Здесь выложена электронная книга Петушок автора по имени Булычев Кир. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Булычев Кир - Петушок.
Размер архива с книгой Петушок равняется 61.19 KB
Петушок - Булычев Кир => скачать бесплатную электронную книгу
Рассказы -
«Эксмо»
«Монументы Марса»: Эксмо; Москва; 2006
ISBN 5-699-18314-0
Петушок
1
Улица, огражденная глухими заборами, которые порой нехотя раздвигались, чтобы дать место одноэтажному фасаду в три окна, повернула под прямым углом, и неожиданно я увидел внизу реку.
Улица круто стремилась к берегу, к пристани, а затем, на том берегу, так же круто поднималась наверх и исчезала в лесу. Город переплеснул через реку, но сил его хватило еще на десяток домов.
Пристань была внизу, я видел ее красную крышу. Под крышей прочел название «Мослы». Название меня удивило, потому что сам городок назывался иначе. Но и слово «Мослы» что-то означало.
Возле пристани толпились люди, стояли два фургона и автобус. Снимали кино.
Я знал, что там снимают кино, потому что специально шел туда. И знал, что действие этой комедии происходит в городе «Мослы», потому что такого города нет, я его сам придумал – маленький, чудаковатый городок. Но обыкновенность вывески на пристани и обыкновенность самой пристани заставили меня забыть, что город «Мослы» пять лет назад родился в моем воображении, а надпись сделал, конечно же, художник киногруппы.
И когда я осознал, в чем дело, то улыбнулся от благодарности к художнику, который обманул меня и заставил так просто поверить в собственную выдумку.
Розинский, режиссер фильма и мой приятель, стоял у камеры. Он увидел меня издали, когда я спускался к реке, но, как молодому человеку и начинающему режиссеру, ему важно было показать, насколько он занят. Поэтому он не пошел ко мне навстречу, а ждал меня у камеры.
– Ну как? – спросил он меня. – Ты так себе все представлял?
– Иначе, – сказал я. – Но мне нравится, как ты все это представляешь.
Подошла девочка с белым щенком на руках. Она нетерпеливо ждала, пока мы кончим говорить, ей наш разговор был неинтересен, а я непонятен и чужд. Наконец она не выдержала и сказала:
– Иван Сергеевич, посмотрите, я принесла.
– Вот именно, – сказал Розинский. – Именно такой.
Голос его приобрел несвойственную сладость. Так люди, не умеющие вести себя с детьми, разговаривают с ними.
– Надюша, – сказал он, – наша звезда. И первая помощница. Правда, Надюша?
– Я его кормила, – сказала Надя, гладя щенка. – Можете не кормить.
– Ты будешь играть с ним на травке, – сказал Розинский. – Вон там. А когда проедет машина, ты помашешь ей рукой.
– Я знаю, – сказала Надя. – Мне Виктория говорила.
– Удивительно талантливый ребенок, – сказал Розинский. – Вообще я хочу снимать детский фильм. С детьми так интересно работать. У них есть непосредственность, утерянная актерами. Ты как думаешь?
Я не успел ответить, потому что оператор отбросил окурок сигареты и сказал:
– Солнце уйдет.
Оператор, второй режиссер Виктория и директор картины – старые киноволки – относились к Розинскому снисходительно и не скрывали своего снисхождения. Розинский это чувствовал и старательно скрывал обиду. Это была его первая полнометражная картина, а они сделали по двадцать картин на своем веку и насмотрелись разных режиссеров. И потому, хоть фильм только начинал сниматься, уже были уверены, что из Розинского ничего путного не выйдет.
Они были не правы, но мы с Розинским не могли и не хотели с ними спорить или оправдываться. Доказывать правоту надо было картиной, а пока приходилось терпеть, так как снисходительное отношение к режиссеру выражалось не только во взглядах, но и в полном нежелании совершать лишние движения или усилия, из которых и состоит обычная жизнь съемочной группы.
Проезд машины, которой Надюша должна была помахать рукой, состоялся только к вечеру. Мы с ней оба к тому времени устали, потому что нет ничего утомительнее безделья, когда вокруг тебя все заняты. Надя все время возилась с щенком – щенку было скучно, он капризничал и просился домой. У меня в сумке оказался бутерброд, который я купил утром на вокзале, – из того набора в целлофановом пакете, в который входят два крутых раздавленных яйца, бутерброд с колбасой и огурец.
Мы смотрели с Надей, как щенок брезгливо водит носом над бутербродом, и тут сообразили, что голодны. Я ехал в поезде, а Надя искала щенка. Поэтому я уговорил Надю пойти в столовую, которая была в двухэтажном доме на косогоре. Половина первого этажа – столовая, половина – хозяйственный магазин.
Надя сначала отказалась идти, потому что у нее не было денег, но я убедил ее, что питание проводится за счет киногруппы. Я так и сказал: «Питание проводится», и казенный оборот ее сразил.
Выбор блюд был невелик – столовая вот-вот должна была закрыться. Щенок улегся под столом. Мы ели щи, а потом подавальщица сказала:
– Рыженькая, возьми котлеты.
Надя вскочила и побежала за котлетами, а я поглядел ей вслед, потому что удивился словам подавальщицы. И в самом деле увидел, что у Нади темно-рыжие волосы, густые и непослушные, собранные на затылке резинкой. А когда Надя вернулась с тарелками и поставила их на стол, сказав мне: «Пожалуйста, кушайте», я пригляделся к ней. У нее была очень белая кожа в веснушках и зеленые глаза.
Надя почувствовала мой взгляд, и, видно, он показался ей строгим.
– Я сейчас, – сказала она. – Я уже наелась.
– Не спеши, – сказал я. – Ты в каком классе?
– В четвертом.
– А почему ты не в лагере?
– А у нас городской лагерь при школе. Виктория пришла и стала отбирать для массовки. Сначала только десять человек отобрала, а потом все начали кричать, что нечестно, и она всех взяла. Мы вчера снимались, а сегодня Виктория сказала, что щенок нужен. Она мне сказала, я сама не напрашивалась.
Я постарался вспомнить, в какой сцене нужны были дети, много детей. И не вспомнил.
– А что вы вчера играли? – спросил я.
– Мы кросс по улице бежали, а Лаврентьев за нами. Знаете Лаврентьева?
Лаврентьев был старым актером, всю жизнь игравшим эпизоды, из тех актеров, лица которых известны любому – фамилия почти никому.
– Тебе интересно было?
– Очень, – сказала Надя. – А сегодня неинтересно.
– Но ведь ты можешь смотреть, как снимаются другие.
– Один дубль интересно, а они по три дубля снимают. И солнца ждут.
Как быстро, подумал я, эти малыши впитывают кинолексикон. Слова «дубль», «массовка» звучали естественно, как «щенок».
– Можно, я ему кусок котлеты дам? – спросила Надя.
Я разрешил. Она тихонько сунула половину котлеты под стол, и щенок выхватил ее из пальцев Нади и принялся чавкать.
– Потише ты! – сказала ему Надя. – Нас выгонят.
– Компот будете брать? – спросила подавальщица.
Когда Надя подошла к ней за стаканами, подавальщица сказала:
– Собак у нас кормить нельзя.
– Я больше не буду, – сказала Надя.
– Ты хорошо учишься? – спросил я.
Надя удивилась вопросу. Хоть он был и стандартен в разговорах со взрослыми, от меня она его, видно, не ждала.
– Когда как, – сказала она.
Я поймал себя на том, что стараюсь вспомнить, что еще надо спрашивать в светском разговоре с незнакомым ребенком. Надя глядела на дверь. Я понимал, что она терпит сидение в столовой, хотя компот уже выпит, потому что я взрослый, который ее накормил и накормил щенка. Но со мной ей неинтересно. И наше общение, таким образом, зашло в тупик.
К счастью, в солнечном прямоугольнике открытой двери возник округлый силуэт Виктории.
– Я так и знала, – сказала она. – Кинозвезду похитили. Простите, автор, Надю ждут.
– Спасибо, – сказала Надя и быстро поднялась со стула. Сделала шаг к Виктории, и я физически ощутил овладевшее ею облегчение. Но, сделав шаг к Виктории, Надя вспомнила, вернулась к столу собрать посуду. Виктория ждала в дверях.
– Ничего, – сказал я. – Я отнесу. Иди.
– Пускай приучается, – сказала Виктория. – Успеем.
Мы с Надей отнесли грязную посуду на мойку. Надя кивнула мне и убежала. Я пошел следом. Я не спешил. Почему-то мне неловко было оттого, что Виктория застала нас в столовой. С какой стати московскому писателю кормить обедом девочку из массовки?
Я уселся на траву в сторонке, за камерой, чтобы режиссер меня не видел. Потому что, увидев меня, он обязательно стал бы спрашивать моих советов. Эти советы были ему не нужны, да и давать их – подрывать и без того хлипкий авторитет Розинского. Но ему казалось, что если он пригласил на съемки автора, то вежливость требует, чтобы автор не чувствовал себя покинутым.
«Жигуленок» раза четыре проехал мимо лужайки, и каждый раз Надя деловито махала «жигуленку», а щенок, словно заучив роль, вскакивал и лаял на машину.
