Уильям С. Берроуз
Дикие мальчики



Уильям С. Берроуз
Дикие мальчики
Книга мертвых

ДЯДЮШКА МАТЭ УЛЫБАЕТСЯ

Камера – глаз стервятника, кружащего над недостроенными обшарпанными домами из плитняка на окраине Мехико.
Пятиэтажка без стен без лестниц… бездомные построили времянки… этажи соединяются приставными лестницами… лают собаки, пищат цыплята, мальчик на крыше делает жест будто мастурбирует, когда камера проплывает мимо.
Приближаясь к земле мы видим тень наших крыльев, сухие подвалы удушенные чертополохом, ржавые железные прутья пробивающиеся словно металлические растения сквозь растрескавшийся бетон, разбитую бутылку на солнце, цветные комиксы заляпанные говном, мальчика-индейца с торчащими коленками возле стены он жует апельсин посыпанный красным перцем.
Камера медленно обводит многоквартирный дом из красного кирпича облепленный балконами, на которых болтаются яркие сутенерские рубашки ярко-красные, желтые, розовые, словно знамена средневековой крепости. На балконах мы мельком замечаем цветы, собак, кошек, цыплят, козу на привязи, обезьяну, игуану. Vecinos Соседи (исп.).

свешиваются с балконов обменяться сплетнями, растительным маслом, керосином и сахаром. Старый простонародный сюжет разыгрываемый год за годом сменными статистами.
Камера быстро переходит к верхним этажам здания, где два балкона смотрят в небо. Балконы расположены не точно один над другим, верхний чуть отступает вглубь. Здесь камера останавливается… СНЯТО.
Яркое ветреное утро в небе полумесяц цвета голубого фарфора. Maricon Педераст (исп.).

Хоселито сын Тетушки Долорес, прислонил зеркало к баку для дождевой воды и сбривает длинные шелковистые волосы на груди на утреннем ветру напевая «NO PEGAN A MIO» («НЕ БЕЙ МЕНЯ»).
Это невыносимый звук, заставляющий звенеть ложки на чайных блюдцах и дрожать оконные стекла. Vecinos недовольно ворчат.
– Es el puto qie canta. («Это поет педик»).
– Сын Долорес. – Она крестится.
Молодой человек сердито отпихивает жену.
– No puedo con eso puto cantando («не выношу, когда поет этот педик»).
– Сын Долорес. У нее дурной глаз.
Лицо Хоселито поющего «NO PEGAN A MIO» проецируется на стену в каждой комнате.
В кадре старый паралитик и в нескольких дюймах от его лица – лицо Хоселито орущего «NO PEGAN A MIO».
– Не забывай, что он сын Долорес.
– И один из «котят» Лолы.
Тетушка Долорес – старуха держащая киоск с газетами и табаком. Нет сомнений: сыночка ей заделал кто-то из клиентов.
На верхнем балконе Эсперанса только что спустившаяся с гор потому что ее мужа и всех братьев посадили в тюрьму за то, что выращивали опиумный мак. Это дебелая женщина с борцовскими ручищами и неизменно злобным оскалом. Она перегибается через стенку балкона.
– Puto grosero, tus chingoa de pelos nos soplan en la cocina. («Грязный педик, твои сраные волосы летят нам в еду»).
В кадре волосы падающие в суп и посыпающие омлет словно специи.
Эпитет «grosero» – это слишком для Хоселито. В смятении он порезал грудь. Зажимает рану с манерным ужасом словно умирающий святой на картине Эль Греко. Ахает «Mamacita» мамочка (исп.)

и валится на красные плитки балкона роняя капли крови.
Тут уж тетушка Долорес вынуждена покинуть свое логово под лестницей, крысиное гнездо из старых газет и журналов. Ее дурные глаза отмечены в сложном календаре, этими расчетами она часами занимается каждую ночь когда устроившись в гнезде пыхтит пищит хихикает и делает пометки в блокнотах наваленных у кровати вперемешку с журналами по астрологии… «Завтра мое полуденное око будет в самой силе»… Таблица ее силы так точна что она должна знать день час минуту и секунду чтобы быть уверенной какой глаз господствует для этого она носит с собой на ремешках и цепочках целый набор будильников, наручных и солнечных часов. Она может заставить глаза делать две разные вещи один вращается по часовой стрелке а другой против или может вывалить удерживаемый воспаленными красными жилами глаз на щеку в то время как другой погружается в загадочную серую щель. Недавно она выдала расписание для «ojos dulces» («добрых глаз») и заслужила некоторую известность как целительница хотя дядюшка Матэ говорит, что предпочтет десяток ее дурных глаз одному доброму. Но он – ожесточившийся старик живущий прошлым.
Долорес – похожая на орудийную башню отменная боевая машина, зависящая от отсчета долей секунды и отражательного зеркала киоска, лучше держаться от нее подальше.
Появляется американский турист. Он считает себя хорошим парнем но когда смотрится в зеркало чтобы побрить этого хорошего парня вынужден признать: «чего уж, другие люди не похожи на меня да и я их не очень-то люблю». От этого он испытывает чувство вины перед другими. Тетушка Долорес еще сильнее напускает на себя злую личину и разглядывает его с каменным неодобрением.
– Buenas dias senorita.
– Desea algo?
– Si… Tribune… Tribune americano… – Добрый день, сеньорита. – Что вам угодно? – «Трибуну»… Американскую «Трибуну». (исп.)


