– Тем лучше, – бросил Льюис. – Сможем осмотреть наши тайники, как договорились, мисс Вейнрайт.
– Это вам больше понравится, – обрадовалась леди Мертон и вышла.
Мертон состроил гримасу за спиной удалявшейся в сторону двери мисс Монтис.
– Эта женщина хуже репейника, прицепится – не оторвешь. Интересно, что за дело у маман в деревне.
Льюис подсказал:
– Пожертвование для Сент Джона, наверное. Я знаю, что она дает ему много денег. Мне небось не дала пособие вперед, сказала, что карман пуст. Она уже несколько лет не покупает себе ничего – ни шляпки, ни платья. Зачем еще ей могут понадобиться деньги?
– Возможно, она и пожертвовала какую-то сумму для Дансонов, – сказал Мертон. – И все же вряд ли она захотела бы видеть поверенного из-за подобной мелочи.
Льюис помрачнел.
– Надеюсь, что она не собирается выложить мое наследство в пользу резервного фонда, о котором не перестает долдонить святой отец.
– Этого она не сделает, – успокоил Мертон. – Тем не менее этот визит к Пенли мне кажется странным. Надо поговорить с викарием о его фонде, пока он не уехал.
– Тогда мы пошли, – сказал Льюис, предложив Чарити руку.
Мертон бросил на своего брата неодобрительный взгляд.
– Ты взвесил шерсть после стрижки овец? И еще должен был договориться, чтобы ее отвезли в Истли. Сделал ты это?
– Что? Нет, конечно. Когда я мог это сделать? Все утро был занят.
– Шерсть – твоя обязанность, ты отвечаешь за этот участок работы.
– А мисс Вейнрайт? Черт с ней, с шерстью, Джон. Ведь мисс Вейнрайт у нас в гостях.
– Я могу сама себя занять, – сказала Чарити, чувствуя, что ее присутствие в доме становится в тягость. – Вообще-то я собиралась узнать, не нужна ли отцу. Вполне возможно, что ему требуется что-то переписать. – Она встала, чтобы пойти в библиотеку.
Мертон остановил ее.
– Нет, ни в коем случае. Вы ведь хотите посмотреть тайники. Буду счастлив показать их вам.
– Не хочу никого обременять, я привыкла развлекать себя сама.
– Боюсь, что мистера Вейнрайта я уже успел обидеть своим неверием в призраков. Будет бессовестно с моей стороны обидеть обоих гостей. Прошу вас, мисс Вейнрайт, разрешите мне проявить гостеприимство.
У Чарити возникло впечатление, что он ее немного дразнит, ей стало не по себе; правда, Мертон этого не заметил. Он сказал Льюису:
– Ну, чего ты ждешь? Тюки с шерстью сами до Истли не дойдут.
Льюису ничего не оставалось, как проглотить пилюлю, но он не унывал и решил, что поездку в Истли тоже можно превратить в развлечение.
– Подъеду к конторе Пентли и загляну в окно. Может, увижу, не отдают ли мое приданое Сент Джону.
– Это мистер Вейнрайт научил тебя видеть сквозь стены? – съязвил Мертон.
Он не обратил внимания на гневные огоньки в глазах девушки. Против его неверия в духов она не считала возможным возражать, но оскорблять подобным образом отца – это уже слишком, здесь она не могла промолчать.
– Виконт Уинтон говорил об окне, милорд, – резко сказала Чарити. – Это требует умения читать по губам, не так ли? К сожалению, это искусство не относится к достоинствам моего отца.
– Извините, – тут же сказал Мертон. – но признайтесь, мисс Вейнрайт, что представления вашего отца о жизни потустороннего мира – просто чепуха. Ни один здравомыслящий человек не может верить в эту чушь.
– Этим вы называете свою мать сумасшедшей тоже, – отметила она.
– Не совсем. Просто поддающейся внушению. Мы ведь убедились, что кто-то играет с ней в недобрую игру. Ваш отец здесь ни при чем, я его не обвиняю. Его не было, когда это началось. Но я боюсь, что его присутствие усугубит положение. А вот и Сент Джон! – воскликнул он, услыхав шаги в коридоре.
У Чарити не было времени, чтобы дать ему достойный ответ, но внутри у нее все кипело. Мертон подошел к двери.
– Можно вас на минуту, Сент Джон? – позвал он. Викарий вошел в салон робкой походкой, как-то бочком.
– Этот ваш Сент Албан Фонд, – начал Мертон, – как там идут дела? Кто распоряжается деньгами?
– Совет директоров, милорд.
– А вы президент совета?
– Ну да. Таков порядок.
