!
– Почему предпринимателей только треть?!
И ни объяснения, что тот же принцип формирования у Общественной палаты, ни указания на то, что по трети от Думы, администрации и бизнеса – это самое оптимальное и вполне демократичное сочетание, никого не устроили.
А едва начали зачитывать список членов Совета, поднялся крик.
– А куда Дрынцалова дели?!
– А как Батанин туда попал?!
– А где Козин?! Где?
– Я очень прошу соблюдать порядок, – внятно, размеренно произнес первый вице-мэр, – Совет уже сформирован. Всем дадут слово. У всех будут равные права. Не главное входить в этот Совет. Главное – работать. Честно.
– Ага! Как Сабурова!
Сериканов прекрасно понимал, что Алена Сабурова, жена мэра, и есть его ахиллесова пята.
Разумеется, Алена занималась коммерцией и до избрания мужа депутатом, а затем и мэром. И Лущенко был готов отстаивать ее право на предпринимательство и реализацию своих коммерческих талантов… но такова жизнь: только начни оправдываться, и на это будет уходить все твое время.
Сериканов, избавляясь от воспоминаний, тряхнул головой, глянул на часы – 10.05 – и прошел к трибуне.
– Ну что, начнем, господа?
Шум и гомон спали.
– На повестке дня – санитарное состояние наших торговых точек.
– Наших? – издевательски спросил кто-то.
– Ваших, – поправился Роберт Шандорович, – а если быть совсем точным, то тех мест неупорядоченной торговли, что так портят кровь и нам, администрации, и вам, серьезным бизнесменам.
Зал мгновенно затих. Неупорядоченная мелкая торговля не только была источником всякого мусора и антисанитарии – она сбивала цены магазинам.
Так что придушить разного рода «лоточников» руками администрации было соблазнительно.
Храм
Удивительно, однако, пока они говорили о душе самого Лущенко, им не помешали ни разу. Но едва Игорь Петрович сообразил, что владыка пришел сюда с какой-то просьбой, и вспомнил, что он еще и мэр, телефоны как взорвались.
– …До Октябрьской революции в городе нашем церквей было сорок сороков… – волнуясь, заторопился Гермоген.
Звонок. Долгий, настойчивый.
– …Звон стоял от окраины к окраине. Так и звали: малиновый звон. А нынче едва-едва по одному храму в год восстанавливаем…
Снова помеха – два телефона сразу.
– …Ладно, что власть не торопится помогать. А то еще и мешать начинает.
Мэр сорвал звенящие трубки и с грохотом водрузил их обратно.
– Можно подробнее, владыка? Кто это вам мешает?
– Рашид Абдуллаевич, прокурор наш городской… – развел руками Гермоген. – Сколько раз я предупреждал его, что предам анафеме…
– За что? – опешил мэр.
Гермоген развел руками:
– Он считает, что священников пускают в тюрьмы неоправданно часто.
Потрясенный мэр моргнул и с грохотом поднял и опустил на рычаги еще две трубки.
– А кого же еще пускать, если не адвоката да священника?
Гермоген вздохнул:
– Прокурор говорит, священники мешают следственным действиям. Уж я ему объяснял, что спасение даровано не одним прокурорам…
Мэр, соглашаясь, кивнул.
– …что первым вошел в Царствие Небесное разбойник, что покаялся на Голгофе, а уж никак не Понтий Пилат.
Лущенко хмыкнул, но было видно: он согласен и с этим.
– Так он дал следователям прокуратуры указание не допускать священнослужителей в качестве общественных защитников! В отместку, что ли…
– Вы пытались что-нибудь сделать? – нахмурился мэр.
– Конечно, – закивал Гермоген, – сразу протест написал. А он, нехристь, отвечает, что церковь от государства отделена, вот и выполняйте, мол, Конституцию.
Лущенко озадаченно поднял брови и быстро глянул на часы:
– Я спрошу у Сериканова… он должен знать. Разберемся, обещаю.
Телефоны буквально разрывались.
– Да и это все еще терпимо, – взмахнул рукой Гермоген. – Он ведь строительство нового здания городской прокуратуры затеял! Вот где ужас!
Мэр непонимающе качнул головой:
– А в чем ужас-то?
Гермоген на мгновение замер и тяжело вздохнул:
– Земля-то эта святая, кровью политая. На этом самом месте храм Иоанна Предтечи стоял – до советской власти. Когда большевики надумали его снести, прихожане и служители внутри заперлись…
– И что? – застыл мэр и не выдержал – выдернул шнуры из розеток одним пучком.
Наступила полная тишина.
– Взорвали, – выдохнул Гермоген. – Вместе с людьми.
Ларьки
Уже в следующий миг Лущенко знал, что разберется с этим делом до конца. А митрополит оперся на посох и на кресло; вставая, расправил широкие полы черной мягкой рясы.
– Не смею больше задерживать, Игорь Петрович. И так я у вас отнял больше положенного времени.
Он поднял руку и совершил крестное знамение в сторону мэра. Благословил. Вышел из кабинета и величественно прошествовал к выходу из приемной. За ним поспешил помощник в одежде монаха или послушника.
Игорь Петрович проводил их взглядом и поймал себя на мысли, что с ним случилось дежавю. Именно так пришла и ушла председатель городского суда Егорина со своим незаметным помощником. Ей нужны были квартиры…
Мэр тряхнул головой. Сравнение было явно чрезмерным, и он прогнал глупую мысль прочь. Так случается: едва человек соприкоснется с духовной чистотой, со святынями, поговорит со священником, тут же ему Лукашка морду состроит – мысль дурацкую подкинет или глупость какую в голову занесет… Дверь мягко закрылась, и Лущенко почти бегом двинулся по коридору – в сторону зала заседаний. Он опаздывал на целых двадцать минут.
«Ничего… Роберт справится…» Положа руку на сердце, на плечи Сериканова легла самая грязная часть работы – завести аудиторию. Случись рассматривать этот вопрос в узком кругу собственно Совета, и его бы просто-напросто запороли. Но в аудитории всегда срабатывал закон стада, и голоса наиболее осторожных и вдумчивых просто тонули, терялись среди шуток и подначек. Собственно, это и было главной целью всякой массовости.
Лущенко подошел к приоткрытой двери и, кивнув милиционеру, заглянул в щелку. Они уже голосовали – судя по лесу рук, почти единогласно.
– Добрый день, – толкнул он дверь.
– До-о-обры-ы-ый… – завертел головами зал.
– Ну, что ж, решение принято, – с облегчением кивнул мэру Сериканов. – Переходим к следующему вопросу. Прошу вас, Игорь Петрович.
«Отлично, – торжествующе улыбнулся мэр, благодарно кивнул Сериканову и взял из рук секретарши протокол. – Та-ак… по деньгам прошлись… уход от налогов заклеймили… по мусору нужное решение приняли».
– Так, Роберт Шандорович, а почему вы главный вопрос не рассмотрели?
Сериканов виновато моргнул, а зал насторожился. Лущенко сокрушенно покачал головой и подошел к трибуне.
– Вы приняли очень верное решение, – оценил он работу расширенного Совета, – но, сказав «а», надо говорить и «б». Давно пора оптимизировать и работу киосков.
Бизнесмены обмерли. Но через мгновение опомнились и загудели.
– Главная-то грязь в городе именно от них! – продолжил наступление мэр. – Криминал! Крысы! Контрафакт, наконец! Перед всей Европой стыдно! Как хотите, а нам с вами надо с этим покончить.
Коробейники
Игорь Петрович сказал обо всем. И о том, что эти ларьки уродуют город своим мерзким видом и вечной помойкой вокруг каждого из них, и о горах бутылок, оберток, объедков и пакетов, о пирующих крысах, бездомных кошках и о символе не мира, а запустения – наглых серых воронах. И понятно, что ответная реакция последовала почти сразу.
В зале тут же поднялись человек семь, но первым выбежал к трибуне и схватился за микрофон парень в расшитой рубахе-косоворотке и – мэр не поверил своим глазам! – красных шароварах.
– Меня зовут Веня Чучмарков. Компания «Евротелефон». О чем мы тут говорим?! О бабулькиных лотках? Если посмотреть, как мы работаем, то станет ясно, что нас всех держат в положении бабулек с лотками! Мы все варим яйца. И продаем. А сами жрем бульон!
Лущенко взыскующе посмотрел на странного коммерсанта:
– Вы что имеете в виду?
Парень повернулся к мэру:
– Налоги безумные. Все это знают. Но и это полбеды. Научились. Ищем схемы. Но городские поборы – просто бред! Что это за «тротуарный сбор»? Какие еще дорожные взносы?
Лущенко стиснул зубы. Тему о поборах можно было развивать до второго пришествия, и заседание Совета грозило превратиться в очередную склоку.
– Дальше – хуже, – с напором продолжил коммерсант. – Каждый день приходят инспекторы: пожарный, санитарный, торговый, административный, префектурный и еще хрен знает какие!
«И как его с этой трибуны стащить?» – едва не застонал мэр и повернулся к парню:
– Вы не выражались бы, молодой человек!
– А я не выражаюсь! – хлопнул наивными глазами коммерсант. – Я так говорю. А выражаюсь я по матери! Вот вы, мэр! Вы готовы пересмотреть хоть часть этих идиотских поборов?
Мэр вскипел, но к нему тут же наклонился заместитель Роберт Сериканов.
– Игорь Петрович, – углом рта процедил он, – вы с ним лучше не связывайтесь. Он у нас за городского сумасшедшего слывет. А на деле – миллиардер.
Мэр прищурился: «Веня… точно! Есть такой!» Алена говорила ему о каком-то Вене. С уважением говорила. Вроде как за два года бизнес поднял, а начинал на вещевом рынке. Позже, правда, весь этот рынок на память себе выкупил.
Лущенко посмотрел еще раз внимательно на Веню и поднял руку:
– Все ясно! Спасибо за информацию, будем разбираться.
Но согнать Веню с трибуны было непросто.
– При чем тут спасибо?! Я вам говорю, надо действовать! А вы «разбираться»!
Мэр скрипнул зубами и с облегчением увидел, что Веню все-таки вытеснил рвущийся к трибуне толстенький лысый человек в галстуке «пожар в джунглях».
Сериканов снова склонился к мэру:
– А вот сейчас начнется самое страшное…
– Я Николай Николаев, – представился толстяк. – Объединение коробейников. Ну-ка, Игорь Петрович, поподробнее про киоски? Что вы там надумали?
Лущенко даже не стал вставать, а просто пододвинул микрофон ближе.
– Киоски, ларьки, лотки будем убирать с улиц. Эта позиция уже поддержана гордумой.
Зал загудел.
– Совсем очумели!
– Ну, блин, приехали!
– Кранты бизнесу!
Лущенко окинул быстрым взглядом волнующиеся ряды. Он видел, что возмущаются далеко не все; большинства бизнесменов судьба киосков не касалась. А значит, едва пар будет спущен, все встанет на нужные рельсы.
Бандиты
Петр Владиленович наблюдал за дебатами очень внимательно. В свое время понеся крупные убытки от действий Лущенко-Сабуровых, он сумел диверсифицировать свой бизнес, вновь занявшись торговлей из ларьков и киосков. Даже с учетом податей и поборов прибыль выходила приличная.
Теперь этому относительному благополучию мог прийти конец.
А тем временем к трибуне все подходили и подходили как естественные союзники Козина, так и посланные его сыновьями фигуры. И все они уводили разговор в сторону от киосков – к реальным городским бедам.
– Меня звать Борис Абрамович… – представился очередной оратор – старый, маленький и совсем седой, – и я так скажу: некуда нам, крестьянам, податься… одни проблемы…
В зале рассмеялись:
– Что за беда в стране! Что ни Борис Абрамович, так проблема!
Мэр жестом привлек внимание оратора:
– Борис Абрамович! Нельзя ли поконкретнее! Вы о чем печетесь?
Оратор с глубокой тысячелетней грустью в глазах вздохнул:
– Вы таки хотите конкретнее? Будет конкретнее. Скажите, господин мэр, вы можете гарантировать нам защиту?
– Защиту? – удивился Лущенко.
– Да-да! Не удивляйтесь! За-щи-ту!
Лущенко весело глянул в сторону Сериканова.
– А какого плана защиту? – поинтересовался Роберт Шандорович. – Страховку? Адвоката? А может, врача?
– Я имею в виду не медицину, а бандитов, – сокрушенно покачал головой старик. – Защиту от бандитов в погонах, от бандитов в халатах, от бандитов в мантиях. Можете? Вот так-то! Молчите? Очень грустно!
Оратор всплеснул маленькими ладошками, и мэр постучал карандашом по столу:
– Борис Абрамович, уважаемый! Какие такие бандиты? Я считаю, у нас в городе с бандитизмом покончено. Слава богу, никто не стреляет. Не взрывает. Не режет. Мне начальник ГУВД докладывает два раза в день: утром и вечером. С преступностью боремся и будем бороться.
– А я, господин мэр, – о другом бандитизме. О том бандитизме, что ваше ГУВД нигде не учитывает! Наезды-то не от криминала идут, а… как бы это сказать… совсем наоборот!
Мэр помрачнел. Он прекрасно понял, о чем речь, но признаваться в этом не мог.
– Это как же – наоборот?
– От милиции, простите. Суды душат. Без подношеньица или без команды палец о палец не ударят. А проверяющие и вправду замордовали. Спасенья нет! Каждый день по два, а то и по три!
«Пора…» – понял Петр Владиленович и двинулся к трибуне.
Козин
«А вот и Козин…» – невольно напрягся мэр. К трибуне решительно протиснулся высокий мужчина в строгом черном костюме. Его мужественное лицо могло служить моделью для плаката «Они не пройдут!». В зале моментально стало тише.
– Меня знают все? – оглядел он зал, даже не взглянув на мэра.
– Все-е-е-е! – гораздо более дружно, чем мэру, отозвалось собрание.
– Ну и отлично! – кивнул Козин. – А теперь – к делу. Во-первых, киоск, лоток и место неупорядоченной торговли – не одно и то же. Мэр Лущенко смешивает эти понятия неправомерно. Хотя, конечно, преднамеренно.
Зал с одобрением загудел.
– А во-вторых, здесь ни для кого не секрет, ради кого Игорь Петрович старается на этом, с позволения сказать, совещании.
Что-то щелкнуло, и Лущенко понял, что это сломался в его руках карандаш.
– Естественно, для своей супруги Алены Сабуровой.
Зал зашелестел голосами, и Лущенко почувствовал, что его лицо наливается кровью.
– Ты за языком следи, Петя! – выкрикнул кто-то. – А то ведь объясняться заставят!
– Я готов, – выпрямился Козин и кивнул в сторону Игоря Петровича. – В отличие от нашего главы, у меня совесть чиста.
Мэр стиснул кулаки, и его ухватили под столом за край пиджака. Он медленно, с угрозой развернул голову. Это был Сериканов.
– Не надо, Игорь Петрович. Пусть выскажется.
Козин оглядел зал:
– И главное… Все это «демократическое» обсуждение, как и весь ваш Совет, – фикция и останется ею до тех пор, пока не будет восстановлена реальная справедливость. Реальное равенство для всех. С этого, с «головы», надо начинать.
Мэр побагровел, а Сериканов постучал карандашом по стакану:
– Извините… Петр Владиленович. Вы ведь, если не ошибаюсь, не член Совета?
– Нет, – отрезал Козин.
– Тогда вы имеете право на участие в прениях, но не имеете права вносить изменения в повестку дня. Подайте заявление в Совет, его там рассмотрят и в течение двух-трех дней вам дадут ответ.
Козин пожал плечами:
– А заявление у меня короткое, и условие одно: предприниматель Сабурова работает в городе на общих основаниях.
Мэр вскочил:
– Послушайте, вы! Я вижу, что вы решили саботировать нашу работу! Но учтите, я не принимаю ультиматумов! Если вам не нравится участвовать в обсуждении городских проблем, вы можете идти! – Он выбросил руку в сторону двери: – Никто не держит.
Козин заиграл желваками:
– Не вы меня приглашали, господин Сабуров. Я сам пришел. Не вам и гнать.
– Сабуров? – вскипел мэр.
– Сабуров… Сабуров… Сабуров… – прошелестел смешками оценивший подначку зал.
– Вы… вы… – не мог найтись мэр.
И тогда в зале пошли выкрики – не в пользу Козина:
– Хватит, Петя, хамить!
– Мы сюда не на тебя смотреть пришли.
– Освобождай трибуну…
– А я все уже сказал, – развел крупные крестьянские ладони в стороны Петр Владиленович, – не будет у нас ничего, пока справедливости не будет. Вы и сами это знаете.
Козин повернулся к Лущенко, но мэр уже взял себя в руки.
– Вы же слышали, что вам люди говорят? Можете уходить, Козин! Вы свободны! – Он уже чувствовал, что выиграл схватку, усмехнулся и зачем-то добавил: – Пока!
Козин сошел по ступенькам в зал и пробрался сквозь плотно забитые ряды к выходу. За ним двинулись еще несколько человек. Сериканов наклонился к Игорю Петровичу и шепнул: «Сыновья и племянники».
Выйдя в проход между рядами кресел, Петр Козин остановился. Повернулся к мэру. Ожег его ненавидящим взглядом. И произнес почти по слогам, очень ясно и четко:
– И ты свободен! Пока!
Волки
В городе Козина боялись. Не то чтобы все поголовно. Кто-то его и не знал вовсе. Или знал шапочно. Но те, кто знал близко, боялись точно. Как-то в начале 90-х залетные казанские братаны наехали на его винные ларьки.
Вытрясли выручку, забрали ящиков двадцать спиртного, избили пятерых продавцов и показательно побили остальной товар. Видимо, чтобы семья Козиных не строила иллюзий насчет того, кто будет контролировать их торговую сеть «Козерог».
Они, пожалуй, не учли одного: Петр Владиленович никогда и не строил иллюзий. Реально понимая пределы влияния милиции и желая им там же и оставаться, он просто съездил в ГУВД и предупредил, что будет говорить с теми, кто разорил его магазин. Попросил не вмешиваться да и не беспокоиться тоже.
1 2 3 4 5 6 7