Молча поджав губы она складывает «Геральд Трибьюн» и протягивает ему. Стараясь не обращать внимания на то что эта женщина делает со своими глазами, он шарит в поисках мелочи. Неожиданно его рука выскакивает из кармана рассыпая монеты по мостовой. Он нагибается за ними.
Ребенок протягивает ему монетку.
– Gracias… Gracias.
Ребенок смотрит на него с холодной ненавистью. Он стоит с монетами в ладони.
– Es cuanto?
– Setenta centavos. Никто не выжил. Погиб на месте. (исп.)


Он протягивает ей песо. Она опускает монету в ящик и бросает ему сдачу.
– Gracias… Gracias…
Она смотрит на него ледяным взглядом. Он ковыляет прочь. Отойдя на полквартала он выкрикивает:
– Я УБЬЮ ЭТУ СТАРУЮ СУКУ!
Он делает вид, что боксирует с кем-то и целится из пистолетов. Люди останавливаются и глазеют.
Ребятишки глядят ему вслед:
– Сукин сын мериканец псих.
Не очень решительно подходит полицейский.
– Senor oiga…
– СТАРАЯ СУКА… СТАРАЯ СУКА…
Он разражается дикой бранью в красном тумане кровавые сопли на рубашке.
Появляется беременная. Просит испанское издание «Лайфа». Глаза Долорес изучают живот женщины потом стекленеют и вкатываются обратно в голову.
– Nacido muerto («мертворожденный»), – шепчет дядюшка Пепе незаметно пристроившийся рядом с женщиной.
В дни «доброго глаза» она превращает свой киоск в цветочный ларек и сидит там лучезарная как самая добрая старуха-цветочница на свете.
Входит американский турист его лицо забинтовано рука на перевязи.
– А! Американский кабальеро желает «Трибьюн». Сегодня я продаю цветы но приберегла для вас газету.
Ее глаза щурятся в улыбке заливающей лицо мягким светом.
– Aqui senor, muchas gracias.
Газета слабо пахнет розами. Монеты прыгают у него в руке.
Отсчитывая сдачу она вдавливает монету ему в ладонь и складывает его пальцы над нею.
– Это принесет вам удачу, сеньор.
Он идет по улице улыбаясь ребятишкам а те улыбаются в ответ…
– Думаю ради этого мы и приезжаем сюда… эти дети… эта старая цветочница…
Появляется женщина родившая мертвого сына. Она пришла купить цветы на его могилу. Тетушка Долорес печально качает головой.
– Pobrecito («бедняжка»).
Женщина протягивает монетку. Тетушка Долорес вздымает руки.
– No senora… es de mio….
Однако ее таблица отсчета времени нуждается в постоянной смене бутафории и настроения… «Мой добрый глаз слабеет с луной»… В тот день турист добирается до гостиницы еле живой потому что ужасный уличный мальчишка идет за ним от самого киоска с криком:
– Сукин сын пидор извращенец. Я подцепил триппер из твоей ебаной жопы.
Иногда половина ее лавки – газетный киоск а другая – цветочный ларек и она сидит посредине, добрый глаз по одну сторону а газетный – по другую. Она может попеременно пользоваться добрым и злым двадцать четыре раза в секунду ее глаза скачут из одной глазницы в другую.
Окрыленная прошлыми победами, тетушка Долорес ковыляет на балкон точно старая жирная птица.
– Pobrecito… Она гладит Хоселито по голове концентрируя свою силу.
– Скажи своему пидору-сынку, чтобы брился в доме.
Быстро взглянув на три пары часов, Долорес оборачивается к этой неотесанной крестьянской бабе, посмевшей бросить вызов ее грозному глазу.
– Vieja loca, que haces con tu ojos? – ухмыляется Эсперанса. – Tu te pondras ciego como eso. (Сумасшедшая старуха, что ты вытворяешь со своими глазами? Ты же от этого ослепнешь).
Долорес хватая ртом воздух выдавливает из себя: «ДЯДЮШКА ПЕПЕ» и сползает на пол рядом со своим уязвленным сыном.
И дядюшка Пепе выскакивает подвязывая штаны куском измочаленной серой веревки. На вид он добряк но его душу пронзают промозглые ветры ненависти и невезения. Он читает газеты злорадно смакуя несчастные случаи, катастрофы и преступления которые как он думает он насылает своими «sugestiones». Его магия заключается в нашептывании сильных выражений из газет: «…никто не спасся …приговорен к смертной казни …пожар по неизвестной причине …обуглившиеся тела…». Он делает это в толпе где люди невнимательны или еще лучше, гораздо лучше прямо в уши тому кто уснул или отрубился по пьянке. Если поблизости никого нет и он уверен что не промахнется он усиливает свои «sugestiones» заехав жертве по яйцам, вдавив костяшками пальцев глаз или хлопнув ладонями по ушам.
Вот мужчина спит на скамейке в парке. Приближается дядюшка Пепе. Садится рядом и открывает газету. Наклоняется читая мужчине в ухо хриплым назойливым шепотом:
– No hay supervivientes.– Мужчина беспокойно шевелится. – muerto en el acto. ужасный случай