– Кто казначей?
Сент Джон заморгал, не совсем понимая.
– Вы, милорд. Разве вы забыли, что когда фонд учреждался в прошлом году, вы любезно согласились взять на себя роль казначея? Сквайр Локхед – секретарь.
– А! Да-да, именно так. – Мертон слегка покраснел, но старался не выдать смущения. – Просто вылетело из головы – мы так редко собираемся.
– Все делается с минимумом формальностей. Вы заняты поместьем, я текущими делами прихода, теперь вот весенняя ярмарка, и так все время.
– Да-да, понимаю. Просто поинтересовался, поскольку зашел разговор за ланчем.
– Еще вопросы, милорд?
– Нет, это все. Благодарю, что уделяете нам время. Обязательно посещу ярмарку.
Викарий с поклоном удалился. Мертон повернулся к Льюису, который все еще оставался в салоне:
– Чертовски неудобно получилось. Говорил тебе, что Сент Джон невиновен.
– Я никогда не утверждал обратного, – пожал плечами Льюис. – Просто предположил, что мама хочет отдать ему мою долю. – Он счел нужным объяснить свои подозрения Чарити. – Так как в семье нет дочери, мама по завещанию оставила свои деньги мне. Десять тысяч фунтов. Мертон и так богат, как набоб. Но я подумал, что она могла пожалеть Сент Джона, так как он наш кузен и беден, как церковная крыса. Вот я и боюсь, не собирается ли она изменить завещание.
– Ты намекал, что он здесь крутится, чтобы вытянуть из нее деньги для фонда, – сказал Мертон.
Чарити решила разрядить обстановку, пока братья не подрались.
– Викарий не похож ни на вас, ни на леди Мертон.
– Он не кузен по крови, – объяснил Льюис. – Сент Джоны усыновили его при рождении. Хотя не исключено, что он кровный родственник: кузен Алджернон совершал немало подвигов по части женского пола в свое время.
– Возможно, но непохоже, – сказал Мертон. – Викарий родился где-то недалеко от Кифер Холла. Сент Джоны уже были в летах и бездетны. Они вырастили его как джентльмена и как собственного сына. Он учился в университете, получил хорошее образование, но, к сожалению, не получил наследства.
Чарити внимательно слушала, пытаясь разобраться в странном родстве.
– Я подумала, лорд Мертон, поскольку он жил поблизости, то, возможно, знает, что может беспокоить леди Мертон. Не поэтому ли она избрала его на роль доверенного лица?
– Как Сент Джон может знать? Он не намного старше меня?
– Неужели? Он выглядит гораздо старше вас.
– Нет. На самом деле кузен моложе, чем выглядит. Его старит шаркающая походка.
– Сент Джон, конечно, переживет мать, – сказал Льюис. – И если эти визиты будут продолжаться, он меня нагреет на пару тысяч как минимум. Ладно, я пошел. Повтори, пожалуйста, Джон, что мне нужно сделать? Ах, да, чертова шерсть. И подсмотреть, чем занимается мама.
Он вышел. По его беззаботному насвистыванию Чарити поняла, что его не особенно расстроила перспектива поделиться наследством с Сент Джоном.
– Пойдем осматривать тайники? – спросил Мертон и взял Чарити за локоть, чтобы провести ее по дому.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Нам нужны будут лампы? – спросила Чарити.
– Сразу видно, что у вас есть опыт в этих делах, – ответил Мертон. – Полагаю, что тайники вроде наших для вас не новость и особого удовольствия не доставят, мисс Вейнрайт. Я уже много лет не спускался в подземное помещение, в «папскую берлогу», как мы называем потайную комнату. Туда ведет потайная лестница.
– Лестница! Это что-то новое, по крайней мере. Куда она ведет? – Чарити с интересом наблюдала, как искусно длинные пальцы Мертона управлялись с фитилем керосиновой лампы. Красиво выделанный перстень с большим изумрудом блеснул на левой руке, когда он поднял светильник.
– Не скажу, это сюрприз, – ответил он. – Боюсь, правда, что вы будете разочарованы. На самом деле это очень неинтересная лестница.
– Вы не цените прелестей жизни, предоставленных вам судьбой, лорд Мертон. Секретная лестница, тайное подземелье… а вы не только не спускаетесь туда годами, но еще называете неинтересными. Вы просто пресыщены.
– Вы мыслите языком поэтов-романтиков, мисс Вейнрайт, смею заметить. О себе могу сказать старой пословицей – «больному желтухой все кажется желтым».
– Вы угадываете мои мысли, милорд. Я собиралась сказать, что если бы у меня в доме были такие тайники, я бы бегала вверх и вниз по десять раз на день.
– Когда я был ребенком, я вел себя как ребенок, – усмехнулся Мертон. – Теперь ребячество уже забыто, у меня достаточно взрослых дел. Вот видите, я все же обидел вас невольным намеком.
Чарити с удивлением отметила про себя, что он оказался более разговорчив, чем она предполагала. Она решила немного подзадорить его.
– Умение получать удовольствие от безобидных развлечений не умирает с возрастом, милорд. Всем нам нужна разрядка время от времени.
– Управление имением такого размера оставляет совсем мало времени для разрядки. Если уж выдается свободная минута, я нахожу более интересное занятие, чем бегать по лестницам.
– Если и сейчас вы предпочитаете заняться более интересным для вас делом, я найду дорогу одна.
– Господь с вами, мисс Вейнрайт! Я вовсе не это имел в виду. В обществе прекрасной леди любое дело приобретает особую привлекательность. Заметьте, мэм, это комплимент, в компенсацию за предыдущую неучтивость. – От него, однако, не укрылось, что ни его неучтивость, ни комплимент не произвели на нее ожидаемого впечатления. – В моей спартанской жизни это целое событие, – добавил он.
– Странно, почему мужчины говорят о спартанцах так, словно они являли образец мужественности. На самом деле их намного превосходили в этом более цивилизованные, не отказывавшие себе в удовольствиях афиняне. Жизнь спартанца так бедна воображением.
Мертон повел ее к утренней гостиной, а затем к потайной лестнице.
– Вижу, что вы хорошо подкованы для дискуссии на любую тему, – ответил он, улыбаясь. – Не совсем обычное умение для молодой леди. Интересно, как это объяснить?
Она нахмурилась.
– Я живу среди людей, которые часто обсуждают самые разные темы и нередко ведут споры. В этом нет ничего странного. Любопытно, с какими молодыми леди вам приходилось иметь дело, если они не имеют собственного мнения или не могут его отстоять.
– Возможно, они имеют и мнение, и способность защитить его, но не делают этого в обществе потенциальной выгодной партии.
Чарити почувствовала, что ей недостает опыта в искусстве флирта. Мать ее умерла, когда она была почти ребенком; ее никогда не представляли в свете, и у нее не было подруги, с которой она могла обсуждать такой важный вопрос, как замужество. Неужели она ведет себя не так, как следует? Наверное, именно поэтому ее поклонники так никогда и не решались сделать ей предложение. Она спросила:
– А как они ведут себя в подобных ситуациях?
– Они со всем соглашаются. Они улыбаются. Они расточают комплименты, делают тонкие намеки. А вы даже не пользуетесь возможностью узнать истинные размеры моих владений.
– Они мне известны. Перед приездом сюда я заглянула в Книгу Пэров.
Мертон поперхнулся. Он закашлялся, потом расхохотался и долго не мог успокоиться.
– Один – ноль. Очень предусмотрительно с вашей стороны.
– Тогда почему вы смеетесь надо мной? – спросила Чарити серьезно.
– Ничто так не развлекает, как правда. Я смеюсь не над вами, а над тем лицемерием, которое принято в отношениях между мужчиной и женщиной.
– Отлично знаю, что вы смеялись надо мной, однако давайте не будем портить удовольствия от экскурсии.
– Вижу, что вас нетрудно будет развлечь, мисс Вейнрайт. В вашем распоряжении все сырые погреба и пыльные чердаки. Можете наслаждаться, сколько заблагорассудится.
– Только не погреба! Я боюсь крыс.
– Должен предупредить, что в тайном переходе есть летучие мыши.
Чарити почувствовала озноб.
– Вы хотите запугать меня! Я не боюсь пауков, но летучие мыши! Брр!
– Вот мы и пришли, – сказал он, ставя на пол лампу. Затем приподнял край ковра в углу утренней гостиной. – Папская берлога! В прежнее время над ней стоял шкафчик, чтобы скрыть вход. Его убирали, когда нужно было выпустить затворника или проведать его.
Отличное место для призрака! Никаких усилий – просто забыть убрать шкаф, и бедолага погребен заживо.
Он нащупал в углублении кольцо и поднял крышку. Открылось квадратное отверстие прямоугольной формы, не более пяти футов в длину и в ширину. Углубление тоже было не более пяти футов высоты. Стоять в этом погребе мог только очень невысокий человек. Внизу находилась скамейка, встроенная в одну из стенок норы.
Чарити заглянула внутрь: пол покрывал толстый слой пыли, в углу валялся оловянный солдатик.
– Виконт Уинтон наведывался сюда, – заметила она. – Это не лучший вариант «папской норы», милорд. В Редли Холле этот тайник заполнен пауками и черными тараканами, а уж о паутине и говорить не приходится.
Мертон между тем приглядывался к куче на полу, которая напоминала опилки.
– Вы несправедливы, мэм, у нас зато живут термиты, вон там, извольте присмотреться повнимательнее. Черт, надо распорядиться, чтобы опрыскали хлоридом от тараканов. Ну, что, двинемся дальше, к piece de resistance*.
– Да, пожалуйста.
Мертон опустил крышку, положил на место ковер, взял лампу, и они вернулись в Голубую гостиную.
– Почему мы сразу не пошли к главной достопримечательности, раз уж все равно были в этой комнате? – удивилась Чарити.
– Глупый вопрос. Никто не начинает с piece de resistance. Это обычно оставляют на десерт. Мы, спартанцы, едим сначала нижнюю часть торта, а потом уж крем и прочее, но все равно съедаем свою долю полностью. – Он скользнул взглядом по ее лицу и задержался на губах.
– Пожалуйста, не смотрите на меня так! А то я начинаю чувствовать себя куском торта на тарелке.
– Нет, вы верхняя часть торта, крем со сливками, самая лакомая часть, – прошептал он, зная, что девушка смутится.
Чарити чувствовала, что заливается краской.
– Хотите угадаю, что вы думаете? – продолжал провоцировать Мертон. – Вы решаете, нужно ли дать отпор в угоду правилам приличия. Отвечу сразу – не нужно.
– Вы ведете себя непозволительно, лорд Мертон, – сказала она, поджав губы.
– Совсем непозволительно. Это будет позже, когда мы покончим с нижней частью торта.
После этой вступительной речи он прошел в дальний угол комнаты, наименее освещенный, и стал внимательно рассматривать стенной шкаф. Открыл нижние дверцы – это был буфет – встал на колени и вынул запыленные чашки и книги, хранившиеся там.
– Придется встать на четвереньки, если хотите, заползти внутрь, – объяснил он. Чарити с сожалением посмотрела на свое красивое платье. – В Редли Холле все организовано намного лучше, не сомневаюсь, – предупредил упрек Мертон, продолжая шарить рукой по задней стенке. – Как, черт возьми, эта штука работает? – бормотал он скорее для себя.
– Вы хотите сказать, что не знаете, как открыть дверь? Ну, уж, не пристало вам так пренебрежительно относиться к своим сокровищам. Вы беспечны, как cavalier.
– Происхожу из древнего рода Cavaliers. Чарити укоризненно посмотрела на него за неудачную шутку.
– Над нижними дверками – ящик. Там может быть ключ к разгадке.
– Выньте его, – сказал он.
Когда она потянула на себя ящик, Мертон вскрикнул от боли:
– Подождите, пока я уберу руку!
– Вы сами велели его вынуть! Мертон потер прищемленные пальцы.
– Готово! – воскликнул он. – Вход открыт – дверь идет вниз, когда ящик выдвигают. Теперь я все вспомнил.
– Не понимаю, как можно было забыть, – сказала девушка, опускаясь на колени, чтобы, заглянуть внутрь. – Смотрите, сколько там пыли! Я испорчу платье.
– В Редли Холле нет пыли? – Мертон уже заползал через проем в маленькое помещение, где находились ступени, ведущие наверх. Чарити протянула ему лампу. Он сказал:
– Хорошо, что вы не боитесь пауков. Чарити вползла вслед за ним.
– Куда ведет лестница? – спросила она.
– На чердак.
– И все? Просто чердак? Я думала, что в спальню. В старину лорды часто делали такие приспособления, чтобы посещать леди… Я не имею в виду их жен.
Мертон усмехнулся:
– Декастеланы не занимались подобными вещами. Она покосилась на него:
– Льюис упоминал кузена Алджернона…
– Кузен Алджернон был исключением, которое не опровергает правила. В действительности в нашем роду таких исключений предостаточно. Как во французской грамматике – больше исключений, чем правил.
– Звучит вполне во французском стиле.
Они начали подниматься по лестнице. Мертон шел впереди, высоко держа лампу.
– Не могу поверить, что здесь нет ни одной потайной двери в спальню, – сказала Чарити, остановившись на первой площадке и осматривая стены. Ничего напоминающего дверь она не обнаружила.
– Я же говорю, что лестница ведет только на чердак, причем на недостроенную часть чердака. Там еще нет пола, только перекрытия. А под ними действительно потолок одной из спален, сделанный из оштукатуренных тонких досок;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18