Впрочем, это могло быть из-за долгой дороги и пронизывающего ветра; хотя он не чувствовал себя больным, но зато порядочно устал.
А может, это было из-за того, что два его названых брата недавно женились? Что-то определенно менялось в нем, так же как и в его мире. В сравнении с их более глубокими и более умиротворяющими отношениями его холостяцкие распутства выглядели пустыми удовольствиями, но ведь он никогда не был против пустых удовольствий.
В конце концов, Даффид решил отложить эту мысль подальше, чтобы обдумать потом, а пока любезно улыбнулся служанке.
– Я не забуду об этом, милашка, – сказал он ей, впрочем, уже зная, что никакого продолжения не будет.
В углу было всего два свободных столика: один позади женщины в сером и другой прямо перед ней. Даффид выбрал второй: она бы слишком занервничала, сядь он позади нее, и возможно, даже убежала.
Заказав еду, Даффид откинулся на стуле и стал ждать, развлекая себя наблюдением за тем, как официантка виляет бедрами, удаляясь, чтобы выполнить его заказ. Все это время, глядя на отражение незнакомки в гладкой поверхности серебряного портсигара, он пытался разгадать выражение лица женщины в сером, пока она решала, что делать дальше. Время от времени она украдкой поглядывала на него, иногда хмурясь, иногда покусывая губу. Даффид явно больше привлекал ее внимание, чем стоящая перед ней тарелка.
Конечно, думал Даффид, поглощая превосходно приготовленную баранину, она могла всего лишь принять его за какого-нибудь негодяя. Его смуглый цыганский облик всегда заставлял женщин трепетать, а мужчин – приглядываться с подозрением. Даже когда он был мальчишкой, если поблизости от него обнаруживалась какая-нибудь кража, люди всегда указывали на него. Он и в самом деле был хорошим вором, но слишком уж рисковым и к тому же выглядел именно так, как каждый англичанин представляет себе злодея. Вот почему сегодня он на всякий случай надел дорогую одежду и постоянно пересыпал речь цветистыми фразами. По природе Даффид был немногословен, но мог подражать кому угодно и к тому же давно обнаружил, что люди любят разговаривать с теми, кто говорит так же, как они, или чуть лучше. Среди незнакомых людей он всегда подражал арисгократам, иначе его могли прогнать прямо с порога, приняв за лудильщика, разбойника или за цыгана, которым он и являлся.
В конце концов, женщина в сером могла испугаться его просто из-за его внешности. Даффид никогда не видел ее раньше, но в тот момент, когда их глаза встретились, она явно подумала, что узнала его. Конечно, она могла быть пьяна, но ее вид это не подтверждал. Она по-прежнему продолжала изучать его, неподвижно сидя за своим столом.
Никто не пришел к нему и от стойки.
Даффиду пора было оставить надежду найти сбежавшую наследницу на брайтонской дороге, и все равно он задумался, куда ехать дальше, потому что еще не был готов бросить поиски. Ему не нравилось это поручение, но необходимость сообщить о провале не нравилась еще больше. Мысль о том, чтобы спасти мать от тревог и потом, отмахнувшись от благодарности, исчезнуть из ее жизни, очень нравилась ему, но разве он не сможет прожить без этого удовольствия? Даффид жил без матери слишком долго, и мысль о том, что придется рассказать о своем провале приемному отцу, беспокоила его гораздо больше.
– Думаю, это хорошее дело для тебя, мой мальчик, – сказал граф несколько дней назад, услышав о поручении. – Причин достаточно много, и я не стану перечислять их: да ты и так все знаешь.
– Если вы думаете, что я найду девушку, сяду у ног виконтессы, и буду наслаждаться ее похвалами, то это вряд ли, – усмехнулся Даффид.
Они сидели в кабинете нового графа Эгремонта в поместье Эгремонт после щедрого ужина и пили превосходный портвейн. Все в Эгремонте было превосходно, и самым превосходным, по мнению Даффида, было то, что Джеффри Сэвидж, одиннадцатый граф Эгремонт, был наконец-то на своем законном месте.
Так он тогда и сказал, что очень удивило Джеффри. В тот вечер он был одет просто, по крайней мере, в сравнении с тем, что позволяло его богатство и могущество. Сняв свой прекрасно скроенный сюртук, он развязал изысканный галстук, как всегда делал в отсутствие гостей. Тонкая льняная рубашка показывала, что он все еще мускулист, хоть и стал немного полнее в талии с тех пор, Как Даффид видел его в последний раз. Однако граф был все еще бодр, и хотя в темных волосах появилось несколько седых прядей, его взгляд оставался таким же острым, как и всегда.
