За свой дом Глэдис не боялась. Она знала, что Чарли будет следить за ним, как за своей собственностью. Он полюбил его — это было видно по его темно-карим, большим, как у доверчивого теленка, глазам, которые светились сейчас каким-то особенным светом. Насколько Глэдис было известно, никто из ее близких никогда не относился к этому дому с таким трепетом, который она почувствовала в своем новом знакомом.— Хорошо, — наконец сказала она, и сердце ее дрогнуло. С ее стороны это был жест величайшего доверия, и Чарли прекрасно понял, какой дорогой подарок она ему вручает. Порывисто вскочив со ступенек лестницы, он сделал по направлению к Глэдис два огромных шага и, заключив ее в объятия, крепко прижал к своей груди, поцеловав в лоб с такой нежностью, с какой он поцеловал бы родную мать. Когда Чарли выпустил ее, глаза Глэдис были полны слез, но она улыбалась, и он улыбнулся тоже.— Спасибо, — сказал он, глядя на нее сверху вниз. — Спасибо… Я обещаю, что буду хорошо о нем заботиться.Странная судорога стиснула ему горло, и он не смог продолжать. Тогда, не в силах выразить свою благодарность, Чарли снова прижал Глэдис к себе, и они долго стояли молча, глядя на то, как рождественский снегопад укутывает землю искристым снежным покрывалом. Глава 4 На следующий день снег прекратился, и Чарли отправился по магазинам, чтобы сделать необходимые покупки. Глэдис предложила отдать ему для лесного домика антикварную кровать красного дерева, которая в разобранном виде хранилась у нее на чердаке над гаражом. Получил Чарли и кое-какую другую мебель: комод, письменный стол, несколько стульев и древний, видавший виды, обеденный столик. Ради Чарли Глэдис готова была расстаться и с другими предметами обстановки, но Чарли удалось убедить ее, что он ни в чем больше не нуждается. Лесное шале он снял на год, он собирался вернуться сюда после поездки в Лондон, от которой он пока не хотел отказываться. В Нью-Йорк Чарли по-прежнему не стремился, но, даже если в силу каких-либо причин ему пришлось бы снова вернуться к своей работе в бюро «Уиттакера и Джонса», он мог бы приезжать в шале на уик-энды.Чем больше он раздумывал обо всем этом, тем все более сильным было желание поскорее начать жить в лесном доме. Он знал, что даже если его планы изменятся, Глэдис не станет его корить, что он не выполнил свою часть договора в точности. На предстоящий год шале целиком и полностью поступало в его распоряжение, но, если бы ему понадобилось, он мог оставаться там и дольше. И, как понял Чарли, его радушная хозяйка была бы только рада такому повороту событий.В шелбурнских магазинах, которые он объехал с утра, не оказалось всего, что ему было нужно, и Чарли отправился в Дирфилд. Там он сделал все необходимые покупки и, заглянув по пути в ювелирный магазин, купил подарок для Глэдис — чудесные серебряные сережки с крупными жемчужинами, которые, на его взгляд, должны были хорошо подойти к ее жемчужному ожерелью.Двадцать третьего декабря последние приготовления были завершены, и Чарли окончательно перебрался в шале. Стоя у окна, он любовался открывающимся видом и не верил своему счастью. Еще никогда ему не приходилось бывать в месте, которое было бы таким красивым, спокойным и, как ни странно, родным.Вечер он провел, исследуя все углы и укромные места дома, а потом до полуночи распаковывал и раскладывал вещи, которых, к счастью, было не так уж много. Телефона в доме не было, но Чарли даже был этому рад. Он знал, что, будь у него аппарат, он не выдержал бы и позвонил Кэрол — не сегодня, так в Рождество.В сочельник, едва проснувшись, Чарли снова подошел к окну на втором этаже. Любуясь заснеженным лесом, он с легкой печалью вспоминал прошлое Рождество. И позапрошлое тоже… Все эти праздники он проводил с Кэрол, он так привык ощущать себя всегда рядом с Кэрол, что даже сейчас, по прошествии времени, удивлялся, что ее нет с ним.