Заходящее солнце создавало медный ореол вокруг Надиной головы. Она потеряла резинку и часто выпячивала нижнюю губу и дула вверх, чтобы отогнать с лица прядь волос.
Потом Розинский крикнул: «Стоп!» – и начал совещаться с оператором. Я потерял Надю из виду, а ко мне подошел знакомый актер, который начал патетически жаловаться на режиссера, потому что Розинский вызвал его с утра на площадку, но до сих пор так и не снял.
Я удивился, когда увидел Надю совсем рядом. Она держала щенка на руках и явно ждала меня.
– Ты что? – спросил я.
– Моя мама пришла, – сказала она. – Хотите поглядеть?
Несколько женщин стояли возле складного столика у сходней. За столиком сидел администратор и оплачивал талоны массовки.
Надя угадала мое желание. Мне хотелось поглядеть на ее мать, потому что я надеялся в матери увидеть Надю, какой она станет лет через двадцать.
Я долго не мог угадать ее мать среди женщин. Она оказалась сухонькой чернявой женщиной лет тридцати с узким капризным лицом. Надя поняла мое разочарование, сказала, как всегда, рассудительно:
– Я на отца похожа. Он от нас ушел.
Надина мать спорила о чем-то с администратором.
– У нас с деньгами несладко, – сказала Надя. – Отец совсем не присылает. А мать санитаркой в больнице.
И, увидев, что мать считает деньги, Надя пошла к ней, не попрощавшись со мной, потому что больше нам не о чем было разговаривать.
На следующий день я не выспался. Сначала в номер к Розинскому пришли оператор и звукооператор, и мы ужинали. Жена Розинского наварила картошки. Пришел тот актер, который жаловался на простой, принес копченого леща, которого ему подарили поклонники из воинской части. В буфете было только шампанское. Мы разговаривали бестолково, долго, я затруднился бы вспомнить, о чем. Вернее всего, об экстрасенсах, плохом климате, лесных пожарах, рыбалке, интригах на студии, машинах, акселерации, катастрофах, футболе. А может быть, о летающих тарелочках, плохих комедиях, землетрясениях, ценах на помидоры, хоккее.
Потом пришла Виктория выяснить завтрашние объекты и сказала, что оркестр не сможет быть к двум, а приедет лишь к четырем часам. Оператор сказал, что освещение будет неподходящим. Розинский обиделся на Викторию, которая могла бы сказать об оркестре раньше. Жена Розинского усадила Викторию за стол. Виктория постепенно перестала дуться на Розинского, а режиссер на нее. Виктория сказала:
– А наш автор сегодня водил звезду в ресторан.
– Какую звезду, в какой ресторан? – удивился Розинский, который во время съемок ничего вокруг не видел.
Виктория, посмеиваясь, рассказала, как застала нас в столовой с Надей, и в ее устах это звучало, словно я был бесстыжим соблазнителем малолетних, и мне хотелось, чтобы она поскорее убралась, хотя и смеялся вместе со всеми.
Потом, за полночь, все разошлись, и Розинский до утра жаловался мне на группу и на неудачно сложившуюся жизнь.
Утром, когда я увидел, что в толпе, собравшейся у пристани в ожидании группы, стоит и Надя с белым щенком на руках, я отвел глаза, хотя девочка смотрела на меня в упор. Мне показалось, что Виктория, которая вылезла из автобуса вслед за мной, смотрит мне в спину.
Но Надя не понимала этих тонкостей и побежала ко мне, как к старому знакомому.
– Доброе утро, – сказала она.
Ее зеленые глазищи уставились на меня требовательно. Она освободила одну руку – ноги щенка повисли и задергались – и взяла меня за пальцы. Она не удержалась и мотнула головой в сторону, и тогда я понял причину ее оживления: в толпе стояли несколько детей ее возраста, которые внимательно смотрели на то, что делает Надя.
Раз ей нужен был союзник, то я согласен был им стать.
Я взял ее за руку, пожал осторожно робкие пальцы и бодро спросил:
– Будем сниматься?
– Не знаю, – сказала Надя. – Как Виктория.
И снова оглянулась на непричастных к высокому искусству друзей.
Виктория как раз проходила рядом.
– Вика, – спросил я, – сегодня Наде надо сниматься?
Наверное, мне надо было спросить это тихо, не привлекая внимания. А Виктории почему-то доставило удовольствие громко ответить мне:
– Что вы, эту девочку уже отсняли. – Она кинула снисходительный взгляд на Надю и спросила: – Твоя мама получила деньги? Ну тогда иди играй. Спасибо.
– А щенок? – спросила Надя.
– Щенка тоже отнеси домой.
Надя освободила мои пальцы и медленно пошла прочь. А у меня было гадкое чувство, что именно я ее предал. И я даже ощутил недоброжелательство к ребятам, которые улыбались, глядя на Надин провал. Не знаю, чего наговорила им Надя вечером, но, видно, она искренне полагала, что теперь будет сниматься каждый день, иначе бы не привела зрителей.
Зрители остались у площадки. Надя ушла. Я видел, как она поднимается по откосу к столовой. Она не оборачивалась. Я чуть было не пошел за ней следом, чтобы как-то утешить, поговорить. Но не решился. Из-за Виктории. Вместо этого подошел к Розинскому и почему-то раздраженно стал возражать против мизансцены.
Я думал, что больше никогда не увижу эту девочку. Был человек и улетел на Луну.
А случилось так, что я ее увидел еще дважды. Первый раз через полчаса.
Розинский понял, что машина проезжала мимо лужайки вовсе не так, как положено проезжать машине мимо лужайки. И тут ему понадобился щенок с девочкой. Виктория сообщила, что девочка отпущена домой, так как никаких иных указаний не было. В голосе ее бушевало торжество. Она была ни в чем не виновата. Режиссер был виноват во всем. Более того, ехать за девочкой, чтобы отыскать ее и вернуть, Виктория тоже не могла, так как ей надо было встречать оркестр. И вообще, ехать было некому, так как оба ассистента отправились по каким-то загадочным делам. И я сказал Розинскому, что съезжу, если Виктория даст адрес, так как мне все равно делать нечего. Виктория, разумеется, адреса не имела, но я подошел к Надиным товарищам, которые все еще толпились возле съемочной площадки, и один из них согласился поехать со мной.
Надя жила на горе, за рынком, в двухэтажном деревянном доме, заселенном густо и шумно. Я сразу узнал ее мать, которая развешивала во дворе белье, и, когда я спросил Надю, она ответила:
– Хватит с нее, вскружили голову.
Я промолчал, и тогда мать спросила, заплатят ли за сегодняшний день. Я сказал, что заплатят. Тогда мать нехотя крикнула Надю. Я полагаю, что Надя слышала, как подъехал наш «рафик», и слышала разговор с матерью, потому что она появилась во дворе мгновенно и тут же, не спрашивая, почему я приехал, направилась к машине. Щенок тоже догадался, в чем дело, он выбежал за Надей.
В машине мы неловко молчали, и мальчик, который привез меня к Наде, тоже молчал. Потом я спросил:
– Тебе нравится сниматься в кино?
– Когда как, – ответила Надя.
А когда мы приехали на площадку и вышли из машины, она сказала:
– Спасибо вам.
И раскрыла ладонь. В ней лежала елочная игрушка – таких теперь не делают: плоский, из давленого картона, ярко раскрашенный золотой петушок.
– Возьмите, – сказала Надя. – Вам пригодится.
Интересно, подумал я, она успела взять, когда я разговаривал с матерью во дворе, или давно ждала, надеясь, а вдруг за ней приедут? И загадала, что если это буду я, то она даст мне петушка. И сидела перед окном, таясь за занавеской, в потной ладошке держала петушка, а ходики отбивали время… Тут я понял, что воображение понесло меня черт знает куда.
Надя глядела на меня, не отходила. Я должен был сказать какие-то правильные, ожидаемые от меня слова. Я их не придумал. Я сказал:
– Спасибо, я его сохраню.
– Навсегда, – сказала Надя.
– Навсегда, – согласился я. – А через много-много лет ты узнаешь меня по этому петушку.
Надя улыбнулась.
– Я вас все равно узнаю, – сказала она, – хоть вы будете совсем старый.
И Надя пошла на лужайку, где ей долго пришлось ждать, пока кончат снимать эпизод с оркестром. Она возилась со щенком и на меня не глядела.
Я уехал на следующее утро. И только в поезде вспомнил, что не спросил Викторию, выписали ли деньги Наде за последний съемочный день.
2
С академиком Бессоновым я учился в одном классе.
Есть принципиальная разница между теми, кто учился с тобой в одном классе, и теми, кто учился в институте. Школьные соученики всегда безмерно гордятся успехами своих товарищей. «Я учился с ним в одном классе» – звучит чем-то вроде заклинания. Институтские же сверстники обычно не прощают тебе успехов. Ревность профессионалов. А в школе никто не задумывается всерьез, кем станет.
Петушок - Булычев Кир => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Петушок автора Булычев Кир дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Петушок у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Петушок своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Булычев Кир - Петушок.
Если после завершения чтения книги Петушок вы захотите почитать и другие книги Булычев Кир, тогда зайдите на страницу писателя Булычев Кир - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Петушок, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Булычев Кир, написавшего книгу Петушок, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Петушок; Булычев Кир, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн