Здесь выложена электронная книга Предания нашей улицы автора по имени Махфуз Нагиб. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Махфуз Нагиб - Предания нашей улицы.
Размер архива с книгой Предания нашей улицы равняется 341.77 KB
Предания нашей улицы - Махфуз Нагиб => скачать бесплатную электронную книгу
Нагиб Махфуз
Предания нашей улицы
ОТ РАССКАЗЧИКА
Я расскажу вам историю нашей улицы, или, вернее сказать, предания нашей улицы. Сам-то я, правда, был очевидном событий лишь последнего времени, происходивших на протяжении моей собственной жизни. Но записал все истории со слов рассказчиков – а в них недостатка нет. Каждый живущий на нашей улице пересказывает эти предании так, как слышал их в кофейне, где проводит вечера, или от своего отца и деда. Эти рассказчики и послужили мне единственным источником. А поводов для повторения рассказов всегда хватает. Тяжко ли у кого на душе, страдает ли и несправедливой обиды, он непременно укажет рукой на Большой дом, возвышающийся в той стороне, где кончается улица и начинается пустыня, и с горечью промолвит: «Это дом нашего деда. Мы все плоть от плоти его и должны по праву владеть его имением. Отчего же мы голодаем и почему терпим обиды?!» А потом примется рассказывать известные наизусть истории Адхама, Габаля, Рифаа и Касема – славных сынов нашей улицы.
Дед же наш – настоящая загадка. Он прожил столько, что и вообразить себе невозможно, о его долголетии пословицы ходят. А когда состарился – уже давным-давно,– уединился в своем доме и с тех пор никому не показывался на глаза. Возраст деда и его затворничество порождают множество разных фантазий и кривотолков. Как бы то ни было, звали его Габалауи, и по его имени стала называться улица. Он был владельцем всех здешних земель и того, что на них, а также прилегающих к улице возделанных участков пустыни. Однажды я слышал, как один из жителей рассказывал о Габалауи: «От него пошла наша улица, а от улицы Египет – прародина мира. Сначала он жил один в бесплодной пустыне, потом возделал ее своими руками и приобрел во владение благодаря тому, что валий очень его уважал. Человек он был каких мало – молодец и силач такой, что дикие звери боялись звука его имени».
А другой рассказывал: «Он был настоящий футувва, но не такой, как другие. Он ни на кого не налагал податей, не гордился своим богатством и со слабыми был милосерден».
Потом наступило такое время, когда некоторые люди стали отзываться о Габалауи непочтительно, без должного уважения. Так уж устроен мир. Мне-то по-прежнему интересно все, что его касается, и никогда не надоедает слушать рассказы о нем. Любопытство не раз толкало меня бродить вокруг Большого дома – вдруг хозяин его выглянет. Но надежда эта никогда не сбывалась. Как часто я стоял у огромных ворот, разглядывая прибитое над ними чучело крокодила. Сколько раз сиживал в пустыне у склонов Мукаттама, неподалеку от высокой стены, окружающей дом. Но ничего не видел, кроме верхушек смоковниц, пальм и тутовых деревьев да закрытых окон, в которых не заметно и признака жизни. Ну не прискорбно ли, что, имея такого деда, мы не видим его, как и он не видит нас?! Не странно ли, что он заперся в этом огромном доме, а мы живем в грязи?! А если кто спросит, что же привело его и нас к такому положению, услышит в ответ истории, в которых снова и снова будут повторяться имена Адхама. Габаля, Рифаа и Касема, но так и не добьется ничего вразумительного. Ведь я уже говорил, что с тех пор, как Габалауи затворился в Большом доме, никто его не видел. Большинству людей до этого и дела нет. Они с самого начала ничем другим не интересовались, кроме его имения и десяти знаменитых условий, о которых столько говорено и переговорено. Из-за этого на нашей улице, с той самой поры, как она возникла, и существует распря, которая разгорается все сильнее с каждым новым поколением вплоть до сегодняшнего дня. И ничто не может вызвать у нас, жителей улицы, более горькой усмешки, чем упоминание о близком родстве, связывающем нас всех. Да, мы были и остаемся единой семьей, в которую не вошел ни один чужак. Каждый житель улицы знает на ней всех и мужчин, и женщин. И однако же ни на одной другой улице не царит такая рознь, как на нашей, нигде люди гак не враждуют между собой, как у нас. На каждого, кто пытается наладить мир, найдется с десяток молодцов, размахивающих дубинками и рвущихся в драку. Так что жители уже привыкли покупать себе безопасность либо деньгами, либо смирением и покорностью. Суровые кары обрушиваются на них не только за малейшую оплошность в разговоре или в поведении, но и за смелую мысль, отразившуюся на лице. Но что самое удивительное – жители близлежащих кварталов, таких, как аль-Атуф, Кафр аз-Загари, ад-Дарраса, Хусейния, еще завидуют нам из-за дедовского имения и из-за наших мужчин– силачей. Они говорят: вот счастливцы – у них и земли богатые, и футуввы непобедимые. Все это так. Но они не знают, что мы беднее нищих, живем в грязи, среди мух и вшей. Едим впроголодь, тело прикрываем лохмотьями. Они видят, как наши футуввы гордятся да бахвалятся, и восторгаются ими, но забывают, что цена этой гордости и бахвальства – наши слезы да пот. И единственное наше утешение – смотреть на Большой дом и, печально вздыхая, повторять: «Там живет Габалауи, владелец имения. Он наш дед, а мы его внуки».
Я был очевидцем последних событий в жизни нашей улицы, тех, виновником которых был славный Арафа. Один из друзей Арафы и надоумил меня записать все предания нашей улицы. Он сказал: «Ты у нас один из немногих, кто умеет писать. Почему бы тебе не записать наши истории? Их рассказывают как попало, каждый по своему вкусу и разумению. Гораздо лучше, если они будут записаны правдиво и по порядку. Это будет и полезней, и интересней. А я открою тебе многие тайны и секреты, которых ты не знаешь». Я загорелся этой мыслью и поспешил взяться за дело, так как, с одной стороны, понимал его важность, а с другой – любил и уважал моего советчика. Я был первым на нашей улице, кто избрал писательство своим ремеслом и не отказался от него, невзирая на пренебрежение и насмешки, которые оно вызывало. Я писал прошения и жалобы для обиженных и нуждающихся. Но, несмотря на многочисленность жалобщиков, работа эта не дала мне возможности подняться над общим нищенским уровнем нашей улицы. Зато я узнал столько людских бед и печалей, что они камнем давят мне на грудь и болью отдаются в сердце. Однако спокойствие! Ведь я пишу не о себе и не о своих невзгодах. Что значат мои невзгоды по сравнению с невзгодами нашей улицы? Нашей удивительной улицы, где происходят удивительные события. Откуда она взялась? И какова ее история? И кто они – сыны нашей улицы?
АДХАМ.
1.
На месте нашей улицы был пустырь, продолжение пустыни, которая начинается у подножия Мукаттама и тянется вдаль насколько хватает глаз. На пустыре не было ничего, кроме Большого дома. Его выстроил Габалауи, словно бросив вызов страху, одиночеству и разбойникам. Высокой стеной он огородил большое пространство. В западной его части разбил сад, в восточной возвел трехэтажный дом.
Однажды хозяин пригласил своих сыновей в нижний зал, дверь которого выходила в сад. Пришли сыновья Идрис, Аббас, Ридван, Джалиль и Адхам, одетые в шелковые галабеи. Встали перед отцом, опустили очи долу – из-за великого уважения не осмеливались смотреть на него прямо. Габалауи приказал им сесть, и они уселись вокруг него. Некоторое время отец изучающе разглядывал сыновей своими зоркими соколиными глазами, потом поднялся, подошел к двери и остановился на пороге, глядя в глубину сада, где густо росли пальмы, смоковницы и тутовые деревья. Их стволы были обвиты хенной и жасмином, в ветвях пели птицы. Сад, был наполнен пением и жизнью, а в зале царило молчание. Сыновьям даже показалось, что хозяин Большого дома забыл про них. Огромного роста, с необъятной ширины плечами, он казался сверхчеловеком, пришельцем с другой планеты. Братьи переглянулись. Что задумал отец? Не то чтобы они тревожились, но в его присутствии они всегда испытывали смущение, сознавая себя ничтожными перед лицом его могущества. Не сходя с места, Габалауи обернулся к сыновьям и сказал низким, густым голосом, эхом отдавшимся во всех концах зала, высокие стены которого были увешаны дорогими коврами:
– Думаю, пришла мне пора передать управление имением другому.
Он снова устремил испытующий взор на сыновей, но их лица ничего не выражали. Управлять имением совсем не соблазняло молодых людей, предпочитавших свободу и вольные забавы юности. И потом, ведь известно, что Идрис, старший брат законный претендент на эту должность. Поэтому никто не проявил интереса к делу. А Идрис подумал: «Вот наказание! Забот будет не счесть. А эти арендаторы такие докучливые!»
Габалауи между тем продолжал:
– Выбор мой пал на вашего брата Адхама. Он будет управлять имением под моим присмотром.
На лицах братьев отразилось недоумение, они растерянно переглянулись, а Адхам в смущении и замешательстве потупил взор. Габалауи повернулся к сыновьям спиной и, не обращая внимания на их растерянность, бесстрастным тоном закончил:
– Вот почему я вас и пригласил.