Вздохнув, Чарли отвернулся от окна. Как бы там ни было, его первая ночь на новом месте прошла очень хорошо. Он заснул быстро и спал спокойно, не тревожимый ни грустными мыслями, ни тяжелыми снами. Никаких посторонних звуков он не слышал, поэтому, вспомнив рассказы Глэдис о духах и привидениях, которыми дразнил ее сын, Чарли не сдержал улыбки. Джимми утверждал, что видел Сару или ее призрак, и Чарли готов был в это поверить. История этой женщины — Сары Фергюссон — живо заинтересовала его, и он дал себе слово постараться узнать о ней как можно больше. Сразу после Рождества, решил Чарли, он съездит в Дирфилд, найдет библиотеку и местное отделение Исторического общества. Наверняка у них есть что-то, касающееся Сары и Франсуа.При мысли о делах, которые он для себя запланировал, Чарли удовлетворенно потянулся. Шелбурн-Фоллс был тихим и спокойным городком, располагающим к сонной лени и бездействию, но Чарли был вовсе не намерен проводить время в праздности. В Дирфилде он купил альбом для эскизов, коробку пастели, и теперь ему не терпелось поскорее выйти из дома, чтобы сделать несколько набросков с натуры. Он уже сделал несколько зарисовок шале, запечатлев его с разных сторон и в разных ракурсах, чтобы проверить кое-какие свои идеи, однако пока что он получал удовольствие больше от самого процесса, чем от результатов. Впрочем, в шале он нисколько не разочаровался. Напротив, оно нравилось ему все больше и больше, и Глэдис была очень рада это услышать, когда Чарли заехал к ней, чтобы поздравить с Рождеством.Он появился в доме Глэдис уже ближе к вечеру и неожиданно застал у нее ее соседей, которые заглянули поздравить миссис Палмер с Рождеством, Когда они наконец ушли, Чарли неожиданно пой мал себя на том, что не может говорить ни о чем другом, кроме дома. Он уже обнаружил в нем несколько потайных чуланов и спрятанную в стене нишу, которую он сначала принял за посудный шкаф. До чердака Чарли пока так и не добрался, он лишь предвкушал будущие поиски.Рассказывая обо всем этом, он был возбужден, как мальчишка, и Глэдис не могла сдержать улыбки, видя, как сверкают его глаза.— И что ты надеешься найти на чердаке? — спросила она его. — Ее драгоценности? Или письма к Франсуа? Или ты думаешь, что Сара оставила письмо тебе? Это было бы действительно очень любопытно!Ей нравилось так поддразнивать его. Глэдис была счастлива, что кто-то разделяет ее любовь, привязанность и интерес к старому дому. Всю жизнь — особенно в последние годы — она часто ездила туда, чтобы подумать, помечтать, просто полюбоваться природой, которая сохранилась в этом уголке леса почти что в своем первозданном великолепии. Как бы там ни было, это зачарованное место неизменно дарило ей успокоение и утешение. Когда погиб Джимми, она сразу бросилась туда и там постаралась обуздать боль и горечь потери. То же повторилось и когда умер Роланд. Старый дом всегда помогал ей в трудные минуты жизни, и она почти не сомневалась, что Чарли он поможет тоже.В ответ на ее шутку Чарли по-мальчишески улыбнулся.— Мне бы очень хотелось найти ее портрет, — заявил он. — Увидеть, как она выглядела. Действительно ли она была такой, какой я ее себе представляю. Ты говорила, что видела ее портрет в какой-то книге? — неожиданно вспомнил он. — Где? В здешней библиотеке или где-то еще?Глэдис, протягивая ему вазочку с клюквенным вареньем, неожиданно задумалась. К Рождеству она приготовила индейку, а Чарли привез с собой бутылку вина. Эту ночь он снова собирался провести в шале, но она знала, что завтра утром Чарли снова приедет. Она доверила ему свой драгоценный дом и свое сердце и, похоже, не обманулась.— Мне кажется, в местном отделении Исторического общества есть одна старая книга, посвященная Саре Фергюссон. Там я и видела ее портрет. По-моему, это копия со старинной лаковой миниатюры, которая, к сожалению, не сохранилась. — Она улыбнулась. — А может быть, она и лежит где-нибудь на чердаке. Ты обязательно должен там все разобрать, Чарли.Чарли кивнул в ответ.— Я обязательно этим займусь, — пообещал он. — Съезжу в музей, пороюсь в дирфилдских архивах и исследую чердак, но все это после Рождества.— А я посмотрю старые книги, которые есть у меня, — пообещала Глэдис, — Не исключено, что я разыщу наконец один или два тома о Франсуа. Граф де Пеллерен был заметной фигурой конца восемнадцатого века; во всяком случае — для Новой Англии. Местные индейские племена считали его своим; пожалуй, в те времена он был единственным в регионе французом, которого любили и уважали одновременно и поселенцы, и краснокожие. Насколько я помню, даже англичане считались с ним, хотя, сам понимаешь, это звучит более чем невероятно.— А почему он вообще приехал в Америку? — спросил Чарли. Нельзя сказать, чтобы его это всерьез интересовало, но ему нравилось слушать, как Глэдис оживленно рассказывает о событиях двухвековой давности. — Может быть, чтобы участвовать в Войне за независимость? Но почему тогда он остался? Почему не вернулся к себе во Францию?— Возможно, из-за своей жены-ирокезки, а возможно — из-за Сары. Сейчас я уже и не вспомню всех подробностей… Собственно говоря, меня всегда больше интересовала Сара, хотя мне нравилось слушать и о том, как они жили вдвоем. Моя бабушка очень любила рассказывать мне о них, и мне иногда кажется, что она была немного влюблена в Франсуа. Ее дед встречался с ним, и она узнала, каким он был, от него. Я же помню только то, что он умер намного раньше Сары.— Как жаль, — негромко сказал Чарли, но жалел он не только Сару Фергюссон, которая постепенно становилась для него все более реальной, словно обретая плоть и кровь. Он жалел и Глэдис, которая после смерти мужа осталась на белом свете совершенно одна.Правда, в Шелбурн-Фоллс у нее было немало друзей и хороших знакомых, которые всегда готовы были прийти ей на помощь, но это общение не могло заменить тепло домашнего очага. К счастью, судьба послала ей Чарли. Глэдис внесла на подносе и поставила на стол яблочный пирог и мороженое собственного приготовления. Все блюда к праздничному столу она готовила сама, поскольку Чарли был занят устройством на новом месте. Когда Чарли приехал — в строгом темном костюме и галстуке, — все было уже готово. Сама Глэдис надела черное шелковое платье, которое муж купил ей в Бостоне двадцать лет назад, и жемчужное ожерелье, которое он подарил ей на свадьбу. В этом наряде она выглядела просто великолепно и очень празднично, что Чарли не преминул отметить. Еще недавно он и не надеялся, что встретит Рождество вот так — по-семейному. Глэдис заменила ему семью, которой у Чарли больше не было, и сама она уже не чувствовала себя такой одинокой и ненужной. Несмотря на разницу в возрасте, им было очень хорошо вдвоем, и Чарли подумал, что он — впервые за много-много месяцев — чувствует себя почти счастливым, словно он вернулся в родной дом, к близким людям, в свое детство.— Скажи, Чарли, ты еще не отказался от мысли покататься на лыжах? — спросила Глэдис, стараясь не выдать своего волнения. Ей так не хотелось, чтобы Чарли покинул ее.Чарли совершенно забыл о своем намерении покататься на лыжах в Вермонте.— Может быть, после Нового года… — сказал он без особого энтузиазма, и Глэдис улыбнулась. Чарли выглядел гораздо более спокойным и счастливым, чем в тот день, когда он постучал к ней в дверь, и теперь он как будто помолодел на несколько лет. Тень печали исчезла с его лица и из глаз, и Чарли больше не был похож на собаку, которую бросил хозяин.— Мне бы очень не хотелось менять сейчас что-либо в своей жизни, — огорченно добавил Чарли, которому поездка в Вермонт вдруг показалась совершенно бессмысленной затеей. Ему совсем не хотелось бросать Глэдис и свой новый дом, и он подумал, что горы и снег никуда от него не денутся. Чего-чего, а времени у него впереди достаточно.— Почему бы тебе не съездить в Клэрмонт? — предложила Глэдис, будто читая его мысли. — Отсюда можно добраться туда минут за двадцать. Я, правда, не знаю, насколько там хуже или лучше, чем в Вермонте, но ведь попытка не пытка. Если тебе почему-то там не понравится, ты всегда можешь отправиться туда, куда собирался.Она все поняла правильно. Чарли знал, что рано или поздно ощущение новизны от его жизни в шале поблекнет, и тогда ему будет только полезно на несколько дней сменить обстановку.— Это прекрасная идея, — согласился он. — Может быть, на днях я действительно съезжу туда на разведку.Про себя он подумал, что все складывается как нельзя лучше. Горнолыжный курорт оказался совсем рядом, всего в получасе езды, и, если ему надоест торчать в шале или он не захочет надоедать Глэдис, он сможет запросто отправиться в Клэрмонт. Впрочем, вряд ли ему здесь станет скучно. Он по-прежнему считал, что ему очень повезло.Встречая Рождество, они снова засиделись допоздна. Они все говорили и говорили, и никак не могли наговориться. Для обоих праздники — особенно праздники семейные — были самым трудным временем, и ни Чарли, ни Глэдис не хотелось прощаться и идти спать, чтобы снова не остаться наедине со своими мыслями и грустными воспоминаниями. Особенно это касалось Глэдис. В ее жизни было слишком много горя, чтобы ей хотелось встречать Рождество одной. И Чарли не решился покинуть ее до тех пор, пока не убедился, что у Глэдис слипаются глаза и она готова заснуть прямо в кресле. Тогда он нежно поцеловал ее в щеку и, пожелав ей спокойной ночи, вышел из дома, провожаемый лишь отчаянно вилявшей хвостом Глинни.На улице было морозно, и Чарли поморщился, когда ветер швырнул ему в лицо пригоршню колючих снежинок. Снега выпало уже довольно много, и даже на подъездной дорожке, которую он расчистил только вчера, Чарли проваливался в снег по щиколотку. Возле шоссе снегу намело еще больше, но это ничуть его не огорчило: стояла настоящая рождественская ночь, и подлинными ее хозяевами были, конечно, снег и мороз, а вовсе не человек. Весь мир, безмолвный и сказочный, лежал словно закутанный в вату, и занесенные снегом дома поселка походили больше на елочные игрушки, чем на жилища. На свежевыпавшем снегу отпечатались следы зайцев, которых в окрестностях было видимо-невидимо, а в долине Чарли заметил трех карибу, словно плывущих по глубокому снегу рядом с шоссе. Это было очень красиво, и Чарли невольно подумал, что стоит только немного напрячь воображение, и можно будет легко представить, будто все люди исчезли и в мире не осталось никого, кроме снега, зверей и ангелов в облаках.Свой «Форд» Чарли оставил на обочине лесной дороги, не сразу найдя такое место, откуда можно было без труда выехать даже после самого сильного снегопада. Дальше он пошел пешком — проехать к шале было все равно нельзя, да Чарли и не хотелось въезжать на зачарованную поляну на четырехколесном бензиновом чудище. Даже необходимые припасы Чарли таскал в шале на себе, и точно так же пришлось поступить грузчикам, которых он нанял, чтобы доставить в дом отданную Глэдис мебель. Будь в их распоряжении лошадь и фургон с брезентовым верхом и полозьями вместо больших скрипучих колес, и все было бы по-другому, но те времена давно канули в небытие. Грузовик же, на котором они приехали, забуксовал в глубоком снегу, едва свернув с дороги, и лишь чудом выбрался обратно, зато поляна, на которой стояло шале, осталась нетронутой, и Чарли был очень этим доволен. Ему очень нравилось представлять, будто его шале отрезано от цивилизации, отдалено от нее на много миль и на много лет, а попробуй-ка вообразить себя в позапрошлом веке, если снег за окном взрыт колесами тяжелого грузовика!Пробираясь по собственным следам, уже наполовину занесенным снегом, Чарли негромко напевал себе под нос. Ему было на удивление хорошо и спокойно. Он только удивлялся, что же он сделал такое хорошее, что судьба, жизнь или сам Господь Бог отнеслись к нему с такой заботой и участием.. Ведь, что ни говори, ему очень и очень повезло, что он нашел такое место, где мог успокоиться и исцелиться от горечи и тоски; место, где он мог просто жить. В том, что жизнь в лесном шале — это именно то, что ему необходимо, Чарли нисколько не сомневался. Стоило ему переступить порог своего нового дома, как: его охватывало, ощущение покоя, умиротворения и тихого счастья. Единственное, что ставило его в тупик, это то, откуда берется это чувство. Можно было подумать, что когда-то в этом доме было пережито столько радостных событий, изведано столько счастья, что его запасов хватило на двести лет, и теперь он черпал из того же самого источника, что и его прежние обитатели.В этом объяснении, каким бы сверхъестественным оно ни казалось на первый взгляд, не было ничего странного или пугающего. Даже в самую темную полночь комнаты старого шале как будто были наполнены светом и любовью, и Чарли знал абсолютно точно, что дело вовсе не в удачно подобранной краске на стенах, не в размерах и пропорциях комнат и не в открывающихся из окон живописных видах. Это была живая аура, оставшаяся от прошлого, — Чарли ни секунды не сомневался в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31