Эля. Да, папа, именно это я и должна была заявить во всеуслышание… Ты спер свои миллионы у государства, а теперь кичишься ими так, как будто открыл реактивный двигатель или средство от кариеса!Отец ( начиная кричать ). Что ты болтаешь? Я заработал эти деньги… Кто ж виноват, что в России все время меняют правила игры! Вчера – уважаемый человек, гениальный бизнесмен, надежда отечества… А сегодня – олигарх, вор, ату его ату… Государственной правды не бывает. Правда у человека одна – его совесть, и это неважно, кто нынче у власти, Адольф Гитлер или мать Тереза! Убеждений не меняют после каждого дворцового переворота! И я всегда, по возможности, старался поступать по своей совести… И мне нечего стыдится! И вообще, откуда ты набираешься этих фантазий?Эля. Из газет…Отец ( злобно ). И с каких это пор ты читаешь русские газеты?Эля. В том-то и дело, что не русские. Вчера подружки принесли на лекции «Ле Фигаро», и там было о нас…Отец ( подавленно ) Эля, ну ты-то понимаешь, что всё, что о нас говорят и пишут, – это ложь. В России к власти пришли изверги…Эля. А вот «Ле Фигаро» так не считает. Там написано, что это ты изверг, а в России власть разумная и справедливая…Отец ( яростно ). Это в России-то власть разумная и справедливая? Ну, ничего… Дай время, они и французов скоро в коленно-локтевую позицию поставят! У французов всегда была проститутская пресса! Французы настолько левые, что их постоянно заносит вправо! Только и знают вопить свое «Куа? Куа? Се па са!!!» Новоявленный самодержец в кои веки пенсии старикам выплатил, которых все равно ни на что не хватает, так ему вся Европа рукоплещет… Ничего… Ничего… Теперь его императорское величество Европу периодически без газа оставлять изволит, а потом, наоборот, подпустит ей газу! Мало не покажется! Я тебе еще раз объясняю, что всё, что мной заработано, было получено в поте лица, и поступал я всегда по совести, более того, я отдал бы Кремлю половину моего состояния, чтобы они оставили нас в покое… Но они не оставят. Они хотят всё! Они хотят повесить нас вниз головами, в назидание будущим поколениям! Ты – моя дочь, и не должна повторять клевету о собственном отце, тем более ты пользуешься всеми этими благами… и если не хочешь, чтоб тебя повесили на родине вниз головой!Эля. Пусть повесят! А мне ничего не нужно!Мать. Прекратите ссориться! Сегодня же рождественский вечер!Отец ( примирительно ). Вот именно…Эля ( не унимаясь ). Вот именно… Рождественский! С одной стороны, вы всё по церквам околачиваетесь, а с другой – нищему не подадите… С одной стороны – благородные речи, с другой – мат-перемат! Папа, не слишком ли много противоречий на одну душу населения?Отец ( возмущенно ). Ну, это не так… Мы всегда занимались благотворительностью!Эля ( распаляясь ). Да? Сейчас проверим! Вот в той же газете было написано, что муниципалитет поставил палатки вдоль Сены и предлагает жителям богатых домов пустить бомжей провести рождественский вечер к себе домой, а самим на всю ночь пойти праздновать на набережную в палатки!Отец ( возмущенно ). Это еще что за глупости?Мать. Немедленно прекрати! Тоже мне, революционерка!Отец. Ты что же, думаешь, я всю жизнь был миллионером? Мы тоже с матерью начинали нищими, ну или буквально нищими. И нечего этим бездомным потакать… Они все бездельники и наркоманы!Эля. Они тоже люди, и им тоже хочется тепла хотя бы в рождественскую ночь…Отец. Невозможно поверить, что на дворе двадцать первый век… Ничегошеньки в этом сумасшедшем городе не меняется. Кажется, что снова времена Французской революции…Эля. Это которой? Первой, второй или третьей?Отец. Научили на свою голову…Эля ( чихая и заливаясь кашлем ). А я пойду ночевать на набережную!Мать. Никуда ты не пойдешь! Ты что, решила подхватить пневмонию?Отец. Ничего, пусть проваливает… Продрогнет, образумится…Мать. Коля, ты с ума сошел!.. Эля, у тебя же насморк!Эля ( чихая и продолжая кашлять ). Это вы сошли с ума, это у вас насморк на всю голову. Живете, как барсуки затравленные. Сперли себе заначку и сидите, дрожите. Каждый день ждете беды, а сами словно бы знать не знаете, что жизнь так бессмысленна, грязна, никчемна, и меня туда же тянете… А я не хочу!Отец. А кто тебя спрашивает, чего ты хочешь? Ты еще дура, чтоб тебя спрашивать! Мы с матерью всё для тебя делаем! Знаешь, сколько для иностранцев стоит обучение в Сорбонне? А частный учитель французского?Эля. А не надо! Не надо для меня ничего делать! Не надо мне вашего французского! Ненавижу ваш Париж! Ненавижу вашу Сорбонну…Мать ( прерывая ). А что же тебе надо?Эля ( осекшись на полуслове ). Мне? Мне? Мне надо, чтобы все оставили меня в покое! Всё, я пошла на набережную…
