VadikV


38

Михаил Афанасьевич Булг
аков: «Бег»



Михаил Афанасьевич Булгаков
Бег




Аннотация

Знаковое для творчества Михаи
ла Булгакова произведение. Пьеса «Бег» Ц это изображение последнего эт
апа гражданской войны, пронизанного болью поражения белой армии. Перед н
ами Ц судьба первых русских эмигрантов, выброшенных волной революции з
а пределы родной страны. Крым Ц Константинополь Ц Париж... они бегут из Р
оссии, бегут от революции, но в какой-то момент понимают, что бегут от сами
х себя, ведь Россия Ц часть их души, исстрадавшейся в разлуке.

Михаил Афанасьевич Булгако
в
БЕГ
(Восемь снов)
Пьеса в четырех действиях

Бессмертье Ц тихий, светлый
брег; Наш путь Ц к нему стремленье.
Покойся, кто свой кончил бег!..
Жуковский

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Серафима Владимировна Корзухина, молодая петербургская дама.
Сергей Павлович Голубков, сын профессора-идеалиста из Петербурга.
Африкан, архиепископ Симферопольский и Карасу-Базарский, архипастырь и
менитого воинства, он же Ц химик Махров.
Паисий, монах.
Дряхлый игумен.
Баев, командир полка в конармии Буденного.
Буденовец.
Григорий Лукьянович Чарнота, запорожец по происхождению, кавалерист, ге
нерал-майор в армии белых.
Барабанчикова, дама, существующая исключительно в воображении генерал
а Чарноты.
Люська, походная жена генерала Чарноты.
Крапилин, вестовой Чарноты, человек, погибший из-за своего красноречия.

Де Бризар, командир гусарского полка у белых.
Роман Валерьянович Хлудов.
Голован, есаул, адъютант Хлудова.
Комендант станции.
Начальник станции.
Николаевна, жена начальника станции.
Олька, дочь начальника станции, 4-х лет.
Парамон Ильич Корзухин, муж Серафимы.
Тихий, начальник контрразведки.
Скунский, служащие в контрразведке.
Гурин, белый главнокомандующий.
Личико в кассе.
Артур Артурович, тараканий царь.
Фигура в котелке и интендантских погонах.
Турчанка, любящая мать.
Проститутка-красавица.
Грек-донжуан.
Антуан Грищенко, лакей Корзухина.
Монахи, белые штабные офицеры, конвойные казаки белого главнокомандующ
его, контрразведчики, казаки в бурках, английские, французские и итальян
ские моряки, турецкие и итальянские полицейские, мальчишки турки и греки
, армянские и греческие головы в окнах, толпа в Константинополе.

Сон первый происходит в Северной Таврии в октябре 1920 года.
Сон второй, третий и четвертый Ц в начале ноября 1920 года в Крыму.

Пятый и шестой Ц в Константинополе летом 1921 года.
Седьмой Ц в Париже осенью 1921 года.
Восьмой Ц осенью 1921 года в Константинополе.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

СОН ПЕРВЫЙ

…Мне снился монастырь…

Слышно, как хор монахов в подземелье поет глухо: «Святителю отче Ни
колае, моли бога о нас…» Тьма, а потом появляется скупо освещенная свечеч
ками, прилепленными у икон, внутренность монастырской церкви Неверное п
ламя выдирает из тьмы конторку, в коей продают свечи, широкую скамейку во
зле нее, окно, забранное решеткою, шоколадный лик святого, полинявшие кры
лья серафимов, золотые венцы. За окном Ц безотрадный октябрьский вечер
с дождем и снегом. На скамейке, укрытая с головой попоной, лежит Барабанчи
кова. Химик Махров, в бараньем тулупе, примостился у окна и все силится в н
ем что-то разглядеть. В высоком игуменском кресле сидит Серафима, в черно
й шубе. Судя по лицу, Серафиме нездоровится. У ног Серафимы, на скамеечке, р
ядом с чемоданом, Голубков, петербургского вида молодой человек в черном
пальто и в перчатках.
Голубков (прислушиваясь к пению). Вы слышите, Серафима Владими
ровна? Я понял, у них внизу подземелье… В сущности, как странно все это! Вы з
наете, временами мне начинает казаться, что я вижу сон, честное слово!
Вот уж месяц, как мы бежим с вами, Серафима Владимировна, по весям и города
м, и чем дальше, тем непонятнее становится кругом… видите, вот уж и в церко
вь мы с вами попали! И знаете ли, когда сегодня случилась вся эта кутерьма,
я заскучал по Петербургу, ей-богу! Вдруг так отчетливо вспомнилась моя зе
леная лампа в кабинете…
Серафима. Эти настроения опасны, Сергей Павлович. Берегитесь
затосковать во время скитаний. Не лучше ли было бы вам остаться?
Голубков. О нет, нет, это бесповоротно, и пусть будет что будет! И
потом, ведь вы уже знаете, что скрашивает мой тяжелый путь… С тех пор, как м
ы случайно встретились в теплушке под тем фонарем, помните… прошло ведь,
в сущности, немного времени, а между тем мне кажется, что я знаю вас уже дав
но, давно! Мысль о вас облегчает этот полет в осенней мгле, и я буду горд и сч
астлив, когда донесу вас в Крым и сдам вашему мужу. И хотя мне будет скучно
без вас, я буду радоваться вашей радостью.
Серафима молча кладет руку на плечо Голубкову.
(Погладив руку.) Позвольте, да у вас жар?
Серафима. Нет, пустяки.
Голубков. То есть как пустяки? Жар, ей-богу, жар!
Серафима. Вздор, Сергей Павлович, пройдет…
Мягкий пушечный удар. Барабанчикова шевельнулась и простонала.

Послушайте, мадам, вам нельзя оставаться без помощи. Кто-нибудь из нас про
берется в поселок, там, наверно, есть акушерка.
Голубков. Я сбегаю.
Барабанчикова молча схватывает его за полу пальто.
Серафима. Почему же вы не хотите, голубушка?
Барабанчикова (капризно). Не надо.
Серафима и Голубков в недоумении.
Махров (тихо, Голубкову). Загадочная, и весьма загадочная особа
!
Голубков (шепотом). Вы думаете, что…
Махров. Я ничего не думаю, а так… лихолетье, сударь, мало ли кого
не встретишь на своем пути! Лежит какая-то странная дама в церкви…
Пение под землей смолкает.
Паисий (появляется бесшумно, черен, испуган). Документики, доку
ментики приготовьте, господа честные! (Задувает все свечи, кроме одной)
Серафима, Голубков и Махров достают документы Барабанчикова высо
вывает руку и выкладывает на попону паспорт.
Баев входит, в коротком полушубке, забрызган грязью, возбужден. За Б
аевым Ц буденовец с фонарем.
Баев. А, чтоб их черт задавил, этих монахов! У, гнездо! Ты, святой п
апаша, где винтовая лестница на колокольню?
Паисий. Здесь, здесь, здесь…
Баев (буденовцу). Посмотри.
Буденовец с фонарем исчезает в железной двери
(Паисию.) Был огонь на колокольне?
Паисий. Что вы, что вы? Какой огонь?
Баев. Огонь мерцал! Ну, ежели я что-нибудь на колокольне обнару
жу, я вас всех до единого и с вашим седым шайтаном к стенке поставлю! Вы фон
арями белым махали!
Паисий. Господи! Что вы?!
Баев. А эти кто такие? Ты же говорил, что в монастыре ни одной душ
и посторонней нету!
Паисий. Беженцы они, бе…
Серафима. Товарищ, нас всех застиг обстрел в поселке, мы и брос
ились в монастырь. (Указывает на Барабанчикову.) Вот женщина, у нее роды на
чинаются…
Баев (подходит к Барабанчиковой, берет паспорт, читает). Бараба
нчикова, замужняя…
Паисий (сатанея от ужаса, шепчет). Господи, господи, только это п
ронеси! (Готов убежать.) Святый славный великомученик Димитрий…
Баев. Где муж?
Барабанчикова простонала.
Нашли время, место рожать! (К Махрову.) Документ!
Махров. Вот документик! Я Ц химик из Мариуполя.
Баев. Много вас тут химиков во фронтовой полосе!
Махров. Я продукты ездил покупать, огурчики…
Баев. Огурчики!
Буденовец (появляется внезапно). Товарищ Баев! На колокольне н
ичего не обнаружил, а вот что… (Шепчет на ухо Баеву.)
Баев. Да ты что! Откуда?
Буденовец. Верно говорю. Главное, темно, товарищ командир.
Баев. Ну, ладно, ладно, пошли. (Голубкову, который протягивает св
ой документ.) Некогда, некогда, после. (Паисию.) Монахи, стало быть, не вмешив
аются в гражданскую войну?
Паисий. Нет, нет, нет…
Баев. Только молитесь? А вот за кого вы молитесь, интересно был
о бы знать? За черного барона или за советскую власть? Ну, ладно, до скорого
свидания, завтра разберемся! (Уходит вместе с буденовцем.)
За окнами послышалась глухая команда, и все стихло, как бы ничего и н
е было. Паисий жадно и часто крестится, зажигает свечи и исчезает.
Махров. Расточились… Недаром сказано: и даст им начертание на
руках или на челах их… Звезды-то пятиконечные, обратили внимание?
Голубков (шепотом, Серафиме). Я совершенно теряюсь, ведь эта ме
стность в руках у белых, откуда же красные взялись? Внезапный бой?.. Отчего
все это произошло?
Барабанчикова. Это оттого произошло, что генерал Крапчиков з
адница, а не генерал! (Серафиме.) Пардон, мадам.
Голубков (машинально). Ну?
Барабанчикова. Ну что ну? Ему прислали депешу, что конница крас
ная в тылу, а он, язви его душу, расшифровку отложил до утра и в винт сел игра
ть.
Голубков. Ну?
Барабанчикова. Малый в червах объявил.
Махров (тихо). Ого-го, до чего интересная особа!
Голубков. Простите, вы, по-видимому, в курсе дела: у меня были св
едения, что здесь, в Курчулане, должен был быть штаб генерала Чарноты?..
Барабанчикова. Вон какие у вас подробные сведения! Ну, был штаб
, как не быть. Только он весь вышел.
Голубков. А куда же он удалился?
Барабанчикова. Совершенно определенно, в болото.
Махров. А откуда вам все это известно, мадам?
Барабанчикова. Очень уж ты, архипастырь, любопытен!
Махров. Позвольте, почему вы именуете меня архипастырем?!
Барабанчикова. Ну, ладно, ладно, это скучный разговор, отойдите
от меня.
Паисий вбегает, опять тушит свечи, все, кроме одной, смотрит в окно

Голубков. Что еще?
Паисий. Ох, сударь, и сами не знаем, кого нам еще господь послал и
будем ли мы живы к ночи! (Исчезает так, что кажется, будто он проваливается
сквозь землю.)
Послышался многокопытный топот, в окне затанцевали отблески плам
ени.
Серафима. Пожар?
Голубков. Нет, это факелы. Ничего не понимаю, Серафима Владимир
овна! Белые войска, клянусь, белые! Свершилось! Серафима Владимировна, сла
ва богу, мы опять в руках белых! Офицеры в погонах!
Барабанчикова (садится, кутаясь в попону). Ты, интеллигент прок
лятый, заткнись мгновенно! «Погоны», «погоны»! Здесь не Петербург, а Таври
я, коварная страна! Если на тебя погоны нацепить, это еще не значит, что ты с
тал белый! А если отряд переодетый? Тогда что?
Вдруг мягко ударил колокол.
Ну, зазвонили! Засыпались монахи-идиоты! (Голубкову.) Какие штаны на них?
Голубков. Красные!.. а вон еще въехали, у тех синие с красными бок
ами…
Барабанчикова. «Въехали с боками»!.. Черт тебя возьми! С лампас
ами?
Послышалась глухая команда де Бризара: «Первый эскадрон, слезай!»

Что такое? Не может быть! Его голос! (Голубкову.) Ну, теперь кричи, теперь сме
ло кричи, разрешаю! (Сбрасывает с себя попону и тряпье и выскакивает в виде
генерала Чарноты. Он в черкеске со смятыми серебряными погонами. Револь
вер, который у него был в руках, засовывает в карман; подбегает к окну, расп
ахивает его, кричит.) Здравствуйте, гусары! Здравствуйте, донцы! Полковник
Бризар, ко мне!
Дверь открывается, и первой вбегает Люська, в косынке сестры милосе
рдия, в кожаной куртке и в высоких сапогах со шпорами. За ней Ц обросший б
ородой де Бризар и вестовой Крапилин с факелом.
Люська. Гриша! Гри-Гри! (Бросается на шею Чарноты.) Не верю глаза
м! Живой? Спасся? (Кричит в окно.) Гусары, слушайте! Генерала Чарноту отбили у
красных!
За окном шум и крики.
Ведь мы по тебе панихиды собирались служить!
Чарнота. Смерть видел вот так близко, как твою косынку. Я как по
ехал в штаб к Крапчикову, а он меня, сукин кот, в винт посадил играть… малый
в червах… и Ц на тебе Ц пулеметы! Буденный Ц на тебе Ц с небес! Начисто ш
таб перебили! Я отстрелялся, в окно и огородами в поселок, к учителю Бараба
нчикову, давай, говорю, документы! А он, в панике, взял да не те документы мне
и сунул! Приползаю сюда, в монастырь, глядь, документы-то бабьи, женины, Ц
мадам Барабанчикова, и удостоверение Ц беременная! Кругом красные, ну, г
оворю, кладите меня, как я есть, в церкви! Лежу, рожаю, слышу, шпорами Ц шлеп,
шлеп!..
Люська. Кто?
Чарнота. Командир-буденовец.
Люська. Ах!
Чарнота. Думаю, куда же ты, буденовец, шлепаешь? Ведь твоя смерт
ь лежит под попоною! Ну, приподымай, приподымай ее скорей! Будут тебя хорон
ить с музыкой! И паспорт он взял, а попону не поднял!
Люська визжит.
(Выбегает, в дверях кричит.) Здравствуй, племя казачье! Здорово, станичники
!
Послышались крики. Люська выбегает вслед за Чарнотой.
Де Бризар. Ну, я-то попону приподыму! Не будь я краповый черт, ес
ли я на радостях в монастыре кого-нибудь не повешу! Этих, видно, красные вт
оропях забыли! (Махрову.) Ну, у тебя и документ спрашивать не надо.
По волосам видно, что за птица! Крапилин, свети сюда!
Паисий (влетает). Что вы, что вы? Это его высокопреосвященство! Э
то высокопреосвященнейший Африкан!
Де Бризар. Что ты, сатана чернохвостая, несешь?
Махров сбрасывает шапку и тулуп.
(Всматривается в лицо Махрову.) Что такое? Ваше высокопреосвященство, да э
то действительно вы?! Как же вы сюда попали?
Африкан. В Курчулан приехал благословить Донской корпус, а ме
ня пленили красные во время набега. Спасибо, монахи снабдили документика
ми.
Де Бризар. Черт знает что такое! (Серафиме.) Женщина, документ!
Серафима. Я жена товарища министра торговли. Я застряла в Пете
рбурге, а мой муж уже в Крыму. Я бегу к нему. Вот фальшивые документы, а вот н
астоящий паспорт. Моя фамилия Корзухина.
Де Бризар. Миль экскюз, мадам!
Mille excuses, madame! Ц Тысяча извинений, мадам! (фр.)
А вы, гусеница в штатском, уж не обер ли вы прокурор?
Голубков. Я не гусеница, простите, и отнюдь не обер-прокурор! Я с
ын знаменитого профессора-идеалиста Голубкова и сам приват-доцент, бег
у из Петербурга к вам, к белым, потому что в Петербурге работать невозможн
о.
Де Бризар. Очень приятно! Ноев ковчег!
Кованый люк в полу открывается, из него подымается дряхлый игумен,
а за ним хор монахов со свечами.
Игумен (Африкану). Ваше высокопреосвященство! (Монахам.) Братие
! Сподобились мы владыку от рук нечестивых социалов спасти и сохранить!
Монахи облекают взволнованного Африкана в мантию, подают ему жезл.

Владыко! Прими вновь жезл сей, им же утверждай паству…
Африкан. Воззри с небес, боже, и виждь и посети виноград сей, его
же насади десница твоя!
Монахи (внезапно запели). Исполла эти деспота!..
Многая лета, владыка!(греч.)


В дверях вырастает Чарнота, с ним Люська.
Чарнота. Что вы, отцы святые, белены объелись, что ли? Вы не ко вр
емени эту церемонию затеяли! Ну-ка, хор!.. (Показывает жестом Ц «уходите».)

Африкан. Братие! Выйдите!
Игумен и монахи уходят в землю.
Чарнота (Африкану). Ваше высокопреосвященство, что же это вы ту
т богослужение устроили? Драпать надо! Корпус идет за нами по пятам, ловит
нас! Нас Буденный к морю придушит! Вся армия уходит! В Крым идем! К Роману Хл
удову под крыло!
Африкан. Всеблагий господи, что же это? (Схватывает свой тулуп.)
Двуколки с вами-то есть? (Исчезает.)
Чарнота. Карту мне! Свети, Крапилин! (Смотрит на карту.) Все запер
то! Гроб!
Люська. Ах ты, Крапчиков, Крапчиков!..
Чарнота. Стой! Щель нашел! (Де Бризару.) Возьмешь свой полк, пойде
шь на Алманайку. Притянешь их немножко на себя, тогда на Бабий Гай и перепр
авляйся хоть по глотку! Я после тебя подамся к молоканам на хутора, с донца
ми, и хоть позже тебя, а выйду на Арабатскую стрелу, там соединимся. Через п
ять минут выходи.
Де Бризар. Слушаю, ваше превосходительство.
Чарнота. Ф-фу!.. Дай хлебнуть, полковник.
Голубков. Серафима Владимировна, вы слышите? Белые уезжают. На
м надо бежать с ними, иначе мы опять попадем в руки к красным. Серафима Вла
димировна, почему вы не отзываетесь, что с вами?
Люська. Дай и мне.
Де Бризар подает фляжку Люське.
Голубков (Чарноте). Господин генерал, умоляю вас, возьмите нас
с собой! Серафима Владимировна заболела… Мы в Крым бежим… С вами есть лаз
арет?
Чарнота. Вы в университете учились?
Голубков. Конечно, да…
Чарнота. Производите впечатление совершенно необразованно
го человека. Ну, а если вам пуля попадет в голову на Бабьем Гае, лазарет вам
очень поможет, да? Вы бы еще спросили, есть ли у нас рентгеновский кабинет!
Интеллигенция!.. Дай-ка еще коньячку!
Люська. Надо взять. Красивая женщина, красным достанется…
Голубков. Серафима Владимировна, подымайтесь! Надо ехать!
Серафима (глухо). Знаете что, Сергей Павлович, мне, кажется, дейс
твительно нездоровится… Вы поезжайте один, а я здесь в монастыре прилягу
… мне что-то жарко…
Голубков. Боже мой! Серафима Владимировна, это немыслимо!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Бег'


1 2