- Я имел в виду созданную вами преступную фирму по продаже в Соединенных Штатах краденых произведений искусства.
- Вот как, - неопределенно сказал Брюкнер и со скучающим видом зевнул, еле успев прикрыть рот рукой.
Джек Дуглас вдруг почувствовал, что сидящий напротив него маленький, нелепо одетый человечек нисколько его не боится. Понял это и растерялся от своего открытия. Профессиональный опыт подсказывал ему, что такое спокойствие преступника, как правило, означает неуязвимость его позиции с точки зрения закона.
- Я вижу, мистер Брюкнер, - попробовал продолжить атаку Дуглас, - что ваша собственная судьба вас нисколько не волнует, а ведь она сейчас в ваших руках.
- Вот именно, - довольно невежливо перебил его хозяин дома. - Моя судьба и сейчас и всегда в моих руках, но никак ни в ваших.
- А вы не боитесь...
- Нет, - опять прервал Джека его визави, - никого я не боюсь, а уж вас меньше всего. Ладно, лейтенант, не буду мистифицировать вас и тратить понапрасну ваше и свое время, проясню для вас ситуацию. Во-первых, вы из отдела расследования убийств, так что делами моей фирмы, как вы изволили выразиться, заниматься не будете, во-вторых, о том, что вы виделись со стариком Эплгейтом, и о содержании вашей беседы я узнал еще до того, как вы покинули дом престарелых.
Джек Дуглас вспомнил внимательные глаза суетливого соседа Эзры Эплгейта по комнате и все понял.
- Да, да, - усмехаясь проговорил Брюкнер, наблюдая за ним, - я всегда предполагал, что мой бывший шеф когда-нибудь разговорится и заранее подстраховался на этот случай. Мне это обходится всего в полсотни ежемесячно, зато я знаю обо всех, кто приходит к Эплгейту, и о чем они с ним говорят.
- Слушайте, Брюкнер, - предупредил полицейский, - если с Эзрой Эплгейтом что-нибудь случится....
- Да бросьте, лейтенант, - досадливо отмахнулся маленький человечек, вы меня прямо за какого-то профессионального убийцу принимаете, а я за всю свою жизнь даже не ударил никого ни разу, хотя меня самого в детстве постоянно лупили мальчишки, зная, что сдачи не получат. Вы у себя в отделе потеряли чувство реальности, постоянно общаясь черт знает с кем. Я сразу понял, что вы примериваете ко мне убийство Ричарда Типпета. Успокойтесь, лейтенант, я не убивал его, как не собираюсь убивать и Эзру Эплгейта, который мне совершенно не мешает.
- Зачем же вы установили за ним слежку? - язвительно спросил Дуглас.
- Только для того, чтобы знать, когда сворачивать свои дела с антиквариатом. Они и так продолжались очень долго, гораздо дольше, чем я рассчитывал. Это ведь не могла длиться вечно, слишком много людей были в курсе и слишком много слабых мест на том длинном пути, который проходила каждая вещь от момента, когда ее украли, до того, как она попадет в руки конечного покупателя. Я еще два года назад хотел свернуть все дела, да жалко было бросать, уж больно хорошо все было отлажено. Решил подождать до первого внешнего повода и, как видите, дождался.
Никаких документов о моей деятельности на ниве благородного служения искусству, - Брюкнер весело подмигнул полицейскому, - нет и никогда не было; никто из принимавших участие в этом деле себе не враг, так что никаких показаний давать не будет, еще менее заинтересованы в огласке те, кто у нас что-либо приобрел.
Что же касается этого ужасного злодейства, то не тратьте на меня напрасно свое время - я не пытался подложить мину миссис Типпет. Когда примерно с месяц назад ее муж стал проявлять повышенный интерес к деятельности римских мастерских и начал поговаривать о том, что собирается туда съездить, либо послать жену, я понял, что он что-то узнал. Мы сразу же начали сворачивать все дела, и теперь фирма полностью прекратила свое существование, так что убивать миссис Типпет никому не было нужно.
Джек Дуглас проанализировал то, что услышал. Было очевидно, что Брюкнер говорит правду. Регулярно переправлять краденый антиквариат из Европы в Америку очень сложно даже непродолжительное время, а у него этот путь функционировал несколько лет. Такой канал мог существовать лишь до первой таможенной неприятности, поэтому идти на убийство ради сохранения его нет, это явно было Лишено какого-либо смысла.
- И чем же вы теперь собираетесь заняться, мистер Брюкнер, поинтересовался Джек Дуглас. - Неужели будете жить на одно жалованье?
- Ну зачем же! У меня кое-что осталось от моих операций и в финансовом плане, и в смысле знакомств в мире коллекционеров и торговцев антиквариатом. Я хочу открыть собственный музей, где будут выставляться частные коллекции. Он так и будет называться: музей частных коллекций Брюкнера. - В глазах будущего владельца музея появилось мечтательное выражение. - Мне кажется, это будет звучать не хуже, чем, например, музей Гугенхейма. Как вы считаете? Экспозиция музея будет меняться ежемесячно. Уверяю вас, многие, очень многие коллекционеры готовы заплатить приличные деньги за право выставить свои коллекции на суд знатоков. Ведь каждый коллекционер неимоверно тщеславен, можете мне поверить, - я сам такой.
- Так вы тоже что-то коллекционируете? - удивился Дуглас. - Когда же вы все успеваете?
- Да, представьте себе, - загадочно улыбаясь, ответил хозяин дома, правда, моя коллекция особого рода, но я горжусь ею не меньше, чем другие собиратели раритетов. раз в год я буду выставлять в своем музее собственную коллекцию и уж можете мне поверить, что она вызовет интерес у многих музеев мира.
Глаза его разгорелись, он гордо выпятил щуплую грудь колесом и даже слегка привстал на цыпочки.
- Вы меня просто заинтриговали, мистер Брюкнер, - хмыкнул Джек Дуглас, против своей воли чувствуя уже чуть ли не симпатию к этому маленькому человечку с нелепой внешностью, трезвым острым умом и такой неожиданно сильной страстью коллекционера. - А что вы собираете? Ну поделитесь со мной вашим секретом, я же вижу, вам этого ужасно хочется.
- Да, - смущенно засмеялся Стив Брюкнер, - не буду скрывать - мне действительно очень хочется показать кому-нибудь свою коллекцию. Ее ведь еще никто никогда не видел. Я, правда, думал сделать это в торжественной обстановке при большом стечении народа, но уж больно велик соблазн. Считайте, вам повезло.
Он вылетел из-за стола, распахнул дверь, ведущую в глубину дома, и сделал величественный приглашающий жест:
- Прошу вас, мистер Дуглас, музей Брюкнера рад приветствовать своего первого посетителя.
Войдя в просторное, светлое помещение, видимо, занимающее весь центр дома, Джек Дуглас изумленно ахнул. Стены комнаты были увешаны картинами в вычурных позолоченных рамах. С потемневших полотен на Джека смотрели надменные джентльмены в роскошных шитых золотом мундирах и прекрасные дамы в кринолинах.
По углам и в центре зала стояло несколько мраморных и бронзовых статуй. Под картинами вдоль стен на высоких ножках были расставлены плоские застекленные витрины, в которых на черном бархате были разложены золотые и серебряные украшения, массивные чаши, замысловатые кинжалы, кремниевые пистолеты, украшенные инкрустацией из слоновой кости я перламутра. Все, выставленное в комнате, дышало глубокой стариной и под каждым экспонатом располагалась табличка с подробным его описанием. Даже у такого не разбирающегося в искусстве человека, как Дуглас, и то захватило дух.
- Что это? - изумленно спросил он, оглядываясь на хозяина всего этого великолепия, который наблюдал за ним с умиротворенным выражением лица.
- Это? - довольный произведенным на гостя впечатлением, Брюкнер обвел зал рукой.
- Это выполненные лучшими мастерами точные копии раритетов, навсегда исчезнувших из музеев и частных коллекций Европы.
- Украденных раритетов? - уточнил Джек Дуглас.
- Ну если вам больше нравится этот термин, то извольте, - не смущаясь согласился Брюкнер. - Табличка под каждым экспонатом подробно рассказывает его историю, имена прежних владельцев и две даты: время изготовления и день похищения. Нигде в мире вы больше не сможете увидеть эти вещи, только в музее Брюкнера.
- Вы оставляли себе по одной копии каждой украденной вещи, которая проходила через ваши руки? - догадался Дуглас.
- Лучшую, - поднял палец Стив Брюкнер, - я оставлял себе самую лучшую копию. Не всякий эксперт в состоянии отличить их от подлинников. Поверьте, захоти я продать все это, - он со скромной гордостью оглядел свои сокровища, - то в желающих приобрести недостатка не будет, но музей Брюкнера не продает свои экспонаты ни за какие деньги!
Уже вечером у себя дома, вспоминая этот разговор, Дуглас испытал смешанное чувство досады и облегчения. Досады от того, что еще одна версия лопнула и поиски убийцы нужно начинать сначала, а облегчения, потому что Брюкнер, вызвавший у Джека невольную симпатию своей коллекционерской страстью, оказался не убийцей.
Джек Дуглас проанализировал все собранные им данные и, побеседовав еще раз с миссис Типпет, пришел к твердому убеждению, что искать того, кто пытался убить ее, нужно в ее ближайшем окружении. Ему даже показалось, что Мерк догадывается, кто это, но смертельно боится назвать его имя. При попытках выяснить у нее, не подозревает ли она сама кого-нибудь из своих знакомых, глаза молодой женщины наполнялись слезами, руки начинали дрожать и лейтенанту приходилось прекращать расспросы на эту тему. Самым логичным в такой ситуации было опросить ближайших родственников и друзей Мери Типпет, и именно этим Джек Дуглас решил заняться с завтрашнего дня.
Первый визит он нанес в Южный Бронкс, где в маленькой двухкомнатной квартирке на первом этаже старого двухэтажного коттеджа, рассчитанного на четыре семьи, проживала мать Мери Типпет, миссис Макклоу. Несмотря на то, что мать и дочь оказались очень похожи внешне, Джек Дуглас, увидев пожилую женщину, открывшую ему дверь, решил уточнить:
- Простите, меня зовут Джек Дуглас. Я договаривался с миссис Макклоу по телефону о встрече.
- Да-да, - засмеялась женщина, правильно истолковав замешательство гостя, - вы говорили со мной. Я мама Мери, а вовсе не бабушка.
- О-о, я вовсе не... - смутился полицейский, не зная, как закончить фразу и проклиная себя за косноязычие.
- Да бросьте вы, мистер Дуглас, - добродушно перебила его миссис Макклоу, - не вы первый, не вы последний. Так уж сложилась жизнь, что у нас с мужем не было детей. Когда он умер, мне было тридцать семь лет. О новом замужестве и не думала, хотела только, чтобы у меня был ребенок и вот через год родила Мери, так что мне уже шестьдесят третий год пошел, самое время внукам бы порадоваться, да вот у дочери такое несчастье.
Миссис Макклоу вытерла глаза платком, который достала из кармана платья, и Джек Дуглас понял, отчего у хозяйки дома красные веки. Похоже, все эти дни после гибели зятя она плакала. Старушка провела его в комнату, достала из облезлого черного комода белую скатерть и бодро сказала:
- Спиртного я после смерти мужа в доме не держу, но зато угощу вас хорошим чаем и домашним печеньем, какого вы никогда не едали. Я его сама придумала, могла бы даже патент взять - это мне Ричард покойный всегда говорил, когда они с Мери бывали у меня в гостях.
На глаза старушки опять навернулись слезы, и она привычно вытерла их платком.
Джек Дуглас деликатно помолчал, затем, кашлянув, сказал:
- Как раз о смерти вашего зятя я и хотел с вами поговорить. Именно я занимаюсь расследованием обстоятельств его смерти.
Брови миссис Макклоу удивленно взлетели вверх.
- Но Мери сказала мне, что у Ричарда просто взорвался бензобак в машине, из-за какой-то неисправности в моторе. Не понимаю, при чем же здесь полиция. Я всегда полагала, что такими вещами занимаются страховые компании. Разве я не права?
- А вы разве не читаете газет? - спросил Джек Дуглас, желая выиграть время на раздумье. Похоже, что Мери, не желая пугать мать, не рассказала ей истинную причину смерти своего мужа.
- Читаю иногда, когда дочка их привозит, но после смерти Ричарда ей просто не до этого. Бедная девочка совеем не своя от горя, даже говорить со мной не хочет об этом - сразу встает и выходит из комнаты. А я сама из дома почти не выхожу - ноги болят. Доктор говорит - тромбофлебит, а я так думаю, что это у меня от холода. Я ведь всю жизнь на рыбоконсервном заводе работала в разделочном цехе, весь день на бетонном полу, да в резиновых сапогах, вот к старости-то ноги и заболели. А что, что-нибудь случилось?
- Я бы и рад не расстраивать вас, мэм, но, боюсь, без вашей помощи мне просто не справиться. Дело в том, что вашего зятя убили, причем случайно. Жертвой должна была стать ваша дочь. Вы все равно об этом рано или поздно узнаете из газет или от соседей, так уж лучше я вам об этом сам скажу.
Джек Дуглас рассказал старушке то, что считал нужным из известных ему фактов и добавил:
- Мне кажется, что Мери догадывается, кто покушался на ее жизнь, но боится назвать его имя. Вы сами не замечали в дочери последнее время ничего необычного?
- Господи, бедная моя девочка, то-то я замечаю, что она уж месяца два ходит сама не своя, все думает, думает о чем-то, а окликнешь ее вздрогнет испуганно, как в детстве, когда я ее домовым пугала, чтобы слушалась. И деньги у меня два раза одалживала.
- Много одалживала?
- Пятьсот долларов в прошлом месяце и тысячу в этом. Больше-то у меня и не было.
Я думала, может, она купить что-нибудь собралась и не хочет, чтобы муж знал об этом. Он ей в деньгах не отказывал, когда действительно нужно было, а зряшных трат не любил. Вот я ей и дала.
- А я думаю, что кто-то вымогает у Мери деньги, возможно, угрожая в противном случае расправиться с ней. И она очень боится этого человека, раз не называет мне его имени. Как вы думаете, мэм, кто может угрожать вашей дочери?
- Да что вы такое говорите, мистер Дуглас? Кто же может угрожать моей бедной девочке? Ей даже Бешеный Джефф, чтоб ему пусто было, никогда не угрожал, а вы такое говорите.
- Кто это, Бешеный Джефф?
- Это у нее еще в школе был такой ухажер - Джеффри О'Нил, ирландский мальчишка Из-за дурного характера его так и прозвали Бешеным. Он ведь чуть что не по нем, сразу за нож хватался, даже в школу, говорят, с ножом ходил. Но меня он обходил стороной после того, как я пообещала вылить на него полный чайник кипятку, если хоть раз увижу его у своего дома. Я тогда ужасно боялась, что этот поганец так и не отвяжется от Мери и испортит ей жизнь, как ее отец-пьяница мне испортил, но потом его посадили на целых пять лет и больше я его не видела.
- За что его посадили, вы случайно не знаете?
- Как это не знаю, когда у нас вся улица тогда только об этом и говорила. Он ведь только и умел этот Джефф что гонять, сломя голову, по улицам на краденых машинах, ну и догонялся - сбил человека насмерть Миссис Макклоу, а вы не помните, когда это было?
- Постойте, постойте, когда же это было, когда же... вот вспомнила. Мери тогда как раз закончила школу, значит, это было пять лет назад. Ох, вы думаете, что Джефф О'Нил?
- Да, вполне может быть, что он вернулся, - задумчиво ответил полицейский, чувствуя, что напал на верный след. - Завтра я буду это знать точно. Спасибо вам за чай, миссис Макклоу, а печенье у вас действительно чудесное. Думаю, вы очень помогли следствию. Если тот, кого я ищу, Джеффри О'Нил, то мы его быстро возьмем, - сказал он подчеркнуто громким голосом, поглядывая на открытое окно гостиной, за которым ему уже несколько раз слышался шорох.
- Ох, вы его не знаете, - горестно вздохнула старушка, которую имя Джеффа О'Нила заставило вспомнить все свои давние страхи, - он и тогда-то был совершенно неуправляемым, а уж теперь-то после тюрьмы... Я даже и думать боюсь, что он может опять начать преследовать мою девочку.
Джек Дуглас, как мог, постарался успокоить ее и, попрощавшись, вышел из гостеприимной квартиры. На улице, прикинув, куда выходит окно гостиной, он двинулся налево и, обогнув дом, по узкой асфальтированной полоске двинулся вдоль задней стены, внимательно вглядываясь в землю. Почти сразу он нашел то, что ожидал найти: под окном гостиной миссис Макклоу на влажной после недавнего дождя земле отчетливо виднелись совсем свежие следы мужских ботинок. Судя по отпечатку, ботинки были совершенно новыми. Кто-то, похоже, подслушивал разговор, и полицейский догадывался, кто это мог быть. "Ботинки-то, наверное, на те деньги куплены, что миссис Типпет у матери одалживала", - усмехаясь, думал Джек Дуглас, довольный, что дело, висящее у него на шее, как пудовая гиря, наконец-то начинает раскручиваться.
Ступив на мостовую, чтобы перейти улицу, и машинально взглянув налево, он с изумлением увидел, что на него со страшной скоростью мчится его собственный автомобиль. Джек еще успел прыгнуть назад, и в этот момент автомобиль, резко вильнув вправо, ударил его задним крылом и швырнул на тротуар. Придя в себя через несколько секунд после падения, Джек Дуглас, еще полуоглушенный, с трудом поднялся на ноги и, морщась от сильной боли в левом бедре, поспешно заковылял к телефонной будке.
1 2 3 4 5 6