– Отдаляясь от виконтессы, ты ничего не изменишь, Даффид, – мягко сказал граф. – Она обратилась к тебе за услугой, и ты избран, чтобы попытаться сделать это для нее.
Даффид пробурчал что-то и потянулся за своим бокалом с портвейном; ему не слишком хотелось обсуждать это дело.
Когда они впервые встретились с Джеффри, он совсем не был похож на графа и даже не видел особых шансов стать таковым, потому что они познакомились в Ньюгейтской тюрьме. Знакомая территория для Даффида, но Джеффри Сэвидж никогда не видел ничего подобного. Тогда-то и возникла их дружба. И неудивительно: им грозила одинаковая судьба, поскольку оба совершили преступления, за которые корона карала смертью. Правда, Джеффри был обвинен и осужден за преступление, совершенное его родственником, который хотел получить титул и владения, Даффид же сам совершил свое преступление. Джеффри обвинили в краже серебряной табакерки, но он даже не знал, где она спрятана, когда полицейский нашел ее у него в доме. Даффид определенно имел планы на краденую фунтовую банкноту, с которой его поймали. Джеффри был серьезным деловым человеком, Даффид – воришкой с лондонских улиц. Джеффри имел университетское образование, Даффид был невежествен почти во всем, кроме того, что требовалось, чтобы раздобыть еду и найти место для ночлега.
Но самое главное, Джеффри был взрослым человеком и имел сына возраста Даффида, заключенного вместе с ним в тюрьму за то же преступление, тогда как Даффиду не было и двенадцати.
Но Даффид знал то, чего не знали Джеффри с сыном: как выжить в тюрьме – как-никак он делал это уже много раз; вот почему за короткое время совместного пребывания в неволе он и его собрат по преступлению, Эймиас, смогли помочь Джеффри и его сыну. Взамен они получили важную вещь, которой прежде не имели: силу и защиту взрослого мужчины в таком месте, где мускулы значили для выживания не меньше, чем ловкость.
Плюс к этому они приобрели и еще кое-что. Знатный родственник Джеффри имел влияние в правительстве, которое спасло от петли палача самого Джеффри, а заодно Даффида с Эймиасом. Их отправили на каторгу вместо того, чтобы вздернуть на виселице, и хотя эта участь могла тоже оказаться смертельной, они решили противостоять такой возможности. В итоге они выжили и преуспели так же, как их партнерство. Разбогатев, они снова вернулись в Англию: Джеффри – чтобы стать графом Эгремонтом, Даффид и его брат – чтобы стать светскими молодыми людьми. Произошло это всего год назад, и с тех пор мир Даффида кардинально изменился: теперь он был богат и свободен, но в первый раз в своей жизни одинок. Для него всегда были готовы апартаменты в роскошном дворце и еще одни в лондонском доме Джеффри; к тому же у него имелась своя квартира в Лондоне. А вот чего у него не было, так это двух его друзей: сына графа, Кристиана, и первого «брата», уличного бродяги Эймиаса Сент-Айвза – оба благополучно женились. Конечно, они все еще оставались его братьями, но теперь их жизни принадлежали очаровательным женам, и Даффид не желал им ничего другого. Вот только сам он временами чувствовал себя невероятно одиноким.
Граф наклонился и заглянул Даффиду в глаза.
– Твоя мать хочет исправить отношения между вами, – мягко произнес он. – Не думаю, что для нее имеет значение твой успех. Главное, ты должен попытаться.
Даффид кивнул:
– Я попытаюсь, тем более что меня интересует беглянка.
– Но ты даже не знаком с ней, – напомнил граф.
– И все равно, ваше сиятельство, – проворчал Даффид, – я делаю это не для старухи, а потому, что сам этого хочу.
Граф поморщился.
– Ваши уши стали так же деликатны, как ваши чувства? – кисло поинтересовался Даффид и, наклонив голову, нарочито усердно поклонился. – Простите. Не знал, что вместе с новым платьем вы приобрели новые манеры, милорд.
– Я не говорю, кто твоя мать или кем она не является, – спокойно произнес граф. – Я говорю, что она остается твоей матерью, даже несмотря на то что пыталась задушить тебя при рождении. Хорошо воспитанный мужчина никогда не забывает об этом.
– Но я вовсе не ею воспитан, как вы прекрасно знаете, – ответил Даффид с напряженной улыбкой. – Вы научили меня писать, считать и вообще всему. До того как вы встретили меня, я не был воспитан, а был только рожден. Или мне следует сказать – незаконно рожден? Вы научили меня говорить, – добавил он упрямо, – и даже научили манерам, так что прошу у вас прощения. Я не хотел оскорбить вас, а то, что сказал, было неправильно.
– Скорее невежливо, – уточнил граф, и они оба рассмеялись, после чего Даффид рассказал графу о своих поисках.
– Не знаю, смогу ли я найти эту девчонку, – наконец признался он. – Она пропала несколько дней назад, и я иду по остывшему следу. Впрочем, если она в Англии, я ее все равно найду, хотя бы потому, что беглецы всегда оставляют следы. К тому же у меня много друзей в трущобах, поскольку я цыган и каторжник.
– Наполовину цыган и бывший каторжник, – поправил его граф.
– Для большинства людей даже половины достаточно, и к тому же каторга никогда не забывается.
– Это верно. – Граф вздохнул. – Но человек представляет собой нечто гораздо большее, чем какие бы то ни было воспоминания.
– Видишь ли, я верю в тебя. – Лицо графа стало серьезным. – И именно поэтому сказал твоей матери, что ты именно тот, кого ей следует попросить о помощи.
– Вы! – воскликнул Даффид, вскакивая с кресла. – Так это вы сосватали меня, а вовсе не она вспомнила обо мне! Впрочем, почему я должен был ожидать чего-то другого? А вы идите к черту за такую любезность, милорд, вот что я вам скажу.
– Ладно-ладно, успокойся. – Граф сделал нетерпеливый жест рукой. – И, пожалуйста, сядь. Я хорошо знаю тебя. Виконтесса действительно пришла ко мне первой, но только чтобы спросить, знаю ли я кого-то, кто мог бы помочь найти ее крестницу. Я тоже старый каторжник, ты это знаешь, а все, что ей было нужно, это кто-то со связями в определенных слоях общества. Сама она не осмелилась бы попросить тебя.
– Понимаю. – Даффид снова сел. – Ладно, она хотя бы приятная на вид женщина, с чем я вас и поздравляю.
– Ты знаешь, если бы я не любил тебя так сильно, – спокойно сказал граф, – я бы высек тебя за это или хотя бы попытался; но не уверен, что смогу высечь хоть кого-то. Тем не менее, запомни вот что: я не желаю твою мать. Она действительно привлекательна, но не в моем вкусе, так что выбрось эту мысль из головы. Давай лучше поговорим о тебе: ты уже нашел себе подходящую женщину?
– Хороший повод переменить тему. – Даффид рассмеялся. – Да, нашел много раз и надеюсь, что еще много раз найду, благодарю вас.
– Я имел в виду женщину для брака. Есть ли шанс, что у нас скоро будет еще одна свадьба? Мы можем устроить ее здесь…
Даффид в ужасе вскинул руки:
– Жениться? Никогда!
– Увы, у тебя очень плохое мнение об институте брака. – Граф снова вздохнул. – Причины веские, учитывая твою историю, но, возможно, сейчас, когда мальчики нашли свое счастье, ты изменишь свое мнение? Скажу тебе прямо, когда я был женат, мне очень нравилось мое положение.
– Ну да, – нехотя заметил Даффид, – оно и видно. Именно поэтому вы не женились снова, не так ли?
Граф нахмурил брови.
– Нечего тут шутить. В некотором роде ты прав. Единственная причина, по которой я сейчас не женат – нежелание новым союзом опозорить предыдущий. Лучше жить тем, что имел, чем испортить воспоминания жалким необдуманным союзом ради одного только общения. Общение я и так могу найти, но любовь – это совершенно другое. К тому же у меня трое детей, даже пятеро, если считать двух моих новых дочерей. Послушай, Даффид, а разве ты не хочешь когда-нибудь завести детей?
– Вот уж нет! Лучше я буду дядей – с нетерпением жду этого!
Граф закрыл лицо рукой, но Даффид успел заметить его улыбку.
– Ах да, я и забыл. Избавь меня от знаменитой «дядиной» речи, пожалуйста.
– Но это правда, – заметил Даффид серьезно. – Быть дядей лучше всего. У меня не было дяди, который бы разговаривал со мной, но я видел и слышал это от других. Крестьянин или высокопоставленная шишка, это всегда одно и то же. Дядюшки веселы, дядюшки щедры: у дядюшек гораздо лучшая репутация, чем у родителей, и им не нужно растить детей. Когда они встречаются со своими племянниками или племянницами, маленьких негодников заставляют щеголять перед ними отменными манерами, угрожая чуть ли не смертью, если они будут плохо себя вести. Одна блестящая монетка, брошенная раз в сто лет племяннице или племяннику, так же хороша, как годы терпеливого отцовства. А когда эти надоедливые дети вырастают, они угождают своим дядям, какими бы эксцентричными или раздражительными те ни были, потому что хотят унаследовать их состояние. О нет, я оставлю радости отцовства другим, а вот жизнь дядюшки – это для меня!
– Ты закончил? – Граф отвел руку от глаз и подозрительно взглянул на Даффида.
– Не совсем; я мог бы еще долго рассказывать о преимуществах, которые имеются у каждого дяди, но вы и так знаете остальное, так что я избавлю вас от продолжения.
Граф рассмеялся.
– Спасибо и на том. Ну а теперь к делу. Расскажи мне, куда теперь ты собираешься направиться, чтобы я мог послать тебе весточку и найти тебя, если ты не вернешься вовремя. Я должен присматривать за всеми моими мальчиками, ты же знаешь.
Хотя Даффид давно уже не был «мальчиком» Джеффри Сэвиджа, он рассказал графу все, что планировал, и вот теперь сидел в неопределенного вида гостинице на брайтонской дороге и переваривал плотный ужин. Ему уже поднадоело наблюдать за женщиной в сером за столиком позади него: зал постепенно пустел, а она не делала ровно ничего нового. Наблюдать за красивой женщиной напрямую было бы интересно, но смотреть на ее размытое отражение становилось скучно. Какова бы ни была ее проблема, похоже, он этого никогда не узнает. Или узнает?
Даффид подавил зевок. Все то же самое. Дольше есть десерт просто невозможно. Эта остановка не дала никакого результата, кроме превосходного ужина; теперь лучше пойти спать, чтобы на рассвете возобновить поиски. Но может, стоит поискать общества улыбчивой служанки на это время? Нет, вряд ли. Не стоит ни времени, ни усилий…
– Простите… – произнес тихий голос, прерывая его размышления.
Глаза Даффида расширились. Только железный самоконтроль не позволил ему вскочить на ноги, однако рука тут же инстинктивно скользнула за пазуху, где был спрятан пистолет.
Женщина в сером стояла прямо перед его столом. Она сделала то, чего не делала ни одна женщина уже много лет. Она удивила его.
– Да? – Встав, он склонил голову набок и принялся ее разглядывать.
– Пожалуйста, сядьте, – попросила она. – Я не хотела испортить вам ужин.
Поскольку ужин уже стал воспоминанием, и они оба знали это, ему оставалось только ждать, пока она скажет, что ей нужно от него.
– Простите, я не могла не слышать, как вы говорили о своей невесте, блондинке, которая шепелявит… Думаю, я видела ее.
Даффид вдруг почувствовал невероятный покой в душе; он даже улыбнулся ей, словно очарованный.
– Пожалуйста, сядьте. – Не отрывая от нее глаз, он отодвинул стул. – Сядьте и расскажите мне все.
Глава 2
Анютины глазки, вот как они называются, вдруг вспомнил Даффид. Он не много знал о цветах, но подумал, что именно так зовутся те бархатистые цветочки, что появляются на лугах каждую весну. Они могли быть желтыми или фиолетовыми, с коричневыми пятнышками – их расположение на лепестках делало цветы похожими на милые личики. У этой женщины было именно такое лицо. Даффид больше привык к полностью распустившимся розам, но был вынужден признать, что она тоже очень привлекательна. Слушая ее тихий голос, он думал о том, что ее лицо гораздо лучше рассказа, и в результате не поверил ни единому слову.
– Вот почему, – закончила она, – хотя я никогда и не думала, что способна на что-то настолько дерзкое, мне стало жаль вас, и я вынуждена была заговорить. Вы ищете сбежавшую невесту – блондинку, которая говорит, пришепетывая, как леди. Я путешествую на юг, и действительно слышала о такой женщине. – Она помолчала, краснея, а затем, видимо, пытаясь скрыть промах, добавила: – Я хотела сказать, что горничная, убирая мою комнату, сообщила, будто недавно в этой же самой комнате останавливалась другая леди, и ей это показалось необычным. Немного дам путешествуют без горничных… Моя горничная заболела и скоро присоединится ко мне, – торопливо пояснила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
А может, это было из-за того, что два его названых брата недавно женились? Что-то определенно менялось в нем, так же как и в его мире. В сравнении с их более глубокими и более умиротворяющими отношениями его холостяцкие распутства выглядели пустыми удовольствиями, но ведь он никогда не был против пустых удовольствий.
В конце концов, Даффид решил отложить эту мысль подальше, чтобы обдумать потом, а пока любезно улыбнулся служанке.
– Я не забуду об этом, милашка, – сказал он ей, впрочем, уже зная, что никакого продолжения не будет.
В углу было всего два свободных столика: один позади женщины в сером и другой прямо перед ней. Даффид выбрал второй: она бы слишком занервничала, сядь он позади нее, и возможно, даже убежала.
Заказав еду, Даффид откинулся на стуле и стал ждать, развлекая себя наблюдением за тем, как официантка виляет бедрами, удаляясь, чтобы выполнить его заказ. Все это время, глядя на отражение незнакомки в гладкой поверхности серебряного портсигара, он пытался разгадать выражение лица женщины в сером, пока она решала, что делать дальше. Время от времени она украдкой поглядывала на него, иногда хмурясь, иногда покусывая губу. Даффид явно больше привлекал ее внимание, чем стоящая перед ней тарелка.
Конечно, думал Даффид, поглощая превосходно приготовленную баранину, она могла всего лишь принять его за какого-нибудь негодяя. Его смуглый цыганский облик всегда заставлял женщин трепетать, а мужчин – приглядываться с подозрением. Даже когда он был мальчишкой, если поблизости от него обнаруживалась какая-нибудь кража, люди всегда указывали на него. Он и в самом деле был хорошим вором, но слишком уж рисковым и к тому же выглядел именно так, как каждый англичанин представляет себе злодея. Вот почему сегодня он на всякий случай надел дорогую одежду и постоянно пересыпал речь цветистыми фразами. По природе Даффид был немногословен, но мог подражать кому угодно и к тому же давно обнаружил, что люди любят разговаривать с теми, кто говорит так же, как они, или чуть лучше. Среди незнакомых людей он всегда подражал арисгократам, иначе его могли прогнать прямо с порога, приняв за лудильщика, разбойника или за цыгана, которым он и являлся.
В конце концов, женщина в сером могла испугаться его просто из-за его внешности. Даффид никогда не видел ее раньше, но в тот момент, когда их глаза встретились, она явно подумала, что узнала его. Конечно, она могла быть пьяна, но ее вид это не подтверждал. Она по-прежнему продолжала изучать его, неподвижно сидя за своим столом.
Никто не пришел к нему и от стойки.
Даффиду пора было оставить надежду найти сбежавшую наследницу на брайтонской дороге, и все равно он задумался, куда ехать дальше, потому что еще не был готов бросить поиски. Ему не нравилось это поручение, но необходимость сообщить о провале не нравилась еще больше. Мысль о том, чтобы спасти мать от тревог и потом, отмахнувшись от благодарности, исчезнуть из ее жизни, очень нравилась ему, но разве он не сможет прожить без этого удовольствия? Даффид жил без матери слишком долго, и мысль о том, что придется рассказать о своем провале приемному отцу, беспокоила его гораздо больше.
– Думаю, это хорошее дело для тебя, мой мальчик, – сказал граф несколько дней назад, услышав о поручении. – Причин достаточно много, и я не стану перечислять их: да ты и так все знаешь.
– Если вы думаете, что я найду девушку, сяду у ног виконтессы, и буду наслаждаться ее похвалами, то это вряд ли, – усмехнулся Даффид.
Они сидели в кабинете нового графа Эгремонта в поместье Эгремонт после щедрого ужина и пили превосходный портвейн. Все в Эгремонте было превосходно, и самым превосходным, по мнению Даффида, было то, что Джеффри Сэвидж, одиннадцатый граф Эгремонт, был наконец-то на своем законном месте.
Так он тогда и сказал, что очень удивило Джеффри. В тот вечер он был одет просто, по крайней мере, в сравнении с тем, что позволяло его богатство и могущество. Сняв свой прекрасно скроенный сюртук, он развязал изысканный галстук, как всегда делал в отсутствие гостей. Тонкая льняная рубашка показывала, что он все еще мускулист, хоть и стал немного полнее в талии с тех пор, Как Даффид видел его в последний раз. Однако граф был все еще бодр, и хотя в темных волосах появилось несколько седых прядей, его взгляд оставался таким же острым, как и всегда.
– Отдаляясь от виконтессы, ты ничего не изменишь, Даффид, – мягко сказал граф. – Она обратилась к тебе за услугой, и ты избран, чтобы попытаться сделать это для нее.
Даффид пробурчал что-то и потянулся за своим бокалом с портвейном; ему не слишком хотелось обсуждать это дело.
Когда они впервые встретились с Джеффри, он совсем не был похож на графа и даже не видел особых шансов стать таковым, потому что они познакомились в Ньюгейтской тюрьме. Знакомая территория для Даффида, но Джеффри Сэвидж никогда не видел ничего подобного. Тогда-то и возникла их дружба. И неудивительно: им грозила одинаковая судьба, поскольку оба совершили преступления, за которые корона карала смертью. Правда, Джеффри был обвинен и осужден за преступление, совершенное его родственником, который хотел получить титул и владения, Даффид же сам совершил свое преступление. Джеффри обвинили в краже серебряной табакерки, но он даже не знал, где она спрятана, когда полицейский нашел ее у него в доме. Даффид определенно имел планы на краденую фунтовую банкноту, с которой его поймали. Джеффри был серьезным деловым человеком, Даффид – воришкой с лондонских улиц. Джеффри имел университетское образование, Даффид был невежествен почти во всем, кроме того, что требовалось, чтобы раздобыть еду и найти место для ночлега.
Но самое главное, Джеффри был взрослым человеком и имел сына возраста Даффида, заключенного вместе с ним в тюрьму за то же преступление, тогда как Даффиду не было и двенадцати.
Но Даффид знал то, чего не знали Джеффри с сыном: как выжить в тюрьме – как-никак он делал это уже много раз; вот почему за короткое время совместного пребывания в неволе он и его собрат по преступлению, Эймиас, смогли помочь Джеффри и его сыну. Взамен они получили важную вещь, которой прежде не имели: силу и защиту взрослого мужчины в таком месте, где мускулы значили для выживания не меньше, чем ловкость.
Плюс к этому они приобрели и еще кое-что. Знатный родственник Джеффри имел влияние в правительстве, которое спасло от петли палача самого Джеффри, а заодно Даффида с Эймиасом. Их отправили на каторгу вместо того, чтобы вздернуть на виселице, и хотя эта участь могла тоже оказаться смертельной, они решили противостоять такой возможности. В итоге они выжили и преуспели так же, как их партнерство. Разбогатев, они снова вернулись в Англию: Джеффри – чтобы стать графом Эгремонтом, Даффид и его брат – чтобы стать светскими молодыми людьми. Произошло это всего год назад, и с тех пор мир Даффида кардинально изменился: теперь он был богат и свободен, но в первый раз в своей жизни одинок. Для него всегда были готовы апартаменты в роскошном дворце и еще одни в лондонском доме Джеффри; к тому же у него имелась своя квартира в Лондоне. А вот чего у него не было, так это двух его друзей: сына графа, Кристиана, и первого «брата», уличного бродяги Эймиаса Сент-Айвза – оба благополучно женились. Конечно, они все еще оставались его братьями, но теперь их жизни принадлежали очаровательным женам, и Даффид не желал им ничего другого. Вот только сам он временами чувствовал себя невероятно одиноким.
Граф наклонился и заглянул Даффиду в глаза.
– Твоя мать хочет исправить отношения между вами, – мягко произнес он. – Не думаю, что для нее имеет значение твой успех. Главное, ты должен попытаться.
Даффид кивнул:
– Я попытаюсь, тем более что меня интересует беглянка.
– Но ты даже не знаком с ней, – напомнил граф.
– И все равно, ваше сиятельство, – проворчал Даффид, – я делаю это не для старухи, а потому, что сам этого хочу.
Граф поморщился.
– Ваши уши стали так же деликатны, как ваши чувства? – кисло поинтересовался Даффид и, наклонив голову, нарочито усердно поклонился. – Простите. Не знал, что вместе с новым платьем вы приобрели новые манеры, милорд.
– Я не говорю, кто твоя мать или кем она не является, – спокойно произнес граф. – Я говорю, что она остается твоей матерью, даже несмотря на то что пыталась задушить тебя при рождении. Хорошо воспитанный мужчина никогда не забывает об этом.
– Но я вовсе не ею воспитан, как вы прекрасно знаете, – ответил Даффид с напряженной улыбкой. – Вы научили меня писать, считать и вообще всему. До того как вы встретили меня, я не был воспитан, а был только рожден. Или мне следует сказать – незаконно рожден? Вы научили меня говорить, – добавил он упрямо, – и даже научили манерам, так что прошу у вас прощения. Я не хотел оскорбить вас, а то, что сказал, было неправильно.
– Скорее невежливо, – уточнил граф, и они оба рассмеялись, после чего Даффид рассказал графу о своих поисках.
– Не знаю, смогу ли я найти эту девчонку, – наконец признался он. – Она пропала несколько дней назад, и я иду по остывшему следу. Впрочем, если она в Англии, я ее все равно найду, хотя бы потому, что беглецы всегда оставляют следы. К тому же у меня много друзей в трущобах, поскольку я цыган и каторжник.
– Наполовину цыган и бывший каторжник, – поправил его граф.
– Для большинства людей даже половины достаточно, и к тому же каторга никогда не забывается.
– Это верно. – Граф вздохнул. – Но человек представляет собой нечто гораздо большее, чем какие бы то ни было воспоминания.
– Видишь ли, я верю в тебя. – Лицо графа стало серьезным. – И именно поэтому сказал твоей матери, что ты именно тот, кого ей следует попросить о помощи.
– Вы! – воскликнул Даффид, вскакивая с кресла. – Так это вы сосватали меня, а вовсе не она вспомнила обо мне! Впрочем, почему я должен был ожидать чего-то другого? А вы идите к черту за такую любезность, милорд, вот что я вам скажу.
– Ладно-ладно, успокойся. – Граф сделал нетерпеливый жест рукой. – И, пожалуйста, сядь. Я хорошо знаю тебя. Виконтесса действительно пришла ко мне первой, но только чтобы спросить, знаю ли я кого-то, кто мог бы помочь найти ее крестницу. Я тоже старый каторжник, ты это знаешь, а все, что ей было нужно, это кто-то со связями в определенных слоях общества. Сама она не осмелилась бы попросить тебя.
– Понимаю. – Даффид снова сел. – Ладно, она хотя бы приятная на вид женщина, с чем я вас и поздравляю.
– Ты знаешь, если бы я не любил тебя так сильно, – спокойно сказал граф, – я бы высек тебя за это или хотя бы попытался; но не уверен, что смогу высечь хоть кого-то. Тем не менее, запомни вот что: я не желаю твою мать. Она действительно привлекательна, но не в моем вкусе, так что выбрось эту мысль из головы. Давай лучше поговорим о тебе: ты уже нашел себе подходящую женщину?
– Хороший повод переменить тему. – Даффид рассмеялся. – Да, нашел много раз и надеюсь, что еще много раз найду, благодарю вас.
– Я имел в виду женщину для брака. Есть ли шанс, что у нас скоро будет еще одна свадьба? Мы можем устроить ее здесь…
Даффид в ужасе вскинул руки:
– Жениться? Никогда!
– Увы, у тебя очень плохое мнение об институте брака. – Граф снова вздохнул. – Причины веские, учитывая твою историю, но, возможно, сейчас, когда мальчики нашли свое счастье, ты изменишь свое мнение? Скажу тебе прямо, когда я был женат, мне очень нравилось мое положение.
– Ну да, – нехотя заметил Даффид, – оно и видно. Именно поэтому вы не женились снова, не так ли?
Граф нахмурил брови.
– Нечего тут шутить. В некотором роде ты прав. Единственная причина, по которой я сейчас не женат – нежелание новым союзом опозорить предыдущий. Лучше жить тем, что имел, чем испортить воспоминания жалким необдуманным союзом ради одного только общения. Общение я и так могу найти, но любовь – это совершенно другое. К тому же у меня трое детей, даже пятеро, если считать двух моих новых дочерей. Послушай, Даффид, а разве ты не хочешь когда-нибудь завести детей?
– Вот уж нет! Лучше я буду дядей – с нетерпением жду этого!
Граф закрыл лицо рукой, но Даффид успел заметить его улыбку.
– Ах да, я и забыл. Избавь меня от знаменитой «дядиной» речи, пожалуйста.