– Мужчина трясет головой и открывает глаза. Подозрительно смотрит на дядюшку Пепе который не отрывается от газеты. Встает и проверяет карманы. Ковыляет прочь.
А вот парень спит в маленьком парке. Дядюшка Пепе роняет монету возле его головы. Наклоняясь подобрать ее он шепчет… «un joven muerto» («мертвый мальчишка»).
Иногда vecinos отгоняют его от спящего и он ковыляет прочь словно старый стервятник скаля желтые зубы в гнусной ухмылке. Вот он заметил следы рвоты а тут и сам забулдыга привалился к стене, штаны в разводах мочи. Нагнувшись будто хочет помочь мужчине подняться, дядюшка Пепе шепчет снова и снова в оба уха … «accidente horrible»?… Он выпрямляется и орет высоким фальцетом: «EMASCULADO EMASCULADO EMASCULADO» оскоплен

и трижды осторожно бьет мужчину в пах.
Он видит пьяную старуху спящую на куче тряпья и ладонью хлопает ее по рту и носу нашептывая… «vieja borracha asfixiado» («старую пьянчугу задушили»).
Еще один пьяница спит в опасной близости от костра.
Дядюшка Пепе сует горящий окурок в протянутую ладонь мужчины и присев на корточки паскудно шепчет …"cuerpo carbonizado"… «cuerpo carbonizado» …"cuerpo carbonizado"… «cuerpo carbonizado»… Откидывает голову и напевает сухому валежнику, чертополоху ветру …"cuerpo carbonizado" …"cuerpo carbonizado" обугленное тело

…
Он смотрит вверх на Эсперансу с мерзкой улыбкой.
– А! Деревенская кузина рано встает. – А сам в это время вполголоса напевает простенький мотивчик:
– Resbalando sobre un pedazo de jabon поскользнувшись на куске мыла se precipito de un balcon свалилась с балкона.
Эсперанса описывает пренебрежительную дугу огромной рукой и вешает мокрое полотенце на стенку балкона обрызгивая дядюшку Пепе, Долорес и Хоселито грязной водой. Ухмыляясь через плечо она поворачивается и возвращается в комнату.
Побитая команда на нижнем балконе зализывает раны и замышляет месть.
– Если бы она оказалась перед моим киоском в 9:23 в следующий вторник…
– Если б я застал ее borracho пьяной

