Даниэла Стил: «Обещание»

Даниэла Стил
Обещание



«Обещание»: Эксмо; Москва; 2004

ISBN 5-699-07088-5 Аннотация Юная художница Нэнси и Майкл, сын миллионерши, полюбили друг друга, но судьбе было угодно разлучить их. Лицо девушки изуродовано в автокатастрофе, и мать Майкла предлагает Нэнси оплатить дорогую пластическую операцию в обмен на обещание не искать встречи с ее сыном. Нэнси соглашается — она уверена в чувствах Майкла. Но он даже не знает, что Нэнси осталась жива. Даниэла СтилОбещание Глава 1 Стояло погожее майское утро. На небе не было ни облачка, теплый ветерок лениво поигрывал нежной молодой листвой, в кронах деревьев на все лады звенели голоса невидимых птиц. Солнце припекало уже совсем по-летнему, и на стоянке университетского городка, куда Майкл и Нэнси зашли, чтобы забрать свои велосипеды, было довольно жарко, но в прилегающем к Эллиот-хаусу парке царила благословенная прохладная тень.Выкатив велосипеды на дорожку, они на мгновение остановились, улыбнулись друг другу. Солнечный свет играл и переливался в темных волосах Нэнси, и Майкл, любуясь ею, неожиданно почувствовал себя таким счастливым, что ему тоже захотелось запеть вместе с птицами.Нэнси встретилась с ним взглядом и вдруг начала смеяться.— Ну что, уважаемый доктор Доктор наук в США — высшая ученая степень, присваиваемая магистру (выпускнику аспирантуры или магистратуры) после защиты диссертации, и примерно соответствует званию кандидата наук.

Хилдард, как вы себя чувствуете? — лукаво спросила она.— Спроси об этом через пару недель, когда мне официально присвоят степень.Он улыбнулся и тряхнул головой, отбрасывая со лба упавшую на глаза прядь светлых волос.— Да плевать на твою степень! Я имела в виду, как ты себя чувствуешь после вчерашней ночи?Нэнси снова рассмеялась, и Майкл шутливо шлепнул ее пониже спины.— Ах ты, хитрюга! А как вы себя чувствуете, мисс Макаллистер? Вы еще можете ходить?Перекинув ногу через седло, Нэнси обернулась к нему и показала язык.— А ты? — спросила она и, оттолкнувшись от земли, покатила вперед, легко вращая педали новенького велосипеда, который он подарил ей на день рождения несколько месяцев назад.Майкл любил ее. Он влюбился в Нэнси сразу же, как только впервые увидел ее два года назад. Одного взгляда было достаточно, чтобы Майкл понял — о такой женщине он мечтал всю свою жизнь.До этого Майкл чувствовал себя в Гарварде довольно одиноко и был совершенно уверен, что его жизнь и дальше будет продолжаться в том же ключе. То, чем довольствовались другие, его почти не привлекало. В студенческие годы Майкл, как и все, много встречался с бойкими девицами из Рэдклиффа, Вассара или Уэллсли, но каждый раз обнаруживал, что ему чего-то не хватает. Он хотел большего — индивидуальности, содержательности, души.Нэнси была особенной, ни на кого не похожей девушкой. Майкл понял это в тот самый момент, когда впервые увидел ее в Бостонской галерее, где выставлялись ее картины. Пейзажи Нэнси трогали его своей загадочностью и духом одиночества, который, казалось, незримо витал над туманными пустошами и горными хребтами, а портреты были проникнуты какой-то особой искренностью, и Майкл несколько раз ловил себя на том, что испытывает теплые чувства и к изображенным на холстах людям, и к художнице, которая нарисовала их с таким сочувствием и любовью.В тот день, когда он забрел в галерею, Нэнси скромно сидела в уголке, одетая в короткую енотовую шубку, на голове ее был красный берет. Она только что вошла с улицы, и ее тонкая светлая кожа разрумянилась после быстрой ходьбы, голубые глаза сияли, а губы улыбались. И Майкла неожиданно потянуло к ней с такой силой, с какой еще никогда ни к кому не тянуло. Глава 1 Он купил Две ее картины и пригласил Нэнси на ужин в ресторан Локобера. Она ответила согласием, однако дальнейшие их отношения развивались совсем не так быстро. Нэнси Макаллистер отнюдь не спешила отдаться ему телом или душой — слишком долго она была совершенно одна, и близкие отношения с кем-либо немного пугали ее.В свои девятнадцать лет Нэнси была не по возрасту мудра и уже успела коротко познакомиться с болью и горечью. Она хорошо знала, что такое быть одной и как себя чувствует человек, когда его бросают. Она отлично представляла, что значит быть никому не нужной и не иметь ни одного близкого человека на свете. Эти чувства не оставляли ее на протяжении всей жизни — с тех самых пор, как в раннем детстве Нэнси попала в сиротский приют, в котором и оставалась до достижения совершеннолетия.И хотя девочка была слишком мала, когда мать отдала ее в приют, она на всю жизнь запомнила гулкий полумрак пустынных коридоров, пронизывающий холод серых каменных стен, незнакомые запахи, чужие лица, странные шорохи, смех других воспитанниц, который доносился до ее слуха по утрам и вечерам, когда Нэнси лежала в кровати, тщетно стараясь сдержать подступавшие к глазам слезы. Она не сомневалась, что все это сохранится в ее памяти до конца дней, и еще долго не верила, что в мире есть что-то, что способно заполнить образовавшуюся в ее душе холодную пустоту.Но потом Нэнси встретила Майкла, и все изменилось.Да, они полюбили друг друга с первого взгляда, но их отношения развивались гораздо медленнее, чем у многих из их сверстников. Зато они были прочными, ибо строились на взаимном уважении и любви. Нэнси и Майклу удалось то, что не удается многим любовникам, делающим ставку на физическую близость и пренебрегающим глубокой внутренней общностью интересов — и неизменно терпящим неудачу. Они сумели объединить его и ее мир и получили новую, удивительную и прекрасную вселенную, в которой каждому из них было хорошо и спокойно.Майкл был далеко не глуп и вполне отдавал себе отчет, какими опасностями чревато увлечение женщиной «не своего круга» — как выражалась его мать. Но Нэнси была человеком именно его круга, хотя в это выражение Майкл вкладывал совершенно иной смысл. Они с Нэнси были, что называется, родственные души, и единственным, что отличало ее от него, было то, что она смотрела на мир глазами художника и была особенно восприимчива к любым нарушениям гармонии. Иными словами, если он все еще искал место в жизни и пытался определиться в своем отношении к миру, то Нэнси уже выбрала свою позицию, выбрала раз и навсегда, и в этом отношении она была гораздо более зрелой, чем Майкл. Нэнси уже стала тем, чем она хотела быть в жизни, а Майклу это только предстояло.Но, как ни странно, Майкла это нисколько не смущало и не отталкивало. В отличие от других девушек, не знавших, что им, собственно, надо, и подолгу выбиравших будущего любовника среди нескольких кандидатур, Нэнси выбрала и полюбила его практически сразу. И за два года знакомства Майкл не дал ей ни малейшего повода для разочарования.Нэнси и сама знала, что не ошиблась в выборе. За два прошедших года они успели хорошо узнать друг друга. В душе Майкла не было ни одного уголка, который был бы закрыт для Нэнси, и наоборот. Забавные и нелепые случаи, «страшные» детские тайны, казавшиеся теперь трогательными и смешными, наивные мечтания и надежды, горечь первых разочарований и необъяснимые, навязчивые страхи — все это она узнала из его собственных уст. Благодаря откровенности Майкла Нэнси научилась уважать и любить его родителей. Даже мать…Майкл родился в очень богатой семье, чтившей устои и приверженной традициям. Чуть ли не с пеленок его начали готовить к роли принца-наследника, которому рано или поздно придется взойти на трон и взять на себя управление делами империи. Сам Майкл относился к этому весьма и весьма серьезно и никогда не шутил по поводу того, что в будущем его ожидает огромное богатство и огромная ответственность. Напротив, эта перспектива скорее пугала его. Несколько раз он делился с Нэнси своими сомнениями относительно того, сумеет ли он быть достойным деловой репутации своих предков. Но Нэнси знала, что у него все получится и что иначе просто не может быть.Империю, во главе которой Майклу предстояло встать, основал его дед, Ричард Коттер, который был весьма талантливым архитектором и еще более талантливым бизнесменом. Архитектором был и отец Майкла, который внес свой вклад в дело упрочения семейного благосостояния, женившись на Марион Хиллард, Финансовые средства Хиллардов, объединенные с предприятием Коттеров, и привели к созданию «Коттер-Хиллард корпорейшн» — могущественной компании, с которой мало кто мог потягаться. Несомненно, старик Коттер и его сын знали, как делать деньги, но именно капиталам Хиллардов — старым капиталам, за которыми стояли долгая история и крепкие корни, — они были обязаны своим приобщением к сливкам делового мира — к могуществу и власти, которые были возведены в ранг если не добродетели, то традиции. Именно поэтому, кстати, Майкл и носил фамилию матери, которая одна способна была открыть перед ним практически любую дверь.Говоря по совести, это была нелегкая ноша, но Майкл не роптал и никогда — ни в шутку, ни всерьез — не заявлял, что она ему не по душе. Да и Нэнси относилась к его положению с должным пиететом. Она хорошо понимала, что в один прекрасный день Майклу придется встать во главе корпорации. В начале их знакомства они часто говорили об этом, а когда обоим стало ясно, насколько серьезны их отношения, они вернулись к этой теме еще раз. Серьезный разговор, состоявшийся между ними, лишь еще раз убедил Майкла в том, что ему посчастливилось найти женщину, которая в состоянии не только справиться со своими семейными обязанностями, но и с ответственной ролью супруги главы могущественной фирмы. Приютское воспитание было здесь, разумеется, ни при чем — основы для этого были заложены в характере Нэнси самой природой.И вот теперь, глядя на прямую спину Нэнси, катившей далеко впереди него, Майкл снова испытал прилив радости и гордости. В эти минуты она казалась ему особенно сильной и уверенной в себе. Изящные, но сильные ноги, налегавшие на педали, аккуратная попка на кожаном седле велосипеда, узкие плечи, округлый подбородок, который он видел каждый раз, когда она со смехом оборачивалась к нему, — все это вызывало в его душе мучительную нежность, и Майклу захотелось догнать Нэнси, снять с велосипеда и увлечь на мягкую траву лужайки, чтобы снова быть вместе, чтобы…Он отогнал от себя эти мысли и, нажав на педали, помчался вслед за ней.— Эй, куда ты?! Подожди меня!..Поравнявшись с Нэнси, Майкл слегка притормозил, и они поехали по тенистой аллее парка бок о бок, никуда не торопясь. Дорожка была широкой и безлюдной, и несколько мгновений спустя Майкл положил руку на плечо Нэнси, по которому бежали пятна просеянного сквозь листву солнечного света.— Ты такая красивая, Нэн. — Его голос был таким же ласковым и нежным, как теплый весенний воздух, как свежая молодая листва на деревьях, как брачные трели птиц. — И я очень, очень тебя люблю.— А вам известно, мистер Хиллард, что я люблю вас в два раза больше?— Ты, похоже, знаешь, что говоришь, Нэн… Да, она знала. Рядом с Майклом Нэнси чувствовала себя совершенно счастливой, и это было настоящее чудо. Пронзительное счастье, озарившее Нэнси в тот самый миг, когда он вошел в зал галереи на Чарльз-стрит, до сих пор нисколько не притупилось. Напротив, с каждым днем, с каждой новой встречей она со все большей остротой ощущала его глубину и полноту. Нэнси вспомнила, как в их первую встречу Майкл пригрозил раздеться догола, если она не продаст ему все свои картины, и улыбка тронула ее губы.— …Но я люблю тебя в семь раз больше, чем ты меня!..— Вот уж дудки! — Нэнси фыркнула и, презрительно задрав нос, обогнала его на полкорпуса. — Я все равно люблю тебя больше, что бы ты ни говорил.— Откуда ты знаешь?— От Санта-Клауса.Она нажала на педали и укатила вперед. Дорожка в этом месте сужалась, и Майкл не стал ее догонять. Настроение у него было приподнятым, к тому же сзади Нэнси смотрелась так же привлекательно, как и спереди, и он не уставал любоваться ее обтянутыми джинсами бедрами, тонкой талией, изящными плечами под свободным красным свитером и летящими по ветру черными волосами. Он мог бы любоваться ею часами, днями, годами…Тут Майкл вспомнил, что как раз сегодня он собирался серьезно поговорить с Нэнси об их планах на будущее. Нагнав ее, он привстал на педалях и коснулся ее плеча:— Прошу прощения, мисс Хиллард, я хотел бы… Услышав эти слова, Нэнси слегка вздрогнула. Ее велосипед вильнул в сторону, но сразу же выровнялся, и Нэнси, обернувшись через плечо, смущенно улыбнулась. Луч солнца скользнул по ее лицу, и Майкл увидел сахарной белизны зубы, густые ресницы и золотистые веснушки на носу, напомнившие ему пыльцу удивительных цветов, которую эльфы рассыпали по ее безупречной светлой коже.— Да-да, я к вам обращаюсь, миссис Хиллард… — Последние слова он произнес с явным удовольствием, сам наслаждаясь их звучанием. Вот уже почти два года он дожидался возможности официально назвать ее так.— Не слишком ли ты торопишься, Майкл? — В голосе Нэнси прозвучала неуверенность, граничившая с испугом. Что бы они ни решили между собой — ничто не имело особенного значения, покуда Майкл не переговорит с матерью.— Ничего я не тороплюсь! — откликнулся он с обидой. — Я хотел бы, чтобы мы поженились через две недели, сразу после моей защиты.Они уже несколько раз обсуждали этот вопрос и договорились, что их свадьба должна быть очень тихой и скромной. Родных у Нэнси все равно не было, а Майклу не хотелось делиться своей радостью ни с кем, кроме нее и двух-трех ближайших друзей.— Я сегодня же слетаю в Нью-Йорк и поговорю с матерью, — добавил он. — Сегодня во второй половине дня. Думаю, я успею обернуться туда и обратно за несколько часов.— Сегодня? — Нэнси произнесла это слово с почти нескрываемым испугом. Она даже перестала вращать педали, и ее велосипед, прокатившись по инерции еще немного, остановился.Майкл тоже затормозил и, кивнув в ответ, попытался поймать взгляд Нэнси, но она с неожиданно проснувшимся интересом рассматривала заросшие травой и залитые солнечным светом пологие холмы, возвышавшиеся за редкими деревьями на окраине парка.— Как ты думаешь, Майкл, что скажет… твоя мама?..— Разумеется, она скажет «да»! Неужели, глупенькая, ты в этом сомневаешься?Голос его был деланно-бодрым, поскольку оба прекрасно знали, что проблема эта на самом деле весьма серьезна. И основания для беспокойства у них действительно были. Марион Хиллард отнюдь нельзя было назвать добродушной или сентиментальной женщиной. Она была матерью Майкла, но нежности и доброты — во всяком случае, внешне — в ней было не больше, чем в ледяной горе, погубившей «Титаник». Марион была властной, решительной женщиной, которая, казалось, была целиком сделана из стали и самого крепкого камня. Когда умер отец Марион, ей пришлось взять на себя все заботы о семейном бизнесе, и она с честью справилась с этой задачей, приумножив капиталы семьи. Когда же скончался ее муж, отец Майкла, она снова встала у руля огромной корпорации и не выпускала его ни на секунду, железной рукой направляя свой корабль туда, куда считала нужным.Решительно ничто не могло остановить ее или заставить свернуть с намеченного пути. Когда речь шла о благе семьи, в расчет не принимался даже родной сын, не говоря уже о жалкой сиротке, которая была для Марион Хиллард даже не нулем, а отрицательной величиной. Нэнси, во всяком случае, не могла представить себе, что могло заставить Марион сказать заветное «да», о котором с такой уверенностью говорил Майкл, если она вдруг не захочет, чтобы они поженились.А в том, что Марион не хочет этого брака, сомневаться не приходилось, ибо Нэнси точно знала, что думает о ней Марион Хиллард.Мать Майкла никогда не скрывала своих чувств — вернее, она намеренно перестала скрывать их, как только ей стало ясно, что «увлечение» ее сына «этой художницей» — вещь серьезная. Она звонила Майклу из Нью-Йорка почти каждую неделю и упрашивала, умоляла, пугала. Потом она бушевала, метала громы и молнии, грозила, подкупала и, наконец, смирилась. Или сделала вид, что смирилась.Майкл считал это обнадеживающим признаком, но Нэнси не разделяла его уверенности. Марион была из тех женщин, которые всегда отдают себе отчет в том, что они делают и зачем. В данный момент мать Майкла просто предпочла игнорировать «ситуацию». Она не приглашала их к себе, не выдвигала новых обвинений, но и не спешила взять обратно слова, которые бросала в лицо сыну во время их продолжительных телефонных баталий. Для нее подружка сына попросту перестала существовать, и Нэнси неожиданно поняла, что равнодушие порой может ранить гораздо больнее, чем самая откровенная ненависть.Возможно, сыграло свою роль и то, что Нэнси, не помнившая своих родителей, позволила себе увлечься мечтами о том, что когда-нибудь у нее будет своя семья и что Марион станет для нее чем-то вроде матери.
1 2 3 4 5 6