У Идриса все внутри кипело от гнева и возмущения. Братья смотрели на него, не зная, что сказать. Каждый из них – кроме Адхама, разумеется, – чувствовал, что несправедливость, совершенная по отношению к Идрису, задевает и его честь. Но Идрис сдержался и сказал спокойным, будто чужим голосом: – Однако отец… Отец холодно перебил: – Что «однако»?
Сыновья отвели глаза, опасаясь, что отец прочтет в них, что творилось в их душе. Один Идрис смотрел прямо, не отводя взгляда, и упрямо повторил: – Но я старший брат… Габалауи проговорил недовольно:
– Это мне известно, ведь я твой отец. Со всевозрастающим гневом Идрис продолжал:
– У старшего сына есть права, которыхон не может быть лишен без серьезной причины…
Габалауи долго и пристально смотрел на Идриса, словно давая ему время одуматься, потом сказал:
– Могу вас уверить, что в своем выборе я руководствовался интересами каждого из вас.
Эти слова переполнили чашу. Идрис знал, что отец не терпит возражений и что, если он и дальше будет непокорствовать, можно ожидать худшего. Но гнев лишил его благоразумия и способности думать о последствиях. Быстрым шагом он направился к Адхаму и встал с ним рядом, напыжившись, как индийский петух, чтобы всем было видно, насколько он выше, сильнее и красивее брата. Брызгая слюной, он закричал:
– Я и мои кровные братья – сыновья женщины благородного происхождения. А его мать – черная рабыня.
Смуглое лицо Адхама побледнело, но он не произнес ни слова. Габалауи с угрозой в голосе проговорил:
– Опомнись, Идрис.
Но Идрис был весь во власти безумного гнева и не умолкая кричал:
– Он самый младший из нас. Объясни же мне, в чем дело? Почему ты отдаешь ему предпочтение передо мной? Или слуги и рабы уже стали главней господ?
– Попридержи язык, глупец, иначе придется тебе пенять на самого себя.
– Лучше я лишусь головы, чем чести. Ридван поднял взгляд на отца и с робкой улыбкой произнес:
– Мы все твои дети, и утрата твоей милости огорчает нас. Конечно, ты волен решать. Мы хотим лишь знать причину.
Габалауи, подавляя гнев, обернулся к Ридвану:
– Адхаму хорошо известны нравы арендаторов, многих из них он знает по именам. Кроме того, он умеет писать и считать.
Идриса и его братьев удивили слова отца. С каких это пор знание нравов черни считается достоинством? И разве посещение куттаба дает человеку какие– то преимущества перед другими? Ведь мать Адхама не стала бы посылать сына учиться, если бы могла надеяться, что он добьется успеха в жизни силой и смелостью! Ироническим тоном Идрис спросил:
– Достаточно ли этих причин, чтобы оправдать мое унижение?
Габалауи ответил раздраженно:
– Такова моя воля. Тебе остается лишь выслушать и подчиниться.
И, резко обернувшись к братьям Идриса, спросил:
– А вы что скажете? Аббас не выдержал взгляда отца, угрюмо отозвался:
– Слушаюсь и повинуюсь. За ним, не поднимая глаз, откликнулся и Джалиль:
– Твое слово – закон.
– Пусть будет так, глотая слюну, выдавил из себя Ридван.
Тут Идрис рассмеялся злобным смехом, исказившим черты его лица, и воскликнул:
– Трусы! Ничего другого я от вас и не ожидал. Из трусости вы позволите сыну черной рабыни командовать собой.
– Идрис! – вскричал Габалауи, грозно сверкая очами. Но гнев уже лишил Идриса остатков разума.
– Какой же ты после этого отец! – кричал он в ответ.– Ты всесилен, но могущество и сила ослепляют тебя. С родными сыновьями ты обращаешься, как со своими бесчисленными жертвами.
Габалауи сделал несколько шагов к Идрису и угрожающим тоном проговорил:
– Придержи язык!
Но Идрис продолжал бушевать:
– Меня не запугать. Ты знаешь, что я не из пугливых. И если ты решил поставить сына рабыни надо мной, не жди от меня слов покорности.
– Знаешь ли ты, негодяй, какое наказание ожидает непокорного?!
– Негодяй – сын рабыни.
Голос отца звучал громко и хрипло, когда он ответил:
– Она жена моя, безумец. Не забывайся, или я сотру тебя в порошок.
Братья, в том числе и Адхам, испугались, зная крутой нрав отца. Но Идрис уже не чувствовал опасности. Он словно обезумел от гнева и готов был ринуться в пылающий огонь.