…
– А я скажу pistoleros, чтоб ее пристрелили…
Хвастовство Хоселито основывается на его особых отношениях с Лолой Ла Чата. Лола Ла Чата – это трехсотфутовый кусок той же горной породы что Эсперанса. Она продает героин сутенерам ворам и шлюхам и хранит деньжата между гигантскими сиськами.
У Хоселито был дружок джанки который и свел его с Лолой.
Хоселито отплясывал фламенко вереща как павлин. Лола смеялась и сделала его одним из своих «котят». На торжественной церемонии он сосал ее багровую грудь горькую от героина. Лола часто обслуживала клиентов с двумя «котятами» сосущими ее груди.
Эсперанса собирается вернуться в комнату, но тут в дверь врываются шестеро воняющих бриллиантином парней сутенерского вида, перегнувшись через балкон они выкрикивают ругательства в адрес Хоселито.
Это придает новые силы приунывшему нижнему балкону. Дядюшка Матэ выползает наружу в сопровождении своего юного двойника Эль Моно.
Дядюшка Матэ – старый наемный убийца с двенадцатью «оленями» на револьвере. Худой призрачного вида старик с глазами цвета линялой серой фланелевой рубашки. Он в черном костюме и черном ковбойской шляпе. Под пиджаком на тощем боку откидной «смит-энд-вессон» сорок четвертого калибра с семидюймовым стволом. Дядюшка Матэ хочет нанести еще одного «оленя» на свою пушку пока жив.
Выражение «олень» (un venado) пришло из гористых районов северной Мексики где тело обычно доставляют в полицейский участок взвалив на лошадь словно оленя.
Молодой окружной прокурор только что из столицы. Дядюшка Матэ зашел преподать ему урок фольклора.
Дядюшка Матэ (скручивая сигарету):
– Я собираюсь послать вам оленя, senor abogado.
О. П. (он думает: «что ж, очень мило с его стороны»):
– Большое спасибо, если для вас это не очень хлопотно…
Дядюшка Матэ (прикуривая и выпуская дым):
– Вовсе никаких хлопот senor abogado. Для меня это удовольствие.
Дядюшка Матэ выпускает дым из дула сорокачетверки и улыбается.
Привозят человека перекинутого через седло. Лошадь ведет индеец-легавый с лицом лишенным всякого выражения. О. П. выходит. Легавый откидывает голову: …"un venado".
Дядюшка Матэ был семейным pistolero богатых помещиков в северной Мексике. Когда семья поддержала не того кандидата в президенты ее разорили экспроприациями, и дядюшка Матэ перебрался жить к родственникам в столицу. Его комната – голая белая клетушка, койка, сундук, небольшой деревянный чемодан в котором он хранит схемы, секстант и компас. Каждую ночь он чистит и смазывает сорокачетверку. Это отличный заказной револьвер который вручил ему patron чтобы убить «моего невезучего брата генерала». Он никелированный а на барабане и стволе выгравированы сцены охоты. Белая фарфоровая рукоятка с двумя голубыми оленьими головами. Дядюшке Матэ не надо ничего делать только смазывать оружие и ждать. Револьвер отражается в его глазах далеким каменным спокойствием. Он часами сидит на балконе разложив схемы и инструменты на зеленом ломберном столике. Только глаза двигаются когда он следит за стервятниками в небе. Иногда он чертит линию на схеме или записывает цифры в тетрадь. Каждый год в день независимости vecinos собираются посмотреть как дядюшка Матэ разносит на куски летящего грифа из своей сорокачетверки. Дядюшка Матэ сверяется со схемами и отыскивает грифа. Его голова едва движется из стороны в сторону взгляд на далекой мишени он выбирает цель и стреляет: за грифом с неба тянется шлейф черных перьев. Расчеты дядюшки Матэ так точны что одно перо плавно опускается на балкон. Это перо приносит дядюшке Матэ его Пероносец Эль Моно. Дядюшка Матэ закладывает перо за ленту шляпы. За его лентой пятнадцать черных лет.
Эль Моно уже пять лет состоит Пероносцем дядюшки Матэ. Они часами сидят на балконе пока их лица не сливаются. У Эль Моно свои маленькие схемы и компас. Он учится как подстрелить грифа в небе. Худой гибкий паренек тринадцати лет он шныряет по двору шпионя за vecinos. Он носит маленькую голубую тюбетейку а когда снимает vecinos спешат бросить в нее монету. Иначе он начнет изображать недавнюю импотенцию, запор, лизание пизды с такой точностью подражания что любой может догадаться о ком речь.
Эль Моно выуживает глазом сутенера. Он делает движение точно смазывает свечу. Сутенер облизывает губы лишившись дара речи дикий ужас в глазах. Теперь Эль Моно сует и вытаскивает свечу из своей задницы зубы оскалены глаза вращаются он судорожно выдыхает: «Sangre de Cristo»…. Сутенер выставлен на всеобщее посмешище. Хоселито вскакивает и отплясывает триумфальное фанданго. Испытывая благоговейный трепет перед дядюшкой Матэ и страшась быть изобличенными в импотенции, натужных запорах, лизании пизды, сутенеры в смятении смываются.
Теперь верхний балкон занимает дядюшка Пако со своим товарищем по оружию Фернандесом, аптекарем. Дядюшка Пако сорок лет служил официантом. Он очень беден, очень заносчив, презирает чаевые, игра – единственная его забота. Он приносит неверный заказ а обвиняет клиента, размахивает грязнущим полотенцем, отталкивает чаевые говоря: «Нам платит фирма». Он кричит клиенту вслед: «Le service n'est-ce pas compris» Обслуживание в счет не входит! (фр.)

. Он учился с Пульманом Джорджем и овладел искусством балансировки с расставленными руками:
горячим кофе по спокойным мудям американца.
И горе официанту который попался ему на пути:
поднос взлетает в воздух. Богатые хорошо одетые клиенты увертываются от чашек и стаканов, бутылка фундадора разлетается по полу.
1 2 3