вы, безусловно, вправе узнать, с какой целью я напросилась сегодня к вам в гости. Сейчас все станет понятно. Я хочу получить разрешение у твоей мамы, Джулиан, на то, чтобы (если это, конечно, возможно) вы втроем… и еще этот мальчик, сидящий справа – как его зовут? ах да, Джордж! – выручили меня из весьма трудного положения.
Никто не стал объяснять, что Джордж – девочка, а не мальчик и что Джордж – это уменьшительное от Джорджины. Джордж, как обычно, была невероятно польщена, что ее приняли за мальчика. Все молчали и с любопытством смотрели на волнованную миссис Лэйман.
– Дело в следующем, ребята, – продолжала та. – У меня славный небольшой домик наверху, на холме; оттуда открывается вид прямо на залив. Со мной живет внук. Я вынуждена уехать на некоторое время: заболела моя бедная кузина, за которой, кроме меня, абсолютно некому ухаживать. А Уилфрид даже слышать не желает о том, чтобы остаться одному. Он не переносит одиночества. Я и подумала – а вдруг мама позволит вам поселиться в домике вместе с Уилфридом и пожить там до моего возвращения? В вашем обществе мальчик почувствует себя спокойнее. Кроме одиночества и страха, тут еще играет роль и неумение жить самостоятельно. Но страха больше. Одна милая женщина регулярно приходит к нам убирать и готовить, однако Уилфрид все равно боится остаться один в безлюдном месте (а оно действительно безлюдное), да еще на вершине холма.
– Вы говорите о месте, где стоит ваш уютный домик и откуда открывается такой чудесный вид на море? – спросила мать Джулиана.
– Ну да! Во многом мое жилище примитивно и несовременно: водопровода нет, приходится пользоваться колодцем, электричество и газ тоже отсутствуют. Жжем свечи или масляные лампы. Но поверьте… Пускай то, что я скажу, звучит в наши дни старомодно, но, честное слово, вид на море с лихвой искупает эти неудобства! Может быть, дети захотят сначала осмотреть дом и окрестности, а уж потом примут решение?
Миссис Лэйман внимательно и серьезно посмотрела на ребят. Те смущенно молчали, не зная, что ответить.
Паузу прервала мать Джулиана.
– Превосходная идея! Мы, конечно, навестим вас и все вокруг обойдем. Если детям там понравится – пусть остаются, я не против. Уж они-то, в отличие от вашего внука, обожают самостоятельную жизнь!
– Мама права, – кивнул головой Джулиан. – обязательно придем посмотреть на ваш дом, миссис Лэйман. И с внуком, конечно, познакомимся. В ближайшие дни мама будет по горло занята устройством благотворительного базара, и наше отсутствие окажется только кстати. А насчет того, что нам нравится самостоятельная жизнь… Представьте, это чистая правда!
Миссис Лэйман чрезвычайно обрадовалась, услышав слова Джулиана.
– Может быть, придете к нам прямо завтра утром? – спросила она. – Где-нибудь около десяти? Уверена, вид с холма произведет на вас впечатление. Он изумителен, просто изумителен! Вашим взорам предстанут весь залив и море – на много километров вокруг. Приходите же! Я буду ждать… Ну а теперь мне пора домой. Я скажу Уилфриду, что вы, возможно, согласитесь составить ему компанию. Он такой милый мальчик и такой отзывчивый – всегда, знаете ли, готов прийти на помощь. Вы его обязательно полюбите.
У Джулиана, однако, возникли кое-какие сомнения относительно милого и отзывчивого Уилфрида. Он даже задумался: а не стремится ли миссис Лэйман вообще избавиться от внука и предоставить его собственной судьбе? Нет – это было нелепо, решил он по зрелом размышлении. Зачем, завтра утром они в любом случае увидят, это за дом и что это за Уилфрид.
– Недурственно будет в самом деле снова пожить независимой жизнью, – задумалась Джордж, когда за миссис Лэйман закрылась дверь. – Этот Уилфрид, я полагаю, вряд ли станет для нас слишком большой обузой. Он, наверное, просто маленький трусливый дурачок, боящийся остаться без бабушки. И это когда в доме есть прислуга! Решено – завтра мы туда отправляемся! Может быть, вид с холма компенсирует нам постоянное присутствие дражайшего Уилфрида!
КОТТЕДЖ НА ХОЛМЕ И УИЛФРИД
Следующим утром, сразу после завтрака, дети собрались в гости к миссис Лэйман. Предстояло осмотреть дом старой леди и познакомиться с ее внуком.
– Поедем с нами, – попросил Джулиан мать. – Нам ведь наверняка понадобится твой совет. Ты как будто вчера и сама собиралась…
– Не могу, дружочек, – ответила та. – У меня забот по горло. И еще сегодня у нас в городе собрание: будут обсуждать благотворительный базар; я обещала непременно быть. Так что приеду, когда освобожусь.
– Сколько добрых дел ты совершаешь! – Джулиан нежно обнял мать. – Что ж, придется отправляться одним. Ну ничего. Я полагаю, мы без долгих раздумий поймем, остаться нам в домике миссис Лэйман или отказаться. Самое главное – узнать, что собой представляет этот Уилфрид! Ладно. Уже без четверти десять. Джордж и Тимми ждут на крыльце. Я позову Дика с Энн: пора идти за велосипедами.
Вскоре они пустились в путь. Тимми, довольный, с блестящими от радости глазами, бежал сбоку, высунув длинный розовый язык. У него давно сложилось абсолютно четкое представление о том, что такое счастье. Счастье – это когда можно провести целый день вместе с ребятами. Со всеми четверыми, разумеется!
Дорога, по которой ехала наша компания, вела на вершину холма. За каким-то поворотом неожиданно открылся потрясающий вид. Внизу до самого горизонта простиралась морская гладь. Залив лежал точно на ладони. Большие пароходы и маленькие суденышки, разбросанные по его поверхности, сверху казались игрушечными. Море сияло и переливалось в лучах солнца; оно было синее-синее как Средиземное, и от него не хотелось отводить взгляд. Энн мигом спрыгнула с велосипеда.
– Я должна сперва насмотреться на эту красоту, а уж потом поедем дальше, – заявила она, – действительно, сказочное зрелище! На сто миль вокруг только море и небо!
Девочка прислонила велосипед к калитке, поднялась чуть повыше и стояла там одна, не сводя глаз с волн. Дик подошел и молча встал рядом.
Вдруг кто-то громко закричал: «Вперед, вперед!» Маленький белый предмет со свистом пронесся по воздуху и упал прямо к ногам Энн. Она, подпрыгнув от неожиданности, отскочила в сторону.
– Это мяч для игры в гольф, – улыбнулся Дик. – Не бойся. Но только ни в коем случае не поднимай его. Тот, кто пустил мяч, должен явиться сюда и отбить его обратно точно с того места, где он упал. Хорошо, что тебя не ушибло. Я и предположить не мог, что за этой калиткой дорожка к площадке для гольфа.
– Надо бы тут погулять подольше, – вздохнула Энн. – Как вокруг красиво! Ты только погляди на кусты утесника – видишь, они растут и справа, слева. И цветут необыкновенно – прямо желтое пламя полыхает, правда? А эти крошечные цветочки, которые тянутся отовсюду… Вероника, мать-и-мачеха, маргаритки, чистотел… Прелесть! А морская панорама!
– Да, если вид из окон коттеджа мисс Лэйман такой же замечательный, я наверняка захочу там поселиться, – проговорил Дик. – Представляешь, просыпаешься утром, встаешь с постели и видишь в окошке эту величественную картину: залив, за ним море… холмы… И бездонное, бескрайнее небо…
– Да ты поэт. Дик! – Энн с нескрываемым любопытством смотрела на брата.
В эту минуту появились игроки в гольф. Чтобы не мешать, дети отошли в сторону. Один из игроков, приблизившись к мячу, ударил по нему клюшкой – легко, но энергично. Мяч взмыл в воздух и приземлился где-то поодаль на ровной, гладкой зеленой площадке.
– Превосходный удар! – похвалил другой игрок своего партнера, так ловко пославшего мяч, и оба неторопливо удалились.
– Слушай, какая забавная игра, – сказала Энн. – Стоишь себе на площадке и бьешь по мячику – то туда, то сюда.
Дик вздохнул:
– Жалко, нет у нас рядом с домом гольф-клуба. Хотел бы я научиться этим сокрушительным ударам!
– Но если коттедж, куда мы направляемся, расположен поблизости от площадки для гольфа, ты бы мог договориться с тренером и взять несколько уроков. Держу пари, ты сумеешь бить по мячу не хуже того дядьки. И мяч у тебя тоже будет улетать за тридевять земель!
Послышались голоса Джордж и Джулиана, звавшие их вернуться. Энн и Дик пошли к оставленным велосипедам. Через пару минут все четверо уже опять крутили колеса, а Тимми, как полагается, несся рядом.
– Надо не пропустить маленькую беленькую калитку, на которой кистью выведено: «Коттедж На Холме», – напомнила Джордж. – Это с той стороны, где море.
– Да вот же она, калитка! – воскликнула Энн. – Давайте положим велосипеды прямо тут, у забора, а сами войдем во двор.
Они свалили в кучу свои велосипеды и отворили калитку. Слева, неподалеку от входа, стоял странный ветхий домишко. Он стоял к ним тылом, а передняя его часть подходила почти к краю крутого холма, откуда начинался спуск вниз к огромному заливу и неправдоподобно прекрасному морю.
– Честное слово, домик как будто из волшебной сказки, – удивленно вымолвила Энн. – Смешные коротенькие трубы, и стены покосились, и крыша соломенная, вся в буграх… А окошки какие крохотные!
В траве вилась узкая дорожка. По ней они и двинулись к коттеджу. По пути им попался колодец, и вся четверка дружно склонилась над срубом, чтобы посмотреть, глубок ли он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16