– Ты ненавидишь меня,– кричал он.– Я раньше не понимал этого, но теперь у меня не осталось сомнений. Наверняка это рабыня настроила тебя против нас. Властелин пустыни, владелец имения, грозный футувва. И какая-то рабыня сумела обвести тебя вокруг пальца. Завтра все узнают об этом и будут скалить зубы над тобой.
– Я приказал тебе держать язык за зубами, негодяй!
– Ты оскорбляешь меня из-за Адхама, этого ничтожества. Твое безумное решение сделает нас посмешищем в глазах всех людей.
– Прочь с моих глаз! – прорычал Габалауи.
– Это мой дом. Здесь живет моя мать, и она настоящая хозяйка дома.
– Больше она тебя в нем не увидит. Никогда. Огромное лицо потемнело, как воды Нила перед самым разливом. Каменной глыбой Габалауи двинулся на сына, сжимая могучие кулаки. Все поняли, что Идрису пришел конец. Вот новая трагедия, одна из тех, которые дом переживал в молчании. Сколько женщин, живших в неге и холе, были одним словом обращены в несчастных побирушек. Сколько мужчин после долгих лет службы покидали дом, шатаясь и истекая кровью, со спиной, исполосованной кнутом, в концы которого вделаны кусочки свинца. Когда хозяин дома благодушен, он всех оделит лаской, но когда он во гневе – прощения нет никому. Поэтому все поняли, что Идрису пришел конец. Даже Идрису, первенцу и наследнику, равному отцу силой и красотой.
Габалауи сделал еще два шага вперед и сказал:
– Ты мне не сын, а я тебе не отец. И этот дом больше не твой дом. Нет в нем у тебя ни матери, ни брата, ни слуги. Иди на все четыре стороны, и да сопутствуют тебе мои гнев и проклятие. Посмотрим, каково тебе придется без моего покровительства!
Топнув ногой по персидскому ковру, Идрис выкрикнул:
– Это мой дом! Я не покину его.
Не успел он опомниться, как отец железной хваткой схватил его за запястье и стал толкать перед собой к двери. Как Идрис ни упирался, но отец вытолкал его из зала, стащил с лестницы в сад и повлек по дорожке, обсаженной кустами роз и жасмина, к большим воротам. Вышвырнул прочь и запер ворота. А потом объявил так, чтобы слышали все живущие в доме:
– Горе тому, кто разрешит ему вернуться или окажет помощь.
Обернулся к закрытым окнам гарема и еще раз крикнул:
– Осмелившаяся на подобное будет отвергнута.
2.
С этого печального дня Адхам стал каждый день ходить в контору, помещавшуюся справа от ворот Большого дома, и усердно занимался делами имения: взимал арендную плату и делил доходы между владельцами, а счета относил отцу. С арендаторами он был вежлив и обходителен, поэтому они, несмотря на свою всем известную грубость и несговорчивость, любили его. Условия наследования имении хранились в тайне, их знал только отец. Выбор Адхама на роль управляющего вызвал опасения, что и в завещании ему будет отдано предпочтение. По правде говоря, до этого дня в обращении отца с сыновьями не замечалось никакого пристрастия. Благодаря его справедливости и почтению, которое он вызывал, братья жили дружно и согласно. Даже Идрис, знавший свою силу и красоту и порой позволявший себе некоторые выходки, никому из братьев не чинил зла. Он был честным, добродушным малым и пользовался всеобщей любовью. Быть может, между четырьмя старшими братьями и Адхамом существовало некоторое отчуждение, но ни один их них ни разу не обнаружил этого ни словом, ни взглядом. Быть может, сам Адхам сильнее других ощущал это отчуждение, сравнивая светлый цвет кожи братьев со своей смуглотой, их силу со своей слабостью, высокое положение их матери со скромным – своей. Быть может, он втайне страдал от этого. Но спокойная атмосфера дома, где все было подчинено силе и мудрости отца, не позволяла горькому чувству утвердиться в его душе. И он рос с открытым сердцем и умом.
Собираясь первый раз в контору, Адхам сказал матери:
– Благослови меня, матушка. Работа, порученная мне,– суровое испытание и для меня, и для тебя.
Предания нашей улицы - Махфуз Нагиб => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Предания нашей улицы автора Махфуз Нагиб дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Предания нашей улицы у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Предания нашей улицы своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Махфуз Нагиб - Предания нашей улицы.
Если после завершения чтения книги Предания нашей улицы вы захотите почитать и другие книги Махфуз Нагиб, тогда зайдите на страницу писателя Махфуз Нагиб - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Предания нашей улицы, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Махфуз Нагиб, написавшего книгу Предания нашей улицы, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Предания нашей улицы; Махфуз Нагиб, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн