И знал, что он победит. В то же время, когда ему внезапно стало плохо, это выглядело достаточно естественно. Так что, возможно, его появление здесь просто случайное совпадение. И может, однажды он действительно встречал некоего мистера Ситона? Вполне возможно, что хозяин «Трех бочек» говорил о ней. Он и сообщил мистеру Грэнвиллу о ее вдовстве. Так, может, никакой реальной угрозы вовсе не существует?
Просто ему стало скучно – не более того. И он оказался здесь чисто случайно.
Вчера она заключила пари. Она дала обещание.
Что ей мешает принять его вызов?
Джульетта криво усмехнулась и, взяв с раковины чистое полотенце, промокнула юбки. Затем оглядела небольшое помещение. Аккуратные ряды бутылок. Слегка облупившаяся побелка в одном месте на северной стене, куда прокралась сырость. Истершийся каменный пол и отскобленные полки свидетельства ее стараний. И хотя она подсмеивалась над собой, бациллы одиночества были невосприимчивы к попыткам изгнать их. Даже тогда, когда в доме жила мисс Паррет, Джульетта оставалась одинокой. Теперь одиночество затаилось в пустых углах и эхом катилось по саду. Однако, она выработала в себе что-то близкое к хладнокровию – некое спокойное смирение. Это было возможно благодаря тяжелой работе и сохранившемуся чувству юмора.
Этот мужчина с дерзостью и уверенностью завоевателя угрожал ее спокойствию. Его натиск был подобен летним грозам с ветрами, которые вздымают облака и приносят град, чтобы побить цветы и побеги фасоли. Затопить водой курятник и ульи, разрушить все надежды обезопасить себя от грядущей зимы.
Среди подпертых колышками ростков фасоли блистательный мистер Грэнвилл выглядел несуразно. Джульетту обуял смех. Подавив приступ веселья, она продолжила заниматься своими бутылками. Если мистеру Олдену Грэнвиллу так угодно, то ему придется ждать ее среди душистого горошка по меньшей мере два часа. Может, за это время прилетит другая пчела и ужалит его.

Мистер Эдвард Вейн осадил свою лошадь и внимательно посмотрел через долину в сторону Мэнстон-Мингейт. Над густой рощей высился церковный шпиль, но домов не было видно. Исключительно элегантный, он держался в седле с непринужденной грацией. Поверх его парика плотно сидела черная треуголка. Лицо его было густо напудрено – как всегда. Однако мушки в форме сердечек – он носил их по вечерам – были заменены простыми, круглыми. Хотя это мало помогало маскировать оспины.
Сэр Реджинальд Денби хмуро глядел ему в спину. Он не любил, когда его принуждали ехать верхом.
– Значит, Грейсчерч приступил к ухаживанию, не так ли? Он уже получил доступ к ее дому? Вот дьявол, чтоб ему ослепнуть! Как ему удалось?
Сын герцога легонько постучал себя по губам рукояткой хлыста.
– Ухаживание? Вы думаете, он собирается на ней жениться, сэр? Ничего близкого к этому, мой дорогой. Уверяю вас.
– Я думаю, он очарует ее…
– Едва ли. Это вам не девушка, только что выхваченная со школьной скамьи, готовая с визгом броситься в объятия любовника. Боюсь, что миссис Джульетта Ситон лишит его мужества одним своим взглядом. Правда, Грейсчерч тот еще фрукт. У него по этой части блестящая репутация. Так хотелось бы чтобы это подтвердилось!
– Но тогда я потеряю эти проклятые деньги! – возмутился Денби.
Лорд Эдвард помолчал секунду, потом оглянулся назад и улыбнулся.
– Не расстраивайтесь, сэр Реджинальд. Умоляю вас! Это повлечет какой-нибудь неприятный физический недуг. Если Грейсчерч настаивает на добровольном желании миссис Джульетты Ситон, он наверняка проиграет, так как леди никогда не поддастся. Что я тогда сделаю с ним – мое личное дело. Но вам он в таком случае не сможет заплатить.
– Что, сэр? – Денби был в шоке.
– Несомненно, вы видели, что он был испуган. Если он проиграет это пари, он разорен. Он не сможет возместить нам даже толику долга, сэр. У человека нет даже пенни на дорогу, чтобы сбежать.
– Но Грейсчерч-Эбби… – начал Денби.
– …уже окончательно потеряно, – закончил лорд Эдвард. – Грейсчерч ни сном ни духом не знал о закладной до своего возвращения из Италии. Его отец был тот еще мот! Спустил все до последнего пенни, оставив сыну дырявое наследство и бесполезный титул – Он провел латунным наконечником между губ, прежде чем продолжить: – Увы, ценность предвкушаемого вами выигрыша гораздо ниже, нежели вы надеетесь.
– Тогда какого дьявола вы все это затеяли? Что вы хотите от него?
– Ничего существенного, дорогой сэр. Может, он задерет ее юбки, может, изнасилует ее. Но боюсь, что в случае проигрыша он со свистом улетит отсюда поправлять свою казну в Париже. Тогда вместе с этим человеком мы потеряем и те небольшие деньги, которыми он владеет. И еще лишимся восхитительного спектакля.
Возмущение сэра Денби превратилось в ярость.
– Черт возьми, что вы предлагаете?
Лорд Эдвард подмигнул ему и осклабился.
– Я предлагаю, – сказал он, неприятно приподняв уголок рта, – позволить мне сейчас выкупить у вас все его долги.

Джульетта оглядела аккуратные ряды бутылок. Кладовка была подметена и вымыта, все поставлено на свои места. Оттягивать время дальше было неудобно. Мистер Олден Грэнвилл ждал в саду. Она дала слово.
Сначала она увидела блеск его волос, отливающих золотом под сенью виноградных листьев. Он сидел за небольшим столом который кузнец из Мэнстон-Мингейт сделал для ее беседки. При появлении хозяйки дома мистер Грэнвилл тотчас встал.
Их взгляды встретились.
Ее опалило пламенем. Прежде чем мистер Грэнвилл опустил ресницы и слегка поклонился, Джульетта поняла, что он ощутил ответный жар.
– Мы будем играть здесь? – Он показал на шахматы, уже расставленные на доске. В сравнении с сильными мужскими руками дорогое кружево на манжетах, с узором из ангелочков и мелких колокольчиков, казалось очень тонким. – Теперь ваша очередь играть белыми, так что сегодня преимущество на вашей стороне.
Джульетта села. Запятнанное платье вызывало нервозность и неловкость. И еще мешались неубранные волосы, надоедливыми змейками падавшие вокруг щек. Джульетта заранее настроилась не делать никаких поблажек этому человеку. Поэтому она не стала прихорашиваться, чтобы выглядеть привлекательнее. Не потому, что она не испытывала такого порыва, напротив – наперекор ему.
Каждое утро в зеркале отражались округлый подбородок, пухлый рот, синие глаза и прекрасная кожа. Ее радовало, что у нее здоровые и густые волосы, и ей нравился их рыжеватый цвет. Однако Джульетту нельзя было назвать изящной. Она вообще никогда не отличалась ни достаточной стройностью, ни лебединой шеей. Ее формы были слишком округлы, чтобы она чувствовала себя комфортно в платьях с длинным узким лифом, придающим женщине элегантный вид.
Однако мужчины постоянно смотрели на нее особым взглядом.
Когда Джульетте было всего четырнадцать, она случайно подслушала, как мать сказала отцу: «Фелтон, мужчины всегда будут тянуть к ней руки. Нужно прямо сейчас выдавать ее замуж».
Но внешность обернулась для нее не счастьем, а гибелью!
В данный момент Джульетта жаждала вернуться в дом, хотя бы умыться и причесать волосы. В полдень стало невыносимо душно. Так хотелось услышать отдаленный рокот грома, ощутить прохладный ветерок…
Взамен этого на нее через шахматную доску смотрел золотоволосый мужчина и спокойно выжидал. Когда он положил ногу на ногу, полы его камзола элегантными складками легли вокруг бедер. Пряжки туфель на высоких каблуках тускловато поблескивали под тонким налетом дорожной пыли.
Слегка запачканные белые гольфы подчеркивали крепкие икры. Мужские икры. Мускулистые, твердые.
– Отлично. Мне начинать.
Джульетта резким движением двинула пешку. Нужно проиграть эту партию, чтобы скорее избавиться от визитера.
Олден удивленно поднял бровь и сделал стандартный ответный ход. Джульетта пошла пешкой на следующее поле и тем самым открыла дорогу к своему королю. Уже следующим ходом Олден мог объявить шах белым.
Он откинулся назад и внимательно посмотрел на Джульетту. Его глаза сделались темными. Темно-синими. Почему она считала их карими? Потому что синий цвет такой насыщенный, что кажется почти черным, когда освещение не такое яркое, как сейчас в саду? Или потому, что его зрачки, похоже, расширяются, когда он смотрит на нее?
– Это дебют «мата дураков», миссис Ситон. Мы так не договаривались. Вы согласились даровать мне игру, а не обижать поддавками. Я полагал, у вас больше собственного достоинства и смелости, – Олден оставил своего ферзя на месте и сделал ход королем. – Вот, доставьте мне удовольствие за мои деньги, мэм! Держу пари, вы можете выиграть, если пожелаете.
Огорчение распалило ее и ввело в краску.
– Какое еще пари, сэр? – сердито сказала Джульетта, чтобы скрыть замешательство. – Вы и так получили одну игру в день на всю неделю. И гарантию выполнять ваше желание – как победителя.
Когда он поднял глаза, вблизи уголков его глаз собрались крохотные морщинки.
– Вас беспокоит, что я могу потребовать больше, нежели плата за небольшую неустойку? Позвольте заверить вас, что в случае моей победы я попрошу что-нибудь безобидное.
– А что, если ваше определение «безобидного» и мое не одно и то же?
– Тогда вы, естественно, можете отказаться платить. – Олден посмотрел ей прямо в глаза. – Только маленькая и безобидная просьба. И вы сами вольны дать ей определение. Если проиграю я, вы можете взыскать что-то с меня. В дополнение к какой-то работе по хозяйству, как мы ранее договорились.
– И вы тоже оставляете за собой право на отказ?
– Нет, мэм. Мне по душе любой риск. Клянусь, я выполню все, что вы попросите. А сейчас даю вам время оправиться после вашего катастрофического дебюта, а после пятого хода – война.
Джульетта изучила позицию. В случае победы можно потребовать чтобы он покинул Мэнстон-Мингейт и никогда не возвращался. Но как поправить положение? Она пыталась сосредоточиться.
Оппонент оценил ее ход и сделал собственный.
Из дома вышел пестрый кот и растянулся в тени под столом. Мистер Грэнвилл наклонился и ласково потрепал его. Мисах замурлыкал.
Даже собственные коты ее предают!
– Очень жарко, мэм. Вы позволите мне снять камзол?
Она вскинула взгляд.
– Это будет невежливо, сэр. Я предпочла бы, чтобы вы остались в нем.
Олден достал из кармана носовой платок и приложил к лицу. Платок был окаймлен изысканным кружевом, прямо как женский, и подчеркивал разительный контраст между тонкими пальцами и жесткими скулами.
– Даже если я растаю от жары?
Джульетта опустила глаза. Пусть изнемогает от зноя!
– Это меня не касается, сэр.
– Вы бессердечны, мэм. Жестоки. – В голосе у него звучал нескрываемый юмор, – В результате вы получите в свое распоряжение лужу.
– Вы бездумно надели вельветин в такой жаркий день.
– Клянусь честью, – возмущенно сказал он, погладив рукой плюшевый рукав, – я сделал этот выбор очень даже обдуманно! Я хотел выглядеть в ваших глазах привлекательным.
– Привлекательным? – рассмеялась она, прежде чем успела себя остановить.
– Привлекательным. – Олден сделал ход ладьей.
– Со всем этим кружевом… таким… сугубо женским?
– Вы правы, мэм. В нем есть и женская изнеженность, и королевская изысканность. Это кружево – награда, завоеванная визитом к европейской принцессе.
– Финал еще одной игры?
– Если угодно. – Он улыбнулся. – А в чем конечная цель шахмат? Как вы полагаете, миссис Ситон?
Его позиция по-прежнему была сильнее, не считая небольшого огреха в обороне.
Джульетта этим воспользовалась.
– Разумеется, конечная цель шахматной игры – взять в плен короля противника. Шах!
Олден выставил заслон, сделав ход, которого она не предвидела.
– Но король никогда не может быть пленен, – сказал он. – Его можно только прижать и вынудить капитулировать, в то время как ферзь может стереть с лица земли любую другую фигуру. Леди, а обладает такой разрушительной силой! Вы не находите это странным, миссис Ситон?
Синие глаза рассматривали ее сквозь полуопущенные ресницы. Синий бархат. Под огромным сводом синего неба. Цвет воспроизводился снова и снова, набирая густоту и оттенки. Будто вторя этому молчаливому оркестру красок, в резонанс с ним бился ее пульс. Лицо ее вдруг обдало жаром. Она совершила смертельную ошибку, позволив усыпить бдительность. Поддалась ложному ощущению безопасности, после того как он неожиданно занемог на садовой дорожке.
Джульетта перевела взгляд на доску и передвинула слона с ферзевого фланга на два поля.
– Почему странно?
– Метафорически это означает, что шахматы являются орудием соблазна.
У нее резко подскочил пульс. Ей стало неспокойно и трудно сосредоточиться на выстраивании новой атаки. Она понимала, куда ведут его ходы, но это уже не имело большого значения. Для нее было слишком очевидно, что игра полностью перешла под его контроль.
– Мне казалось, мы с вами сошлись на том, что шахматы – эго война умов.
– Разумеется. А на войне, как и в любви, все средства хороши, гласит пословица. – Конь Олдена преградил Джульетте путь к наступлению. Вместе с тем этот ход открыл для нее еще одну брешь в обороне черных. – В том и другом случае капитуляция противника обязательна. Конечно, та или иная тактика может обеспечить победу, но есть определенные правила, которые должны соблюдаться, если претендующий на победу честен. Даже если в игре участвуют члены королевского семейства. Нет, что ни говорите, – продолжал он, – шахматы – это модель для соблазна, тут нет вопросов. Посмотрите, что происходит на доске. Вы преследуете своего оппонента, припираете его вилами к стене – и за этим следует шах, миссис Ситон.
Слова на мгновение зависли в воздухе, давая хороший повод для размышлений. Солнце припекало. Ей хотелось стянуть свое жаркое, липнущее платье и окунуться во что-то прохладное и темное вроде деревенского пруда. Вместо этого она была привязана к собственному садовому столу вместе с мужчиной, который сам сверкал подобно солнцу. Джульетта принудила себя вернуться к фигурам.
Олден увернулся от ее удара и объявил шах. Она сделала ход ладьей, как планировала, и снова бросила вызов. Вполне сознательно, потому что терпеть не могла неопределенности, ощущения надвигающейся катастрофы.
– Это абсолютно фальшивая аналогия, сэр! Следует ли понимать, что в конечном счете вы бесстыдно раскрываете вашу истинную цель?
Джульетта вложила в свои слова столько негодования, сколько сумела, но он засмеялся в ответ.
– Моя цель – только выиграть эту партию. Но мое желание… Я бы очень хотел соблазнить вас, миссис Ситон.
Она подняла глаза. Лицо ее раскраснелось от ненависти к себе за то, что она вынесла эту тему на открытое обсуждение. Теперь деликатная игра безнадежно разбита. Разве уже не минуло то время, когда флирт казался безобидной забавой?
– Этот внезапный крен в откровение ничего вам не даст, сэр. Мне это неинтересно.
Мужчина улыбнулся, самую малость. Солнце горело золотом в его волосах. Ни один мускул не шелохнулся на его лице. Но из глубины черных зрачков исходил испепеляющий огонь, приглашающий к эротическому наслаждению. В ней боролись два человека. Трус хотел выскочить из-за стола и убежать.
Вместо этого Джульетта направила свой гнев в другую сторону, и он превратился в решимость. Нужно побить этого человека, унизить его, оттеснить его короля к последним рубежам, сделав его беспомощным перед массированной атакой.
– О нет, мэм, – сказал Олден, – не надо лукавить. – Голос его был очень мягок. – Вас это интересует. Но не стоит волноваться. Мы с вами цивилизованные люди. Неужто мне следует делать вид, что я нахожу вас очаровательной и у меня загорается огонь в крови при виде вас? Зачем притворяться? Это было бы бессмысленной фальшью. Однако власть в ваших руках. Если леди не оставляет пространство для маневра, игра проиграна еще до ее начала.
«…у меня загорается огонь в крови при виде вас!» Кровь с бешеной силой устремилась в вены.
– А если эту леди заставляют обманом предоставлять пространство, сэр?
Еще два хода – и он окажется в капкане, если только не разгадает ее замысел. Если он продолжит так же прокладывать путь к шаху, выигрыш будет за белыми. По спине у нее пробежала тонкая, как жало, горячая струйка. Тело задыхалось под гнетом юбок.
Ее партнер промокнул носовым платком мелкие капельки влаги над верхней губой. Губа изогнулась и очень мило надулась в середине. Этот утонченный, элегантный и намеренно провокационный жест привел Джульетту в бешенство.
– Ее никто не обманывал, – сказан Олден. – Она была настроена на победу и проиграла. Но только потому, что в начале игры расслабилась и не смогла наверстать упущенное. – Он медленно прикрыл один глаз и подмигнул, затем двинулся ладьей на свободное поле вверх до конца. – Шах и мат.
Джульетта в недоумении смотрела на фигуры.
1 2 3 4 5 6 7