Эля вскакивает из-за стола и выбегает из комнаты.
Отец. Вот идиотка! Учти, что если ты притащишь какого-нибудь бомжа – я его застрелю! И меня оправдают! Рано или поздно… Ну, как этого… который дрейфил…Мать ( растерянно ). Дрейфуса?Отец. Вот-вот… его самого… Сцена 3 Те же без Эли.
Мать ( порывается встать из-за стола ). Я все-таки ее догоню… Что за безумные фантазии ночевать на набережной с бомжами?Отец ( останавливает ее ). Оставь ее… Она нарочно разыграла этот спектакль. Гормоны играют, да и потом, эта идиотская статья в «Ле Фигаро»…Мать. Про нищих?Отец. Да, и про нищих тоже… Парижская мэрия лучше сама прекратила бы воровать в особо крупных размерах, глядишь, в Париже не осталось бы бездомных. Я вообще в жизни не видел более сумасшедших людей, чем парижане…Мать. Да уж, хамы еще те! Ты знаешь, парижане, пожалуй, не заслуживают Парижа!Отец ( тяжело вздыхая ). Да, и Париж оказался вовсе не таким, каким мы его себе представляли…Мать. Может, его никогда и не существовало, этого нашего Парижа? Может быть, мы сами себе его придумали, жадно разглядывая в детстве заграничные картинки?..Отец ( грустно ). Кому в России расскажешь, никто не поверит… ( Передразнивая Элю .) «Не надо для меня ничего делать! Не надо мне вашего французского! Ненавижу ваш Париж! Ненавижу вашу Сорбонну…» Где-то мы Элеонору упустили, что ли…Мать. Мы всегда были слишком заняты, чтобы ее воспитывать…Отец. Вот и доверились французскому образованию. А они нам воспитали неформалку- рэволюционэрку. Правда, Лиза, давай подумаем о переезде в Лондон… Или вообще куда-нибудь подальше… Хотя если от себя не убежишь, то от Кремля и подавно…Мать. Они теперь нигде нам житья не дадут. Ты же знаешь. Они профессионалы: если за что-то взялись, обязательно доведут до конца.Отец. Да, помнишь, как у Мандельштама: «И где хватит на полразговора, вспоминают кремлевского Вову…» Змеи подколодные… И кто бы мог подумать? В девяностые все складывалось так замечательно… Казалось, еще чуть-чуть, и Россия станет нормальной страной… Хотя, наверное, я заблуждался… Мы просто слишком много времени проводили за границей. Из заграницы сразу начинаешь Россию идеализировать, а как вернешься… Гаси свет!Мать. А я скучаю по нашей старой квартире, по тополям… А с нынешними ужесточениями, мне кажется, все это было спланировано с самого начала, и они ни на секунду не выпускали власть из рук… Просто ждали верного момента затянуть петельки.Отец ( задумчиво ). Может быть… Может быть. В начале девяностых с народом невозможно было совладать. Буквально у всех крыша съехала! Все были помешаны на свободе, предпринимательстве и загранице! А потом их рылом ткнули в дикий капитализм… Теперь «свободный рынок» звучит не иначе как ругательство…Нынче народ ненавидит Запад, ненавидит Восток… И снова готов голосовать как один за генералиссимуса. Довели до кондиции, ничего не скажешь…Мать. Коля, и зачем ты лезешь в политику? Мы же успели всё вывезти, им не досталось ни цента…Отец. Не знаю, Лиза, просто чутье мне подсказывает, что так мы будем в большей безопасности, чем если будем просто ратовать за собственное добро.Мать. А мне кажется, что, наоборот, лучше было бы не высовываться, но тебе виднее… Господи, что с нами со всеми будет?..Отец. Могу сказать только одно: слава богу, что мы не остались в России.
Отец прочувственно осеняет себя крестным знамением. Мать тоже крестится, но как бы украдкой, и сразу поднимается, чтобы подойти к окну.
Мать. Нет, ну ты посмотри на эту красотку… В декабре в тонкой курточке, с голой поясницей и пупком наружу… И еще к бомжам в палатку лезет… Я пойду ее верну.Отец. Не ходи. Так она назло тебе всю ночь там просидит. А оставишь ее в покое, так, может, задрогнет и вернется…Мать. У нее же насморк… Она же совершенно больна!Отец. Се ля ви… Ничего не попишешь… Лучше пойдем спать. Действие второе Сцена 4 Набережная с видом на Нотр-Дам. Стоят палатки. У жаровни греются два бомжа. К ним подходит Эля и тоже начинает греть руки у огня.
Первый бомж. Каман сава, ма шери Как дела, дорогуша?

.Эля. Сава, сава… Трэ фруа Ничего, ничего. Очень холодно.

!Первый бомж (сладострастно лезет обнимать Элю. Он говорит с грубым восточным акцентом, так что не сразу ясно, что это ломаный французский). Ту э тре жюли! Же пё тэ фер шо Ты очень мила! Я могу тебя согреть!

!Эля (сопротивляется). Это я-то милашка? Это ты-то меня собрался согреть? (В панике.) Лесе муа соль! Лесе муа соль Оставь меня в покое.

!
Из палатки выходит Глеб и молча, но решительно высвобождает Элю из рук первого бомжа. Оба бомжа набрасываются на Глеба.
Первый бомж (наносит удар Глебу в челюсть справа). Мёрд Дерьмо!

!
Глеб падает, но сразу поднимается. Первый бомж становится в боксерскую стойку, ожидая нападения Глеба, но тот стоит с опущенными руками.
Глеб. Фраппе муа анкор Ударь меня снова!

!Эля (бомжам) Арете тут сюит Немедленно прекратите!

!Второй бомж (наносит удар Глебу в челюсть слева). Мёрд Дерьмо!

! Иль э ён вре фу Дерьмо! Он настоящий сумасшедший.

!
Глеб снова падает и снова поднимается, отплевываясь кровью.
Глеб. Фраппе муа анкор Ударь меня снова!

!Первый бомж (наносит прямой удар). Ту э ён идио Ты идиот!

!
Глеб снова падает и уже не может подняться. Эля подбегает к Глебу, присаживается перед ним на корточки и подает платок. Оба бомжа, потоптавшись в растерянности, возвращаются к жаровне, а потом и вовсе уходят, пробормотав «ле бастард рюс» Русские сволочи!

. Сцена 5 Эля и Глеб остаются на сцене одни.
Глеб ( шепчет, вытирая кровь ). Ничего, ничего…Эля. Так ты русский? А я и думаю, чего у тебя такой наш акцент… и родное лицо! Ты что же, герой, драться совсем не умеешь, а в драку лезешь?Глеб. Почему не умею? Наверное, умею, не знаю, не пробовал…Эля. Хорошо, что мы не в России, а то тебя убили бы, а меня изнасиловали бы.Глеб ( улыбаясь ). Ну, мы же не в России!Эля. А ты откуда?Глеб. Из России, из нее, родимой…Эля. Так как же ты здесь очутился?Глеб ( улыбаясь ). Шел, шел, да и пришел.Эля. Ты что, пешком пришел в Париж?Глеб. Ну почему же пешком, иногда и автостопом, ну иногда, конечно, пешком…Эля. А как же границы?Глеб. А я не люблю границ, я просто не обращаю на них внимания.Эля. Да что ты говоришь! А пограничники?Глеб. Ну, иногда, конечно ловят, но я всегда сбегаю снова. А чаще всего границу не так уж трудно перейти, если не волнуешься и не боишься. Нет, Российская граница – это, конечно отдельный разговор, а в Шагреневую зону пробраться – это без проблем.Эля. В какую зону? Шенгенскую Шенгенская зона включает территории десяти европейских стран – участниц Шенгенского соглашения. Это Австрия, Бельгия, Германия, Греция, Испания, Италия, Люксембург, Нидерланды, Португалия, Франция.C25 марта 2001 г. к Шенгенскому соглашению о безвизовых поездках граждан присоединяются страны Северной Европы: Дания, Исландия, Норвегия, Финляндия и Швеция. Цель Шенгенского соглашения – обеспечить свободное перемещение людей в пределах Шенгенской зоны.

, что ли?Глеб. Ну да, в нее самую.Эля ( с искренним сочувствием ). Так ты, бедненький, так Париж хотел увидеть, что пешком сюда дошел?Глеб. Да нет, просто я шел, шел и пришел в какой-то очередной город…Эля ( указывая на Нотр-Дам ). Может, ты скажешь, что не знаешь, где находишься?Глеб ( улыбаясь ). Ну почему же не знаю, знаю… Только какая разница? Я вообще не люблю города. Шумно, грязно, да и всякие доведенные до отчаяния люди выказывают свою боль, причиняя боль другим…Эля. Это ты бомжей, что ли, так назвал? ( Строго оглядывая Глеба. ) А сам-то ты не бомж?Глеб ( улыбаясь ). Я – просто иду по земле, в этом заключается мое повседневное занятие. Я ничего не ищу, ничего не теряю. У меня ничего нет, но мне кажется, что мне уже ничего и не хочется. И мне кажется, мне хорошо…Эля ( с догадкой ). Слушай, может, ты просто обкуренный?Глеб ( улыбаясь ). Нет, мне хорошо и без этого…Эля. Значит, ты сумасшедший! ( Закашлявшись. ) Значит, ты просто больной!Глеб ( обеспокоенно ). Мне кажется – это ты больна… Может быть, тебе стоит вернуться домой?Эля ( отрицательно машет головой ). Ни за что… Хотя почему бы и нет. Если ты согласишься пойти со мной и сказать моим предкам, что согласен на мне жениться, тогда пошли! Только мой папа грозился тебя застрелить… Но он не посмеет. Ведь это же мероприятие парижской мэрии. Сегодня можно приводить бомжей к себе домой! А он не захочет, чтобы помимо того, что о нем и так пишут в газетах, завтра на первой полосе красовалась его физиономия с подписью: «Русский олигарх укокошил бомжа!» Тогда нас точно всех депортируют в Россию, его там посадят, а меня… наверное, изнасилуют!Глеб. Хорошо, я обязательно на тебе женюсь… Но только, наверное, не сегодня. Рождество, ночь… Мэрия закрыта! Мне кажется, что тебе очень холодно. ( Подаетсвой подранный пиджак .)Эля ( отталкивает руки Глеба, пытающегося набросить ей на плечи пиджак ). Ишь, чего захотел! Чтобы я пошла замуж? За тебя? ( Придирчиво оглядывает Глеба с головы до ног, а он при этом пытается смешно изображать силача, но в лохмотьях это выходит жалко. ) Ну, ты чистый Аполлон… Только вот что это на тебе за тряпье? Ну ладно, давай свой пиджак… Он у тебя не вшивый? Не блохастый?Глеб ( в раздумье ). Не могу гарантировать… Я бродяга еще с относительно небольшим стажем, и до сих пор не отличаю вшей от блох…Эля. Ну, ничего, это поправимо. У меня дома есть Британская энциклопедия. Принесу в дом блох или лучше вшей, и пойду листать книжки… Вот папа будет в восторге! Этого как раз нашей семье и не хватает. ( Помолчав .) Итак, ты – не признаешь границ?Глеб. Границ по сути дела не существует. Существуют пограничники и их начальники, которые пребывают в иллюзии, что они вправе ограничивать свободу передвижения людей.Эля. Ты – анархист… Мы проходили в Сорбонне…Глеб. Как тебя зовут?Эля. Эля, а тебя?Глеб. Глеб. Эля – это хорошее имя. Элеонора. Это имя означает «Бог – мой свет».Эля. Да? Не знала. Я не люблю свое имя… Предки всегда зовут меня возвышенно Элеонорой, когда хотят унизить особенно круто… Когда хотят, чтобы я почувствовала себя полной мразью… А твое имя что означает, знаешь?Глеб. Да что-то вроде «представленный Богу», но это не имеет значения. Я не верю в Бога…Эля. Да? Это занятно!Глеб. Верить подразумевает недоверие, возможность неверия… Мы ведь не говорим: «Я верю в папу» или «Я верю в маму». Для нас их существование очевидно, даже если мы сироты, потому что как же иначе мы появились бы на свет? Вот так и я… Для меня Бог – очевиден, и поэтому мне нет необходимости в него верить…Эля. Глеб, а ты точно не сумасшедший или обкуренный? Ты очень витиевато рассуждаешь… Обычно парни твоего возраста говорят со мной совсем о другом…Глеб. Да? И о чем же?Эля. О разном. О музыке, шмотках, потом в ход идут шуточки… Короче, зубы заговаривают, чтобы уломать переспать с ними.Глеб. А ты?Эля. А я не уламываюсь. Жду Прынца. Сейчас это снова модно. Представь себе: девственница в возрасте Орлеанской Девы в Париже. Фантастика? Да?Глеб. А какое это имеет значение?Эля. Ну, это вам, мужикам, на это наплевать…А нам, как говорится, береги платье снову, а честь смолоду… Старомодно?Глеб. Нет, я имею в виду, какое это все имеет значение? Люди постоянно носятся с вещами, которые совершенно не имеют никакого значения. Они всерьез борются друг с другом за них, готовы даже идти на подлость…Эля. Ну а что же для тебя имеет значение?Глеб. Ничего! Кроме этого холодного воздуха, текущего вдоль наших тел, кроме этой ночи, провожающей нас в едва бледнеющее за готическими башнями утро, кроме плеска воды в реке, треска щепок в жаровне…Эля ( смеясь ). Так ты поэт?Глеб. О, нет! Поэты жонглируют словами… А я слишком занят для этого…Эля ( смеясь ). Ты? Занят? Чем?Глеб. Жизнью!Эля ( смеясь ). Ты смешной! Ведь ты смешной? Правда?Глеб. Может быть. Но жизнь – единственное занятие, которым стоит заниматься, пока ты жив.Эля. Ну и как же ты занимаешься этой самой жизнью? Чем твое занятие жизнью отличается от моего, или, скажем, моего папы?Глеб. А мне кажется, ни ты, ни твой папа не занимаетесь жизнью…Эля. А чем же мы, по-твоему, занимаемся?Глеб. Смертью.Эля. Нет, ты все же, пожалуй, сумасшедший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34