Здесь выложена электронная книга В интересах государства автора по имени Бивор Энтони. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Бивор Энтони - В интересах государства.
Размер архива с книгой В интересах государства равняется 183.81 KB
В интересах государства - Бивор Энтони => скачать бесплатную электронную книгу
Энтони Бивор
В интересах государства
Энтони Бивор
В ИНТЕРЕСАХ ГОСУДАРСТВА
Кинте
1
Шофер грузовика без номерного знака подался вперед и локтем протер лобовое стекло. Предгорья Анд в эту апрельскую ночь плотно окутал туман, свет фар не пробивал его толщу, и края узкой дороги порою трудно было различить. Угрожающий тон речи генерала Иньесты – радио в машине работало – отвлекал его внимание на опасных поворотах, но о том, чтобы выключить приемник, не могло быть и мысли из-за офицера, сидевшего рядом. «Los Batidores de la Muerte» – «Вестники смерти» – были известны своими расправами с противниками режима, но жестокость капитана Винсенте вызывала ужас даже среди его подчиненных. Капитан Винсенте создал себе репутацию, распяв священника в barrio Дворе (исп.)
церкви св. Мигеля и пригвоздив его к кресту винтовочными штыками.
Шофер грузовика был не единственным вынужденным слушателем генеральской речи. Всего в нескольких километрах выше, в каменном домишке на склоне горы, Мария Картера, демонстративно вздохнув, кивнула на дешевенький транзистор:
– Если он тебя так раздражает, почему же ты его не выключишь?
Ее муж не ответил: Мария, покоряясь его воле, лишь пожала плечами. Отмечалась третья годовщина переворота, но Эрнесто по-прежнему клял генерала Иньесту, разглагольствовавшего о защите ценностей западной цивилизации.
– Всегда на страже… армейской монополии на кокаин, – с отвращением прокомментировал он. Переворот был осуществлен старшими чинами армии, чтобы замять скандал, разразившийся после того, как стало известно, что они занимаются ввозом наркотиков в США при посредничестве кубинских эмигрантов в Майами.
Кто-то из детей проснулся в соседней комнате и стал звать родителей. Схватив со стола ночник, Мария с укором посмотрела на мужа и вышла. Эрнесто что-то сердито проворчал и выключил приемник. Укор в ее взгляде заслонил собой тревогу. Жестокие репрессии, последовавшие за переворотом, коснулись главным образом тех, кто жил в больших городах, но вдруг, всего две недели назад, национальные гвардейцы расстреляли несколько campesinos Крестьян (исп.)
, которые осмелились распахать неиспользуемые земли в долине. С тех пор Мария боялась, что ее обычно неразговорчивый муж позволит втянуть себя в какие-нибудь бессмысленные выступления против режима. А ведь им повезло больше, чем другим: Эрнесто сумел найти работу гида-переводчика, и теперь она опасалась, что в случае, если его схватят, ей одной не потянуть и дом, и работу.
Эрнесто сидел на стуле у камина и, пригнувшись, смотрел в пол. До слуха его долетал голос жены, убаюкивавшей малыша за стенкой. И вдруг он уловил другой звук – звук мотора, мотора автомобиля, урчавшего при подъеме в гору. Шум стал отчетливее, и по переключению скоростей на виражах Эрнесто попытался определить, что это – грузовик или легковая машина? А машины редко появлялись в этих краях даже днем. Почувствовав, что жена стоит у него за спиной, Эрнесто обернулся. Голова ее была безвольно опущена, в глазах застыл ужас. Он не знал, как успокоить ее. Если это и впрямь «Вестники смерти», их жертва могла находиться в любом из дюжины домов, прилепившихся на склоне горы. Но страх жены передался Эрнесто, он вдруг почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Когда машина вылетела из-за последнего поворота и свет фар скользнул по окну, Эрнесто резко поднялся и, увильнув от протянутых рук жены, пересек комнату. Ничего не разглядеть – свет бил прямо в глаза. Эрнесто в растерянности повернулся к Марии, не зная, что сказать, как успокоить ее. Слышно было: машина вдруг остановилась. Резкие крики команды, в последний раз взревел двигатель и заглох, вот они спрыгивают на землю, а вот уже бегут, вот захлопнули дверцу, снова крики, щелканье затворов… Только когда раздался стук в дверь, ноги Эрнесто сами собой задвигались. Он бросился к окну, но было уже поздно.
Через два часа грузовик въехал во двор здания на авенида Изабель-ла-Католика. Волосы на голове Эрнесто Картеры слиплись, одежда пропиталась потом, хотя ночь стояла прохладная. Глаза и рот на время поездки ему залепили клейкой лентой, и в дороге он все время боялся задохнуться. Тело ныло от пинков, которыми его наградили конвоиры, от ушибов, заработанных, когда машину трясло на ухабах.
Повязку сорвали лишь после того, как его втащили в помещение и передали новым мучителям. Здесь пахло сыростью и бетоном. Когда прошла резь в глазах, Эрнесто, проморгавшись, понял, что находится в длинном коридоре, освещенном голыми лампочками, ввинченными через равные промежутки в потолок. Только тогда он по-настоящему осознал, что его ждет. И не мог сдержать дрожи при мысли о технических приспособлениях: «самолете», «подводной лодке» – и электрических устройствах, которые использовали здесь при допросах. Охранники презрительно загоготали, глядя на его мокрые брюки, а он никак не мог понять, в чем дело. Чувства стыда и отвращения к себе он уже не испытывал, лишь подумал, что если теряешь контроль над телом, то едва ли сможешь контролировать свои слова. И все же куда хуже страха перед болью, ожидавшей его, был ужас от сознания, что ему нечего им сказать, чтобы прекратить мучения. А машина Иньесты никогда не признает, что совершила ошибку.
По прошествии суток Эрнесто Картера обнаружил, что хоть он и не жаждет смерти, но и не боится ее. Причем это равнодушие удивило его меньше, чем глубоко запрятанный страх, который он распознал в глазах своих мучителей. Это было поразительное открытие, тем более что он сделал его, когда они практически уничтожили в нем не только человеческое достоинство, но даже тело, и он знал, что инстинкт его не обманывает. Теперь, когда он уже не способен был ни на что реагировать – даже на боль, он ясно увидел, насколько этим людям не по себе.
Тощий кивнул на неподвижное тело, приваленное к испещренной кровавыми пятнами стене:
– Ну а теперь что будем делать?
– Да, наверное, то же, что и с остальными.
И опять этот страх, глубоко загнанный внутрь, подумал заключенный. Их напускное безразличие только подтверждало его догадку. На мгновение мелькнула мысль: уж не пытается ли он убедить себя в этой жалкой победе, чтобы приуменьшить унижения, которым его подвергали, но в следующую секунду он снова потерял интерес ко всему. Он был словно пьяница, у которого отказало тело и выдуло мозги. Полнейшее бессилие наконец высвободило его из их власти.
Раздался чей-то крик в другом конце коридора, и оба палача инстинктивно выпрямились. Они сразу узнали голос старшего консультанта Интеллидженс сервис, моряка-аргентинца.
– Кто это? – спросил он, остановившись в дверях камеры.
– Картера… Эрнесто… из Такаплана.
– Ну и что он?
– Да худо дело.
– То есть как это, cono Свинья (исп.)
?
– Парализовало его. Не может говорить.
Офицер взглянул на двух юнцов, угрюмо уставившихся на истерзанное тело, – только глаза еще жили в нем, но это были глаза животного, ожидающего, когда его прикончат. Аргентинец покачал головой с едва скрытым раздражением. Он прекрасно знал, что тайная полиция должна вылавливать все, что всплывает на поверхность в результате политических катаклизмов, но Brigada de Investigacion y Seguridad Бригада по расследованию и обеспечению безопасности (исп.)
, право же, переусердствовала.
– Кончайте с ним. – В его голосе прозвучала усталость. – И в следующий раз делайте то, что вам приказано. Это же было лишь предупреждение. А вы, кретины, только потеряли зря время. Ваше счастье, что он не имеет никакого значения.
2
Колокола умолкли, и в церкви стало неестественно тихо. Отчего это в протестантской церкви колокола всегда звучат так зловеще, подумал Сэм Шерман. Он невольно скользнул взглядом по мраморным барельефам и мемориальным доскам, вделанным в левую стену. На самой большой из них были выбиты имена жителей селения, погибших в первую мировую войну. Большинство, как он заметил, служили в полку своего графства. Как это типично для англичан, подумал он: вместе расти и вместе умереть вдали от родины.
Тут внимание его снова переключилось на алтарь; прихожане затихли в ожидании, пока священник справится со своими бумажками и молитвенником. Внезапно по крыше забарабанил дождь, и люди инстинктивно подняли глаза кверху, хотя и не на что было смотреть. Капризы погоды так же непредсказуемы, подумал Шерман, как выигрыш в рулетку. А ведь еще в понедельник, когда он прибыл в Лондон, у многих машинисточек, стоявших в очереди за сандвичами, были покрасневшие от загара плечи и лица после первых жарких выходных дней.
Священник сделал шаг вперед и обвел глазами собравшихся, отмечая про себя тех, кто не принадлежал к его приходу, потом напомнил своей пастве, по какому случаю они собрались. А собрались они затем, сказал он, чтобы почтить память замечательной женщины, которую многие из сидящих в церкви знают как нянюшку Харден. И начнут они с гимна «Вперед, Христовы воины» – ее любимого гимна, добавил он многозначительно. Шерман не имел ни малейшего представления о том, как выглядел этот образец чопорного английского воспитания, вообще никогда о ней не слышал – только вот сейчас узнал, что она, оказывается, любила воинственные гимны. Органист взял вступительный аккорд, и прихожане покорно поднялись с мест. Запели нестройно, пока не вступил и не повел всех за собой голос священника. Шерман лишь беззвучно вторил поющим: он знал, что своим хриплым старческим пением всегда привлекает внимание в церкви.
Орган смолк; прихожане еще стояли, не решаясь сесть; в эту минуту по каменным плитам пола застучали шаги, и мужчина лет сорока с небольшим пересек пространство, отделявшее передний ряд скамей от аналоя. Цвет лица у Алекса Гамильтона был нездоровый, под глазами от усталости залегли тени. Наметившийся второй подбородок и крепкая шея свидетельствовали об излишках веса, но сшитый у дорогого портного костюм скрывал образовавшийся животик. В одежде – за исключением костюма – Алекс Гамильтон, видимо, отбросил консервативные привычки своего класса, – откуда бы иначе взяться этим дорогим французским и итальянским аксессуарам. Неудивительно, что здесь, среди этой высокородной бедности, он выглядит столь неуместно, подумал Шерман. Все это напоминало сцену из романа Агаты Кристи, когда перед читателем впервые предстают dramatis personae Действующие лица (лат.)
, хотя, конечно, усмехнулся про себя Шерман, в данном случае смерть нянюшки Харден была вызвана вполне естественными причинами.
Наблюдая за Алексом Гамильтоном, Шерман подумал еще, что, обладай священник чувством юмора, он непременно выбрал бы для сегодняшнего чтения то место, где говорится насчет верблюда и игольного ушка. Имеется в виду цитата из Библии: «…легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное» (Новый завет. Евангелие от Матфея, XIX, 24). – Здесь и далее примечания переводчиков.
Но это было бы не по-английски, с усмешкой подумал он, и принялся дальше обозревать присутствующих. Неподалеку от него сидела высокая нескладная девица, то и дело поглядывавшая на кого-то в первом ряду. Проследив за ее взглядом, Шерман догадался, что ее интересует не кто иной, как младший брат Алекса, Брук Гамильтон: и лицом и сложением он напоминал героя «готического» романа – живое воплощение старомодных представлений о мужских добродетелях. Да и на основе того, что Шерман слышал об образе жизни Брука, он мог лишь с восхищением констатировать, что перед ним – блистательный образчик анахронизма. Опоздал родиться на целое столетие, иначе быть бы ему среди завоевателей-первопроходцев где-нибудь в Африке в конце XIX века. Даже военная карьера Гамильтона-младшего указывала на это: частые неприятности по службе, недовольство со стороны начальства и в итоге – отставка. Англичанам такого типа свободно дышится только вдали от дома – даже и сейчас, как заметил Шерман, он выглядел на редкость нелепо в положенном по этикету темном костюме.
Кончили петь очередной гимн, и священник, сойдя с кафедры, снова встал у центрального прохода, возле первого ряда кресел. Видимо, он счел это место более подходящим, чем кафедра, чтобы обратиться к пастве в более доверительном тоне. Шерман не слушал его, размышляя о том, чем в эти минуты вероятнее всего заняты мысли Алекса Гамильтона – воспоминаниями о своей усопшей нянюшке или операциями на международных валютных рынках. Возможно даже, что сообщение о ее смерти было добавлено к телексу с указанием об очередной биржевой махинации. Шерман посмотрел на бесстрастное лицо Алекса, который, казалось, внимал викарию, рассыпавшемуся в восхвалениях неприметной старухи, – этот властолюбец даже не потрудился придать лицу приличествующую случаю отрешенность. И еще Шерман поймал себя на мысли, что страсть к деньгам и власти у Алекса Гамильтона, возможно, объясняется неудачами в школе и отставками, которые он получал у девушек.
Чем больше Шерман наблюдал за братьями, тем труднее ему было поверить, что их что-то связывает. Держу пари, подумал он, они терпеть друг друга не могут. А как же иначе: один приспособился к «прекрасному новому миру», другой отвергает его. Этот – болезненный, тот – здоров как бык. И вот они сидят здесь бок о бок, наблюдают за тем, как рвется последняя ниточка, связывавшая их когда-то. Шермана интересовали такие контрасты: возможно, удастся вставить это в статью, которую он собирался писать.
И он опять скосил взгляд вбок, на девушку, украдкой посматривавшую на Брука, но на сей раз он заметил позади нее человека, который тоже наблюдал за передней скамьей. Это был юноша, скорее всего иностранец, который чувствовал себя в официальном костюме еще более неловко, чем Гамильтон-младший. Просто удивительно, как сосредоточенно смотрели сузившиеся глаза незнакомца. Должно быть, он почувствовал, что за ним наблюдают, и, встретившись с ним взглядом, Шерман быстро отвел глаза.
Пока пели заключительный гимн, Шерман еще раза два попытался обернуться, но молодой человек был теперь начеку и нарочито рассеянно смотрел по сторонам. Прихожане опустились на колени для последней молитвы. Время от времени Шерман утыкался лбом в сложенные руки, чтобы иметь возможность посмотреть по сторонам. Вот прозвучало последнее «аминь», и наступила неловкая тишина: все ждали, кто первый встанет с колен. Наконец люди стали расходиться и, здороваясь кивком головы, переговаривались приглушенными голосами. Шерман обнаружил темноволосого незнакомца недалеко от выхода – он стоял один и словно раздумывал, в какую сторону ему пойти. Итак, нас стало двое, подумал Шерман и продолжал исподтишка следить за Бруком Гамильтоном, который тщетно пытался остаться наедине со старшим братом.
Снаружи люди еще толклись на паперти, неуверенно поглядывая на небо, а на ступеньках стоял мужчина с зонтом и никак не мог решить, открывать его или нет. Между тем дождь кончился, хотя тяжелые серые тучи еще громоздились в небе, а капли дождя сверкали на свежей листве лип, которыми был обсажен церковный двор. Порывистый ветер стряхивал капли на землю, и это-то поначалу и ввело всех в заблуждение. Но недоразумение быстро рассеялось, человек, стоявший на ступеньках, двинулся, не раскрывая зонта, и прихожане потянулись за ним по гравийной дорожке.
Выйдя на улицу, Шерман взглянул на небо и застегнул плащ. За оградой у самых ворот он заметил коричневый «роллс-ройс». У дверцы уже стоял шофер, который вылез из машины, как только первые прихожане вышли из церкви. Что-то во внешнем облике человека на заднем сиденье привлекло внимание Шермана. Может быть, подойти к автомобилю и взглянуть на таинственного незнакомца или все-таки не упускать из поля зрения Алекса Гамильтона, который в этот момент прощался с викарием? Его брат стоял рядом, видимо все еще надеясь поговорить с ним наедине, однако следом за Алексом и ему пришлось обменяться рукопожатием с викарием и сказать несколько лестных слов о только что закончившейся церемонии.
У ворот еще толпились прихожане, казалось, они не хотели расходиться по домам – словно зрители в театре, дожидающиеся, пока не откланяются два ведущих актера. Брук Гамильтон явно так и не удостоится аудиенции у своего братца. И Шерман, уткнув подбородок в воротник плаща, направился к воротам, дабы исподтишка взглянуть на пассажира «роллс-ройса».
Не успел он поднять глаза, как встретился взглядом с человеком на заднем сиденье – тот в упор смотрел на него. Шерман тотчас узнал это бескровное лицо с очками в прозрачной оправе и поспешно отвернулся, делая вид, будто ищет кого-то на паперти. Доктор Юджин Бэйрд принадлежал к числу тех представителей академического мира, которых чаще встретишь в официальном Вашингтоне, чем в студенческой аудитории, – именно там раза два и встречал его Шерман.
В интересах государства - Бивор Энтони => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга В интересах государства автора Бивор Энтони дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге В интересах государства у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу В интересах государства своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Бивор Энтони - В интересах государства.
Если после завершения чтения книги В интересах государства вы захотите почитать и другие книги Бивор Энтони, тогда зайдите на страницу писателя Бивор Энтони - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге В интересах государства, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Бивор Энтони, написавшего книгу В интересах государства, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: В интересах государства; Бивор Энтони, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн