Меньше чем через год после этого скончался старый граф Форбреттен – как утверждали некоторые, с горя от утраты любимого сына. Рене пришлось оставить многообещающую военную карьеру и приступить к обязанностям графа в родовом округе. Три года назад, после стремительного романа, за которым с наслаждением следил весь Форбарр-Султан, он женился на прекрасной восемнадцатилетней дочери богатенького лорда Форкереса.
– Ну… – протянул Грегор, – можно сказать и так… Хм…
– Хм – что?
Леди Элис вздохнула.
– Граф и графиня Форбреттен, решив, что пришло время выполнить свой долг перед семьей, надумали воспользоваться для своего первенца маточным репликатором, а заодно исправить все генетические дефекты зародыша, ежели таковые обнаружатся. Для чего, естественно, оба прошли генсканирование.
– Рене выяснил, что он мутант? – изумился Майлз. Высокий, красивый, атлетически сложенный Рене? Рене, свободно говорящий на четырех языках бархатным баритоном, от которого женщины просто млели? Рене, играющий на трех музыкальных инструментах, да к тому же еще и умеющий замечательно петь? Рене, который мог заставить даже Айвена скрежетать зубами от зависти к его физическому совершенству?
– Не совсем, – вымолвила леди Элис, – если, конечно, не считать генетическим дефектом, что он на одну восьмую цетагандийский гем-лорд.
– Ого! – Майлз обомлел. – И когда же это произошло?
– Уж подсчитать-то ты можешь и сам, – буркнул Айвен.
– Смотря по какой линии это идет.
– По мужской, – уточнила леди Элис. – К сожалению.
Так, все верно. Дед Рене, будущий седьмой граф Форбреттен, действительно родился в разгар цетагандийской оккупации. Форбреттены, как и многие барраярцы, делали все возможное, чтобы выжить…
– Значит, прабабка Рене…
– Исходя из малого количества сохранившихся в СБ документов, – ответил Грегор, – можно предположить, что, по всей вероятности, это было добровольное и довольно-таки продолжительное сожительство с одним – или несколькими высокопоставленными гем-офицерами из дислоцировавшегося в округе оккупационного корпуса. В любом случае теперь уже некому сказать, было ли это по любви, из чувства самосохранения, или же леди Форбреттен пыталась обезопасить семью, расплатившись единственной имевшейся у нее монетой.
– А возможно, и по всем трем перечисленным причинам, – сказала леди Элис. – Жизнь в оккупированной зоне – штука непростая.
– Как бы то ни было, – продолжил Грегор, – изнасилованием это, судя по всему, не было.
– Бог ты мой! Ну и… э-э-э… известно, кто из гем-лордов был предком Рене?
– Теоретически Совет Графов мог бы отправить результаты генсканирования на Цетаганду и легко это выяснить, но, насколько мне известно, пока что решил этого не делать. Впрочем, данный вопрос представляет всего лишь академический интерес. А вот что гораздо существеннее, так это тот факт, что седьмой граф Форбреттен не был сыном шестого графа.
– Я слышал, как на прошлой неделе Рене в Генштабе называли Гембреттеном, – сообщил Айвен.
Грегор поморщился.
– Меня больше всего удивляет, что Форбреттены допустили утечку информации, – заметил Майлз. – Или их продал врач или медтехник?
– М-м-м… Не совсем так. К тому же у истории есть продолжение, – сказал Грегор. – Они и не собирались этого афишировать. Но Рене сказал своим сестрам и брату, посчитав, что у них есть право знать, а юная графиня сообщила своим родителям. А дальше – кто знает. Так или иначе слухи дошли до Сигура Форбреттена, прямого потомка младшего брата шестого графа Форбреттена и к тому же зятя графа Бориса Формонкрифа. Каким-то образом Сигур – у нас есть встречный иск по поводу его методов – заполучил копию результатов генсканирования Рене. И граф Формонкриф подал иск в Совет Графов от имени своего зятя, требуя титул и округ Форбреттенов для Сигура. И там этот иск и застрял.
– Ого! Ну и… Рене еще граф – или уже нет? Он был по всей форме представлен Совету Графов. Черт, да я сам при этом присутствовал, если вспомнить. А граф не обязан быть сыном предыдущего графа – были и племянники, кузены, представители боковых ветвей, полный обрыв рода вследствие войн или измены. Никто еще не упоминал лорда Полуночника, жеребца пятого графа Форталы? Если уж лошадь может унаследовать графство, то я не вижу, по какой причине его не может унаследовать цетагандиец. Частичный цетагандиец.
– К тому же я сильно сомневаюсь, что отец лорда Полуночника был женат на его матери, – весело заметил Айвен.
– Как я слышал, обе стороны ссылаются на этот случай как на прецедент, – заговорил лорд Фортала, прямой потомок пресловутого пятого графа. – Одни – потому что лошадь была утверждена в качестве наследника, вторые – потому что утверждение было впоследствии отменено.
Галени изумленно покачал головой. Лаиса, закусив костяшки пальцев, молчала как рыба. В ее глазах плясали смешинки.
– И как Рене все это воспринял? – поинтересовался Майлз.
– В последнее время он мало показывается на публике, – озабоченно ответила леди Элис.
– Я… Возможно, я к нему заскочу.
– Это было бы неплохо, – серьезно заметил Грегор. – Сигур пытается наложить лапу на все, что принадлежит Рене, но при этом дал понять, что готов удовлетвориться лишь титулом и всем, что к нему прилагается. Я предполагаю, что есть еще собственность, унаследованная по женской линии.
– А пока суд да дело, – добавила леди Элис, – Сигур прислал мне в офис письмо с требованием предоставить положенное ему по праву как графу Форбреттену место на свадебной церемонии. А Рене прислал письмо, где требует, чтобы Сигура вычеркнули из списка приглашенных, поскольку дело еще не решено в пользу Сигура. Так как, Грегор? Который из них вложит руки в ладони Лаисы, когда ее провозгласят императрицей, если к тому моменту Совет Графов не приведет к общему знаменателю то, что у них считается коллективным мнением?
Грегор потер переносицу, на мгновение прикрыв глаза.
– Не знаю. Может, пусть будут оба? Временно.
– Вместе? – Леди Элис состроила изумленную гримасу. – Страсти кипят вовсю, как я слышала. – Она сурово глянула на Айвена. – Подстегиваемые некоторыми недоумками, которые находят эту весьма болезненную ситуацию смешной.
Айвен расплылся было в улыбке, но быстренько передумал.
– Некоторые считают, что они не станут устраивать скандал, чтобы не портить столь знаменательное событие, – ответил Грегор. – Особенно если принять во внимание, что их петиции ко мне все еще находятся в подвешенном состоянии. Думаю, мне следует найти способ дать им это ненавязчиво понять. На данный момент я вынужден избегать обоих… – Его взгляд упал на Майлза. – А, лорд Аудитор Форкосиган! По-моему, эта задача вполне вписывается в круг ваших обязанностей. Не будете ли вы столь любезны напомнить обоим о деликатности их положения, если вдруг покажется, что ситуация начинает выходить за рамки?
Поскольку официальное описание работы Имперского Аудитора по сути формулировалось как «все, что тебе угодно, Грегор», Майлз никак не мог оспорить просьбу. Что ж, могло быть и хуже. Он содрогнулся при одной только мысли, сколько хлопот могли бы уже сегодня на него навесить, не приди он на совещание.
– Да, сир, – вздохнул Майлз. – Сделаю что смогу.
– Скоро уже пора приступать к рассылке официальных приглашений, – сообщила леди Элис. – Так что дайте мне знать, если возникнут изменения.
Она взяла последнюю страницу.
– Да, Майлз, твои родители еще не сообщили, когда в точности они прибудут?
– Я полагал, вы узнаете об этом раньше, чем я. Грегор?
– В полное распоряжение вице-короля предоставлены два имперских корабля, – сказал Грегор. – Граф Форкосиган заверил меня, что, если на Зергияре не случится ничего непредвиденного, он хотел бы на сей раз прибыть в несколько более удачный срок, чем в прошлый Зимнепраздник.
– Они прилетят вместе? Я думал, мама приедет раньше, чтобы помочь леди Элис, – удивился Майлз.
– Я очень люблю твою маму, Майлз, – вздохнула тетя Элис, – но после помолвки, когда я предложила ей приехать и помочь мне с приготовлениями к свадьбе, она сказала, что Грегору с Лаисой лучше всего просто-напросто удрать.
Услышав это заявление, Грегор с Лаисой заметно оживились и сжали под столом друг другу руки. Леди Элис, заметив опасный намек на бунт, встревоженно нахмурилась.
– Ну конечно! – ухмыльнулся Майлз. – Именно это она и проделала в свое время! В конце концов, у нее же все получилось.
– Не думаю, что она говорила серьезно, но с Корделией ничего никогда не знаешь точно. Просто удивляюсь, насколько вся эта ситуация будит в ней бетанку. Так что я очень рада, что она в данный момент на Зергияре. – Леди Элис заглянула в записи: – Фейерверк.
Майлз моргнул, затем сообразил, что это не предсказание возможного результата столкновения мировоззрений его бетанки-матери и барраярки-тетки, а просто последний – слава тебе, Господи! – вопрос сегодняшней повестки дня.
– Да! – радостно заулыбался Грегор. Все сидящие за столом барраярцы, включая леди Элис, несколько оживились. Может, просто национальная страсть ко всему, что делает «бум»?
– По какому графику? – спросила леди Элис. – Конечно, будет традиционный для Праздника Середины Лета салют, вечером после парада. Хотите, чтобы фейерверк был каждый вечер все три дня до свадьбы и вечером после свадебной церемонии?
– Дай-ка мне поглядеть на затраты, – обратился Грегор к Айвену. Тот послушно протянул ему расчеты. – Хм. Мы же не хотим, чтобы люди пресытились зрелищем, верно? Пусть другие организации, такие как городские власти Форбарр-Султана и Совет Графов, обеспечат развлечения на три промежуточных вечера. И увеличьте ассигнования на послесвадебные народные гулянья на пятьдесят процентов из моей личной казны как графа Форбарра.
– О-о! – восторженно протянул Айвен и немедленно ввел изменения. – Здорово!
Майлз потянулся. Наконец-то все.
– Ах да, чуть не забыла! – спохватилась леди Элис. – Вот твое расписание приемов, Майлз.
– Мое – что? – Он машинально взял у тетки листок.
– Грегор с Лаисой получили на неделю между парадом и свадьбой десятки приглашений от различных организаций – от Союза Ветеранов до гильдии городских пекарей. А также адвокатов, банкиров, пивоваров. Не говоря уже обо всех остальных по алфавиту. Естественно, это гораздо больше, чем Грегор с Лаисой в состоянии посетить. Разумеется, они посетят самые значительные, но следующую треть тебе придется взять на себя как шаферу Грегора.
– А кто-нибудь из них пригласил меня как такового? – поинтересовался Майлз, изучая список. Как минимум тринадцать званых обедов и церемоний за три дня. – Или их ожидает ужасный сюрприз? Я не в состоянии все это съесть!
– Побольше налегай на десерт, малыш! – расплылся в улыбке Айвен. – Спасти императора от несварения желудка – твой долг!
– Конечно, их известят. Возможно, на некоторых встречах тебе придется произнести речи. А вот твой график, Айвен, – добавила леди Форпатрил.
Айвен пробежал взглядом листок, и его ухмылка увяла.
– Кто бы мог подумать, что в этом чертовом городе столько разных гильдий…
Майлза посетила чудесная мысль – на некоторые из этих посиделок он может взять с собой Катриону! Да, пусть полюбуется на лорда Аудитора Форкосигана в действии! А ее строгая и спокойная элегантность немало поспособствует его имиджу. Он приосанился, сложил листок и сунул в карман.
– А нельзя на некоторые отправить Марка? – заныл Айвен. – К этому времени он уже будет здесь. А он тоже Форкосиган. И, безусловно, знатнее Форпатрила. А уж что этот парень точно умеет, так это поглощать пищу!
При последнем замечании брови Галени невольно поползли вверх, хотя он и постарался сохранить невозмутимость. Не думает ли Дув, что другим великим талантом Марка является умение убивать? По крайней мере он не ест тех, кого убивает.
Майлз собрался было отбрить Айвена, но тетя Элис его опередила:
– Будь любезен хоть изредка шевелить мозгами, Айвен! Лорд Марк не императорский шафер и не Имперский Аудитор, он не обладает опытом в светских делах. И несмотря на все что сделали для него в прошлом году Эйрел с Корделией, большинство по-прежнему считает его положение в семье скорее вызовом обществу. К тому же, как мне дали понять, он еще недостаточно здоров, чтобы выдержать стресс многолюдных сборищ. Несмотря на лечение.
– Я пошутил, – пробормотал Айвен. – А как еще можно пережить всю эту бодягу, если не спасаться чувством юмора?
– Приложив усилия! – отрубила его мать.
На этой угнетающей фразе совещание закончилось.
Глава 3
Весенний прохладный ветерок ерошил волосы Майлза, когда он вступил под навес у дверей дома Фортицев. Этим серым днем темно-серый фасад здания казался несколько расплывчатым. Катриона невольно отодвинула эту встречу, переслав проекты сада по комму. К счастью, не пришлось изображать, что ему трудно сделать выбор: оба проекта были по-своему великолепны. Майлз очень надеялся, что они с Катрионой проведут несколько часов голова к голове у дисплея, сравнивая и обсуждая проекты.
Воспоминания об эротическом сне, приснившемся под утро, согревали душу. Во сне он снова видел их первую встречу в саду Фортицев, но в ночной версии Катриона оказала ему куда более теплый прием, принявший неожиданный и весьма приятный оборот. Только вот за каким чертом дурацкое подсознание так сильно беспокоилось о травяных пятнах на коленях брюк, вместо того чтобы рисовать побольше приятных моментов? Да и закончился сон слишком быстро…
Госпожа профессор открыла дверь, приветливо улыбаясь.
– Заходи, Майлз. – И добавила, когда он прошел в коридор: – Я никогда не говорила, насколько я тебе признательна, что ты предварительно звонишь?
Царившая в доме Фортицев библиотечная тишина была нарушена. Походило на то, что тут идет вечеринка. Майлз изумленно повернулся налево, к дверям в гостиную. Оттуда доносилось звяканье чашек и стаканов и лился аромат чая и абрикосовых пирожных.
Катриона с вежливой улыбкой – и напряженной складочкой между бровей – сидела в углу в мягком фундаментальном кресле своего дяди с чашкой в руках. А на стульях подле нее расположились трое мужчин: двое в мундирах и один в штатском.
Кряжистого офицера с майорскими петлицами и эмблемами Генштаба на высоком воротнике Майлз не признал. Другим офицером был лейтенант Алекс Формонкриф, с которым Майлз был немного знаком. У Формонкрифа тоже светились на воротнике эмблемы Генштаба. Третий мужчина, в великолепно сшитом костюме, прославился главным образом тем, что всячески избегал любой работы. Байерли Форратьер никогда не поступал на военную службу. Сколько Майлз его знал, он был городским шутом. Байерли обладал великолепным вкусом во всем, кроме своих пороков. Майлз не стал бы знакомить с ним Катриону даже после свадьбы.
– Откуда они взялись? – вполголоса поинтересовался Майлз у мадам профессор.
– Майор Замори учился у меня на предпоследнем курсе пятнадцать лет назад, – тихонько ответила госпожа Фортиц. – Он принес мне книгу, которая, как он сказал, должна мне понравиться. И он совершенно прав. У меня уже есть экземпляр. Молодой Формонкриф явился, чтобы обсудить с Катрионой родословную. Он считает, что они могут оказаться родственниками, поскольку его бабушка была Форвайн, тетка министра тяжелой промышленности.
– Да, знаю.
– Они провели за этим занятием час и выяснили, что, хотя Форвейны и Форвайны действительно исходят из одного корня, но семьи разделились как минимум пять поколений назад. А почему здесь Бай Форратьер, понятия не имею. Он не снизошел до объяснений.
– Бай в объяснениях не нуждается.
И вообще истинная причина появления здесь этой троицы вполне очевидна. И вот пожалуйста: Катриона сидит в углу, сжимая в руках чашку, и вид у нее как у загнанного зверька. Они что, не могли придумать чего-нибудь поумнее, чем эти насквозь прозрачные предлоги?
– А мой кузен Айвен тоже здесь? – с опасной ноткой в голосе спросил Майлз. Ежели подумать, что Айвен служит в Генштабе… Один раз – случайность, дважды – совпадение…
– Айвен Форпатрил? Нет. О Господи, он что, тоже может прийти? У меня закончились пирожные. Я принесла их профессору на десерт к сегодняшнему ужину…
– Думаю, что нет, – пробормотал Майлз.
Нацепив вежливую улыбку, он шагнул в гостиную. Госпожа Фортиц проследовала за ним.
Катриона просветлела и с улыбкой поставила чашку на поднос.
– О, лорд Форкосиган! Я так рада, что вы пришли! Хм… Вы знакомы с этими господами?
– С двумя из них, сударыня. Доброе утро, Формонкриф. Привет, Байерли.
Трое знакомцев обменялись осторожными кивками.
– Доброе утро, милорд Аудитор, – вежливо проговорил Формонкриф.
– Майор Замори, лорд Аудитор Майлз Форкосиган, – представила госпожа профессор.
– Добрый день, сэр, – поздоровался Замори.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10