– Но это правда, – заметил Даффид серьезно. – Быть дядей лучше всего. У меня не было дяди, который бы разговаривал со мной, но я видел и слышал это от других. Крестьянин или высокопоставленная шишка, это всегда одно и то же. Дядюшки веселы, дядюшки щедры: у дядюшек гораздо лучшая репутация, чем у родителей, и им не нужно растить детей. Когда они встречаются со своими племянниками или племянницами, маленьких негодников заставляют щеголять перед ними отменными манерами, угрожая чуть ли не смертью, если они будут плохо себя вести. Одна блестящая монетка, брошенная раз в сто лет племяннице или племяннику, так же хороша, как годы терпеливого отцовства. А когда эти надоедливые дети вырастают, они угождают своим дядям, какими бы эксцентричными или раздражительными те ни были, потому что хотят унаследовать их состояние. О нет, я оставлю радости отцовства другим, а вот жизнь дядюшки – это для меня!
– Ты закончил? – Граф отвел руку от глаз и подозрительно взглянул на Даффида.
– Не совсем; я мог бы еще долго рассказывать о преимуществах, которые имеются у каждого дяди, но вы и так знаете остальное, так что я избавлю вас от продолжения.
Граф рассмеялся.
– Спасибо и на том. Ну а теперь к делу. Расскажи мне, куда теперь ты собираешься направиться, чтобы я мог послать тебе весточку и найти тебя, если ты не вернешься вовремя. Я должен присматривать за всеми моими мальчиками, ты же знаешь.
Хотя Даффид давно уже не был «мальчиком» Джеффри Сэвиджа, он рассказал графу все, что планировал, и вот теперь сидел в неопределенного вида гостинице на брайтонской дороге и переваривал плотный ужин. Ему уже поднадоело наблюдать за женщиной в сером за столиком позади него: зал постепенно пустел, а она не делала ровно ничего нового. Наблюдать за красивой женщиной напрямую было бы интересно, но смотреть на ее размытое отражение становилось скучно. Какова бы ни была ее проблема, похоже, он этого никогда не узнает. Или узнает?
Даффид подавил зевок. Все то же самое. Дольше есть десерт просто невозможно. Эта остановка не дала никакого результата, кроме превосходного ужина; теперь лучше пойти спать, чтобы на рассвете возобновить поиски. Но может, стоит поискать общества улыбчивой служанки на это время? Нет, вряд ли. Не стоит ни времени, ни усилий…
– Простите… – произнес тихий голос, прерывая его размышления.
Глаза Даффида расширились. Только железный самоконтроль не позволил ему вскочить на ноги, однако рука тут же инстинктивно скользнула за пазуху, где был спрятан пистолет.
Женщина в сером стояла прямо перед его столом. Она сделала то, чего не делала ни одна женщина уже много лет. Она удивила его.
– Да? – Встав, он склонил голову набок и принялся ее разглядывать.
– Пожалуйста, сядьте, – попросила она. – Я не хотела испортить вам ужин.
Поскольку ужин уже стал воспоминанием, и они оба знали это, ему оставалось только ждать, пока она скажет, что ей нужно от него.
– Простите, я не могла не слышать, как вы говорили о своей невесте, блондинке, которая шепелявит… Думаю, я видела ее.
Даффид вдруг почувствовал невероятный покой в душе; он даже улыбнулся ей, словно очарованный.
– Пожалуйста, сядьте. – Не отрывая от нее глаз, он отодвинул стул. – Сядьте и расскажите мне все.
Глава 2
Анютины глазки, вот как они называются, вдруг вспомнил Даффид. Он не много знал о цветах, но подумал, что именно так зовутся те бархатистые цветочки, что появляются на лугах каждую весну. Они могли быть желтыми или фиолетовыми, с коричневыми пятнышками – их расположение на лепестках делало цветы похожими на милые личики. У этой женщины было именно такое лицо. Даффид больше привык к полностью распустившимся розам, но был вынужден признать, что она тоже очень привлекательна. Слушая ее тихий голос, он думал о том, что ее лицо гораздо лучше рассказа, и в результате не поверил ни единому слову.
– Вот почему, – закончила она, – хотя я никогда и не думала, что способна на что-то настолько дерзкое, мне стало жаль вас, и я вынуждена была заговорить. Вы ищете сбежавшую невесту – блондинку, которая говорит, пришепетывая, как леди. Я путешествую на юг, и действительно слышала о такой женщине. – Она помолчала, краснея, а затем, видимо, пытаясь скрыть промах, добавила: – Я хотела сказать, что горничная, убирая мою комнату, сообщила, будто недавно в этой же самой комнате останавливалась другая леди, и ей это показалось необычным. Немного дам путешествуют без горничных… Моя горничная заболела и скоро присоединится ко мне, – торопливо пояснила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25